В Великобритании промышленности совершенно нечего опасаться: если она и не пользуется полной свободой, то тем не менее так же или более свободна, чем в любой другой части Европы.

А. Смит, английский экономист, о возможностях развития капитализма после революции

Правда, и до революции английские короли поощ­ряли промышленность и торговлю. Но их действия да­леко не всегда были последовательными. Многое зави­село и от личности монарха.

После победы революции монархия была реставри­рована, но абсолютизм навсегда закончил свое сущест­вование. Согласно Биллю о правах (1689) Англия стала конституционной монархией, в которой власть концентрировалась преимущественно в руках парла­мента. Король не мог без его согласия отменять или принимать законы, назначать налоги, иметь свое по­стоянное войско. Депутатам гарантировалась свобода слова; провозглашалась свобода выборов в парламент. Буржуазия получила доступ к политической власти и, следовательно, к непосредственному управлению об­ществом.

Хотя страна еще только оправлялась от революци­онных переворотов и длительных гражданских войн, в ней успешно развивалось кораблестроение, сукноде-лие, производство пороха и бумаги, добыча угля, по которой уже в конце XVII в. Англия вышла на первое место в Европе. Быстро увеличивалось число торговых компаний, крупных централизованных мануфак­тур — предшественниц фабрик. Правда, в то время Англия еще уступала Голландии, но в XVIII в. расста­новка сил стала иной.

Своими победами Англия была обязана не только революции политической, не только активному развитию собственной промышленности, но и революции в технической мысли. Как никакая другая европейская страна, Англия была богата техническими изобрете­ниями и людьми, которые умели их использовать. В 1760-е гг. она первой вступила в эпоху промышлен­ного переворота и сразу же совершила еще один мощ­ный рывок вперед, оставив далеко позади Францию и Голландию.

В 1771 г. предприниматель Аркрайт построил первую фабрику, на которой использовалась прядиль­ная машина, приводившаяся в действие водяным ко­лесом, а через двадцать лет в Англии было уже 150 фабрик. В 1780-е гг. Дж. Уатт изобрел паровую машину, которая стала, по выражению К. Маркса, «универсальным двигателем крупной промышленнос­ти». Началась новая, промышленная фаза развития капитализма.

Победоносное шествие капитализма, естественно, имело свои издержки. В то время еще трудно бы­ло предугадать, что новые отношения должны по­высить уровень благосостояния общества. Напро­тив, крестьянство лишалось земли и разорялось; зако­ны, преследующие люмпенов, были абсолютно вар­варскими; рабочий день на фабриках длился по 14— 16 часов; падало значение квалифицированного труда, а это означало разорение мелких ремесленников; без­жалостно использовался дешевый детский и женский труд.

Неудивительно, что рабочие ломали машины и у многих государственных деятелей той эпохи, особенно в странах периферии, столь быстрые и резкие транс­формации вызывали сомнения. Так, германский им­ператор Фридрих II с опаской отзывался об использо­вании машин: «Тогда очень большое количество лю­дей, до сих пор кормившихся от прядения, лишилось бы куска хлеба; это совершенно не может быть допу­щено». Однако остановить развернувшиеся процессы было невозможно, и страны, в которых они шли медленнее, неизбежно оттеснялись более сильными про­тивниками.

Так произошло с Голландией, первой европейской страной, в которой капитализм одержал победу над старым строем, родиной самой ранней буржуазной ре­волюции.

 

Голландия. Еще в конце XVI в. Голландия пережи­ла крупнейший политический переворот. Историки приравнивают его к революции, хотя по форме это бы­ло национально-освободительное движение против ис­панской царствующей династии Габсбургов, которым принадлежали Нидерланды. Связь с испанскими мо­нархами не была слишком прочной: в стране сохраня­лись Генеральные штаты, а правил ею статхаудер (штатгальтер) — наместник испанского короля. Но чу­жеземное владычество давало о себе знать: Габсбурги насаждали свои законы и порядки, преследовали про­тестантов, а во второй половине XVI в. король Фи­липп II пытался проводить в Нидерландах суровую на­логовую политику, пагубную для экономики. В стране нарастало национально-освободительное движение, а в 1581 г. мятежные Генеральные штаты приняли акт о низложении Филиппа П. Так были заложены основы нового государства — Республики соединенных про­винций (в нее вошли северные провинции, в то время как южные, несмотря на упорную борьбу, оставались под властью Испании).

