Криминологические теории преступности

 

Американские криминологи С. Ларри и Дж. Сенна в книге «Юношеские правонарушения: Теория, практика и Закон» пишут, что многие люди привыкли смотреть на преступников и правонарушителей как на «больных», «умалишенных» или просто «других». Как только мы слышим о каком-либо страшном преступлении, мы думаем: «Человек, который это сделал, должно быть, сумасшедший!» Действительно, закон признает, что некоторые из правонарушителей не в своем уме и, соответственно, лишены способности понимать, контролировать свое поведение и отвечать за него.

Неудивительно, что многие эксперты по проблемам преступности считают, что причиной ненормального поведения молодежи является умственное и физическое строение самих преступников, которое может способствовать агрессивному, антисоциальному или ориентированному на конфликт поведению. Исследования показывают, что молодежь, которая вступает в постоянные конфликты со своими сверстниками, чаще использует физическую силу чтобы решить возникающие у нее проблемы. Неконтролируемое, импульсивное поведение нередко отталкивает общество от некоторых подростков, и скоро они оказываются в конфликте с законом. Существует несколько мутодов исследования психических и физических особенностей правонарушителей-подростков.

Позитивизм в социологии преступности молодежи. Позитивисты призывают к жестким методам исследования, которые включают контрольную группу или группу сравнения, произвольную выборку и т. д. Они уверены, что если задействовать соответствующие объективные методы исследования, человеческое поведение может быть точно описано и измерено. Позитивисты также убеждены, что человеческое поведение, часто контролируется экономическими, социальными, физическими и психологическими силами, не поддающимися человеческому контролю. Таким образом, позитивисты отвергают понятие «свободной воли», используемое теми, кто придерживается классической теории, и вместо этого концентрируют внимание на внешних силах, которые влияют на человеческое поведение.

Родоначальником позитивизма в криминологии считается Че-заре Ломброзо, опубликовавший в Италии в 1876 г. ставшую классической работу «Преступный человек». Будучи тюремным врачем в Турине, он обследовал значительное число заключенных, прибегая к антропологическим методам измерения и описания их внешности. Наблюдения привели его к выводу о том, что типичный преступник может быть распознан по определенным физическим признакам: скошенный лоб, удлиненные или невыразительные мочки ушей, чрезмерная волосистость или облысение, чрезмерная или притупленная чувствительность к боли и др.

Он разработал классификацию, оказавшую и продолжающую оказывать влияние на последующие попытки криминологов систематизировать преступников по группам: 1) прирожденные преступники; 2) душевно больные преступники; 3) преступники по страсти, к которым он относил и «политических маньяков»; 4) случайные преступники.

Ссылаясь на свои эмпирические исследования, Ломброзо полагал, что приблизительно треть заключенных составляют лица, обладающие атавистическими чертами, треть—пограничного биологического вида, и треть—случайные правонарушители, от которых не следует ожидать рецидива. Ломброзо привлек к себе внимание прежде всего тезисом о существовании типа прирожденного преступника, т. е. человека, преступность которого предопределяется его анатомическими особенностями, атавистическими или дегенеративными.

Теория «преступного атавизма» предполагает, что преступникам и правонарушителям присущи физические аномалии, которые делают их физически похожими на наших отдаленных предков. Эти остатки ранних ступеней человеческой эволюции выражаются в физических особенностях врожденных преступников: у них большие челюсти, крупные клыки, приплюснутый нос и лишние зубы (двойные ряды, как у змей).

Неудивительно, если следовать взглядам Ломброзо, что дети совершают много правонарушений—их «неприрученное» поведение атавистично по природе.

Ломброзо утверждал, что зародыши «нравственной ненормальности и преступности» обычно находят на ранних стадиях человеческой жизни и приводил в качестве примера склонность к гневу и ярости, желание отомстить, неспособность понять абстрактную идею справедливости и отсутствие любви к другим. У большинства эти черты исчезают со зрелостью. Для более атавистичных типов, однако, эти криминальные черты становятся основой их личности и поведения.

