Генезис гражданского общества в России. Причины замедленности процессов его институализации в Российской Федерации

Исходя из предположения, что те или иные элементы имманентно присущи гражданскому обществу, мы можем назвать ряд негосударственных ассоциаций, издревле существовавших в российском (древнерусском) обществе: конфессиональные структуры — как языческие, так и, до определенного момента, православные, а позднее старообрядческие и духоборческие; крестьянские общины, купеческие гильдии, другие сословные конгрегации. Допетровская эпоха демонстрирует нам множество примеров активного взаимодействия этих и других институтов гражданского общества с сословно-монархическим государством.

Становление при Петре I авторитарной империи привело к качественному изменению ситуации: большинство негосударственных ассоциаций попадают в сильнейшую политическую и экономическую зависимость от государства (секуляризация Православной церкви, полное закрепощение крестьянства, перевод самостоятельного боярского сословия на положение служилого дворянства и т. д.).

Таким образом, ростки гражданского общества были задавлены прессом государственной машины.

Предпосылки восстановления развитой структуры гражданского общества в России вновь появились в период 60-х гг. XIX — начала XX в. Этому способствовали реформы Александра II. Появление в стране огромной массы свободных людей (и собственников) требовало организации их общественной жизни. Спецификой России того времени было чрезвычайно слабое положение так называемого третьего сословия. Поэтому инициативу по созданию гражданского общества взяло на себя государство. Оно вынужденно даровало ряд гражданских свобод и вырастающих из них институтов (земские органы, бесцензурная пресса, университетская автономия и т. п.). В начале века нелегально, а после Манифеста 17 октября 1905 г. на законной основе возникает сеть профсоюзов, общественных организаций и политических партий.

Небуржуазность России предопределила громадную весомость в изучаемых нами процессах интеллигенции, составляющей в то время менее 1 % населения.

Заметим, что подобный же парадокс повторился и в первый период реформ в России в 1980-1990-е гг.: отсутствие слоя свободных собственников объективно способствовало доминирующей роли интеллигенции.

В России октябрь 1917 г. стал пиком количественного роста тех или иных ассоциаций граждан: от фабзавкомов и домовых комитетов до мощных профсоюзных объединений и политических организаций. Однако после краткого расцвета демократии (1917—1920 гг.) в стране устанавливается жесткий тоталитарный режим, при котором любые самодеятельные объединения граждан могли появиться лишь с санкции государства. Членство в них было либо автоматическим (октябрятские, пионерские, профсоюзные организации), либо сугубо формальным (Красный Крест, ДОСААФ, Всероссийское общество охраны природы). Каждая из таких структур обладала фиксированными правами, определенной собственностью, но находилась под жестким контролем партии-государства. Членство в политических организациях (ВЛКСМ и КПСС) было обязательным условием карьерного роста. Поэтому считать ВЦСПС, ВЛКСМ, ДОСААФ или Комитет советских женщин институтами гражданского общества было бы, по меньшей мере, некорректным.

Тем не менее в СССР существовали латентные негосударственные образования. В советских условиях, по мнению О. Хархордина, такими конгрегациями выступали трудовые коллективы, пирамида которых «к концу брежневского правления превратилась в костяк советского общества. Коллектив вместо нецивилизованного насилия применял воспитательные меры к своим членам, одновременно уменьшалась потребность в государственном насилии как средстве контроля над отклоняющимся поведением граждан»[64].

Перечень латентных структур гражданского общества в советский период можно дополнить такими образованиями, как незарегистрированные религиозные объединения («секты»), «кассы взаимопомощи», клубы самодеятельной песни и любителей фантастики, объединения фанатов, рокеров и другие неформальные ассоциации.

Ситуация начинает кардинально меняться в годы перестройки, когда в СССР наблюдаются небывалый подъем гражданских инициатив и последующее складывание общественных объединений и политических партий. Первоначально такие объединения появляются в столицах, затем в других крупных городах.

Наряду с новыми гражданскими инициативами шел процесс возрождения ретроструктур российского общества: казачьих союзов, дворянских собраний, купеческих обществ. Религиозные организации страны после многих лет жесткого партийно-государственного диктата переживалиподлинный ренессанс.

В условиях российского суверенитета процесс институализации гражданского общества резко ускорился. Сегодня в Российской Федерации насчитывается более 500 тыс. неправительственных организаций, объединяющих 3,5 млн активистов, около 30 тыс. церковных приходов.

Катализаторами этих процессов, проходящих в условиях системного кризиса, выступают:

— устранение государства от участия в решении ряда традиционных общественных проблем, появление новых проблем, отсутствие или недостаточность их нормативно-правового регулирования и ответное появление гражданских инициатив по их решению;

— разрушение прежних горизонтальных и вертикальных связей; формирование новой социальной стратификации общества и стремление возникающих страт защищать свои интересы;

— замена имевшихся культурных образцов и традиционных ценностей новыми, духовное переосмысление общественной жизни и формирование новых черт личности и феноменов общественного сознания;

— общая ситуация демократизации общества и возрастание гражданской активности населения;

— замена монистического догмата в общественном сознании на многополярное видение;

— становление реального плюрализма[65].

Процессы демократизации и становления гражданского общества сочетаются с патерналистскими настроениями широких масс. Большинство населения под гражданскими правами понимает не гражданские свободы и возможность их активного использования, а «пассивные» социально-экономические права. Социологические опросы начала 90-х гг. показывали наибольшие предпочтения, отдаваемые праву на образование, на социальное обеспечение и т. п. Только в конце 90-х гг. респонденты впервые наиболее ценными после бесплатного образования ориентирами назвали свободу печати (62 %), выборы власти и свободу выезда за границу[66].

В России одним из основных препятствий для развития гражданской активности является традиционное отсутствие правового регулирования взаимоотношений гражданина и государства. Отсюда и враждебное отношение к гражданскому обществу со стороны советской власти, и достаточно прохладное — со стороны современных политических элит России: как правящих, так и оппозиционно-«патриотических». Ситуация значительно ухудшилась в последние годы, когда безответственность власти усилилась.

Российский исследователь А. Хлопин вводит понятие «реципрокность»,

!

модели которой, пишет он, сопоставимы с предписаниями общественной морали, хотя и несводимы к ней[67].

Психологическими особенностями раннедемократических государств, к которым мы можем отнести Россию, являются также низкий уровень взаимного доверия людей и недостаточная развитость гражданской культуры.

Понятие гражданской культуры как совокупности представлений, норм и ценностей, регулирующих и стимулирующих гражданскую активность людей, выработано западными социологами и политологами и сложно приживается на российской почве. Так, критически воспринимаются многие аспекты американской модели гражданского общества, в частности принцип «политической корректности». Ее опасность россиянам видится в том, что силу нормы приобретают инициативы заведомо миноритарных групп (гомосексуалистов, нацменьшинств, радикальных феминисток, экологических экстремистов и т. д.). Это объяснимо с учетом высокой степенью ксенофобности общественного менталитета в России, что естественно после почти столетия ожесточенной идеологической борьбы.

Таким образом, можно сделать вывод, что гражданское общество — это не только структуры, но и состояние общества, тип отношений между индивидами, между индивидами и обществом, индивидами и государством. Развитие и становление гражданского общества во многом зависят от экономической основы, которую составляют частная собственность и экономическая свобода; от нормативной основы, которую составляет идея общественной жизни, независимой от государства и служащей защите индивида; от функциональной основы, которая заключается в продуцировании норм и ценностей, скрепляемых потом государством своей санкцией, в интегрировании общества[68].