Евгению Рейхелю (Eugen Reichel).

 

1907 г. Mapтa 2/15. Я. П.

 

Geehrter Herr!

 

Ich habe Ihr Buch mit grossem Infceresse gelesen. Ihre Beweise dass nicht Bacon (1) das Novum Organum geschrieben und dass die Dramen die man Shakespeare zuschreibt, nichfc von ihm stammen, sind sehr uberzeugend, doch bin ich zu wenig competent in dieser Sache, um ein entscheidendes Urteil zu fallen. Eins weiss ich ohne Zweifel, dass nicht nur die meisten der Shakespeare zugeschriebenen Dramen, sondern alle, Hamlet und andere nicht ausgenommen, nicht nur das Lob, mit dem man uber sie zu urteilen gewohnt ist, nicht verdienen, sondern in esthaetischer Beziehung unter aller Kritik stehen. So dass ich blos bezuglich der Wertschatzung jener einigen Dramen, die Sie von alien ubrigen ausscheiden, nicht ciner Meinung mifc Ihnen bin. Ihre Kritik der verherrlichten Dramen: Konig Lear, Macbeth u[nd] and[ere] ist dermassen grundlich und richtig, dass man sich wundern muss, wie Leute, die Ihr Buch gelosen habon, fortfahren konnen, sich uber die angeblichen Schonheiten Shakespeares zu begeistern, freilich, wenn man mit der Eigenthumlichkeit der Menge nicht rechnet, die sich stets in ihrem Urtheile dom Urtheil der Mehrheit fugt und auf eigenes Urteil verzichtet. Wir wundern uns nicht, dass hypnotisierte Menschen, wenn sie auf Weis schauen, -- wie das ihren sugeriert war, -- Schwarz zu sehen behauten, warum sollen wir uns wundern, wenn sie, beim Aufnehmen eines Kunstwerkes, zu dessen Verstandniss sie kein eigenes Urteil haben, hartnackig das behaupten, was ihnen von der Stimmen mehrheit sugeriert wurde? Ich habe -- und zwar schon seit lange -- meinen Aufsatz uber Shakespeare geschrieben, in dem Bewusstsein, dass ich Niemande uberzeugen werde. Ich wollte nur zeigen, dass ich von der allgemeinen Hypnose frei bin. Von dem Erscheinen meines Buches habe ich keine Wirkung erwartet, deshalb glaube ich auch, dass weder Ihr treffliches Buch, noch viele andere AufsДtze, -- wie der von Theodor Eichhof, (5) der mir letzthin seine Arbeit in Correctur zugeschickt hat, so wie auch andere AufsДtze Эber denselben Gegenstand in englischen Zeitungen, die ich ebenfalls letztens erhalten habe, das grosse Publicum Эberzeugen werden.

Wenn man bedenkt, wie die allgemeine Meinung bei der jetzigen Verbreitung der Presse sich bildet, wo Эber die ernstesten Fragen Menschen urtheilen, die von diesen Fragen keinen Begriff haben und ihrer Bildung nach sogar kein Recht haben Эber dieselben zu Urteilen, wenn man weiter bedenkt, wer die Leute sind, die in der Presse arbeiten, so hat man sich nicht Эber falsche Urteile, die sich in dem Massen (Menge) verbreitet haben zu wundern, sondern eher Эber das, dass man Эberhaupt noch manchmal, wenn auch sehr selten, richtigen Urteilen begegnet. Dies bezieht sich besonders auf die SchДtzung poetischer Werke. эber schmackhafte Speisen, angenehme GerЭche, Эberhaupt Эber angenehme Empfindungen kann Jedermann urteilen (wenn es auch Leute giebt, die des Geruchsinnes entbehren und solche die farbenblind sind), um jedoch Эber ein Kunstwerk zu urtheilen, muss man Kunstsinn haben, und dieser ist sehr rar und sehr ungleichmДssig verteilt. Der Wert eines Kunstrwerkes wird ja bei der jetzigen Verbreitung der Presse durch das Urtheil der Scharen der Journalisten und Leser bestimmt. In den Scharen aber ist die Mehrheit der Menschen dumm und stumpf in Bezug auf Kunst, weshalb auch die allgemeine Meinung Эber die Kunst stets die aller grЖbste und falscheste ist. So war es immer und so ist es besonders heutzutage, wo die Presse immer mehr und mehr die fЭr Gedanken und Kunst stumpfsinnige Menschen vereinigt. So kann es jetzt in der Kunst -- in der Litteratur, Musik. Malerei -- zu Эberraschenden Beispielen des Erfolges und Lobes solcher SchЖpfungen, denen jeder aesthefcische und noch mehr jeder gesunde Sinn fehlt.