В качестве практических мер борьбы с преступностью Ломбразо предлагал своевременное обнаружение с помощью разработанныхим таблиц внешних признаков всех «врожденных» преступников до того, как они совершат преступление, и немедленное лечение тех из них, кто поддается лечению, а также пожизненное заключение или физическое уничтожение тех, кто ему не поддается.²

Однако дальнейшие тщательные обследования преступников, в том числе и в России, не подтвердили выводов Ломброзо. Так, паталогоанатом Д. Н.Зернов на основании специально проведенных проверочных исследований пришел к убеждению, что прирожденного преступника не существует, это не удалось подтвердить квалифицированными изысканиями в области анатомии. Зернов отмечал, что среди преступников встречаются люди с признаками дегенерации точно так же, как среди непреступных людей. Численность их, по всей вероятности, одинакова как среди преступников, так и непреступников, поэтому и средние числа получаются одинаковые.³

Несмотря на ошибочность положения Ломброзо о существовании разновидности прирожденных преступников, нельзя отрицать его вклад в развитие криминологии: он явился основоположником криминалистической идентификации. Ибо на первый план выдвинул изучение самого преступника.

В настоящее время генетическая обусловленность преступности связывается с аномалиями половых хромосом XY, в частности с наличием у ряда мужчин, являющихся психопатами, дополнительной хромосомы типа У, причем, если учесть, что этим мужчинам нередко присущ высокий уровень интеллектуальной дисфункции и необычная пугающая внешность, можно предположить, что они чаще бывают пойманы на месте преступления или признаны виновными, но совсем не обязательно чаще совершают преступления, чем люди с нормальным интеллектом и заурядной внешностью.⁴

Биологические теории. Биологические теории снимают вопрос о социальной характеристике отклонений в повелдении контретных лиц, освобождают их от ответственности.

Очевидно, что неблагоприятные изменения в популяции могут в конечном счете войти в причинный комплекс преступности, повлияв на динамику каких-то видов преступности (например, насильственной). Но ведь и значимые генные изменения, вероятно, сами обусловлены в том числе социальными факторами (экологическое неблагополучие, чрезмерная алкоголизация и наркотизация населения, радиационное воздействие, длительное нарушение медицинских норм питания). Не случайно делается вывод, что «нездоровье» молодого поколения перешло из сферы биологического в социальную, детерминируя жизнедеятельность целого поколения.

По мере развития криминологии авторы, изучавшие наследственность, все в большей мере считали своим долгом разъяснять опосредованный механизм ее влияния на нарушение человеком закона. Собственно склонность к преступлению в порядке наследственности не передается. Да этого и быть не может, поскольку сами законы не постоянны и их введение во многом зависит от воли законодателей. Однако тип темперамента, половозрастные характеристики, другие биопсихологические особенности, включая аномалии, безусловно, проявляются в человеческом поведении. Во взаимодействии с внешней средой, общественным окружением они обусловливают человеческое поведение и при определенных обстоятельствах могут стать одной из предпосылок преступления. Таким образом, биологическим путем могут наследоваться лишь отдельные предпосылки преступного поведения.

По теории известного британского нейрохирурга Пола Кел-ли, мозг реагирует на различные действия не так, как все остальные, не менее важные органы. Именно мозг провоцирует человека на саморазрушение, именно он поощряет самые дурные реакции. При этом, чем более развит мозг, тем больше развит инстинкт самоуничтожения данного индивидуума.

Иллюстрацией к этому могут служить, например, последствия воздействия на организм такого вещества, как сахар, который в том или ином виде потребляет ежедневно каждое человеческое существо. Общеизвестно, что сахар вредно сказывается на функциях большинства жизненных органов, способствуя подчас появлению страшных заболеваний, в том числе диабета. Но без сахара перестает функционировать мозг.

То же, по теории доктора Келли и его последователей, относится к таким архивредным веществам, как алкоголь и наркотики. Но без них мир не увидел бы множества произведений искусства, созданных руками, талантом и мозгом великих мастеров в разных сферах, будь то живопись, музыка или, скажем, криминалистика. Парадокс деятельности человека, особенно деятельности, связанной с творчеством, заключается в противопоставлении мозга всему организму: то, что подстегивает восприимчивость и реакции, развивает память и воображение, разрешает все остальное и приближает неминуемый конец.

