Внутриязыковая и межъязыковая идиоматичность

Как отмечалось выше, термин идиома (англ. idiom, франц. idiome, нем. Idiom) этимологически восходит к греч. idiōma (“особенность, своеобразие”) [The Concise Oxford Dictionary of Current English 1988]. Хотя его нынешнее значение сложнее первоначального, между ними сохраняется определенная связь. Всякое определение идиомы явно или неявно включает понятие своеобразия знаковой структуры языковой единицы.

Межъязыковая идиоматичность обычно трактуется как специфика формы выражения мысли на том или ином языке, а внутриязыковая — как несовпадение общего значения языковой единицы с суммой значений ее частей. На первый взгляд эти трактовки могут показаться весьма разнородными, однако тщательный анализ даёт возможность выявить их глубокую взаимосвязь. В обоих случаях идиоматичность устанавливается путем сопоставления языковой единицы с ее прототипом, но в первом случае сопоставление проводится между языками, а во втором — внутри одного языка. Выявляемые при этом структурные отношения между аналогами сходны. Например, структура английской лексической идиомы wiseman “знахарь” так же соотносится со структурой своего английского буквального аналога wise man “мудрый человек”, как и со структурой своих буквальных прототипов в других языках: нем. der Weise Mann, рус. мудрый человек и т. п.

Идиоматологический анализ языковых единиц состоит в изучении характера отношений между их знаковыми структурами. Исходя из того, что межъязыковая идиоматичность представляет собой структурное своеобразие единицы языка 1 по отношению к ее прототипам в языках 2, 3, 4 …, можно

прийти к выводу о том, что этим свойством обладают практически все языковые единицы. Однако подобное определение весьма широко по объему и узко по содержанию. В связи с этим, возникает необходимость в формулировке более точного определения.

Предмет исследований в сфере межъязыковой идиоматики составляют различия во внутренней форме единиц разных языков, а также различия в мотивировке значений. Как упоминалось в предыдущем параграфе, в англо-американской лингвистической литературе языковая единица, обладающей межъязыковой идиоматичностью определяется как «форма выражения, специфичная для какого-либо языка». Она представляет собой не просто форму обозначения, но форму выраженияденотата в знаке. Межъязыковой идиоматичностью не обладают языковые единицы, в которых означаемое и означающее соединены условной связью. Межъязыковая идиоматичность свойственна лишь языковым единицам с частично или полностью мотивированным значением. Данные языковые единицы могут быть сопоставленными с прототипами в других языках на предмет выявления межъязыковой идиоматичности.

Мотиваторами значения могут являться: образная основа (например, bookworm “книголюб”, букв. “книжный червь”; nighthawk “таксист”, букв. “ночной ястреб”); словообразовательная структура (например, fire-thrower букв. “огнемёт”; joyride “угон автомобиля”, букв. ”увеселительная прогулка”); морфосинтаксическая структура (например, right-and-left “выстрел из двух стволов”); фонетическая структура (например, hiss “шипение”, sizzle “скворчание”). Данные средства мотивировки значения могут быть представлены в комбинации. Так, мотивировка значения английского сложного слова rat-trap “рот” определяется образной основой (“крысоловка”),

морфосинтаксической структурой (<существительное> + <существительное>), а также фонетической структурой (аллитерация на [t] и [r], ассонанс ударных [ae]). В мотивировке слова hit-or-miss “как попало” также участвуют средства разных уровней плана выражения: образная основа (“попасть либо промахнуться”), морфосинтаксическая структура (<инфинитив> + or + <инфинитив>) и фонетическая структура (ассонанс ударных [i]), односложность семантически коррелирующих лексем составляют стилистический приём повтора, дающего возможность противопоставить значения “попасть”:: “промахнуться”.

Мотивированность значения может быть полной или неполной, или отсутствовать вообще. Идиоматологическому анализу не подлежат языковые единицы с абсолютно немотивированным значением, если только мотивированность не может быть установлена этимологически.

В знаковой структуре мотивированной языковой единицы можно выделить мотивационный сегмент – сектор, включающий в себя план содержания и все мотивационно-релевантные уровни плана выражения языковой единицы. Например, мотивационный сегмент знаковой структуры английского идиоматичного слова turkeycock включает в себя значение “надменный человек” и образную основу “индюк”, но не включает звуковую цепочку, поскольку в данном примере она мотивационно иррелевантна. В мотивационный сегмент знаковой структуры английской лексической идиомы dead-head “безбилетный пассажир” входят его значение и средства всех уровней плана выражения, поскольку все они, включая фонетический (аллитерация, ассонанс, рифма) и грамматический (симметричная конструкция) участвуют в мотивировке значения данного слова.

