Школы, направления, теории и особенности современной геополитики

 

Современная геополитика ведет свой отсчет с окончания Второй мировой войны и послевоенного переустройства мира. Эти исторические события послужили причиной коренной перестройки структуры мира, международных отношений и геополитической парадигмы, а также совпали с изобретением оружия огромной разрушительной силы – атомной бомбы, которое вместе с созданным несколько позднее ракетным двигателем стало играть не только военно‑стратегическую, но и геостратегическую роль.

Важно отметить, что геополитические представления классического периода всегда были связаны с освоением человеком реальных, физических пространств суши, моря, а в последний период – и неба, всегда опирались на военную мощь государства, что не могло не вести к захватам и аннексии территорий, разделам и переделам мира с помощью оружия и грубой силы. Эта парадигма геополитического мышления начала меняться после первого применения атомной бомбы (1945), изобретения ракетно‑ядерного оружия, накопления колоссальных запасов других видов оружия массового уничтожения. То обстоятельство, что даже небольшая страна может иметь оружие массового поражения, нивелировало различия в военной мощи малых и великих держав, снижало вероятность войн между ними. Осознание изменений, которые принес научно‑технический прогресс в военной, промышленной, теоретико‑стратегической и других областях в середине XX в., и ознаменовало собой конец классического периода геополитики.

В период современной геополитики произошла определенная перегруппировка школ и направлений геополитических исследований.

На первое место и по количеству исследователей, и по количеству исследований, и по их влиянию на развитие мировой геополитической науки вышла американская школа геополитики.

Интеграционный процесс в Европе, создание сначала Европейского объединения угля и стали, затем Европейского экономического сообщества и, наконец, политической конфедерации – Европейского союза, означали, что европейцы постепенно осознают не только национальные, но и общеевропейские интересы, что происходит формирование общей европейской школы геополитики. Этот процесс после распада Варшавского договора и увеличения количества членов ЕС за счет стран Центральной и Восточной Европы вступил в новую стадию и пока далек от завершения.

Важное место в мировой геополитике заняла новая российская геополитика, возродившаяся после замалчивания в советский период и создавшая собственную геополитическую школу.

Активно формируется китайская школа геополитики.

Свои исследования послевоенные геополитики начали с осмысления изменений структуры мира и новых геополитических реалий. Действительно, произошел распад антифашистской коалиции (в составе США, Великобритании, СССР, Франции и других стран) и началось формирование биполярного мира. Существенно изменился мировой политический климат – началась холодная война. Наконец, было изобретено ракетно‑ядерное оружие.

Характерные исследования этой темы – работы американского военного историка и геополитика Бернарда Броди, французского геополитика Пьера Галуа и английского военного стратега Эдгара Джеймса Кингстон‑Макклори.

Броди в своей получившей довольно широкую известность книге «Стратегия в век ядерного оружия» (1960), тщательно исследовав возможности ракетно‑ядерного оружия и состояние геостратегий (в том числе стратегии воздушной мощи и господства в воздухе Дуэ), пришел к такому выводу: необходимо пересмотреть активные, наступательные доктрины доядерной эпохи и сформулировать новые постъядерные стратегии – стратегии предотвращения всеобщей войны, принципы ограничения, локализации любых военных конфликтов, концепции сдерживания.

Галлуа в книге «Стратегия в ядерный век» (1960) утверждал, что появление ядерного оружия и ракет как средств его доставки коренным образом меняет отношение политиков к войне. «Государство, бросившее вызов другому государству, рискует потерять за несколько часов все, что создано им до этого, и оказаться отброшенным на несколько десятилетий назад, даже если оно обладает превосходящей военной мощью» [218]. Это нивелирует неравенство в военной мощи между государствами и делает более равноправными отношения между разными по величине и военной мощи державами, владеющими ядерным оружием, дает возможность сдерживать агрессивные устремления крупных геополитических держав. Причем ядерное оружие нивелирует не только военную мощь современных государств, но и их географические положения. Ядерные ракеты могут достичь как территории США, так и самых отдаленных уголков России. Это изменяет значимость теорий «хартленда» и «римленда».