Означает ли это, что в самых высших и совершенных существах изначально заложена программа, направленная на саморазрушение? А если так, то значит ли это, что происхождение человека вовсе не связано, по теории Ч. Дарвина, с эволюцией животного мира, и, возможно, имеет иное начало? Изучая параллельно особенности реакций мозга в различных ситуациях и связывая воедино действия людей, принадлежащих к различным модным движениям и вышедших из определенных социальных условий, Келли пришел к выводу о том, что явление саморазрушения заложено в каждом человеке. При этом действует и другой «стадный» закон: из большинства высокоорганизованных особей выживают, как правило, худшие, лучшие самоуничтожаются.

По мнению доктора Келли, идеология саморазрушения сейчас очень характерна для России, в которой наряду с общественными, экономическими и политическими проблемами существуют все те же молодежные движения, гремевшие на Западе в 60-е годы. Встречи с представителями российских неформальных групп, с которыми британский ученый общался впервые, в очередной раз убедили его в том, что природная страсть человека к самоуничтожению, вызывающая непредсказуемые, а иногда и опасные для окружающих реакции, берет верх в любом социуме.

И дело не во вредных приобретенных привычках, дело в самих процессах головного, мозга, которым руководит Нечто— возможно, Бог, возможно, Дьявол, возможно, кто-то третий... И все мы, в той или иной степени, его рабы. Так считает доктор Келли. А соглашаться с ним или нет—пусть каждый решает сам.⁵

Причины преступности заключаются, конечно, не в социальных факторах. В некоторых случаях они практически полностью бывают обусловлены психическими расстройствами, например шизофреническим процессом, и, конечно, духовной пустотой. Американские криминологи пишут, что большую часть XX в. эксперты по преступности высмеивали утверждения о том, что поведение подростка «управляется» физическими условиями, сложившимися при рождении.

Биокриминологии заявляют, что традиционные криминологи игнорируют биологическое основание человеческого поведения. Они считают, что имеющие социологическое образование криминологи не учитывают прогресс в биологии и экспериментальной психологии. Более того, традиционные криминологи удовлетворены изучением докладов о поведении, либо обзоров, либо самоописаний вместо того, чтобы наблюдать действительное человеческое поведение.

Биокриминологи уверены, что некоторые особенности, связанные с криминальным поведением, имеют чисто биологическую основу и поэтому не связаны с социализацией.⁶

Психологические объяснения преступности. Унаследовав свойственное биологическому направлению признание врожденной склонности к преступному поведению, психологические теории сравнительно большее значение придают условиям воспитания личности, признавая вместе с тем решающую роль за особенностями ее психического состояния.

3. Фрейд утверждал, что человеческая личность содержит три основных компоненты. «Оно» является несдерживаемой, примитивной, направленной на поиск удовольствий компонентой, с которой рождается ребенок. «Я» развивается с реальным течением жизни индивида в мире и помогает управлять и сдерживать желания «Оно», направленные на немедленное удовлетворение. «Сверх-Я» развивается путем взаимодействия с родителями и другими значительными для индивида людьми и представляет развитие сознания и моральных правил, которые разделяются большинством взрослых.

Фрейд предполагал, что бессознательные мотивации поведения идут из ответа «Оно» на две основные потребности: агрессию и секс. Человеческое поведение часто отмечено символическими действиями, которые отражают скрытые чувства, связанные с двумя основными потребностями. Например, кража автомобиля может отражать бессознательную потребность человека в убежище и подвижности для того, чтобы ускользнуть от враждебных элементов (агрессия) или, возможно, желание оказаться в замкнутой, темной, похожей на материнское чрево структуре, которое отражает самые ранние импульсы (секс).

Все три сегмента личности функционируют одновременно:

«Оно» диктует потребности и желания, «Суперэго» противодействует «Оно», питая чувства нравственности и правоты; и «Я» оценивает реальность состояния между двумя полюсами. Если эти компоненты правильно сбалансированы, человек ведет нормальную жизнь. Если одна из составляющих личности становится доминирующей за счет других, человек проявляет невротические или даже психотические свойства характера.