Ich will keine Namen nennen, weil wenn Sie mit den Ausserungen der Geisteskrankheit, die heutzutage Kunst genannt wird, vertraut sind, Sie selber Namen und Werke nennen kЖnnen. Und deshalb erwarte ich nicht nur nicht, dass der falsche Ruhm Shakespeares und anderer (die ich nicht nennen will, um die Leute nicht zu Дrgern) vernichtet werde, sondern ich erwarte und sehe das Entstehen, ebensolchen Ruhmes neuer Shakespeare, der sich allein auf die Dummheit und den Stumpfsinn der Menschen der Presse und des grossen Publikums stЭtzt. Ich erwarte sogar, dass dieses Sinken des allgemeinen Vernunftsniveau immer grЖsser und grЖsser wird nicht nur in der Kunst, sondern auch allen anderen geistigen Gebieten: in der Wissenschaft, Politik und besonders der Philosophie. (Kant kennt schon niemand, man kЖnnt Nietzsche (7)) und es kommt zu einem allgemeinen Krach der Civilisation, in der wir leben, einem ebensolchen, wie der Vorfall der aegipLischen, babylonischen, griechischen, rЖmischen Civilisation war.

Die Psychiater wissen, dass wenn jemand viel zu reden ohne AufhЖren zu reden, Эber Alles in der Welt zu reden anfДngt, ohne zu bedenken und nur um eilends mЖglichst viele Worte in kЭrzester Zeit zu sagen, dass dies ein sicheres Zeichen einer beginnenden oder bereits entwickelten Geisteskrankheit ist. Und wenn der Kranke dabei vollkommen Эberzeugt ist, dass er alles besser weiss als die anderen, dass er alle durch seine eigene Weisheit belehren, kann und belehren muss, so sind die Zeichen der Geisteskrankheit schon offenkundig. Unsere sogennante civilisierte Welt befindet sich in diesem gefДhrlichen und traurigen Zustande. Und ich glaube, dass sie bereits einem solchen Zussaminensfcurze sehr nahe ist, wie jene in welchen die frЭhem Civilisationen untergegangen sind. Ein sicheres und bedeutungsvolles Zeichen dafЭr ist die Begriffsverdrehung, der Menschen unserer Welt, die nicht nur in der эberschДtzung Shakespeares sondern in allen Beziehungen sowol zur Politik, wir zur Wissenschaft, Philosophie und Kunst zum Ausdruck gelangt.

 

Leo Tolstoy.

 

2/15 MДrz 1907.

 

1907 г. Марта 2/15. Я.П.

 

М.Г.

 

Я с большим интересом прочел вашу книгу. Ваши доводы о том, что Novum Organum было написано не Бэконом, (1) а также и драмы, приписываемые Шекспиру, написаны не им, очень убедительны, но я слишком мало компетентен в этом деле для того, чтобы ein entscheidenden Urtheil zu fallen. (2) Одно, что я несомненно знаю, это то, что не только большинство драм, приписываемых Шекспиру, но и все они, не исключая из них Гамлета и др., не только но заслуживают того восхваления, с которыми привыкли судить о них, но в художественном отношении unter aller Kritik. (3) Так что только в признании достоинств тех некоторых драм, которые вы выделяете из всех остальных, я не согласен с вами.

Ваша критика хваленых драм Лира, Макбета и др. так основательна и верна, что надо бы удивляться тому, как могут люди, прочитавшие вашу книгу, продолжать восторгаться мнимыми красотами Шекспира, если не иметь в виду того свойства толпы, по которому она всегда следует в своих мнениях мнению большинства, совершенно независимо от собственного суждения. Мы не удивляемся, что люди загипнотизированные, глядя на белое, говорят, как это им внушено, что они видят черное, почему же удивляться, что, воспринимая художественное произведение, для понимания которого они не имеют никакого своего суждения, они говорят упорно то, что им внушено большинством голосов. Я написал -- и давно уже -- свою статью о Шексп[ире] (4) с уверенностью, что никого не убежу, но мне только хотелось заявить, что я не подчиняюсь общему гипнозу. И потому я думаю, что ни ваша прекрасная книга, ни моя, ни многие статьи, как на днях присланные мне корректуры Теодора Эйхгофа, (5) а также другие статьи на ту же тему в английских газетах, которые я тоже недавно получил, не убедят большую публику.

Вникнув в процесс установления общественного мнения при теперешнем распространении печати, при котором читают и судят благодаря газетам о предметах самых важных люди, не имеющие об этих предметах никакого понятия и по своему образованию не имеющие даже права судить о них, и пишут и печатают свои суждения об этих предметах газетные поденные работники, столь же мало способные судить о них, при таком распространении печати надо удивляться не ложным суждениям, укоренившимся в массах, а только тому, что встречаются еще иногда, хотя и очень редко, правильные суждения о предметах. Это особенно относится к оценке поэтических произведений.

Судить о вкусных кушаньях, приятных запахах, вообще приятных ощущениях может всякий (и то бывают люди, лишенные способности чуять запах и видеть все цвета), но для суждения о художественных произведениях нужно художественное чувство, очень неравномерно распределенное. Определяет же достоинство художественных произведении толпа, печатающая и читающая. В толпе же всегда больше людей и глупых и тупых к искусству, и потому и общественное мнение об искусство всегда самое грубое и ложное. Так это всегда было и так в особенности в наше время, когда воздействие печати всё более и более объединяет тупых и к мысли и к искусству людей. Так теперь в искусстве -- в литературе, в музыке, в живописи -- это дошло до поразительных примеров успеха и восхваления произведений, не имеющих никакого ни художественного, ни еще менее здравого смысла. Я не хочу называть имен, но если вы следите за теми дикими проявлениями душевной болезни, которая в наше время называется искусством, вы сами назовете имена и произведения.