Правда, политические структуры не были сломаны столь кардинально, как впоследствии в Англии. Во главе государства-республики по-прежнему стояли статхаудеры из царствующего дома Оранских-Нассау, которые превратили свой сан в наследственный. Бур­жуазия была представлена в Генеральных штатах, но в целом доступ к власти был для нее затруднен. И все-таки принятые в ходе революции меры — отме­на испанских законов, реформы бюрократического ап­парата, утверждение кальвинизма как официальной религии — создали благоприятные возможности для развития капитализма.

Соединенные провинции славились своей текс­тильной промышленностью, судостроением, молоч­ным животноводством. Но главным источником богат­ства в XVI—XVII вв. была посредническая торговля. В те времена, по свидетельствам современников, все гавани и каналы были заполнены судами. Голланд­ских купцов, которые захватили в свои руки почти всю торговлю между странами Южной и Северной Ев­ропы, называли «морскими извозчиками».

Теперь Голландия извлекала свою пользу из про­дуктов всего мира. Она выступала посредником меж­ду потребностями восточных и западных стран на соседних морях... Каждый дом сделался школой судо­ходства...

Л. Ранке, немецкий историк, XIX в

 

Голландия царила на морях. Не удовлетворяясь ев­ропейскими рынками, голландские купцы устремля­лись в колонии Испании и Португалии, оттесняя сво­их соперников. В XVII в. Голландия, ставшая самой богатой страной Европы, превратилась в международ­ный финансовый центр. Амстердамский банк и биржа приобрели общеевропейское значение, и не только экономическое. Должниками Амстердамского банка были многие иностранные правительства (как и пра­вительство Голландии), поэтому финансисты получа­ли возможность негласно влиять на внешнюю и внут­реннюю политику европейских держав.

Но это процветание, основанное преимущественно на торгово-денежном капитале, оказалось непрочным. Промышленность развивалась, но слабо; не преуспела Голландия и в области технических изобретений. В ре­зультате во второй половине XVIII в. Голландия, в не­давнем прошлом образцовая капиталистическая стра­на, уступила место Англии, и не только по уровню раз­вития промышленности. Англия, ставшая мощной морской державой, и постепенно набиравшая силу Франция превратились в серьезных соперников Ни­дерландов на море.

Франция. Развитие капитализма во Франции было гораздо более замедленным, чем в Англии и Голлан­дии. Это объяснялось тем, что революционная ломка феодальных структур произошла поздно — в конце XVIII в. На протяжении XVII—XVIII вв. капитализм постепенно вызревал в рамках старой системы без тех глобальных потрясений, которые выпали на долю Англии. Французская деревня была мало затронута буржуазными отношениями. Капиталистические фермы, ставшие в Англии XVIII в. обычным явле­нием, во Франции были редкостью. В основном они группировались вокруг крупных промышленных центров. За исключением этих небольших островков капиталистического хозяйства во французской де­ревне сохранялись прежние сеньориальные отно­шения. Однако под их покровом медленно форми­ровался новый уклад. Этот процесс облегчался тем, что крестьяне были лично свободны и обладали боль­шой хозяйственной самостоятельностью. Расслоение крестьянства шло весьма активно, но благодаря раз­личным формам аренды и субаренды беднейшая часть крестьян не лишалась земли окончательно, как это было в Англии.

...Настоящий аграрный капитализм, хозяйство­вание по-новому, на английский манер, были еще ред­ки во Франции. Но дело шло к тому. Люди стали ве­рить в землю как источник прибыли, верить в дейст­венность новых методов ведения хозяйства.

Ф. Броде ль. Игры обмена, 1979 г.

Что касается феодалов, то они не торопились встать на путь предпринимательства. Более того, во Франции такого рода деятельность все еще считалась недостойной дворянина. Французы, ездившие в Анг­лию, с удивлением писали об аристократах, не гну­шавшихся заниматься коммерцией.