Психоаналитическая теория предполагает, что дисбаланс в личности, вызванный травмой в раннем детстве, может дать поврежденную личность во взрослом возрасте, т. е. личность с долгосрочными психическими проблемами. Например, если пренебрегающие воспитанием ребенка родители не разовьют «Суперэго»ребенка соответствующим образом, «Оно» может стать доминирующей силой личности. Позже подросток может потребовать немедленного удовлетворения своих желаний, ему может не хватать сострадания к другим, восприимчивости к их проблемам, он может страдать неумением контролировать чувства, может действовать импульсивно и агрессивно или проявлять другие психотические симптомы. В результате преступное поведение может стать выходом для агрессивных и антисоциальных чувств. Таким образом, для объяснения антисоциального поведения фрейдистская мысль концентрируется на травмах на ранних ступнях развития и появляющемся в результате этого дисбаланса в личности.

В соответствии с психоаналитической концепцией, люди, которые испытывают чувства психологической боли и боятся потери самоконтроля называются невротиками, так как они страдают от невроза. Люди, которые полностью потеряли контроль и в которых домирует их «Оно» называются психотиками. Их поведение может быть отмечено странными эпизодами, галлюцинациями и неадекватными реакциями. Психоз принимает много различных форм, и наиболее частой является шизофрения, состояние, отмеченное логическими мыслительными процессами и отсутствием понимания своего поведения. В соответствии с психоаналитическим взглядом, наиболее серьезные типы антисоциального поведения подростков, такие, как убийство, могут быть мотивированы психозом, в то время как невротическое состояние будет ответственно за менее серьезные правонарушения, такие, как мелкие кражи и прогулы.

Некоторые современные психоаналитики использовали модель Фрейда для того, чтобы объяснить начало антисоциального поведения. Эрик Эрикон считал, что многие подростки испытывают жизненный кризис, в ходе которого чувствуют себя повышенно эмоционально, они слишком импульсивны и не уверены в своей роли и цели. Чтобы разрешить этот кризис, большинство подростков стремятся обрести чувство «Я», твердое понимание того, кто они и за что выступают. Однако некоторые из них не могут соответственным образом обращаться с состоянием ролевого конфликта и испытывают ролевую диффузию (чувство неуверенности, делающее их восприимчивыми к негативным предложениям), оставляющую их на милость тех, кто может сбить их с пути. Столкновение между «Я» и ролевой диффузией подталкивается кризисом идентичности—периодом внутреннего беспорядка, в течение которого подростки оценивают свои внутренние ценности и принимают решение относительно ролей в жизни. Используя подход Эриксона мы можем рассматривать поведение подростков-наркоманов как выражение ими непонимания своего места в обществе, неспособности к поведению, направленному на полезные «выходы», и, возможно, их зависимость от решений, предлагаемых другими.

Психоаналитический подход обращает серьезное внимание на роль семьи в воспитании подростка-правонарушителя. Когда родителям не удается поддерживать стабильную, сбалансированную семейную жизнь, ребенок может прийти к разрушительному поведению.

Не все психологи соглашаются с тем, что поведение людей контролируется бессознательными умственными процессами, определяемыми к ним отношением родителей в раннем детстве. Психологи-бихевиористы возражают, по их мнению личность познается в ходе жизни по ее взаимодействию с другими.

Бихевиористы предполагают, что люди учатся наблюдая за тем, как остальные отвечают на их поведение. Поведение принимает определенные формы благодаря стимулам или изменениям в окружающей обстановке.

Одним из аспектов теории социального научения является утверждение от том, что дети копируют свое поведение по примеру персонажей, которых они видят в кино и в особенности на телеэкране. Многие дети считают телевизионные образы настоящими, особенно если те представлены в убедительной манере взрослыми (как, например в рекламе). Вызывает озабоченность и тот факт, что некоторые дети, особенно эмоционально расстроенные, могут быть не способны провести различие между фантазией и реальностью при просмотре телевизионных шоу. Американская Психологическая Ассоциация и Национальный Институт Умственного Здоровья поддерживают точку зрения о связи телевидения и насилия, убеждены что насилие на телевизионном экране может непосредственно обусловить агрессивные антисоциальные модели поведения.

Другой психологический взгляд на преступность состоит в том, что подростковое отклоняющееся поведение является следствием расстройства или ненормальности личности.