И потому я не только не ожидаю того, чтобы могла уничтожиться ложная слава Шекспира и древних (не хочу [их] называть, чтобы не раздражать людей), но ожидаю и вижу устанавливание точно такой же славы новых Шекспиров, основанное только на глупости и тупости людей печати и людей большой публики. Жду даже того, что этот упадок общего уровня разумности будет становиться всё больше и больше не только в искусстве, но и но всех других областях: и в науке, и в политике, и в особенности в философии (Канта никто уже не знает, знают Ничше (7)) и дойдет до всеобщего краха падения той цивилизации, в которой мы живем, такого же, каково было падение египетской, вавилонской, греческой, римской цивилизации.

Психиатры знают, что когда человек начинает много говорить, говорить, не переставая, обо всем на свете, ничего но обдумывая и только спеша как можно больше сказать слов в самое короткое время, знают, что это дурной и верный признак начинающейся или уже разбившейся душевной болезни. Когда же при этом больной вполне уверен, что он всё знает лучше всех, что он всех может и должен научить своей мудрости, то признаки душевной болезни уже несомненны. Наш, так называемый, цивилизованный мир находится в этом опасном и жалком положении. И я думаю -- уже очень близко к такому же разрушению, которому подверглись прежние цивилизации. Извращение понятий людей нашего времени, выражаемое но в одной переоценке Шекспира, но во всем отношении и к политике, и к науке, и к философии, и к искусству, служит главным и знаменательным признаком этого.

 

Лев Толстой.

 

2/15 марта 1907.

 

Печатается по копировальной книге N 7, лл. 275 и 279. В копировальную книгу вписана копия рукой Д. П. Маковицкого. Подлинник, вероятно, написан рукой переписчика и только подписан Толстым. Немецкий текст в России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется. Толстой написал письмо по-русски, перевели ого Д. П. Маковицкий и Альберт Шкарван. В пашем издании вместо перевода печатается русский текст письма Толстого по рукописи Толстого (необходимые для согласования с немецким текстом дополнения печатаются в прямых скобках; подпись и дата перенесены с немецкого текста). Русский текст опубликован в "Русском современнике" 1924, 1, стр. 158--160. Толстой начал писать это письмо в конце января.

Ответ на письмо Евгения Рейхеля (р. 1853) из Шонеберга (близ Берлина) от 23 ноября н. ст. 190.6 г. Прочитав статью Толстого "О Шекспире и о драме" (см. т. 35), очень ему понравившуюся, Рейхель послал Толстому свою книгу "Shakespeare Litteratur" ("Литература о Шекспире"), Verlag von Adolf Bonz and Comp., Stuttgart, 1887. Он писал в сопроводительном письмо: "Как вы увидите из прилагаемой книги, я был первым, кто занялся критикой Шекспира кап драматурга и пришел к том заключениям, к которым и вы очень близки... Ваше слово может сделать многое...

Пройдут еще сотни и тысячи лет, пока эти вредные, смущающие умы бредни о Шекспире будут изжиты, если только вы не выступите на защиту истины. Помогите мне... Для себя и моего произведения я не могу представить себе более благородного соперника, чем вы" (перевод с немецкого).

Сомнение в авторстве Шекспира впервые было высказано в 50-х годах прошлого столетия. По этой гипотезе, мало образованный актер но мог быть автором приписываемых ему гениальных произведений; они-де созданы в кружке ученых людей, во главе с философом Френсисом Бэконом, автором "Нового органона" (1620). Рейхель стремился доказать, что "Новый органон" является сочинением оставшегося никому не известным философа и поэта Шекспира, однофамильца актера Шекспира. Он же -- автор драматических и поэтических произведений. Воспользовавшись бедственным положением гениального писателя, Бэкон получил его рукописи и, внеся неудачные дополнения (и тем испортив, погубив их), издал "Новый органон" под своим именем, а драматические произведения с согласия актера Шекспира опубликовал под его именем. Бэкон виноват в искажении произведений, приписываемых Шекспиру: от него идет путаница в них, неясность, нехудожественность. Большая часть книги Рейхеля посвящена разбору этих произведений и критике литературы по вопросу об авторстве Шекспира.

 

(1) Френсис Бэкон (Francis Bacon, 1561--1626), английский философ-материалист и государственный деятель.

(2) [высказать окончательное суждение.]

(3) [ниже всякой критики.]