Но ядерное оружие изменяет взгляд и на военную стратегию в том смысле, что при равном количестве его преимущество получает страна‑агрессор, так как государство, подвергшееся агрессии, теряет слишком много уже при первом ударе, а ответный удар не всегда возможен. Ядерное оружие позволяет минимизировать сроки приготовления к войне, исключить мобилизацию людских и технических резервов, наносить внезапные и обезоруживающие удары. Обмен ядерными ударами, по мнению Галлуа, может напоминать подъем по «губительной лестнице, ведущей к абсурду», когда на каждой ступени этой лестницы вступают в действие новые, все более мощные виды ядерного оружия. И все же вероятность ответного ядерного удара дает возможность сдерживать любую державу, рвущуюся к мировому господству, но не с помощью старых оборонительных доктрин, рассчитанных на строительство глубоко эшелонированных линий обороны, а с помощью ядерного оружия с современными средствами доставки. Характерной чертой новой политики сдерживания, по мнению Галлуа, является «произведение двух величин»: количество боевых средств ответного удара и решимость нации их применить, т. е. произведение технического и субъективно‑волевого факторов. Эти величины, т. е. ударную ракетно‑ядерную мощь и твердую национальную волю Галлуа называет законами сдерживания [219].

Если геостратегии классического периода были комбинациями сухопутной и морской стратегий, то современные геостратегии после завоевания человеком воздушной среды стали глобальными, объемлющими все геопространства Земли, т. е. стали комбинациями сухопутных, морских и воздушных стратегий. Такой вывод делает Кингстон‑Макклори. [220]

Идеи военных стратегов о сдерживании в эпоху ядерного оружия вполне разделяли «мирные» геополитики. Английский историк Арнольд Тойнби в работе «Цивилизация перед судом истории» (1947), проанализировав «изменение карты мира», отметил нарастающий процесс унификации, т. е. объединения мира в единое мировое сообщество, которое стало реальностью уже в 1950‑х гг. Процесс унификации, по мнению Тойнби, приведет к политическому объединению мира, т. е. созданию в скором будущем всемирного государства. К этому же ведет и сокращение числа великих держав с восьми до двух (США и СССР). Третьей великой державой может стать Европейский Союз. Объединение мира возможно двумя способами: принудительным (военными средствами) или путем сотрудничества. Принудительный метод невозможен в эпоху ядерного оружия. Поэтому у великих держав и остальных стран нет альтернативы налаживанию отношений и сближению. Механизм этого сближения и управления мировыми процессами уже создан (ООН). Однако процесс налаживания отношений, сближения и унификации не будет ламинарным. На этом пути, считал Тойнби, не избежать конфликтов. Поэтому одна из глав его труда была названа «Столкновение цивилизаций» [221].

Идею столкновения цивилизаций развил в 1990‑х гг. Сэмюэль Хантингтон. Несмотря на множество приведенных им фактов межцивилизационных конфликтов, в первую очередь между западной и исламской цивилизациями, будущее «мира цивилизаций» видится Хантингтону довольно оптимистичным: чтобы избежать глобальной межцивилизационной войны, следует признать уникальность каждой из цивилизаций, полицивилизационный характер современной геополитики и вместе с тем осознать универсальность общечеловеческой Цивилизации как основы для сотрудничества [222].

В. Л. Цымбурский, критикуя конфликтогенный подход Хантингтона к анализу цивилизационной картины мира, отмечал: «Можно предвидеть, что цивилизационная геополитика… вскоре переступит рамки проблематики “столкновения цивилизаций”. Ей предстоит работать и с самоопределяющимися иноэтническими пристройками цивилизаций, например с “кельтским возрождением” или с шансами Китая в Юго‑Восточной Азии. Ее предметом должно стать строение существующих цивилизационных платформ, особенно состояние их краев‑лимесов – будь то Восточная Германия, российский Дальний Восток или юг США, когда‑то отторгнутый от Мексики, а теперь отвоевываемый латиноамериканским приливом. И, несомненно, ее “коронная” тема – народы и земли между цивилизациями» [223]. Цымбурский не только дополнил и детализировал картину мира цивилизаций, но и создал геополитическую концепцию межцивилизационных систем со связующими лимитрофными зонами. Кроме того, он обнаружил связь геополитики с хронополитикой, которая, отметим, стала особенно заметной в наше время, время ускорения темпа геохронополитической динамики. Это направление геохронополитики, а именно концепцию длинных волн геохронополитической динамики, развивает в своих работах современный российский геополитик М. В. Ильин.