Крупное купечество формировалось прежде всего в приморских городах — в Марселе, Нанте, Бордо, Дьеппе, так как внутренний рынок еще не давал боль­ших возможностей для сбыта. Выгоднее было зани­маться внешней торговлей — с Испанией, Италией и колониями. Французские буржуа, не получившие по­ка твердых гарантий от государства, предпочитали приобретать землю, превращаясь во владельцев фе­одальной ренты. Буржуазия охотно покупала и долж­ности, ибо положение чиновников, людей мантии, ка­залось более привлекательным, чем рискованное пред­принимательство. Наконец, буржуа часто становились рантье, т. е. покупали ценные бумаги и жили на про­центы с них. Приток капиталов в производственную сферу был небольшим.

Политика меркантилизма, которую вел француз­ский абсолютизм, продолжала оставаться важнейшим стимулятором в развитии капитализма. Большую роль здесь сыграл Ж. Кольбер, министр финансов Лю­довика XIV. Под его покровительством создавались крупные мануфактуры, стало развиваться судострое­ние, были основаны Вест-Индская и Ост-Индская тор­говые компании. Франция приняла участие в переделе мира, хотя значительно уступала по силе своим сопер­ницам — Англии и Голландии.

Итак, уже в XVII—XVIII вв. среди стран, всту­пивших на путь капитализма, началась конкурен­ция. Чтобы занять лидирующее положение, требова­лось прикладывать большие усилия. Многое зависе­ло от успешного развития торговли, а главное — своей промышленности, от умения производить то­вар с наименьшими затратами, пользоваться различ­ными нововведениями, техническими усовершенст­вованиями. И, разумеется, экономический рост был напрямую связан со степенью политической модер­низации. Наибольшие возможности открывались пе­ред странами, где буржуазия получила доступ к власти, где законы давали простор для предприни­мательства.

Вопросы и задания

1. Какие западноевропейские страны в XVII—XVIII вв вошли в состав периферии? Объясните, какие внутренние и внешние причины этому содействовали

2. Какую роль в развитии капитализма и модернизации в России сыграли реформы Петра I? Почему реформы не создали широкой базы для развития капитализма? В чем была их проти­воречивость? Почему реформы обострили конфликт между властью и обществом?

3. Подумайте, какие условия облегчали и какие затрудня­ли развитие североамериканских английских колоний Какие западноевропейские традиции — политические и экономиче­ские — принесли с собой колонисты?

4. Что дало возможность Англии занять лидирующее поло­жение в мире в конце XVII—XVIII в? Почему развитие капитализ­ма в Англии считают классической моделью? Расскажите, что представляла собой эта модель.

5. Какие причины вызвали отставание Голландии? Чем объ­ясняется замедленное развитие капитализма во Франции? Что именно отличало развитие капитализма в Голландии и Франции от английской модели?

 

 

§3

ГЕРОИ НОВОГО ВРЕМЕНИ

 

В XVII—XVIII вв. на Западе вместе с утверждав­шимся капитализмом в жизнь входил и новый тип че­ловека, с особым отношением к труду, религии, обще­ству, семье и любви, к самому себе.

Это новое восприятие мира, совершенно непохожее на прежнее, средневековое, стало зарождаться еще в эпоху Реформации. С течением времени протестант­ская этика, разработанная Жаном Кальвином, охва­тила самые широкие слои общества, но главными ее носителями были буржуа. И это вполне естественно: она давала именно те ориентиры, которые были необ­ходимы для жизни в капиталистическом обществе, где многое зависело от трудолюбия и предприимчивости, где социальное происхождение уже не предопреде­ляло судьбу человека.

Образ буржуа, который пришел на смену средне­вековому рыцарю, мы можем восстановить по лите­ратуре той эпохи, на основе биографий представите­лей третьего сословия, все более активно стремивших­ся завоевать свое место в обществе. Обратимся к про­славленным произведениям двух идеологов буржу­азии, которые оказали огромное воздействие на своих современников. Это автобиография выдающегося аме­риканского политического деятеля Бенджамина Франклина (1706—1790) и роман английского писате­ля Даниеля Дефо «Робинзон Крузо», написанный в 1719г.

