дый — своей, только ему присущей, грамматической специ-

фикой. Так, для каждого из типов характерен свой, особый инто-

национный рисунок; кроме того, вопросительному предложению

свойственны особый порядок слов, а также использование специ-

альных лексических средств, оформляющих вопросительную ин-

тенцию говорящего (вопросительные местоимения, частицы раз-

ве, неужели не только требуют ответной реакции адресата, но и получают ее,

ср.:

Н а т а ш а. Андрюшанчик, отчего ты молчишь?

А н д р е й. Так, задумался… Да и нечего говорить… (А. П. Чехов.

Три сестры)

Обязательность ответа фиксируют и общепринятые нормы

речевого этикета: отсутствие ответа (или ответ вопросом на во-

прос, что тó же) считаются проявлением невежливости, то есть

нарушением коммуникативной нормы. Таким образом, в ВП

имеет место, как правило, полная реализация коммуникатив-

ной оси, что схематически можно изобразить так:

Максимальная сила коммуникативной интенции ВП объясня-

ется тем, что они содержат не только эксплицитно выраженную

сему запроса информации, но — столь же обязательно — и сему

побуждения к ответу, то есть по количеству семантических ком-

понентов, затрагивающих адресата непосредственно, они богаче

и ПобП, и — тем более — ПовП. Сема побуждения к ответу, ко-

торая в общем случае содержится в ВП имплицитно, может легко

эксплицироваться:

Скажите, ведь вы ей родственник? (Н. В. Гоголь. Женитьба)

Позвольте полюбопытствовать, — вы давно с моим Евгением

знакомы? (И. С. Тургенев. Отцы и дети)

Побудительные предложения как коммуникативное средство

слабее ВП — в том смысле, что желаемый говорящим результат

(а в данном случае это определенное действие адресата) может

быть как достигнут, так и не достигнут:

С о р и н (ей, умоляюще). Останьтесь!

Н и н а. Не могу, Петр Николаевич.

С о р и н. Останьтесь на один час. Ну что, право, что…

Н и н а (подумав, сквозь слезы). Нельзя! (пожимает руку и быст-

ро уходит) (А. П. Чехов. Чайка)

Если в приведенном примере желаемый говорящим (Сори-

ным) результат не достигнут, то в следующем первая реплика

демонстрирует также нерезультативный РА, осуществленный с

помощью ПобП, а вторая — результативный:

Алиса. Госпожа… вы больны… ложитесь.

Изора. Оставь меня, уйди. (Алиса уходит) (А. А. Блок. Роза и

Крест)

Таким образом, в ПобП реализация коммуникативной оси

возможна как в полном, так и в неполном виде, что схемати-

чески изобразим так:

Повествовательное предложение (ПовП) обладает наимень-

шей коммуникативной интенцией, поскольку оно выполняет

лишь задачу собственно информирующую и ответной реакции

адресата само по себе не предполагает:

Вскоре все заговорили о Пугачеве. Толки были различны

(А. С. Пушкин. Капитанская дочка).

Можно сказать, что в ПовП имеет место завуалированная реа-

лизация коммуникативной оси.

Семантику и функции ВП определяют по-разному. Мы свя-

зываем семантику ВП с ориентацией на «положение дел», т. е. на

факты реальной или вымышленной действительности, тогда как

функцию — с ориентацией на характер осведомленности спраши-

вающего (полное незнание положения дел, частичное знание,

предположительное знание и т. п.), поскольку этот характер пре-

допределяет и конкретное назначение ВП, и его языковые осо-

бенности.

ВП широко используются прежде всего в диалогах.

Isolda. Ты красивый?

Romeo. А что такое красивый?

Isolda. Ну, это такой, на которого приятно смотреть.

Romeo. Кому приятно? Если мне самому, то я давно привык

(В. Пелевин. Шлем ужаса).

ВП — разновидность предложения по цели высказывания,

служащая для запроса информации. При всем разнообразии

структур ВП, они обладают таким универсальным средством, как

вопросительная интонация, а в ряде случаев и набором вопроси-

тельно-местоименных слов: кто? что? где? почему? и др., — а

также вопросительных частиц разве, неужели, ли и др.

Семантика ВП в целом — запрос говорящим информации.