Другие современные российские геополитики так же, как и их зарубежные коллеги, выступают за сдержанность в международных и межцивилизационных отношениях, за развитие геополитики сотрудничества и установление соединяющих и открытых границ вместо закрытых границ времен геополитики классического периода. Так, например, известный российский геополитик Н. С. Мироненко свой подход называет «геополитикой взаимодействия, а не конфронтации» [224], а В. А. Колосов в своей теории государственных границ (лимологии) явно отдает предпочтение интеграционным и соединяющим границам, а не полупроницаемым и отчуждающим [225].

Не следует думать, что современная геополитика совершенно не поддерживает традицию геополитики классической, что она стала как бы антитезой классики. И у современных геополитиков нередко звучат классические и даже доклассические мотивы. Взять, например, известную работу Збигнева Бжезинского «Великая шахматная доска. Господство Америки и ее геостратегические перспективы» (1998), в которой он отмечает: «Гегемония стара, как мир. Однако и американское мировое превосходство отличается стремительностью своего становления, своими глобальными масштабами и способами существования» [226]. Как видим, речь идет о давно известной идее гегемонии, но в совершенно иных геополитических и хронополитических условиях, на ином геополитическом пространстве.

Современные геополитики не отрицают связи как военной, так и мирной политики с самыми разнообразными пространственными факторами. Речь идет в первую очередь о природно‑физическом, географическом пространстве, которое, как заметил еще Ратцель, состоит из трех сфер: геосферы (суши), гидросферы (воды), атмосферы (воздуха). Эти сферы на обитаемой поверхности Земли пересекаются и взаимодействуют самыми разными и причудливыми образами.

Таким образом, связь политики с физическим миром, с географической средой за последние 60 лет не только не ослабла, а, более того, заметно усилилась. Если политики Древнего мира говорили о борьбе Суши и Моря, а геополитики классического периода включили в этот ансамбль еще и воздушную среду, то теперь следует добавить к этому космическое пространство. Освоение космической среды позволило «космическим» державам:

• усилить и качественно улучшить контроль земного пространства, сделав его поистине глобальным;

• повысить возможности и эффективность изучения и дальнейшего освоения поверхности, глубин и недр Земли;

• создать новое, более мощное и эффективное лазерное оружие и космические ракеты, используемые как носители ядерного оружия;

• создать новые, космические отрасли науки и техники;

• создать плацдарм для освоения Луны и планет Солнечной системы. Но это еще не все. Каждое направление этого физико‑космического фактора геополитики значительно расширилось. Расширение указанных сфер произошло за счет:

• освоения всей территории, заселенной человеком и перенесения ее границ практически до северного и южного полюсов;

• заселения почти всех более или менее пригодных для жизни островов, подключения к цивилизованной жизни их населения;

• освоения практически всей акватории Мирового океана с помощью современных судов, авиации, другой техники;

• освоение воздушного океана пассажирскими лайнерами, исследовательскими и военными летательными аппаратами.

• значительное углубление исследования и использования сухопутной, океанской, воздушной и космической сфер произошло в результате дальнейшего проникновения человека в земную кору с целью добычи необходимых подземных ресурсов и дальнейшего исследования подземного мира;

• погружения человека на все большие глубины океана с мирными и военными целями штурма верхних слоев атмосферы, что привело к стиранию границ между воздушной и космической средой и изобретению таких аппаратов, как «Шаттл» и «Буран» для полетов в обеих средах;

• постепенного продвижения человечества от освоения околоземного космического пространства к выходу в безбрежие Космоса через освоение планет Солнечной системы.

В последнее время все чаще говорится о влиянии на политику государств виртуальных сред – радио– и телеэфира, всей совокупности печатных периодических изданий, сети Интернет, а не только о непосредственной связи современной геополитики с такими географическими, а точнее физическими средами, как суша, море, воздух, космос, а также подземная и подводная среда. В ближайшее время можно прогнозировать борьбу ведущих держав за передел валютно‑финансовой «среды», где борются такие акторы современной геополитики, как доллар, фунт стерлингов, евро и уже вступают в борьбу китайский юань и российский рубль. Давно идет борьба за демонстрацию преимуществ той или иной нации в таких сферах человеческой деятельности, как спорт, мода, туризм и др.