При сопоставлении знаковых структур прототипов разных языков можно выделить их неизменяемую часть в границах их мотивационных сегментов. Эту неизменяемую часть можно назвать межъязыковой структурно-семантической моделью мотивации прототипов, подлежащих сопоставлению. В том случае, если мотивационные сегменты единиц разных языков полностью вписываются в одну и ту же межъязыковую модель мотивации, данные языковые единицы не обладают межъязыковой идиоматичностью по отношению друг к другу. Иными словами, их мотивационные сегменты изоморфны. К подобным языковым единицам можно отнести английское существительное fire-thrower и русское огне-мёт. Знаковые структуры данных слов абсолютно изоморфны в рамках мотивационных сегментов. Поэтому, эти слова не являются идиоматичными по отношению друг к другу. Взаимной идиоматичностью не обладают также следующие единицы английского и русского языков: fire-extinguish-er и огне-туши-тель, mine-throw-er и мино-мёт, belly-dance и танец живота, breakwater и волно-рез, ice-breaker и ледокол и др.

В том случае, если мотивационные сегменты единиц разных языков не полностью вписываются в одну и ту же межъязыковую модель мотивации (то есть гомоморфны), то подобные единицы разных языков в той или иной степени идиоматичны по отношению друг к другу. Примером подобных единиц могут послужить английское и русское существительные self-guide и самоучитель. Данные слова имеют одинаковые значения, которые мотивированы сходными, но не абсолютно одинаковыми средствами плана выражения. Поэтому, они являются взаимно идиоматичными. Взаимная идиоматичность единиц разных языков обратно пропорциональна структурно-семантической моделированности данных единиц. Иными словами, чем бóльшая часть мотивационного сегмента вписывается в модель, тем меньше идиоматичность, и наоборот.

Изучение межъязыковой идиоматичности предполагает два направления анализа — “ от знака к значению ” и “от значения к знаку”. «По Ф. Дорнзайфу,... путь исследования в семасиологии – это путь от звучания к содержанию, связанный с тем, что значит данное слово, словосочетание, а ономасиологический анализ — это путь от содержания к выражению, связанный с тем, какие существуют слова, словосочетания и т. п. для выражения определенного содержания». [Кубрякова 1990:346]. Проводя анализ межъязыковой идиоматичности в направлении от знака к значению, мы сопоставляем единицы разных языков, изоморфные в плане выражения, но лишь гомоморфные в плане содержания, анализируя при этом различия в осмыслении одной и той же формы выражения в разных языках. План выражения языковой единицы составляет её переосмысленное значение, а план выражения – её лексико-грамматическое оформление и буквальное значение, которое в данном случае выступает в качестве внутренней формы. [Ельмслев 1960:368-373; Долинин 1978: 94]. Например, английское сложное слово meat-chopper “топорик для рубки мяса” и русское слово мясорубка изоморфны в плане выражения, то есть по словообразовательной структуре, морфемному составу и внутренней форме (“то, что рубит мясо”), и гомоморфны в плане содержания: они имеют семантический инвариант (“класс кухонных принадлежностей, предназначенный для обработки мяса”) и наборы дифференциальных семантических признаков [топорик] — [мясорубка]. К подобного рода языковым единицам можно отнести также следующие английские и русские существительные: flyman “кучер” и лётчик, bread-basket “желудок” и хлебница, cliff-hanger “увлекательная книга” и скалолаз, night-cap “стаканчик спиртного на ночь” и ночной колпак, black-eyed “с синяком под глазом” и черноглазый, watchdog “наблюдатель на выборах” и сторожевой пёс, waterdog “отличный пловец” и водная собака, seadog “опытный моряк” и морская собака (животное), moonshine “самогон” и лунное сияние, stonewall “мешать обсуждению” и каменная стена.

