Из всех, исчезнувших в неведомой стране.

Славу у народа он снискал своими скандальными легко запоминающимися стихами, в которых смело насмехался над церковью:

Вхожу в мечеть смиренно, с поникшей головой,

как будто для молитвы, но замысел – иной.

Здесь коврик незаметно стащил я прошлый раз,

а он уж поистерся. Хочу стянуть другой!

В запрете Кораном питейных утех Хайям видит последнюю радость, отнятую у людей, в силу чего вино приобретает аллегорический смысл, распространяющийся на счастье вообще. За это Хайям не церемонится с Богом, «вступая» с ним в пьяную беседу на равных:

Кувшин с вином душистым мне Ты разбил, Господь!

Дверь радости и счастья мне Ты закрыл, Господь!

Ты по земле, о Боже, разлил моё вино.

Карай меня! Но пьяным, не Ты ли был, Господь?

Хайям как истинный ученый не мог не сказать людям, что только усилия разума в познании истины могут избавить человечество от гнета мистического страха:

В кумирне, в медресе, во храме, в синагоге

Боятся ада все и рая страстно ждут.

Возникнуть не могло зерно такой тревоги

Лишь в сердце у того, кем правит разум строгий,

В ком тайны Истины нашли себе приют.

Его называют просто математиком и философом, но в то же время великим поэтом. Чудовищная несправедливость! Он сочинил всего около сотни четверостиший (рубаи), один небольшой сборник. А только из его математических трактатов до нас дошло десять, среди которых «Введение в алгебру», «Комментарии к трудностям во введениях книг Евклида». В математических трудах Хайям дал решения уравнений до 3-й степени включительно. Он переработал устаревшие астрономические таблицы, обосновал схему нового летоисчисления (с 15 марта 1079 г.) – знаменитую эру Джелал-ад-Дина (Мелик-Шаха). Математической тщательностью отличается и его оригинальный философский труд «Трактат о бытии и долженствовании».

Не ученые труды, а стихи в силу своей диссидентской антицерковной направленности, принесли Хайяму славу. Они получили отклик у народа и вызвали волну подражаний, породившую около двух тысяч подобных стихов, нередко приписываемых ученому. Слава – характерный показатель особенностей нашего мира, в котором при оценке человеческих заслуг стихи перетягивают научные труды. Труды, в которые вложен недюжинный ум и усердие. Ибо для понимания их тоже необходимы ум и усердие, в силу чего они недоступны многим людям, а не только праздным и ленивым. Стихи – другое дело, они доступны всем. Только люди, обладающие одновременно и научным и поэтическим даром могут подтвердить, что писать стихи несоизмеримо легче, чем внести весомый вклад в науку.

Несправедливо, но таков наш мир, в котором фанатики веры используют для отрицания теории эволюции Дарвина вместо научных доводов слова: «подумать только, человека, сотворенного по образу и подобию Бога, Дарвин поставил в один ряд с обезьяной и прочей животной мерзостью!». Как это не печально, но в наши дни на пороге 3-го тысячелетия в школах Канады, где преподают богословие, продолжаются попытки «закрыть» открытие Дарвина Библейским «сотворением» мира.

А вот примеры из книги Владимира Солоухина «При свете дня», вышедшей в Москве в 1992 г., рассказывающей об отношении к учености нашего вождя и учителя по уцелевшим свидетельствам и документам:

«Когда Горький пытался внушить Ленину, что интеллигенция – это мозг нации, Ленин ответил, что это не мозг, а говно...»

«Нельзя было бы, любя интеллигенцию или хотя бы не ненавидя ее, убить Гумилева, выплеснуть за пределы страны десятки и сотни тысяч образованных, культурных людей, цвет нации, общества: писателей, художников, артистов, философов, ученых...»

«Интеллигенция уничтожалась с «заделом» вперед на многие годы. В некоторых городах (мне известно, например, про Ярославль) отстреливали гимназистов. Их легко было определить по форменным фуражкам, – как фуражка, так и пуля в затылок. Чтобы не выросло нового русского интеллигента. Мальчики стали ходить по улицам без фуражек. Тогда чекисты, поймав мальчика, искали у него на голове, на волосах рубчик, который остается от фуражки. Найдя такой рубчик, стреляли на месте».

Как видим, правда жизни превосходит даже картины писателей фантастов, задумайтесь над этим.

А вот цитата о тех же событиях из воспоминаний Я. Мандельштам: «Смешно подходить к нашей эпохе с точки зрения римского права, наполеоновского кодекса и тому подобных установлений правовой мысли... Людей снимали пластами, по категориям (возраст тоже принимался во внимание): церковники, мистики, ученые идеалисты, мыслители... люди, обладавшие правовыми, государственными или экономическими идеями...». Как видим, не только на ученых может распространяться этот урок, но и на «умников» церковнослужителей, когда надо власти.

С начала двадцатых годов Власть Советов начала чистку библиотек и уничтожение по всей нашей стране книг по туманно сформулированным темам, с дымкой угрожающей секретности, что заставляло перепуганных исполнителей страхуясь, на всякий случай жечь почти все.

Потом, через 12 лет, это было в Германии, но открыто, с помпой. Костры празднично горели на площадях Берлина, вызывая у умных оцепенение от ужаса, а у дураков пьянящее ликование. Гитлер тоже знал этот урок Библии. Кострами пылающих книг он не ограничивался ни в своей стране, ни в других. Напав на СССР и продвигаясь по его территории, он уже 3 января 1942 года вещал, как надо поступать с завоеванным народом. «Мы не должны направлять учителей на восточные территории... так как вбитые в его головы знания впрок не пойдут. Самое лучшее было бы, если бы люди освоили там только язык жестов. По радио для общины передавали бы то, что ей полезно: музыку в неограниченном количестве. Только к умственной работе приучать их не следует... Эти люди будут чувствовать себя самыми счастливыми...».

Сегодняшние реформы, уничтожившие уже нашу науку и распространяющие только бездарную эстраду «под патронатом президента», свидетельствуют о том, что мечту Гитлера осуществили.