Особенно важное влияние на современную геополитику приобретает демографический фактор.

Американский публичный политик и геополитик Патрик Бьюкенен в своей книге «Смерть Запада» (2002) предрек перерождение и депопуляцию Америки и всей западной цивилизации. Истоки его пессимизма кроются в приводимой им безрадостной статистике: треть некоренных американцев – нелегальные иммигранты, которым безразлична судьба Америки. Десятки тысяч коренных американцев – сторонники тех самых авторитарных режимов, с которыми США ведут непримиримую борьбу, а некоторые из них помогают терроризму или становятся террористами и пытаются нанести ущерб Америке изнутри. Такая ситуация, по мнению Бьюкенена, есть следствие вымирания англо‑саксонского населения и усиления иммиграции. Если в 1970 г. в США насчитывалось 9 млн некоренных американцев, то к 2000 г. их число перевалило за 30 млн. Каждый год в Соединенные Штаты прибывает почти миллион официальных иммигрантов и еще полмиллиона – незаконных. Постоянно растет количество американцев неевропейского происхождения: в 1960 г. их было 16 млн, сегодня – уже 80 млн. «Неуправляемая иммиграция, – делает вывод Бьюкенен, – грозит уничтожить страну… и превратить Америку в хаотическое скопление народов, не имеющих фактически ничего общего между собой – ни истории, ни фольклора, ни языка, ни культуры, ни веры, ни предков» [227]. А это угрожает распадом нации на отдельные государства или, как называет эту перспективу автор, – «балканизацией». Второй причиной пессимизма Бьюкенена и наметившейся депопуляции «европейской» Америки он считает катастрофические изменения в традиционной культуре американцев. Культурная революция, начавшаяся в 60‑х гг. XX в., привела к дехристианизации, снижению роли моральных норм и коренному изменению образа жизни американцев, к культурному разделению общества. Америка больше не служит «плавильным тиглем» для прибывающих в нее людей различных национальностей и культур. Массовая и неуправляемая иммиграция не дает возможности ассимилировать представителей разных цивилизаций в одну культурную общность. В южных штатах, граничащих с Мексикой, появились целые поселения, где не слышна английская речь. Аналогичные процессы идут во всех развитых странах Запада. Бьюкенен не исключает из общего процесса угасания западной цивилизации и Россию. В ней также наблюдаются процессы депопуляции, культурной и религиозной дифференциации, массовой иммиграции. Запад, по мнению Бьюкенена, умирает… [228] Геополитическая концепция Бьюкенена – это концепция смерти Запада не в результате поражения в войне или торгово‑промышленной конкуренции, а вследствие вымирания населения, усиления иммиграции, падения морали и трансформации традиционных для западной цивилизации культурных норм.

Французский теоретик Жан‑Клод Шенэ видит демографический фактор как геополитическую проблему в несколько иной плоскости. В статье «Демография и стратегия: закат Запада» [229] (1996) он констатирует: демографической фактор геополитики на национально‑региональном уровне сегодня действительно стал «национальной арифметикой» и «судьбой нации». Но нельзя отрицать значение этого фактора и на глобальном уровне. Действительно, в XVII в. прирост населения в Европе значительно превышал аналогичный показатель в мире в целом. Это послужило главной причиной увеличения доли населения Европы в планетарном масштабе с У (1492 г. – год открытия Америки) до У (1930 г.). При этом незаселенные части планеты тоже осваивались выходцами из Европы. С 1700 по 1995 г. численность населения Северной и Южной Америк, Сибири и Океании возросла с 22 до 900 млн человек. Двадцатый век, в соответствии с предсказаниями А. де Токвиля, стал веком периферийных по отношению к Старому Свету регионов: Америки и России. Их выход на мировую геополитическую арену был во многом обусловлен демографическим взрывом. Население США увеличилось с 1 млн (1750) до 265 млн человек (1995). Число жителей России менее чем за 200 лет (1700–1890) увеличилось в 5 раз и достигло 100 млн человек. При этом рождаемость в России в начале XX в. была самой высокой в мире. Однако с конца XIX в. в Западной Европе отмечается неуклонный спад рождаемости и замедление прироста населения, в то время как в начале XX в. начинается демографический подъем в странах третьего мира. Численность населения Европы в 1995 г. равнялась лишь 20 % от мировой, а в 2030 г. она, вероятно, составит уже менее 10 %. Это не может не отразиться на международных отношениях. Перенаселенные государства третьего мира обязательно потребуют предоставить им определенные полномочия во всех международных организациях. Период европейского господства, делает вывод Ж.‑К. Шенэ, заканчивается. Однако упадок Запада, по мнению Шенэ, не имеет фатального характера. У западной цивилизации есть немало возможностей преодолеть негативные геополитические тенденции.