Типы личности, которые исследователи считают ненормальными, страдают:

—фобиями (излишне иррациональные страхи);

—паникой (страх потерять контроль или сойти с ума);

—маниакально-депрессивным психозом, когда навязчивая мысль или образ, иррациональные по своей природе, не поддаются контролю, и у больного возникает непреодолимое побуждение совершить в связи с этим какое-либо решительное действие;

—многочастной личностью, включающей как бы несколько личностей, каждая из которых обладает именем и памятью;

—ипохондрией (уверенность в наличии серьезного заболевания, хотя для этого нет оснований);

—депрессией (чувство грусти, сопровождаемое потерей энергии, самооценки, интереса к жизни, неспособностью сконцентрироваться и т. д.);

—шизофренией (нарушение мысли, языка, настроения и моторной деятельности);

—психопатией (постоянные нарушения прав других, безразличие к обязательствам, нарушение закона);

—парафилией (сексуальное возбуждение в ответ на необычные или неясные объекты и ситуации).

Психологи исследовали соотношение между личностью и преступным поведением различными способами. Один из подходов состоит в том, чтобы использовать примеры продиагностиро-ванных в клинике подростков, которые были помещены туда за преступления, и исследовать их преступное поведение. Другим наиболее общим методом является возможность использовать стандартизированные тесты, чтобы проследить черты характера и затем соотнести данные с результатами оценки их поведения, нарушающего закон.

Влияние генетических заболеваний на развитие и поведение личности может быть скорректированно воздействием социальной среды и лечением. Коррекция генетических заболеваний может увеличить возможности развития личности или, наоборот, сузить возможности усвоения социальных программ.⁷

Французский социолог и философ Эмиль Дюркгейм критически рассматривал тезис о паталогическом характере преступления. «Нет такого общества, в котором не существовала бы преступность. Правда, она изменяет форму, действия, квалифицируемые как преступные, не везде одни и те же; но всегда и везде существовали люди, которые поступали таким образом, что навлекали на себя уголовное наказание».⁸

По мнению немецкого философа и социолога Георга Зиммеля, отдельный человек по своим врожденным склонностям является продуктом предшествующих поколений, а по их развитию— продуктом современных поколений. Но Зиммель не снимает всю вину за преступное поведение с индивидуума. Общественное устройство, регламентирующее поведение отдельного человека, в свою очередь, базируется на нем. На отдельных людей и падает ответственность за преступное поведение.⁹

Немецкий криминолог Э. М. Шур указывает на ошибочность существующего обыденного подхода к проблеме преступности. «Мы упорно продолжаем думать,—заявляет он в работе «Наше преступное общество»,—что преступность—это нечто существующее вне организованного общества, некое деяние, направленное против общества извне, что преступники—враги общества, находящиеся за его рамками, а само общество пребывает в состоянии "войны с преступностью". Это ведет к попыткам изолироваться от проблем преступности, игнорировать их тесную связь с социальными условиями в обществе, где рождаются и преступники, и конформисты. Но девиантное поведение частично отражает социальную систему и не может быть вынесено за скобки как проявление деятельности "внешних сил" или отнесено к числу таких элементов, которые можно рассматривать вне нормативной жизни общества. Человеческое поведение и взгляды в значительной степени формируются под непрерывным воздействием факторов и процессов воспитания и обучения, под влиянием условий существования той или иной группы и ее собственных интересов, а также под еще большим воздействием всей структуры общества».¹⁰

Согласен с выводами Шура о социальной обусловленности преступного поведения и американский социолог А. К. Коэн, отмечавший в развитие этого подхода, что вид девиантного поведения зависит от общества, его порождающего. Там, где процветает один вид отклонений, другой вид может встречаться весьма редко.

Удивительная производительность американского общества обусловливает характер его преступности. Результатом такой производительности является как постоянный рост уровней стремления, так и неудовлетворенность, противоречия между надеждами и реальными достижениями. Более того, динамизм американского общества, по мнению Коана, в значительной степени основывается на этой неудовлетворенности настоящим в сочетании с верой в будущее и надеждой на него. Но когда вера и надежда обманывают, когда законные пути к достижению поставленных перед собой целей оказываются закрытыми или когда для этого не хватает личных данных, неудовлетворенность может обернуться разочарованием и горьким созданием неудачи. Люди, как правило, рано или поздно научаются сообразовывать свои надежды с тем, чего они могут реально достигнуть. Однако давление в сторону эскалации целей вызывает определенную нервозность, неустойчивость и раздражение против ограничений и дисциплины.

По самому своему существу возможности ограничены и распределяются неравномерно, тогда как стимулы к усилению стремлений действуют более или менее равномерно. В результате встает коренной вопрос любого динамичного демократического общества,—пишет американский социолог А.Коэн: «Каким образом стимулировать надежды людей так, чтобы они стремились к их осуществлению, не собирая при этом обильной жатвы неудач, разочарования и смуты?»¹¹

А.Коэн впервые высказал идеи, относящиеся к теории де-линквентной субкультуры. По мнению Коэна, высокая преступность в бедных районах является протестом против норм культуры среднего класса. Юноши из этих районов испытывают острое разочарование по поводу своего статуса, поэтому они создают банды и свою субкультуру, противостоящую доминирующей. Коэн считал, что бедные семьи не могут предложить своим отпрыскам правильную стратегию приспособления к нормам среднего класса.¹²

Эдвин Сазерланд выдвинул теорию «дифференцированного ас-соционирования». Он утверждает, что:

1) преступному поведению учатся в процессе общения с другими людьми;

2) в основном обучение происходит в тесно связанных личными связями группах;

3) обучение включает в себя техническую сторону дела и об-

основание преступного поведения;

4) особая мотивировка вырабатывается в зависимости от отношения значимых для подростков людей к закону;

5) индивид становится правонарушителем, если отрицательная оценка вышеуказанными людьми закона превышает положительную;

6) оценка его поведения с точки зрения его законности на основании опыта зависит от времени и интенсивного взаимодействия с другими людьми;

7) процесс обучения включает в себя все элементы обучения;

8) преступное поведение есть объяснение нужд и ценностей обычного общества, а не наоборот.

Американские социологи Л. Матца и Г. Сикс в отличие от авторов рассмотренной выше теории считают, что правонарушители обучаются тем же ценностям и умениям, что и добропорядочные граждане. Ученые предполагают, что молодежь ищет оправдания для самоутверждения в нелегальной деятельности:

1) некоторые иногда чувствуют свою вину;

2) правонарушители-подростки часто уважают действительно честных людей;

3) они проводят грань между теми, кого делают своей жертвой, и кого—нет;

4) они не обладают иммунитетом к требованиям, выдвигаемым конформистстким поведением.

Правонарушители действуют в рамках нормативной культуры и используют ее ценности и стандарты.

Выдержавшей испытание временем является теория состояния, которая дает для практического использования теоретически обоснованную комплексную методику клинической работы по предупреждению преступлений. Достаточно широко распространена эта теория в США, где именуется клинической криминологией.

Согласно теории опасного состояния, преступление в ряде случаев возникает на основе предшествующего его совершению определенного психического состояния, предрасполагающего к вступлению в конфликт с социальными нормами. Опасное состояние обычно временно, оно соответствует внутреннему кризису, сменяемому эмоциональным безразличием, вслед за которым приходит эгоцентризм, затем лабильность (неустойчивость), которая вновь может вылиться в кризис. Специалистами осуществляется диагностика опасного состояния личности.

При этом важную роль играет сопоставление с данными, характеризующими социальную ситуацию, в которой она находится. При оценке ситуации, в частности, учитываются материальные условия, влияние со стороны окружения, наличие психотравми-рующих факторов и др.¹⁴

Бывает, что из молодых взрослые специально формируют «цепных псов» для использования их злобной энергии в своих целях. Не поддаться влиянию сильной личности или группировки может лишь человек с сильно волей. Это на редкость убедительно показано во французском фильме «Собаки в городе».

... В маленьком городке маньяк насилует женщин. Некий любитель собак, рвущийся в мэры, убеждает жителей, что защитить могут их только дрессированные собаки. Вскоре город превращается в «зверинец». Погибает негр, мэр, юноша, попытавшийся выступить против этой «псовой охоты на людей». В общем тихие обыватели превращаются в бешеных собак.