Однако этот запрос может быть связан:

1) либо с ситуацией в целом:

— Она (Изора. — С. И.) не придет сюда? — Нет (А. А. Блок. Роза и

Крест);

— Есть там тайный ход? — Есть (там же);

— Что случилось? — Сейчас на дуэли убит барон (А. П. Чехов. Три

сестры);

— Что сделалось такое? — Царь занемог, царь умирает (А. С. Пуш-

кин. Борис Годунов);

2) либо с какой-то ее составляющей:

— Каких был лет царевич убиенный? — Да лет семи (А. С. Пушкин.

Борис Годунов);

— Кто здесь поет и бормочет? — Сторож замка (А. А. Блок. Роза и

Крест).

Семантика ВП может изменяться:

а) в констатацию факта (повествовательность):

— Разве в сказке не может быть правды? — Да, правда в сказках

бывает подчас (А. А. Блок. Роза и Крест);

Кто в силах удержать любовь? (А. С. Пушкин) (Ср.: Никто не в

силах удержать любовь);

— Что? Так-то ты почитаешь волю родительскую? (А. С. Пушкин.

Барышня-крестьянка);

б) в побудительность:

— Отчего же вам теперь не остаться? (И. С. Тургенев. Отцы и дети).

Функции ВП связаны с модальными оттенками, присущими

вопросу:

1) собственно вопросительные ВП (нейтральные с точки зре-

ния модальности):

— А что за человек этот Пугачев? — спросила комендантша

(А. С. Пушкин. Капитанская дочка)

2) предположительно-вопросительные ВП:

— Или он зверь, иль сердце у него косматое? (А. С. Пушкин. Ру-

салка);

— Ах, правда ли, Сальери, что Бомарше кого-то отравил? (А. С. Пуш-

кин. Моцарт и Сальери);

3) констатирующе-вопросительные ВП:

Алеко. Молчи. Мне пенье надоело,

Я диких песен не люблю.

Земфира. Не любишь? Мне какое дело!

Я песню для себя пою. (А. С. Пушкин. Цыганы);

4) уточнительно-вопросительные ВП (в том числе пере-

спрос):

— Откуда у вас такой интерес к часам? Это профессиональное?

Вы интересуетесь ими как скульптор? (А. Битов)

Уточнительно-вопросительные предложения могут следовать

непосредственно за собственно вопросительными, обладая в ряде

случаев не только эвристической, но также эмоциональной и

психологической функциями. Именно такой случай наблюдаем в

диалоге Аркадиной и Тригорина в чеховской «Чайке»:

А р к а д и н а. Это кто сейчас вышел? Нина?

Т р и г о р и н. Да.

А р к а д и н а. Pardon. Мы помешали…

Первая реакция Аркадиной является обычным любопытст-

вом. Но тут же появляется подозрение ревнивой женщины —

отсюда и переспрос «Нина?»

При анализе поэзии выделяется особая медитативная функ-

ция:

Придет ли час моей свободы?

Пора, пора — взываю к ней (А. С. Пушкин. Евгений Онегин).

Формальными показателями ВП являются включенные в

него местоименно-вопросительные слова и вопросительные час-

тицы, а также использование специфической вопросительной ин-

тонации и специфического порядка слов.

1. М е с т о и м е н н о - в о п р о с и т е л ь н ы е с л о в а

Romeo. Почему у вас такие имена — Организм, Щелкунчик?

Nutscracker. А почему у тебя такое имя, Ромео? (В. Пелевин.

Шлем ужаса);

2. Ч а с т и ц ы (разве, неужели, ли и др.)

— Разве ты меня не узнаешь? (А. С. Пушкин. Дубровский);

3. В о п р о с и т е л ь н а я и н т о н а ц и я (ср.: Соседи уехали

vs. Соседи уехали?)

А р к а д и н а (оглянувшись на Сорина). Петруша, тебе скучно?

(А. П. Чехов. Чайка);

4. С п е ц и ф и ч е с к и й п о р я д о к с л о в. Местоименно-

вопросительное слово выдвигается на первое место, при его от-

сутствии первое место занимает рема:

— Возьмешься ли ты довести меня до ночлега? (А. С. Пушкин.

Капитанская дочка)

Многообразие всех этих средств, в особенности порядка

слов, разнообразие семантики и функций ВП, а также их способ-

ность переходить в другие коммуникативные разряды делают ВП

гибким риторическим средством.

ВП широко используются и в монологической речи, в част-

ности в ССЦ с инициальным вопросительным предложением. Та-

кую структуру принято называть вопросо-ответным комплексом

(ВОК):

В чем дело? Почему столь свежими, актуальными кажутся на-

блюдения и рассуждения Карамзина, 23-летнего молодого человека,

отправившегося два века назад в Европу наблюдать, учиться, ду-

мать?