В современной геополитике появилось новое направление, которое можно назвать «геоистория». Геополитики‑геоисторики видят и перетолковывают известные исторические факты и процессы в другом свете, под иным, геополитическим углом зрения. В частности, британский геополитик Питер Тейлор показывает историю Нового времени как состоящую из трех периодов (трех гегемоний): 1) XVII в. (гегемония Нидерландов); 2) середина XIX в. (гегемония Британии); 3) середина XX в. (гегемония США). Каждая гегемония, по Тейлору, имеет восходящую и обязательно нисходящую ветвь, каждая гегемония увеличивается в результате изматывающей войны, при этом каждый старый гегемон становится союзником нового гегемона. Другие геоисторики пытаются выделить более или менее устойчивые исторические периоды – геополитические эпохи, в которых структура мира была зафиксирована международным договором о разделе мира, третьи вписывают в эти всемирные геополитические эпохи национальные геополитические эпохи и периоды тех или иных стран [230]. Третьи геоисторики решают региональные или прикладные проблемы, например проблему роли и значения Средиземноморья в эпоху Филиппа II (Фернан Бродель) [231], проблему геоисторических рамок и геополитического значения Великой русской революции (Б. А. Исаев) [232].

Одним из основных факторов современной геополитики продолжает оставаться экономический фактор, который характеризуется не только объемом ВВП и оборонной промышленности той или иной державы, но и ростом ее торговли (а это уже сотрудничество, а не противостояние), развитием транспорта (транспортная геополитика), в том числе международного, развитием коммуникаций и вообще всей инфраструктуры. Экономический фактор все чаще рассматривается как социально‑экономический, показывающий возможности экономики в совершенствовании социальной сферы, повышении жизненного уровня населения. Современные геополитики, говоря о влиянии отдельных государств на геополитический процесс, учитывают не только величину территории и плотность населения, но и степень его удовлетворенности условиями жизни, возможности для проявления экономической и политической активности, ибо от этого существенно зависит как состояние экономики, так и процветание общества и стабильность политической системы.

Подводя общие итоги статьи, выделим особенности современной геополитики. На современном этапе, и особенно в конце XX – начале XXI в., геополитика претерпевает глубокие изменения. Даже сам термин «геополитика» понимается намного шире, чем ранее. Корень «гео» приобрел теперь и второй смысл: его все чаще трактуют не только как географическое, но и как «планетарное», «глобальное» измерение политики, как взаимоотношения супердержав или военных блоков, как «столкновение цивилизаций» (А. Тойнби, С. Хантингтон) или как изменение общей конфигурации мировой системы, например с биполярной на моно– или полицентрическую.

Вторая часть термина «геополитика» – «политика» – в данном контексте означала завоевание власти, пространства, осуществление господства, освоение этого пространства. В последнее время толкование и этой части термина претерпевает существенные изменения. Подразумевается, что современные акторы геополитики не столько жаждут завоевать и освоить новые территории, сколько стремятся контролировать максимально возможные пространства, причем (и в этом тоже состоит особенность современной геополитики) контролировать не территории в целом, а, по большей части, линии коммуникаций этих территорий и потоки (финансовые, товарные, рабочей силы, туристические, мигрантские и т. д.), поддерживая тем самым наиболее благоприятные условия для собственного развития и процветания.

Вторая особенность современной геополитики – более широкое толкование геополитических факторов. К пространственно‑географическому фактору современные теоретики добавляют такие факторы, как финансово‑экономический, социально‑экономический, культурноисторический, или цивилизационный, национально‑этнический, транспортно‑потоковый, ресурсный, в частности энергетический, а также экологический и миграционно‑демографический.

Третья особенность – возрастание и разрастание геополитических пространств, т. е. резкое расширение поля геополитики. К традиционным пространствам Суши и Моря доклассической геополитики геополитики‑классики добавили воздушное пространство. Но триада физических пространств – геосфера, гидросфера и атмосфера – в сегодняшней геополитической науке перестала быть таковой: по мере освоения новых пространств ее дополнили подводное пространство, пространство околоземного космоса, пространство межпланетного и дальнего космоса. При этом возросло не только количество геопространств, но и сами пространства расширились за счет заселения последних незаселенных территорий на Земле, строительства подводных лодок и морских платформ нефтедобычи, самолетов и других летательных аппаратов, увеличения плотности населения, систем коммуникаций.

Четвертой особенностью современной геополитики стало стремление к контролю виртуальных пространств. Современная геополитическая борьба развернулась в эфире между средствами массовой информации, вещательными станциями разных государств, рекламными фирмами и т. д.; в периодической печати, в сети Интернет, в сфере искусства, в сфере науки и образования.

Пятая особенность современной геополитики связана с деколонизацией мира и перестройкой международных отношений. Современные геополитические державы уже не стремятся строить колониальные империи и осваивать новые геопространства. Задачей современной геостратегии ведущих держав стало не освоение новых пространств, а контроль всех физических сред Земли. Это сильно изменило современные геополитические представления. Например, «закон» Маккиндера‑Спикмена в наше время следует формулировать следующим образом: «Кто контролирует околоземное космическое пространство, тот контролирует весь мир».

Шестая особенность геополитики – резкое увеличение количества ее акторов. Акторами современной геополитики стали не только наиболее мощные государства (державы), но и различные объединения больших, средних и малых государств (экономические, политические, культурно‑национальные и др.), цивилизации, транснациональные корпорации, негосударственные международные организации, система ООН.

Седьмая особенность современной геополитики – ее возрастающая динамика. Геополитика XXI в. столкнулась не только с быстрыми политическими изменениями, но и с необходимостью фиксировать эти политические реалии. Для этого были предложены термины «геополитическая эпоха» и «геополитическая картина мира», которые представляют собой определенное, сложившееся на данное время равновесие мировой политической системы. Но это равновесие временно. Нарушают геополитическое равновесие конфликты, войны, распады государств и следующие за ними изменения структуры мира. В действительности геополитическая картина мира находится в постоянном изменении.

Восьмая особенность связана с формированием новых геополитических школ. В соответствии с новой геоструктурой мира в современной геополитике можно выделить американскую, формирующиеся европейскую, российскую и китайскую школы.

Наконец, девятая особенность современной геополитики – новые геостратегии, учитывающие новые реалии мировой политической системы XXI в. Речь идет о геостратегих сдерживания, которые пришли на смену наступательным стратегиям; о геостратегиях сотрудничества, все более заменяющих геостратегии соперничества держав; о геостратегии соединяющих и интеграционных границ, которые объединяют страны, а не о геостратегии непрозрачных и закрытых границ, разделяющих великие державы; о геостратегии решения глобальных проблем, а не о геостратегии гонки вооружений и наращивания военной мощи.

Основные понятия: геополитика, геостратегия, школы геополитики, морское, континентальное направления геополитики, теории геополитики, поссибилизм, евразийство, законы геополитики, закон сдерживания.

 

Вопросы для самоконтроля

 

1. Какие этапы в развитии геополитики можно выделить?

2. На чем основывалась предыстория геополитики?

3. Кто стоял у истоков классической геополитики?

4. Каковы причины усиления влияния геополитики в классический период ее развития?

5. Назовите основные школы классической геополитики, их представителей, направления и основные теории?

6. Расскажите о школах, направлениях, теориях современной геополитики.

7. В чем суть концепции и законов сдерживаня П. Галлуа?

8. Что означает полицивилизационный характер современной геополитики?

9. Что такое геополитика сотрудничества?

10. Почему можно говорить об усилении связи геополитики с физическим миром?

11. Какие физические и виртуальные среды оказывают влияние на политику государств?

12. Расскажите о влиянии на политику государств демографического фактора.

13. Что такое геоистория?

14. Расскажите о влиянии на политику государств экономического фактора.

15. В чем заключаются особенности современной геополитики?

 

Литература

 

Баттлер А. Контуры мира в первой половине XXI века и чуть далее // Мировая экономика и международные отношения. 2002. № 1.

Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М., 1998.