(4) Статья "О Шекспире и о драме" написана в 1903 г. Зачеркнуто: без намерения убедить кого-либо, даже

(5) Теодор Эйхгоф, автор ряда работ о Шекспире. Он считает, что только семь драматических произведений и шестнадцать сонетов принадлежат Шекспиру, остальные же, как "Макбет", "Король Лир" и др., ошибочно приписаны ему. При письмо от 6 января и. ст. 1907 г. Эйхгоф прислал Толстому корректуру своей работы о "Гамлете", предназначенной к опубликованию в журнале. Письмо осталось без ответа. Толстой писал Эйхгофу в 1897 г. См. т. 70, письмо N. 47.

(6) Зачеркнуто: большей частью самых тупых к искусству, и газетные работники

(7) К философии Фридриха Ницше (1844--1900) Толстой относился резко отрицательно.

(8) ответном письме от 14 апреля н. ст. Рейхель выражал благодарность за одобрение его книги и сожалел, что Толстой но собирается продолжать свою работу о Шекспире. "Если бы я обладал вашим именем и связями, я не остановился бы",--писал Рейхель. Под конец он заявил: "В общем же ваше письмо меня несколько разочаровало. Два такие человека, как мы, ибо я тоже художник, могли бы сказать друг другу нечто иное, нежели то, что вы мне говорите".

По поводу этого письма в ЯЗ записано 6 апреля 1907 г.: "Лев Николаевич попросил прочесть ему ответ немецкий Рейхеля о Шекспире, очень неразборчивым почерком написанный. Лев Николаевич сказал, что писать больше Рейхелю не будет, что он страдает немного манией величия, пишет с задором".

 

* 54. Леону де Рони (Leon de Rosny).

 

1907 г. Марта 2/15. Я. П.

 

Cher Monsieur de Rosny,

 

Je serai tres content de connaitre votre idИe sur le Criterium de la certitude et tacherai de l'examiner acev la plus grande attention.

Je vous remercie por l'honneur que vous me faites en vous adressant a moi.

 

Leon Tolstoy.

 

15 Mars 1907

 

 

Дорогой господин де Рони,

 

Я буду очень рад познакомиться с вашей идеей о критерии достоверности и постараюсь изучить ее с наибольшим вниманием.

Благодарю вас за честь, которую вы мне оказываете, обращаясь ко мне.

 

Лев Толстой.

 

15 марта 1907.

 

Печатается по копировальной книге N 7, л. 271. Дата Толстого нового стиля. Основание датировки: в копировальной книге письмо Отпечатано перед русскими письмами от начала марта и перед письмом к Рейхелю от 2/15 марта.

О Леоне де Рони (1837--1914) см. т. 73, стр. 108 и 109.

В письме от 31 января н. ст. 1907 г. Леон де Рони писал о своем желании поделиться с Толстым мыслями по поводу возникших в разных странах обсуждений его теории критерия достоверности. На конверте помета Толстого: "Написать, что слаб". Ответила Т. Л. Сухотина (дата ее письма неизвестна). Она писала (перевод с французского): "Отец рад был бы исполнить ваше желание, но ввиду большой еще слабости и наличия многих уже начатых работ он не может обещать вам исполнить то, что вы просите, тем более, что он не хотел бы высказывать своего мнения по вопросу, который вы ему предлагаете, не посвятив ему всего требуемого им внимания".

Толстой ответил на письмо Рони, в архиве не сохранившееся и, очевидно, являющееся его ответом на письмо Т. Л. Сухотиной.

О теории критерия достоверности Толстой писал Рони еще в 1901 г.

См. т. 73, письмо N 125.

В письме от 29 мая н. ст. Рони благодарил Толстого за ответ. "Если что-либо высказанное мною вы сочтете достойным вашего драгоценного содействия, то прошу вас сообщить мне об этом, и я усердно буду доставлять вам все то, что может служить к изучению и разрешению поставленного вопроса" (перевод с французского). Письмо осталось без ответа.

 

И. И. Горбунову-Посадову.

 

1907 г. Марта 7. Я. П.

 

Очень прошу простить, что утруждаю, пожалуйста, пришлите что есть, по вашему мнению, хорошего из детских рассказов.

 

Л. Т.

 

Впервые опубликовано в книге: Л. Н. Толстой, "Неизданные тексты", М. 1933, стр. 409. Основание датировки: запись в ЯЗ 7 марта.

Это -- сопроводительная записка к списку книг, составленному под диктовку Толстого, просматривавшего каталог "Посредника" (установлено по ЯЗ от 7 марта). Названия нескольких книг записаны рукой Маковицкого на самом письме. Книги нужны были Толстому в связи с его занятиями с крестьянскими детьми и работой по составлению "Детского Круга чтения". "Переделать все их надо, изложить детям", -- сказал Толстой Д. П. Маковицкому в тот же день.

См. прим. 5 к письму N 72.

 

* 56. Яковлеву.

 

1907 г. Марта 10. Я. П.

 

Ответить на вопрос, с к[оторым] вы обращаетесь ко мне, можете только вы одни, п[отому] ч[то] вы одни знаете силу своего убеждения (веры). Судя по другому вопросу, к[оторый] вы ставите в конце письма, сила эта очень небольшая и весьма сомнительная. Отвечает на ваш вопрос место из евангелия Луки XIV, 26-45.

 

Лев Толстой.

 

10 марта

1907.

 

Печатается по копировальной книге N 7, л. 280.

Ответ на письмо подпоручика Яковлева (Рязань) от 7 марта 1907 г. (почт. шт), в котором он писал, что его тяготит военная служба, но он понимает, что отказ от службы повлечет за собой тюремное заключение. Он спрашивал Толстого, правилен ли такой шаг и нельзя ли найти другого выхода. В конце он писал: "Я от многих слышал, что вы многое не делаете, что, говорите, нужно делать, и не совсем так живете, как говорите. Мне не верится в это, но все же это колеблет решимость мою жить так, как думаю. Скажите мне, правда ли это?"

 

Д. С. Гречкину.

 

1907 г. Марта 11. Я. П.

 

Получил и с большой радостью прочел ваше письмо, любезный брат Дмитрий Самойлович.

Радует меня то, что ваше понимание учения Христа совершенно такое же, как и то, которым я живу и которое даст мне радость и спокойствие, которые, надеюсь, не нарушатся и близкой уже мне смертью.

С великою радостью приехал бы к вам и лично узнал бы вас и близких мне по духу людей, но, к сожалению, я настолько стар, что если бы и решился поехать, то своим отъездом причинил бы большое горе моим домашним и близким. Очень рад, что могу послать вам все те мои книги, к[отор]ые есть у меня.

Большого Евангелия нет у меня, но достать его можно по следующему адресу: (1)

Прочтите пока. Пишите мне. Общение с такими людьми, как вы, для меня большая радость.

 

Любящий вас брат Лев Толстой.

 

11 марта 1907.

 

Печатается по копировальной книге N 7, л. 291.

Ответ на письмо сектанта Дмитрия Самойловича Гречкина (станица Беломечетская Кубанской обл.) от 25 февраля 1907 г., с выражением сочувствия религиозно-нравственным взглядам Толстого. Корреспондент просил книг и приглашал Толстого приехать в их станицу.

 

(1) Оставлена строчка для адреса, вписанного в подлинник после того, как письмо было скопировано. Очевидно, Толстой указал адрес издательства "Посредник".

 

* 58. П. П. Картушину.

 

1907 г. Марта 11. Я. П.

 

Спасибо за ваше хорошее письмо, милый брат Петр Прокофьевич. Со всем согласен и всей душой желаю вам успеха. Гляжу на вас и на таких же, как вы, -- слава богу, они есть, -- с любовью и страхом не за их жизнь плотскую, не за неуспех внешнего дела, а за то, чтобы они не ослабели и не остановились, не доделав (Луки XIV, 26--35). Помогай вам бог. Одно хочется, посоветовать, это то, чтобы не забирать сверх сил, сверх того,. за что совесть мучает. И если ослабел, то не унывать. А если упал, то вставать и опять и опять делать то, что одно нужно. Вчера получил от Сутк[ового] письмо с изложением "Исповедания Веры". Я еще не отвечал ему. (1) Я занят с крестьянскими ребятами, (2) излагая им учение Хр[иста]. Страшно трудно, но как будто подвигаюсь. Живу, не переставая радуясь и удивляясь, за что мне так много блага. Братски целую вас. Пишите.

 

Лев Толстой.

 

11 марта

 

1907.

 

Печатается по копировальной книге N 7, л. 288.

Петр Прокофьевич Картушин (1879--1916) -- казак станицы Раздорской Области Войска Донского. Вначале был близок к революционным кругам, затем проникся религиозно-нравственным мировоззрением Толстого и стал стремиться к опрощению. В 1906--1907. гг. Финансировал издательство "Обновление". Был лично знаком с Толстым. В 1910 г. под. влиянием А. М. Добролюбова (см. о нем т. 54, стр. 530--532) впал в мистицизм. Стал оказывать большую материальную помощь издательству "Мусагет" и другим издателям, выпускавшим книги мистического направления. Во время мировой войны работал в Земском союзе, был на фронте и, не перенеся ужасов войны, застрелился.

В письме от 1 марта 1907 г., на которое ответил Толстой, П. П. Картушин сообщил о созревшем у него намерении поселиться на земле, поставив перед собой цель: "развитие и укрепление красот духа", создание своего рода "опытной станции начал новой жизни" и тем самым достижение гармонического сочетания убеждений и практики жизни.

 

(1) См. письмо N 63.

(2) См. прим. 5 к письму N 2.

А. Я. Колсениченко.

 

1907 г. Марта 11. Я. П.

 

Алексею.... Колесниченко.

 

Письмо ваше доставило мне ту радость, к[отор]ой я боюсь желать и боюсь предаваться -- радость сознания того, что твоя деятельность приносит видимые тебе добрые плоды и что число близких тебе по духу людей увеличивается.