 

Джентльмен-буржуа

И Франклин, и Дефо, воплощая свои идеалы на бумаге, подтверждали их реальность собственной жизнью. Они родились в мещанских протестантских семьях: отец Дефо вытапливал свечи, потом стал мясником; отец Франклина, уехавший, как и многие другие, из Англии в Америку в поисках религиозной свободы, изготавливал мыло и свечи. Их сыновья сумели многого добиться, их карьера может служить прекрасной иллюстрацией главного принципа, вы­двинутого новым временем: человек должен быть всем обязан самому себе. Дефо добился славы жур­налиста и писателя. Особенно впечатляет карьера Франклина: он начал ее мелким типографским служащим, а закончил блестящим дипломатом, вид­ным политическим деятелем, сыгравшим важную роль в отсоединении североамериканских колоний от Англии.

Что же представляли собой новые герои — носи­тели капиталистического духа, многими презирае­мые «лавочники» и «мещане»? Идеологи буржуазии создавали свой идеал, отталкиваясь от идеала арис­тократического, рожденного в средние века, потому что буржуазия претендовала на роль новой элиты в обществе. Однако теперь право на элитарность давало не благородное происхождение, а личные достоинства. Дефо, советуя буржуа усваивать изящ­ные дворянские манеры, презрительно отзывался о «джентльменах по рождению» — дворянах, которые кичатся своим родом, но обычно ничего собой не пред­ставляют. Истинного уважения достоин «джентльмен по воспитанию», или «купец-джентльмен», который сам добился и богатства, и знаний, и умения вести се­бя в обществе — одним словом, создал себя как лич­ность.

Одним из важнейших критериев успеха были деньги. «Неблагородная» для аристократа тема зара­батывания денег становится теперь едва ли не глав­ной. В XVII—XVIII вв. появлялось бесчисленное ко­личество «руководств по обогащению». Конечно, стремление к богатству — явление вневременное, оно существовало всегда. Но для докапиталистического человека обычно главным было обеспечить себе про­питание. Его хозяйственная деятельность определя­лась потребностями, которые в средневековом обще­стве оставались практически неизменными: сколько благ потребляется, столько и должно быть произве­дено. В XVII—XVIII вв. страсть к обогащению, выхо­дящему далеко за рамки необходимого, вышла на пе­редний план в сознании человека, стала определять смысл жизни.

Для чего нужны деньги? Отношение к этому, каза­лось бы, простому вопросу было отнюдь не однознач­ным. Неправильно было бы свести его к примитивно­му лозунгу «Обогащайтесь!». Достижение богатства и в XVIII в. еще воспринималось — согласно учению Жана Кальвина — как знак Божественной милости. «Человек, которому Бог дал богатство и душу, чтобы правильно его употребить, получил в этом особенное и превосходное знамение милости», — писал Франклин, не отличавшийся пылкой религиозностью. Богатство, следовательно, накладывает на человека обязательства: нельзя, чтобы оно лежало праздно, «оно должно умножать имущество своего владельца и повсюду рас­пространять счастье». Кроме того, деньги — это путь к независимости, к свободе личности от жестоких зако­нов общества. Стань обеспеченным человеком — «и независимость будет твоим щитом и твоей защитой, твоим шлемом и короной».

 

Пути к обогащению

Каким же образом можно разбогатеть? Средневе­ковые люди предпочитали искать клады, занимать­ся алхимией или делали ставку на неожиданное ве­зение — милость монарха, добычу от военных походов и т. д.

Дух авантюризма был не чужд и капиталистиче­скому человеку. XVI—XVII вв. — это время искателей золота и приключений, морских разбойников, среди которых постепенно лидерство завоевали англичане. Пиратством не брезговали заниматься представители аристократических семей; корабли «купцов-авантю­ристов», полуразбойников, снаряжались при помощи коронованных особ. История сохранила яркие образы знаменитых пиратов той эпохи, соединявших в себе ученых, поэтов, философов, аристократов и грубых беспощадных грабителей. Это Уолтер Рэли, «благород­ный разбойник» Фрэнсис Дрейк, Мартин Фробишер, Кавендиш, который однажды, захватив богатую добы­чу, поднялся по Темзе на кораблях с парусами из доро­гой ткани, с позолоченными мачтами и моряками, разодетыми в шелк и бархат.