Гаджиев К. С. Введение в геополитику: Учебник для вузов. М., 2001. Геополитики и геостратеги: Хрестоматия в 7 кн. / Под ред. Б. А. Исаева. СПб., 2003–2005.

Исаев Б. А. Геополитика: Учебное пособие. СПб., 2006.

Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997.

Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? М., 2002.

Колосов В. А., Мироненко Н. С. Геополитика и политическая география: Учебник для вузов. М., 2002.

Основы евразийства. М., 2002.

Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1989. № 3.

Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003.

Цымбурский В. Л. Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы. 1993–2006. М., 2006.

 

Примечания

Аристотель. Политика. Афинская полития. М., 1997. С. 37.

Берве Г. Тираны Греции. Ростов н/Д. 1997. С. 8.

Платон. Собр. соч.: В 4 т. М., 1996. Т. 4. С. 48.

Там же. С. 70.

История Древнего Востока. Тексты и документы: Учебное пособие / Под ред. В. И. Кузищева. М., 2002. С. 390.

Макиавелли Н. История Флоренции. М., 1987. С. 7.

Аристотель. Соч. в 4 т. М., 1983. Т. 4. С. 378.

Клаузевиц К. О войне: В 2 т. М., 1941. Т. 1. С. 331.

Парето В. О применении социологических теорий // Социологические исследования. 1996. № 3. С. 119.

Моска Г. Правящий класс // Социологические исследования. 1994. № 11. С. 99.

См., напр.: Хейвуд Э. Политология: Учебник для студентов вузов. М., 2005. С. 5.

См. Пугачев В. Д., Соловьев А. И. Введение в политологию: Учебник для студентов вузов. 4‑е изд. М., 2003. С. 9–16.

Англо‑русский словарь. М., 1976. С. 549–550.

Соловьев А. И. Политология: Политическая теория, политические технологии. М., 2001. С. 56–57.

См., например, Соловьев А. И. Указ. соч. С. 60.

Соловьев А. И. Указ. соч. С. 65–66.

Жиро Т. Политология. Харьков, 2006. С. 15.

Мельвиль А. Ю. и др. Политология. М., 2004. С. 41.

Жиро Т. Указ. соч., 2006. С. 17–22.

Энциклопедический словарь «Россия». СПб., 1898. С. IV.

Малинова О. Ю. Проблемы развития политической науки и «центры публичной политики» в России // Публичная политика. 2005. Сб. статей / Под ред. М. Б. Горного и А. Ю. Сунгурова. СПб., 2006. С. 92.

Алмонд Г. Политическая наука: история дисциплины // Политология: Хрестоматия / Сост. Б. А. Исаев, А. С. Тургаев, А. Е. Хренов. СПб., 2006. С. 17.

Жиро Т. Указ. соч. С. 21–22.

Истон Д. Политическая наука в Соединенных Штатах: прошлое и настоящее // Политология: Хрестоматия / Сост. Б. А. Исаев и др. СПб., 2006. С. 7.

Современная западная социология: Словарь. М., 1990. С. 37.

Истон Д. Указ. соч. С. 8.

Цит. по: Политология: Учебное пособие / Под ред. А. С. Тургаева, А. Е. Хренова. СПб., 2005. С. 18–19.

Цит. по: Политология: Учебное пособие / Под ред. А. С. Тургаева, А. Е. Хренова. С. 20.

Сморгунова В. Ю. Феномен политического знания. СПб., 1998. С. 263.

Цит по: Дегтярев А. А. Основы политической теории: Учебное пособие. М., 1998. С. 98.

Цит. по: Политология (70‑80‑е годы). М., 1993. С. 161.

Ланци А. Политическая философия или политология (Лео Штраус о политической философии) // Политология вчера и сегодня. Вып. II. М., 1990. С. 5–20.

Алексеева Т. А. Современные политические теории. М., 2000.

Там же. С. 122.

Дегтярев А. А. Указ. соч. С. 21.

Дегтярев А. А. Основы политической теории. М., 1998. С. 33.

МухаевР. Т. Теория политики. М., 2005. С. 16–17.

Дюверже М. Социология политики // Политология (70‑80‑е гг.) / Под ред. Ю. С. Пивоварова и др. М., 1993. С. 142.

Там же. С. 156.

March J. G., Olsen J. P. The New Institutionalism: Organizational Factors in Political Life // Americal Science Review. Vol. 78. P. 734–749.

Бурдье П. Начала. М., 1994; Бурдье П. Социология политики. М., 1993; Бурдье П. Социология и демократия // Поэтика и политика. Альманах Российско‑французского центра социологии и философии Института социологии РАН. СПб., 1999, С. 119–125; Бурдье П. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля. С. 125–167.

Современная западная философия. М. С. 89–91.

Мертон Р. О социологических теориях среднего уровня // Социальная теория и социальная структура. М., 2006. С. 99–100.

Arendt H. Crises of the Republic. London, 1972. P. 113, 177.

Luhmann N. The Differentiation of Society. New York, 1982. P. 147, 151, 175. Cm.: Luhmann N. Essays of Self‑reference. New York, 1990. P. 93. См. также: Luhmann N. Macht. 2‑aufl. Stuttgart, 1988. P. 5; 8; 10–11; 13; 15–17.

Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М., 1995. С. 50, 85.

Deutsch K.W. The Nerves of Government. Models of Political Communications and Control. 2‑ed. ed. New York – London, 1966. P. 111, 247, 248, 120, 124, 259–262.

Ibid. P. 145. См. также: Deutsch K. W. The Nerves of Government. Models of Political Communications and Control. 2‑ed. ed. New York‑London, 1966. P. 133, 145, 146–147.

Deutsch К. W. Указ. соч. Р. 153, 180, 243.

Parsons Т. Social System and the Evolution of Action theory. New York‑London, 1977. P. 42, 46, 115,129,152, 190, 256, 356.

Parsons T. Structure and Process in Modern Society. New York, 1965. P. 273.

См.: Parsons Т. Указ. соч. Р. 8, 42–43,151,221; Parsons Т. Указ. соч. Р. 129, 190.

См. подробнее: Почепко В. В., Хомелева Р. А. Очерки о власти: новые подходы и интерпретации. Раздел I. СПб., 1998; Хомелева Р. А. К построению онтологической концепции власти: теоретико‑методологический подход // Журнал социологии и социальной антропологии. 2000. № 1. С. 54–63.

Сопутствующий анализ – это, в сущности, изучение связей людей, имена которых содержатся в различных биографических справочниках и в списке лиц высших слоев общества. Репутационный анализ имеет личностный и субъективный характер и основан на опросе хорошо осведомленных респондентов о тех, кого они считают важными персонами. Позиционный анализ выявляет влиятельных людей на основе их положения в корпорациях, банках, фондах и т. п.

Конфуций. Лунь Юй. Антология мировой философии. М., 1969. Т. 1.4. 1; Древнекитайская философия, тт. 1–2. М., 1972–1973; Платон. Государство. Собр. соч. М., 1994. Т. 3; Аристотель. Политика. Соч.: в 4 т. М., 1983. Т. 4; Макиавелли Н. Государь. Рассуждение о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., 1996; Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. Избранные произведения: в 2 т. М., 1964. Т. 2; Кант И. Идеи всеобщей истории во всемирно‑гражданском плане; Об изначальном зле в человеческой природе; К вечному миру. Сочинения: в 6 т. М., 1964.

Лебон Г. Психология народов и масс. СПб.: Макет, 1995; Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1990; Фрейд 3. Массовая психология и анализ человеческого «Я» // «Я» и «Оно». Тбилиси: Мерани, 1991, кн. 1; Фрейд 3., Буллит У. Томас Вудро Вильсон, 28‑й президент США. Психологическое исследование. М., 1992, LasswelH. Psychopathology and Politics. Chicago, 1931.

Лебон Г. Психология народов и масс. СПб.: Макет, 1995. С. 234.

Фрейд 3. Указ. соч. С. 117, 119.

Фрейд 3., Буллит У. Указ. соч. М., 1992.

LasswelH. Psychopathology and Politics. Chicago, 1931.

Вебер М. Политика как призвание и профессия // М. Вебер. Избранные сочинения. М.: Прогресс, 1990. С. 646.

FilleyA. S., House R. I. Managerial process and organisational behavior Glenview (III), 1969; Gerth H., Mills C. A. Sociological Note on Leadership. In: Problems in Social Psychology. Ed. by J. Hulett and R.Stagner. Urbana (Illinois), 1952; Jennings E. An Anatomu of Leadership: pri