Таким образом, специфика ВП складывается за счет его се-

мантики, определяемой характером запроса информации о

фрагменте реального или вымышленного мира (отсюда обще-

и частновопросительные ВП, устанавливающие некую «дозу»

необходимой информации); функций, определяемых степенью

осведомленности «запрашивающего информацию» субъекта (от-

сюда собственно-вопросительные, предположительно-вопроси-

тельные, констатирующе-вопросительные, уточнительно-вопро-

сительные ВП) и особенностей формальной устроенности.

Для установления специфики ВП также важен, как было по-

казано, учет его особенностей при использовании не только в

диалогической, но и в монологической речи.

Побудительное предложение выражает намерение говоряще-

го лица (адресанта) побудить адресата к тому или иному дейст-

вию — вербальному или невербальному: Расскажите, Иван

Иваныч, что-нибудь страшное! (А. П. Чехов. Ночь на кладбище);

Поедем, Маша домой (А. П. Чехов. Чайка).

Как и вопросительные, побудительные предложения целесо-

образно характеризовать с точки зрения семантики, функций и

формального выражения. Семантика ПобП определяется харак-

тером его соотнесенности с действительностью (имеется в виду

конкретизация адресата, который побуждается к действию);

функция — конкретизацией коммуникативного намерения адре санта: от приказа до мольбы, обращенных к адресату; собственно

формальная специфика — набором средств, служащих для вы-

ражения значения побуждения.

Семантика побудительного предложения определяется пре-

жде всего ориентацией на 2-е лицо (или лица): Ступай домой,

Томас, готовь ужин (Г. Горин. Тот самый Мюнхгаузен), Трубите

сбор! (А. С. Пушкин. Борис Годунов). Не случайно форма пове-

лительного наклонения глагола, выражающая побуждение, со-

провождается обращением: Учись, мой сын, наука сокращает

нам опыты быстротекущей жизни (А. С. Пушкин. Борис Году-

нов); Лиза, Лиза [закричала Марья Дмитриевна], — поди сюда,

посмотри, какого карася я поймала (И. С. Тургенев. Дворянское

гнездо). Обнаружив эту устойчивую (семантическую) соотнесен-

ность, А. А. Потебня квалифицировал ее как соотнесенность под-

лежащего со сказуемым, именуя в этом случае обращение подле-

жащим.

Однако ПобП связано с ориентацией не только на адресата —

2-е лицо. Конкретизируем эти другие ориентации.

1. Побуждение может не только относиться к адресату (ТЫ—

ВЫ), но подразумевать и лицо говорящее (Я—ТЫ, МЫ—ТЫ):

Ну, Петр Иванович, поедем (Н. В. Гоголь. Ревизор); Пойдем, —

сказал Зосимов, кивнув Разумихину (Ф. М. Достоевский. Преступ-

ление и наказание). Заметим, что такая ориентация, как правило,

возникает при использовании в качестве главного члена предло-

жения личного глагола, принадлежащего к лексико-граммати-

ческой группе движения.

2. Побуждение может быть связано с 3-м лицом: Да здравст-

вует великий князь московский! (А. С. Пушкин. Борис Годунов);

Пусть сильнее грянет буря (М. Горький. Песня о Буревестнике).

Было бы правильнее, однако, квалифицировать такие употребле-

ния как оптативные предложения, связанные не столько с адре-

сацией слушателям, сколько с выражением желаний говорящего.

Следует также оговорить возможность приобретения адре-

сатом обобщенного и неопределенного значения. Первое связано

с использованием таких побудительных предложений с формой

повелительного наклонения, которые носят обобщенный харак тер: Береги честь смолоду 4, Не спеши языком, торопись делом

(пословицы). Второе связано с использованием в побудительном

предложении инфинитива: Гонца схватить! (А. С. Пушкин. Бо-

рис Годунов). Предложения подобного рода могут подразумевать

в качестве исполнителя не адресата, а другого исполнителя (не-

определенное лицо): А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! (Н. В. Го-

голь. Ревизор)

Наконец, форма повелительного наклонения, приобретая

значение долженствования, может соотноситься со всеми лицами

— в том числе с 1-м:

Когда блистательная дама

Мне свой in quarto подает,

И злость и дрожь меня берет,

И шевелится эпиграмма

Во глубине моей души,

А мадригалы им пиши.