Однако со временем личности такого рода стали и меняться под влиянием общества. Авантюризм не чез, но принял более цивилизованные формы.

И все-таки важнейшей основой капиталистичесю го духа было трудолюбие, а не авантюризм. Роль тр; да — ежедневного, упорного и методического — не лонно возрастала в сознании буржуазии.

В средние века эта мысль была чужда не только дворянству, но и низшим, трудящимся слоям общест­ва. Исследователи подсчитали, что число праздников в докапиталистическую эпоху было огромным: в тече­ние года около 100 дней, а то и больше, пропадало для работы. Да и сам темп труда был медленным.

Капиталистический человек начинает спешить. «Время — деньги» — эта знаменитая фраза Франкли­на стала лозунгом новой эпохи. Отсюда проистекала любовь к порядку, к составлению графиков, по кото­рым идеологи буржуазии советовали строить день тем, кто хочет разбогатеть. Принципу пользы подчинялись буквально все стороны жизни.

 

Главные добродетели буржуа: воздержанность в еде и питье, немногословность, порядок, неукосни­тельное выполнение задуманного, бережливость, трудолюбие, искренность, справедливость, умерен­ность, опрятность, спокойствие, целомудрие, скром­ность.

По Б. Франклину

Однако, по мнению идеологов буржуазии того вре­мени, методы достижения богатства должны быть нравственны. «Честность — вот лучшая полити­ка», — писал Франклин. Добродетельный торговец или предприниматель будет процветать, пользуясь доверием окружающих. Так рекомендовалось вести себя не только по отношению к клиентам, но и к сво­им коллегам. Старая цеховая солидарность еще не из­жил а себя.

Если ты продаешь что-нибудь для наживы, то прислушайся к шепоту твоей совести, удовлетворись умеренной прибылью и не обращай в свою пользу неос­ведомленности покупателя.

Бенджамин Франклин

 

Собрав воедино основные особенности новой лич­ности, зародившейся в капиталистическую эпоху, мы получим в результате весьма неромантичный образ человека — прагматичного, «умеренного и аккуратно­го», расчетливого. Правда, эта приземленность урав­новешивалась ярко выраженным стремлением преоб разовать мир вокруг себя. Примером тому может служить деятельность Франклина, поражающая своей разносторонностью. Помимо занятий политикой он прославился и научными открытиями в области элект­ричества. Франклин основал первую в Америке пуб­личную библиотеку, Академию, превратившуюся за­тем в знаменитый Пенсильванский университет, пер­вое в своем штате научное общество, — словом, на деле реализовал собственный призыв к тому, чтобы богат­ство одного служило многим. Франклин оставил массу всевозможных проектов, стараясь улучшить, усовер­шенствовать все, с чем сталкивался.

Таков и Робинзон Крузо, который, оставшись один на необитаемом острове, создал в этом диком месте по­добие цивилизации.

Разумеется, реальность, как это обычно и бывает, расходилась с теориями. Исторические события на­глядно показывают, что человек нового типа не только создавал, но и разрушал, и грабил, и далеко не всегда употреблял богатство во благо ближнего. И все-таки образ этого человека появился на реальной основе, оказывая, в свою очередь, огромное воздействие на об­щественное сознание, формируя новую систему цен ностей.

Вопросы и задания

1. Какой идеал личности выдвинули идеологи буржуазии⁷ Чем он отличался от средневекового идеала человека⁹ В чем образ идеального буржуа противостоял образу идеального дво­рянина⁹ В чем буржуа хотели подражать дворянству⁹

2. Как буржуа XVII—XVIII вв относились к богатству⁹ Какие пути для обогащения они выбирали⁹ Сравните с отношением к богатству в средние века

3. Нравится ли вам образ буржуа-джентльмена, созданны(| Д Дефо и Б Франклином⁹ Обоснуйте свой ответ

 

 

§4

ПРОСВЕТИТЕЛИ: