Знаковая структура идиоматичных слов

В науке и жизни сложились многообразные представления о знаках, их природе, функциях. В Лингвистическом энциклопедическом словаре под редакцией В.Н. Ярцевой [Ярцева 1990:85] языковой знак определяется как материально-идеальное образование (двусторонняя единица языка), репрезентирующее предмет, свойство, отношение к действительности. Основным языковым знаком является слово. Содержание словесных знаков носит, таким образом, кумулятивный характер, то есть складывается из накопленной ранее информации.

В языковом знаке воспроизводится не сама вещь, а те отличительные признаки, наименованием которых становится знак. Важно еще раз подчеркнуть, что языковой знак – двусторонняя единица языка, которая представляет собой единство определенного мыслительного со­держания (означаемого) и цепочки фонематически расчлененных звуков (означающего). Эти две стороны находятся в отношении постоянной связи, которые со­ставляют устойчивое единство, представляющее приданное ему значение посред­ством чувственно-воспринимаемой формы языка, т. е. его материального носи­теля. Обе стороны взаимно обусловливают и предполагают друг друга, подчи­няясь общему закону языка – закону асимметрии.

С первым ростком значения возникают две основные силы, определяющие жизнь носителя, выразителя значения, то есть знака. Одна из сил – это тенденция к мотивированности, а другая сила – тенденция к произвольности. «Мотивированность старается сохранить связь знака с предметом, сохранить знак таким, чтобы его форма соответствовала его содержанию. Для знака это важно, так как улучшает условия его функционирования. Но степень мотивированности знака имеет пределы и нельзя, чтобы мотивировка стала слишком жёсткой, так как абсолютная мотивировка связывает знак с предметом намертво, и не оставляет ему свободы для изменения, развития. А поскольку знак и все знаковые системы должны развиваться, начинает действовать тенденция к произвольности, которая стремиться оторвать знак от конкретного предмета, дать ему свободу изменения и развития» [Журавлев 1981:28-34].

Идиоматичные слова обладают разной семантической целостностью, а их компоненты характеризуются разной степенью самостоятельной знаковости. При приложении к идиоме вторичного кода (т.е. кода фразеологической системы) она распадается на вторичные знаки. В.М. Савицкий высказал мысль о трех функциональных типах лексем в составе идиом: лексемы-слова; лексемы-эквиваленты морфем; лексемы-эквиваленты фонем [Савицкий 1993:69-74].

Некоторые компоненты в составе идиоматичных слов сами по себе не выполняют ни номинативной, ни смыслонесущей функции, а выполняют «функции, подобные тем, которые выполняют фонемы в составе слова» [Телия 1969:211], то есть конституирующую и смыслоразличительную. Здесь целесообразно использовать понятие дистинктора смысла, предложенное М.В. Никитиным. «Дистинктором является такая единица, которая способна различать смысл в составе единиц высшего порядка, но сама по себе не соотносится с каким-либо концептом…» [Никитин 1983:8].

Фонемы являются единицами общеязыкового кода. Применяя это понятие к единицам второго ономасиологического уровня, мы говорим о вторичных дистинкторах смысла. Приведём ряд примеров.

Идиома wildcat “фальшивка” переосмыслена целиком, а не по частям. Она состоит из двух морфем, ни одна из которых не несет самостоятельного смысла; лексические компоненты этой идиомы являются вторичными дистинкторами смысла. Морфема wild позволяет отличить это идиоматичное слово от идиом catcall “освистывание”, cat-o-nine-tails “плеть”, cat-ice “тонкий лёд”. Ср. также: muck-rake “кляузник, склочник”, nest-egg “деньги, отложенные на чёрный день”, fatcat “богач”, thunderclap “ужасная новость” и др.

Некоторые компоненты в составе идиом выполняют не только конституирующую и смыслоразличительную, но и смыслонесущую функцию, и в силу этого могут быть названы вторичными фиксаторами смысла. М.В. Никитин определяет фиксаторы смысла как «те единицы, которые не только различают смысл, но и фиксируют его, т.е. соотнесены с определенными единицами содержания…различение смысла дополняется дискретизированным распределением смысла» [Никитин 1983:8]. По М.В. Никитину, фиксатором может быть не только морфема, но и более крупная единица, отвечающая данному определению. Морфемы представляют собой первичные фиксаторы смысла (единицы общеязыкового кода). Применяя это понятие к единицам второго ономасиологического уровня, мы говорим о вторичных фиксаторах смысла. Приведём ряд примеров.

У идиомы vanity-box “дамская сумочка” лексические компоненты тяготеют к обретению статуса вторичных фиксаторов смысла. Ср. также: think-tank “голова”, monkey-jacket “куртка моряка”, doughboy “солдат пехотинец” и др.

Чем более самостоятельные значения имеют компоненты, входящие в состав идиоматичного слова, тем ближе они к статусу вторичных номинаторов смысла. М.В. Никитин определяет номинатор как «такую единицу, которая сама по себе способна актуализировать в сознании фиксируемый ею концепт» [Никитин 1983:9]. Приведём ряд примеров: monkey-nut “земляной орех, арахис”, trumpet-call “призыв к действию”, strongman “диктатор”, glasshouse “оранжерея” и др.

Лексемы с буквальными значениями в составе идиом являются первичными номинаторами смысла.