(А. С. Пушкин. Евгений Онегин)

Функции побудительного предложения отражают различные

коммуникативные намерения говорящего. Назовем их.

1. Приказ (команда): Подите все — оставьте одного цареви-

ча со мною (А. С. Пушкин. Борис Годунов); Молчать! Дьяк дум-

ный говорит (там же).

2. Совет, рекомендация: Милая, говорю тебе как сестра, как

друг, если хочешь моего совета, выходи за барона (А. П. Чехов.

Три сестры); Любите живопись, поэты, Лишь ей единственной

дано Души изменчивой приметы Запечатлеть на полотно (Н. За-

болоцкий).

3. Просьба, мольба, пожелание (иногда категоричное): По-

жалуйста, не звони больше, — попросила Маша (Л. Улицкая);

Ради бога, зови меня просто Яриком, как звали меня дома

(В. Тендряков. Донна Анна); Сбирайтесь иногда читать мой

свиток верный (А. С. Пушкин. Андрей Шенье). Именно оттенок

желательности приобретается при использовании олицетворе-

ния, что наиболее характерно для поэтических жанров: Шуми,

шуми, Послушное ветрило, Волнуйся подо мной, угрюмый океан

(А. С. Пушкин. «Погасло дневное светило…»); Иди же к невским

берегам, Новорожденное творенье, И заслужи мне славы дань,

Кривые толки, шум и брань (А. С. Пушкин. Евгений Онегин), —

хотя может встречаться и в других, внося, например, поэтиче-

скую возвышенность в реплики персонажей: Гори, гори, прежняя

жизнь! Гори, страдание! — [кричала Маргарита] (М. А. Булга-

ков. Мастер и Маргарита).

4. Инструкция: В горячее молоко всыпать крупу и варить 10–

15 минут до загустения, посолить и размешать (Поваренная

книга. Рецепт приготовления каши). Заметим, что подобного рода

инструкции могут быть представлены и собственно повели-

тельным наклонением (В горячее молоко всыпьте крупу и варите

10–15 минут…).

5. Предостережение: Не простудись! Не заболей! Не осту-

пись! Это значение возникает в отрицательных предложениях с

личным глаголом, в лексическое значение которого входит сема

— действие (состояние), совершающееся помимо воли субъекта.

Ядерными конструкциями ПобП являются такие, в которых

главный член выражен повелительными формами личного гла-

гола, к периферийным относятся инфинитивные предложения:

А подать сюда Землянику! (Н. В. Гоголь. Ревизор); Никого, кроме

почтальонов, не впускать! (М. А. Булгаков. Мастер и Марга-

рита), — а также предложения с формой прошедшего време-

ни: Скорей, пошел, пошел, Андрюшка! (А. С. Пушкин. Евгений

Онегин).

Кроме повелительного наклонения, в качестве средств выражения побудительности используется интонация, благодаря которой с этой функцией широко используются ситуативно-неполные предложения: Скорее к патриарху! (А. С. Пушкин. Борис Годунов); Быстро за спиртом! — [ скомандовал старый

лейтенант] — Воды несите! (А. Геласимов. Степные боги);

«Воды, воды!» — говорила она [Бэла. — С. И. ] хриплым голосом,

приподнявшись с постели (М. Ю. Лермонтов. Герой нашего

времени).

Итак, наиболее «сильными» в собственно коммуникативном

отношении являются вопросительные и побудительные предло-

жения. Не случайно А. П. Чехов в юмореске «Жизнь в вопросах и восклицаниях»5 отразил периоды жизни человека именно в во-

просительных и побудительных предложениях:

Д е т с т в о. Зубки прорезались? Это у него золотуха? Спи, пузырь!

Не плачь! О т р о ч е с т в о: Где это ты себе нос разбил? Опять единица?

Читай! А ну-ка покажи свои отметки! Не ковыряй в носу! Ю н о ш е с т -

в о: ты еще боишься при отце курить? Дайте покурить! М е ж д у 2 0 и

30 г о д а м и: Редактор дома? Сколько я вам должен? Напишите эту

бумагу! М е ж д у 30 и 50 г о д а м и: Что нужно делать, чтобы поху-

деть? Помогите бедному человеку! С т а р о с т ь: Где ты, то время? Вы-

ходи за него, дочь моя!

Вопросительные и побудительные предложения, обладающие

коммуникативной выразительностью, невозможно было бы в

данном случае заменить повествовательными.

