Почему Теософия находит признание?

Спрашивающий. До определенной степени я понимаю; я вижу, что Ваше учение гораздо более сложное и метафизическое, чем спиритуализм или современная религиозная наука. Можете ли Вы сказать мне, в таком случае, почему система Теософии, которую Вы поддерживаете, вызывает такой большой интерес и в то же время такую враждебность?

Теософ. По-видимому, для этого есть несколько причин; среди других можно указать следующие: Во-первых, общее разочарование в грубых материалистических теориях, преобладающих сейчас в науке.

Во-вторых, общая неудовлетворенность искусственными теологиями различных Христианских Церквей и все возрастающим числом конфликтующих сект.

В-третьих, все возрастающее понимание того факта, что символы веры, так явно противоречащие друг другу и самим себе не могут быть истинными, а бездоказательные утверждения не могут быть верными. Это естественное недоверие к общепринятым религиям только усиливается в результате их полного поражения в деле сохранения морали и очищения общества и масс.

В-четвертых, это убежденность немногих и точное знание нескольких людей, что где-то должна существовать философская и религиозная система, которая будет научной, а не просто спекулятивной.

Наконец, это, возможно, вера в то, что такая система, по-видимому, была найдена задолго до появления современных учений.

Спрашивающий. Но почему эта система предлагается именно теперь?

Теософ. Просто потому, что пришло время, и это подтверждается тем фактом, что так много честных искателей стремятся узнать истину, где бы она ни была скрыта и чего бы это ни стоило. Видя это, ее хранители позволили обнародовать хотя бы некоторые части Учения. Если бы образование Теософического Общества было отложено еще на несколько лет, то за это время половина цивилизованных народов стала бы вопиющими материалистами, а другая половина — антропоморфистами и феноменалистами.

Спрашивающий. В таком случае, следует ли нам рассматривать Теософию как откровение?

Теософ. Ни в коем случае — даже в смысле нового и непосредственного раскрытия со стороны неких высоких, сверхъестественных или, по крайней мере, сверхчеловеческих существ; но только в смысле "снятия покровов" со старых, очень старых истин для умов, ранее не знакомых с ними, не знающих даже о существовании этих древних знаний[7].

Спрашивающий. Вы говорили о "гонениях". Если истина так представлена Теософией, почему ее встречают с таким сопротивлением, а не со всеобщим признанием?

Теософ. По многим и различным причинам, одной из которых является неприязнь людей к "нововведениям", как они это называют. Эгоизм, в сущности, консервативен и не терпит, когда его беспокоят. Он предпочитает уживчивую, нетребовательную ложь величайшей истине, если последняя требует пожертвовать хоть толикой комфорта. Сила умственной инерции очень велика, если только что-либо не сулит сиюминутной выгоды и награды. Наш век является выдающимся по своей бездуховности и приверженности к фактам. Тем более непонятным кажется учение Теософии; высокая сложность его доктрин, некоторые из которых наотрез противоречат многим человеческим предрассудкам, взлелеянным сектантами, которые въелись в самую сердцевину популярных верований. Если мы прибавим к этому личные усилия и высокую чистоту жизни тех, кто становится учениками внутреннего круга, а также очень ограниченное число тех, кто готов следовать правилам, ущемляющим их эгоизм, станет понятно, почему Теософия обречена на такое медленное продвижение. Ее философия по плечу лишь тем, кто страдает от неправды жизни и потерял всякую надежду иным способом выбраться из ее трясины.

Более того, история любой системы веры или морали, впервые высаженной на незнакомую почву, показывает, что ее первые ростки подвергались всем нападкам, которые только могли породить мракобесие и эгоизм. Действительно, "венец новатора — терновый венец!" Разрушение старых, обветшавших, зданий, всегда сопровождается некоторой опасностью.

Спрашивающий. Все это, скорее, относится к этике и философии Теософического Общества. Можете ли Вы дать мне общее представление об Обществе, его деятельности и уставе?

Теософ. Это никогда не было секретом. Спрашивайте, и Вы получите точные ответы.

Спрашивающий. Но я слышал, что Вы связаны обетами?

Теософ. Только в "Эзотерической" Секции.

Спрашивающий. И все-таки, некоторые члены после ухода из Общества не считают себя связанными обязательствами. Правы ли они?

Теософ. Это говорит о том, что их понятия о чести несовершенны. Каким образом они могут быть правы? Как хорошо сказано в "Пути", нашем теософическом органе в Нью-Йорке, о таких случаях: "Представьте, что солдата судят за нарушение присяги и дисциплины, и его увольняют со службы. В своей ярости по отношению к правосудию и его исполнителям солдат обращается к врагу с лживой информацией — шпион и предатель — в качестве мести по отношению к бывшему начальству, и объявляет, что наказание освободило его от клятвы верности и чести". Прав ли он, как Вы думаете? Не кажется ли Вам, что его следует считать бесчестным человеком, трусом?

Спрашивающий. Я думаю, что так; но некоторые считают иначе.

Теософ. Тем хуже для них. Мы поговорим на эту тему позже, если Вы не против.

 

 

III