Письмо ваше поправилось -- не понравилось, а тронуло меня своей серьезностью, искренностью и простотой. Я согласен со всем, что вы пишете, и особенности с тем, что главный вопрос для каждого не: что делать? А как делать, как жить? Первый вопрос есть только маленькая частица второго -- и вытекает из него. Большинство же людей, желающих следовать истине, делают эту ошибку замены вопроса: как жить? вопросом: что делать? Я думаю, что поставленная себе главной задачей жизнь в общине, или распространение учения истины есть такая ошибка. По письму этому вижу, что вы понимаете учение истины христианской совершенно так же, как и я, и потому говорить про то, чтобы не ставить мирских внешних целей главным, говорить это вам излишне. Естественно избирать ту жизнь и деятельность, к[отор]ая менее противна своему миросозерцанию, и потому понятно желать переменить медиц[инскую] ак[адемию] на земледельческую общину. Вы совершенно в этом сходитесь с большинством из моих молодых друзей, между прочим и с тем Сутковым, к[отор]ого даю вам адрес и к[оторо]му прошу вас передать, что я вчера получил его письмо и буду отвечать ему, но боюсь, что не очень скоро, (1) так как очень много дела и последнее время чувствую себя слабым.

Хотелось бы написать вам больше, но кончаю на этом.

Очень рад общению с вами.

 

Полюбивший вас Лев Толстой.

 

Сутковой даст вам адреса близких нам людей, но и я, посылаю их (2) и еще списанное для вас моим живущим у меня другом Маковицким письмо Картушина, (3) полученное мною в один день с вашим.

 

Л. Т.

 

11 марта 1907.

 

Печатается по копировальной книге N 7, лл. 289 и 290. Впервые опубликовано без указания фамилии адресата в ПТС, I, N 251.

Алексей Яковлевич Колесниченко (1886--1920?) -- сын чиновника. В 1905 г. поступил в Военно-медицинскую академию, а в октябре 1907 г. под влиянием религиозных сочинений Толстого вышел из академии. Впервые был в Ясной Поляне 19 июня 1907 г., впоследствии приезжал еще несколько раз.

Ответ на обширное (на пятнадцати страницах) письмо А. Я. Колесниченко от 5 марта 1907 г. с рассказом об его исканиях смысла жизни, закончившихся принятием религиозно-нравственных взглядов Толстого.

Колесниченко писал, что положительно относится к сельскохозяйственной общине, и просил сообщить адреса таких общин. Если же его мнение об общине ошибочно, просил разъяснить, как иначе устроить свою жизнь в соответствии с новыми убеждениями.

 

(1) Н. Г. Сутковому Толстой ответил в тот же день. См. письмо N 63.

(2) Посланы адреса: Т. С. Дудченко, И. А. Беневского, П. П. Картушина, С. Д. Николаева, Н. Г. Суткового и В. А. Лебрена.

(3) См. прим. к письму N 58.

 

* 60. А. И. Кудрину.

 

1907 г. Марта 11. Я. П.

 

Андрею Кудрину.

 

Спасибо тебе, дорогой брат Андрей, что извещаешь меня о себе. Радуюсь тому, что ты кротко и покорно воле божьей нес и несешь свое положение. Помоги бог тебе, тот бог, которого ты сознаешь в себе, нести свое положение так и до конца. Всё трудно, когда живешь и желаешь врозь с волей бога, и всё легко и радостно, когда соединяешься с волей бога и говоришь себе: хочу того самого, чего он хочет, хочу того самого положения, в которое он поставил меня. Я знаю это по своим старческим болезням. Захочешь здоровья, захочешь противиться богу, и становится тяжело, а смиришься, скажешь себе: хочу того, что велит бог, и болезнь становится легкой и душе на пользу. Знаю, что мне, старику, это легко, но молодому трудно отказаться от мирских радостей, но зато и заслуги больше и радости больше, когда победишь соблазн. Помогай тебе бог, милый брат. Пожалуйста, извещай меня, если можешь, и доставь мне радость чем-нибудь служить тебе.

 

Брат твой Лев.

 

11 марта 1907.

 

Печатается по копировальной книге N 7,лл. 286 и 287. Ответ на несохранившееся письмо Куприна.

 

И. Ф. Наживину.

 

1907 г. Марта. 11. Я. П.

 

Милый Иван Федорович,

 

Про роман ваш (1) нельзя, как вы пишете, сказать два, три слова и особенно в письме. Увидимся, поговорим. Скажу только, что желал бы, чтоб его побольше людей читало. Места в нем есть прекрасные -- те, где вы высказываете свою веру и в положительной и в отрицательной форме, но романическая часть не поддерживает, а скорее ослабляет эти места. Вообще же и особенно в конце мешает нагромождение событий. Мне было особенно интересно п[отому], ч[то] я читал в романе вашу душу, к[отор]ую я люблю. Писать и драму (2) и вообще (теперь) я не советовал бы, но я знаю, ч[то] этот совет бесполезен, ч[то] вы уже пишете. В искреннем писательстве, каково ваше, самое дорогое внутренняя работа.