Повествовательные предложения служат для передачи ин-

формации, отражающей положение дел:

Прошла почти неделя, а я еще не познакомился с Лиговскими

(М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени);

Снова тучи надо мною

Собралися в тишине,

Рок завистливый бедою

Угрожает снова мне

(А. С. Пушкин. Предчувствие);

И погорельцы, погорельцы

Кочуют с запада к востоку

(Д. Самойлов. Сороковые).

Если признаки модальности в ВП и ПобП заложены в самой

их структуре, то в повествовательном предложении они привно-

сятся дополнительными средствами — внешними:

Неосторожно,

Быть может, поступила я (А. С. Пушкин. Евгений Онегин),

— и внутрисинтаксическими — специализированными лексема-

ми (как правило, в составе неэлементарного сказуемого):

Надо уметь относиться с юмором к самому себе (К. Булычев. По-

селок);

Но пораженье от победы

Ты сам не должен отличать

(Б. Пастернак. «Быть знаменитым некрасиво…»).

Ориентация на слушателя привносится местоимением ты

или формой второго лица глагола:

Слышишь — сани мчатся.

Слышишь — мчатся сани

(С. Есенин);

Может быть, разлюбишь,

встретишься с другой,

и об этом в письмах

пишут, дорогой

(И. Уткин.

«Если будешь ранен, милый, на войне…»).

Повествовательное предложение не может осложняться по-

будительным или вопросительным значением, хотя в конкретном

речевом акте оно может заменить собственно побудительное

предложение. Так, хозяйка дома, провожая кого-нибудь из близ-

ких и видя его слишком легко одетым, может произнести: На

улице очень холодно. Предполагается, что в ответ уходящий на-

денет теплую куртку. Иногда подобное — скрытое — побужде-

ние оказывается эффективнее, чем при использовании повели-

тельного наклонения (Надень теплую куртку).

Еще более очевидный характер просьбы — но смягченной —

может выполнять повествовательное предложение, в котором ис-

пользуются модальные глаголы хотеть, желать, просить и др.:

Я вас прошу меня оставить (А. С. Пушкин. Евгений Онегин).

Употребление же этих глаголов в сложном предложении связано,

скорее, с оптативным значением: Я хочу, чтоб вы меня оставили.

Наиболее ярким формальным признаком повествовательного

предложения является интонация конца (понижение голоса).

Типы предложений по цели высказывания по-разному рас-

пределяются в различных типах речи и функциональных стилях.

Наибольшее их функциональное разнообразие обнаруживается в

разговорном типе речи и в текстах художественной литературы.

Именно в этих речевых сферах широко представлены «переход-

ные случаи», разнообразие модальных нюансов и др.

В научном и официально-деловом стилях подобное разнооб-

разие функций предложений по цели высказывания невозможно.

Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить, например,

официально-деловые документы, появившиеся в России в период

февральской революции, с поэзией этого же периода. Приведем

выразительное (в большей степени благодаря синтаксической

организации) стихотворение И. Северянина, написанное 8 марта

1917 года (февральская революция многими в России была при-

нята восторженно):

И это явь!

И это явь! Не сновиденье!

Не обольстительный обман?

Какое в жизни возрожденье!

Я плачу! Я свободой пьян!

Как? Неужели?

Все, что в мыслях,

Отныне и на языке?

Никто в Сибирь не смеет выслать?

Не смеет утопить в реке?

Трепещет страшной муки стих,

Но невозможное — возможно

В стране возможностей больших.

Теперь приведем положения из постановления Временного

правительства от 27 апреля 1917 г:

Печать и торговля произведениями печати свободны. При-

менение к ним административных взысканий не допускается.

Контраст между строгостью использования исключительно

повествовательных предложений исключительно в повествова-

тельной функции (точнее — прескриптивно-повествовательной,

обусловленной жанром правительственного постановления) и

многообразием использования типов предложений по цели вы-

сказывания в поэтическом тексте представляется очевидным.

В специальной литературе используется классификация пред-

ложений по цели высказывания, связанная с той или иной их

группировкой:

1) невопросительные (повествование, побуждение) // вопро-

сительные. Первые связаны с передачей информации (полной

или частичной), вторые — с запросом информации;

2) повествовательные // вопросительные, побудительные. Эта

группировка определяется различиями в выражении модальности

предложения («нейтральные» в этом отношении повествователь-

ные vs. маркированные вопросительные и побудительные).

Думается, что подобные группировки при описании языковой

системы в учебных целях не столь важны, поэтому останавли-

ваться на них подробно мы не будем.