Исследуя межъязыковую идиоматичность в направлении от значения к знаку следует сопоставлять языковые единицы разных языков, одинаковые или близко схожие в плане содержания, но не вполне одинаковые в плане выражения и анализировать разницу в способах представления одного и того же денотата в знаках разных языков, а также то, как разные средства плана выражения участвуют в мотивации одного и того же содержания. Например, английское сложное слово shoemaker и русское сапожник изоморфны на уровне образа (“тот, кто делает обувь”). Данные существительные различаются на морфемном уровне плана выражения: англ. букв. “тот, кто делает туфли” – рус. “тот, кто делает сапоги”. Одинаковые семантические признаки по-разному распределены по лексическим и морфемным десигнаторам. К подобного рода языковым единицам можно отнести английские и русские слова: horseshoe – “подкова”; harebrained – “легкомысленный”; screw-driver – “отвертка”; weight-lifter – “штангист”; gasmask – “противо-газ”; housewarming — “новоселье”; blueprint — “светокопия”; vacuum-cleaner — “пылесос”; звукоподражат. сock-doodle-doo – “кукарекать”.

По С.У. Пазову [Пазов 1990], межъязыковая идиоматичность — явление относительное и градуальное. Языковая единица одного языка может быть идиоматична по отношению к своему прототипу в другом языке, но не идиоматична по отношению к прототипу в третьем. Также языковые единицы разных языков могут быть более или менее идиоматичны по отношению друг к другу. И.Е. Аничков [1927] и У. Мак-Морди [1964] относили к идиомами все языковые единицы, обладающие межъязыковой идиоматичностью. Если принять их точку зрения, то может оказаться, что одна и та же языковая единица является одновременно идиомой и неидиомой, в большей и в меньшей степени идиомой, что очевидно является весьма нелогичным. Кроме того, межъязыковая идиоматичность не является ингерентным свойством языковых единиц, определяющим характер их строения и функционирования. Межъязыковая идиоматичность носит внешний характер, который выявляется через сопоставление языков. Исходя из этого, мы не считаем правильным называть идиомами такие языковые единицы, которые обладают только межъязыковой идиоматичностью.

Хотя межъязыковая идиоматичность – явление относительное теоретически, на практике она может быть абсолютной. У языковой единица одного языка, имеющей хотя бы один изоморфный прототип в другом языке и один гомоморфный прототип в третьем языке, межъязыковая идиоматичность не только теоретически, но и практически относительна. Например, английская идиома blue-ribbon “искусная повариха” имеет французский изоморфный прототип cordon-blue (с тем же значением и той же образной основой). По отношению друг к другу эти лексические единицы неидиоматичны, поскольку имеют одинаковые значения и образные основы, но идиоматичны по отношению к русскому словосочетанию голубая лента, не имеющему вышеупомянутого переносного значения.

У языковой единицы, не имеющей ни одного изоморфного аналога, межъязыковая идиоматичность практически абсолютна. Например, английское сложное существительное beefeater “стражник лондонского Тауэра” не имеет изоморфных прототипов в других языках; следовательно, межъязыковая идиоматичность этого слова практически абсолютна. Абсолютно идиоматичными лексическими единицами являются также red-coat “британский солдат”, hot-dog “булка с сосиской” и др. Абсолютная межъязыковая идиоматичность - это структурная уникальность языковой единицы.

Межъязыковая идиоматичность представляет собой градуальное явление. Степень межъязыковой идиоматичности варьирует от нулевой до крайней. М.М. Копыленко и З.Д. Попова [Копыленко, Попова 1989] употребляют термины “абсолютная идиоматичность” и “крайняя идиоматичность” как синонимы. По нашему мнению, следует разграничить данные термины, так как “абсолютная идиоматичность” является качественной характеристикой межъязыковой идиоматичности, а “крайняя идиоматичность” – количественной характеристикой.

Межъязыковая идиоматичность может быть эквивалентной. В этом случае языковые единицы разных языков в равной степени отличаются друг от друга. Сюда относятся случаи взаимно-нулевой идиоматичности, то есть, когда прототипы имеют схожую структуру в рамках мотивационных сегментов. В тех случаях, когда языковая единица одного языка более идиоматична по отношению к языковой единице другого языка, нежели наоборот, межъязыковая идиоматичность является неэквивалентной. Сюда относятся случаи односторонне-нулевой идиоматичности, то есть, когда языковая единица одного языка идиоматична по отношению к языковой единице другого языка, но не наоборот.

Установление характера внутриязыковой идиоматичности предполагает сопоставление языковой единицы, у которой общее значение не совпадает с суммой значений частей с ее буквальным прототипом. При этом не учитывается, существует ли такой прототип как самостоятельная единица языка или речи. Например, буквальный аналог английского слова monkey-business “валяние дурака” (букв. “обезьянье дело”) не употребляется в речи, но это не мешает проведению идиоматологического анализа на предмет выявления внутриязыковой идиоматичности.