Письмо Иконникова (3) получил и посылаю обратно. Бедная моя Таня, дочь, вчера родила мертвого ребенка. Очень жаль ее. Привет вашей жене. (4)

 

Любящий вас Л. Толстой.

 

11 марта 1907.

 

Впервые опубликовано адресатом в его книге "Из жизни Л. П. Толстого, книгоизд. "Сфинкс", М. 1911, стр. 143.

Об Иване Федоровиче Наживине (р. 1874) см. т. 73, стр. 147.

 

(1) При письме от 10 февраля И. Ф. Наживин прислал свою книгу "Менэ... Тэкэл... Фарес...", М. 1907. Он просил отметить, что понравится и что не понравится в ней Толстому. В ЯЗ записан ряд отзывов Толстого об этой книге (21, 26 и 27 февраля 1907 г.). 5 марта Маковицкий писал Наживину, что Толстой читает роман, а также послал ему экземпляр книги с перенесенными в него пометами Толстого.

(2) Драма Наживина "В долине скорби" напечатана в сборнике его произведений (то же заглавие), М. 1907. Отзывы Толстого о ней см. в письме Наживину от 6 февраля 1908 г., т. 78, N 39.

(3) И. Ф. Наживин прислал Толстому письмо А. И. Иконникова на его, Наживина, имя от 26 февраля 1907 г. с описанием суда над членом секты Ваисова полка. Письмо осталось в архиве Толстого. Об Иконникове см.. прим. к письму N 255.

(4) Анна Ефимовна Зусман, врач.

 

 

* 68. М. И. Пестрякову.

 

1907 г. Марта 11. Я. П.

 

Михаилу.... Пестрякову.

 

Любезный Михаил......., (1) Вы спрашиваете моего совета, как вам поступить теперь. Не огорчайтесь, милый молодой человек, на то, что я выскажу вам свое откровенное мнение о вашем первом поступке. Вы с самого начала поступили неправильно. Призыв к исполнению воинской повинности ставил вас в необходимость решить для себя, согласно ли это исполнение с вашим жизнепониманием, и если несогласно, то отказаться от исполнения и этим отказом показать людям, находящимся в том же, как и вы, положении, пример того, как свойственно поступать людям религиозно-нравственным, (2) каких очень много (некоторые так и поступают). Вы же своим прошением попытались только для себя избавиться от трудности этого положения. Так я понимаю ваш прошедший поступок. Теперь же вы спрашиваете меня, как вам дальше поступать и при каких условиях вы принесете наибольшую пользу. Я думаю, что вопрос о пользе, к[отор]ую мы можем принести нашими поступками, не может и не должен быть руководством наших действий. Пользу или вред для других наших поступков мы никогда не можем предвидеть. Это дело не наше. Наше дело поступать наилучшим образом перед своею совестью, перед богом, будучи вполне уверенным, что чем лучше, согласнее с волей бога будет наша жизнь, тем больше она будет полезна. И потому в вашем теперешнем положении вам не надо подавать заявления в думу. Это, разумеется, было бы делом тщеславия и поэтому не может принести никакой пользы. Теперь вам надо спокойно дожидаться того, что с вами будет, и постараться перенести то, что с вами будет, с одним желанием исполнить не свою волю, а волю бога. И всё то, что вы сделаете в этом духе, доставит вам душевную радость и спокойствие и, наверное, принесет наибольшую пользу людям.

 

Лев Толстой.

 

11 марта 1907.

 

Печатается но копировальной книге N 7, лл. 283 и 284.

Михаил Иианович Пестриков (р. 1883?) -- из крестьян Билимбаевского завода Пермской губ. Учился в технологическом институте, потом в сельскохозяйственном институте и вольнослушателем в университете. В 1906 г. пол влиянием религиозно-нравственных произведений Толстого "порвал с наукой". Решив отказаться от воинской повинности, подал заявление на высочайшее имя о выходе из русского подданства. Об этом своем поступке М. И. Пестряков сообщил Толстому 26 февраля 1907 г., прибавив, что его протест должен явиться примером для тех, "у которых не хватает решительности проводить свои взгляды на государство". Спрашивал мнение Толстого, не разовьет ли в нем тщеславие попытка огласить свой протест через думу.

 

(1) Отчество в письме не указано.

(2) В подлиннике: нравственных,

 

2 июня 1907 г. Пестряков приезжал в Ясную Поляну (об этом есть запись в ЯЗ). Впоследствии Пестряков стал противником религиозных взглядом Толстого.

 

* 63. Н. Г. Сутковому.

 

1907 г. Марта 11. Я. П.

 

Милый друг Николай Григорьевич (кажется, не ошибаюсь в отчестве), получил ваше письмо с изложением учения и внимательно прочел его.