Как известно, фонемный фонд языка относится к первичному коду языка [Зелёнкина 2001]. Однако в частных случаях отдельные фонемы и их блоки могут обретать специфические функции, связанные с их участием в мотивировке значения. Повтор формальных элементов некоторых идиоматичных слов (фонем и их блоков) способствует установлению корреляции (сопоставлению либо противопоставлению) элементов значения. Привлеченные для этой цели фонемы семантизируются и вследствие этого становятся единицами фразеологического (а не только языкового) кода. Подобного рода единицы можно назвать корреляторами смысла в составе идиоматичного слова. Приведём ряд примеров.

В идиоме hit-or-miss “как попало” ассонанс и повтор акцентно-слоговой структуры морфем способствуют противопоставлению положительного результата (hit) c неудачей, провалом (miss). Ср. также: deadhead “безбилетный пассажир”, tittle-tattle “болтовня, слухи”, namby-pamby “жеманство” и т.д.

Всё сказанное выше относится только ко второму ономасиологическому уровню. На первом ономасиологическом уровне лексические компоненты идиоматичных слов сохраняют статус слов и участвуют в мотивировке лексического значения. На этом уровне их значения образуют «сложночленимую семантему» [Амосова 1963:81], которая представляет собой образную основу идиоматичных слов. На втором ономасиологическом уровне слова переходят в новое качество, частично или полностью утрачивая номинативную (а иногда и смыслонесущую) функцию в процессе семантической интеграции.

В неидиоматичном слове сумма значений частей (номинальное значение) и значение целого (реальное значение) находятся в отношении тождества. Например: penknife “перочинный нож”, life-belt “спасательный пояс”, fire-escape “выход при пожаре” и т.д.

Номинальное значение языкового знака выступа­ет в особой функции – функции мотиватора, которая обосновывает значение, а именно то, почему именно так назван объект. Здесь мы говорим о внутренней форме языкового знака. Проиллюстрируем сказанное следующими примерами: snowdrop “подснежник” (букв. “снежная капля”); hot-potato “неприятный вопрос” (букв. “горячая картошка”); bread-winner “кормилец семьи” (букв. “тот, кто зарабатывает хлеб”).

Совокупность видовых признаков значения слова подразумевает родовые признаки. Другими словами, между видовыми и родовыми признаками существует отношение импликации («если А, то В»). Например, комплекс видовых признаков [старый башмак], входящий в значение идиоматичного слова oldshoe, имплицирует родовой признак [хлам]: если икс есть старый башмак, то икс есть хлам (но не обязательно наоборот). При идиоматизации этого слова по принципу расширения значения упомянутый родовой признак передвигается в сферу видовых, а упомянутый комплекс видовых признаков передвигается в сферу подвидовых.

При идиоматизации языкового образования по принципу сужения значения подвидовой признак передвигается в сферу видовых, а видовой – в сферу родовых. Например, при сужении значения идиоматичного слова hard-labour “тяжёлый труд” > “каторжные работы” признак [тяжелый] становится родовым, а признак [каторжный] – видовым.

При идиоматизации по принципу сдвига значения происходит обмен признаками между сферой видовых признаков и сферой подвидовых признаков. Например, при сдвиге значения слова night-walker “гуляющая по ночам” > “проститутка” подвидовой признак [проститутка] становится видовым, а видовой признак [гуляющая по ночам] — подвидовым. (Некоторые гуляющие ночью являются проститутками, а некоторые проститутки работают по ночам; объемы этих понятий пересекаются.) Между этими признаками существует двусторонне-вероятностное отношение «если А, то вероятно В и если В, то вероятно А», которое соответствует нестрогой дизъюнкции «А и / или В».

Сфера видовых признаков (интенсионал) значения находится в отношении негативной импликации «если А, то не В» с теми признаками, которые не входят в данное значение (по М.В. Никитину [Никитин 1983] — с негимпликационалом значения). Негативная импликация соответствует строгой дизъюнкции «либо А, либо В». При идиоматизации языкового образования по принципу переноса значения происходит обмен признаками между сферой видовых признаков (интенсионалом) и негимпликационалом значения. Так, при идиоматизации слова carpet-knight “ковровый рыцарь” > “солдат, отсиживающийся в тылу” негимликациональный признак [солдат, отсиживающийся в тылу] становится видовым, а видовые признаки [ковровый] [рыцарь] – негимпликациональными.

При образовании симилятивных идиом возникает основание сравнения. Это признак или комплекс признаков, общий для образа и темы – видовой признак исходного значения (watchdog “сторожевая собака” > “наблюдатель избирательной комиссии”), либо его родовой признак (air-dance “танец в воздухе” > “казнь через повешение”: общий признак [висение в воздухе]), либо его подвидовой признак (turkey-cock “индюк ” > “надменный человек”: общий признак [надменный]). Общий признак остается в составе значения после идиоматизации языкового образования. При образовании индикаторных идиом не бывает основания сравнения, поскольку индикаторная образность не основана на сравнении. Все видовые, родовые и подвидовые признаки исключаются из состава значения, и заменяются негимпликациональными, которые обретают статус видовых и приносят с собой новые родовые и подвидовые признаки. При этом сохраняется корреляция между старым и новым значениями. Так, после идиоматизации слова white-collar “белый воротничок” > “клерк, служащий в офисе” сохранилась корреляция между значением “белый воротничок” и подвидовым признаком [носящий белые воротнички] значения “клерк, служащий в офисе”.

Виды логических отношений между объёмами номинального и реального значений рассматриваются нами подробно в следующем параграфе.