Вслед за А.А. Реформатским, который относил к числу языковых единиц, обладающих внутриязыковой идиоматичностью, все языковые единицы с переосмысленным значением [Реформатский 1967:121-127], внутриязыковую идиоматичность можно трактовать как структурное своеобразие компликативных языковых единиц по отношению к их некомпликативным прототипам.

Внутренняя форма некомпликативных языковых единиц абсолютно прозрачна и позволяет точно определить, чтó данная языковая единица обозначает. Внутренняя форма точно очерчивает рамки денотата языковой единицы. Иначе говоря, в этих случаях внутренняя форма единицы содержит достаточное количество семантических признаков для идентификации денотата. Таково, например, английское слово tin-opener. Его внутренняя форма (“открывалка банок”) точно указывает на множество объектов, которые могут быть им обозначены.

Внутриязыковая идиоматичность предполагает расхождение между тем, чтό языковая единица обозначает реально, и тем, чтό содержится в сумме значений её частей.

Внутренняя форма компликативных языковых единиц недостаточна для определения денотата. В значении подобной языковой единицы содержится сема или комплекс сем, необходимые для определения денотата, но не зафиксированные во внутренней форме и не подразумеваемые ею. Это является компликативным компонентом значения, который придает языковой единице внутриязыковую идиоматичность (в широком смысле). В качестве примера рассмотрим английское сложное слово blackbeetle “вид таракана”. Его внутренняя форма (“чёрный жук”) подразумевает более широкий денотат, нежели реальный денотат этого слова (множество тараканов этого вида). Для определения денотата (тараканов этого вида) необходим дополнительный набор признаков, характеризующий именно их. Однако он никак не выводится из внутренней формы этого слова, а носит немотивированный характер, что не позволяет декодировать идиоматичную единицу так же, как декодируется полностью мотивированная единица. Идиоматичная единица совмещает в себе свойства иконического знака (то, есть знака, моделирующего собственное содержание) и знака-символа.

Другим аспектом компликативности является семантическая неравнообъёмность, то есть несовпадение объема значения языковой единицы с объемом значения её неидиоматичного прототипа. Таким образом, по содержанию (семному составу) значение идиоматичной языковой единицы является осложненным, а по объему (границам денотата) — неравнообъёмным. Эти два свойства находятся в отношении логического равенства, они предполагают взаимное существование. Они представляют собой разные аспекты двуединого свойства знака, которое может быть названо семантической транспонированностью. Идиома есть языковая единица, обладающая внутриязыковой идиоматичностью. Исходя из того, что идиома представляет собой языковую единицу, обладающую внутриязыковой идиоматичностью следует, что категориальными признаками идиомы (в широком смысле) являются устойчивость и семантическая транспонированность. Иными словами, идиома (в широком смысле) — это семантически транспонированная единица языка.

Однако, на наш взгляд, подобная трактовка не совсем удобна в практическом плане, так как она относит к числу идиом широкий круг языковых единиц с переносными, расширенными, ссуженными, гиперболическими, литотическими значениями.

В.М. Савицкий [Савицкий 2006] предлагает более удобную трактовку понятия “идиома”, толчком к разработке которой послужила идея А.И. Смирницкого [Смирницкий 1952]. Согласно этой трактовке, внутриязыковая идиоматичность имеет не две, а три стороны: осложненность, неравнообъемность, целостность значения. Осложнённость характеризует содержание значения, неравнообъёмность — объем значения, а целостность – структуру значения.

Слитность значения предполагает транспонированность, но не обязательно наоборот. Другими словами, множество семантически слитных языковых единиц составляет часть множества семантически транспонированных языковых единиц.

Исходя из этого, идиома – это языковая единица с целостным значением. К видовым признакам идиомы можно отнести устойчивость и семантическую слитность, а к родовому признаку – семантическую транспонированность.

Данное определение не противоречит традиционной трактовке внутриязыковой идиоматичности как несовпадения общего значения языковой единицы с суммой значений её частей.

Суть внутриязыковой идиоматичности состоит в противоречии между нечленимостью в плане содержания и членимостью в плане выражения. Данное противоречие определяет совокупность структурных и функциональных особенностей языковых идиом.