Изменять его я не буду, п[отому] ч[то], если бы начал, то не кончил бы. Это не значит то, что я не одобряю вашего изложения: напротив, вполне одобряю, но что при таком изложении у каждого есть свое особенное отношение к учению, вследствие чего одни положения хочется усилить, развить, яснее выразить, другие смягчить, пропустить. -- Делайте. Это, думаю, может быть полезно. Многие, вероятно, помогут вам и присоединятся. Я теперь не могу принять участия в этом, п[отому] что только тем и занят 2-й месяц, что излагаю это учение и наиболее доступной форме для крестьянских детей. (1) Я еще далеко не достиг того, что хочется сделать, но не отчаиваюсь, если не помру скоро, сделать это. То, что вами написано, вполне хорошо, и ничего не имею возразить. Впрочем, прочту еще раз и, если найду что, напишу вам. Я на днях получил письмо от одного студ[ента] Мед[ицинской] Ак[адемии] Колесниченко, (2) желающего служить тому же делу, к[оторому] и вы хотите служить.

Я направил его к вам. Простите.

 

Ваш друг Лев Толстой.

 

11 марта

 

1907.

 

Печатается по копировальной книге N 7, л. 281.

О Николае Григорьевиче Сутковом (1872--1932) см. т. 76, стр. 17.

При письме от 27 февраля 1907 г. II. Г. Сутковой прислал на просмотр рукопись своей статьи "Свободные христиане", являющейся попыткой краткого изложения религиозно-нравственного учения Толстого. Он написал ее для широкого распространения..

(1) Толстой был занят составлением закона божьего для детей (см. прим. 5 к письму N 2).

(2) См. прим. к письму N 59.

(3) Свое решение не переделывать статьи Н. Т. Суткового Толстой изменил и 24 марта приступил к переработке ее. См. письмо N 101.

 

* 64. В. А. Шейерману.

 

1907 г. Марта 11. Я. П.

 

Владимиру... Шеерману.

 

Очень рад был получить ваше письмо, любезный Владимир.... Я часто вспоминал о вас, хотелось узнать, как сложилась ваша жизнь. Теперь же меня особенно интересует, почему вас арестовали, держали в тюрьме, и выслали. (1)

То, что вы мне пишете о вашем сочувствии моим взглядам и согласии с ними, мне очень приятно и вместе с тем вызывает во мне еще большее удивление к тем мотивам, по кот[орым] правительство нашло возможным казнить и преследовать вас.

Сколько я знаю, жизнь духоборов прекрасная и в материальном и в духовном смысле, и они не имеют намерения возвращаться в Россию. Не советовал бы и вам уезжать из России.

Жить везде можно, если главная цель жизни не есть осуществление какого-либо внешнего плана, а исполнение в своей жизни закона бога -- любви к нему, к проявлению его в себе и к проявлению его же во всех людях.

Простите.

 

Любящий вас Лев Толстой.

 

11 марта 1907.

 

Печатается по копировальной книге N 7, л. 282. Впервые опубликовано без первого и последнего абзацев в ПТС, II, N 490.

О Владимире Александровиче Шейермане см. т. 76, стр. 84.

Ответ на письмо В. Л. Шейрмана от 6 марта 1907 г. (почт. шт.), в котором Шейерман писал о своей жизни и влиянии, которое оказали на него религиозно-нравственные взгляды Толстого. В конце он спрашивал: "Хорошо ли в Канаде живется духоборам и довольны ли они в общем или же они желают обратно приехать в Россию?"

(1) В 1906 г. после разгрома помещичьей усадьбы в соседней деревне. В. А. Шейерман был арестован по обвинению в подстрекательстве и выслан за границу. В начале 1907 г. он вернулся в Россию без права поселения на прежнем месте жительства.

 

* 65. В. Ф. Снегиреву.

 

1907 г. Марта 13. Я. П.

 

Милый Владимир Федорович,

 

Не можете ли помочь этой очень жалкой особе лечь бесплатно и лечиться в клинику. (1)

Простите, что утруждаю вас. У нас все нездоровы, но не опасно, и живем пока не очень худо, чего и вам от души желаю.

Всегда с любовью вспоминаю вас.

 

Лев Толстой.

 

1907. 13 марта.

 

Владимир Федорович Снегирев (1847--1916) -- доктор медицины, гинеколог, с 1884 г. профессор Московского университета. В 1906 г. был приглашен в Ясную Поляну оперировать С. А. Толстую. См. его статью "Операция" в "Международном Толстовском альманахе", М. 1909.

 

1 Никаких сведении об этом лице редакция не имеет. См. письмо N 66.

В ответном письме от 21 марта В. Ф. Снегирев писал, что больная помещена в нервную клинику.

 

* 66. С. Л. Толстому.

 

1907 г. Марта 13. Я. П.

 

13 марта 1907.

 

Не можешь ли ты, Сережа, или милая Маша, (1) помочь этой несчастной девушке. Просит она о помещении ее бесплатно в клинику. Хотел бы сказать, что у нас все здоровы, но должен сказать обратное: все нездоровы. Но все нездоровы пока несерьезно. Целую тебя и Машу.

 

Л. Толстой.

 

О Сергее Львовиче Толстом (1863--1947) см. т. 83, стр. 21.

 

(1) Мария Николаевна Толстая (1867--1939), с 30 июня 1906 г. вторая жена С. Л. Толстого.