Диагноз предопределяет строго индивидуальные профилактические меры.¹⁵

При оценке средств, с помощью которых несовершеннолетние пытаются разрешить конфликты, наметились серьезные расхождения. Как показало исследование московского социолога С. А. Завражина, российские респонденты уверены, что в кризисных ситуациях наши подростки пользуются в основном авторитарно-силовым инструментарием (физическая сила, нецензурная брань, крик), а их западные «оппоненты», характеризуя поведение своих тинэйджеров в аналогичных обстоятельствах, говорят о компромиссно-рационалистических методах (компромиссные решения, уход от ситуации), выбираемых в качестве приоритетных.¹⁶

Однако с этим выводом нельзя полностью согласиться, ибо налицо явная идеализация западных несовершеннолетних правонарушителей. Вандализм панков и бритоголовых в Германии, буйство футбольных фанатов в Великобритании, жестокое «выяснение отношений» между уличными группировками в США убедительно свидетельствуют о том, что данные анкетных опросов очень часто расходятся с реальным поведением несовершеннолетних.

Причины насилия в молодежной среде обсудили 21-23 марта 1994 г. участники германо-российского семинара в Москве. Проф. Трирского университета Р. Экскерт привел данные социологического исследования, посвященного проблеме насилия по отношению к иностранцам.

Социальный портрет насильников построен на основе анализа почти 1400 опросных листов, заполненных в уголовной полиции. Значительное число подозреваемых—молодые люди младше 20 лет, с преимущественно низким или средним уровнем образования. Безработных среди подозреваемых больше, чем среди молодежи в целом. Большинство из них принадлежит к «бритоголовым» и другим диффузным группам. Типичной является групповая форма насилия. Решающую роль играет социально-экономическое положение семьи, ее культурный уровень и национальная ориентация.

Проф. Дрезденского технического университета Л. Бениш выделил в своем докладе структурные и манифестные формы мужского насилия. Структурное насилие появляется в «невидимых» повседневных формах, например,в символике средств массовой информации, которая рассчитана на женщин, в разделении труда по половому признаку, конкуренции и необходимости проявления силы по отношению как к женщинам, так и мужчинам.

Манифестное (явное) насилие осуществимо в физических и психических формах, которые воплощаются в индивидуальных или коллективных действиях мужчин.

На социальном уровне манифестное насилие связано с конкуренцией, нарушением прав собственности, сексуальной эксплуатацией и т. д. 88% преследуемых полицией насильственных действий в Германии подпадает под категории «хищение» или «физическое оскорбление».

Манифестные и структурные формы насилия тесно взаимосвязаны. Но если манифестное насилие запрещается в обществе, то структурное является «возбуждающей средой» для населения в целом и его легитимацией как формы мужского преодоления жизненных ситуаций.¹⁷

Сильнее агрессивность и жестокость проявляется у детей с психопатическим складом личности, которых становится все больше. Речь идет не о гене преступности, а о тех патологических явлениях, которые могут способствовать проявлениям жестокости, наследственных заболеваний, неполноценности.

«Социальные факторы действуют на проявление жестокости сильнее, чем биологическое. Поэтому чем лучше человек воспитан, тем меньше риск того, что подростком он станет мучать людей или животных. И даже свойства характера, связанные с какими-то биологическими особенностями, в этом случае будет проявляться меньше. Он, может, тоже будет испытывать желание жестокого поступка и внутреннюю ярость, но будет пытаться ее подавить. Умение подавить зависит от силы сдерживающих моментов, а стремление подавить—уже от того, насколько человек понимает, что это плохо, насколько развиты в нем моральный устои.

Если человек до какого-то возраста не усвоил, что нельзя кричать, нельзя воровать, нельзя поднять руку на мать, это уже не придет никогда. Ведь известно, что каждая функция формируется в определенное время. При нормальном воспитании человек не совершает ни зла, ни насилия. Сколько в мире людей, которые доживают до старости и не знают, что' кого-то можно ударить».¹⁸

В актах судебно-психиатрической экспертизы все чаще и чаще пишут: «...Умственное недоразвитие в степени умственной дебильности. Но данное отклонение не влечет глубокого слабоумия, которое лишило бы возможности отдавать своим действиям и поступкам отчет». ^Однако от этого не легче родителям и родственникам, пострадавшим от насильников и убийц, давно потерявших все человеческие качества.

Мы рассмотрели лишь некоторые наиболее распространенные взгляды и теории криминологов и социологов. В их наблюдениях и выводах есть немало полезного для российских ученых.

В заключение главы напомним, что классики марксизма-ленинизма связывали появление и развитие преступности в человеческом обществе с разделением труда, возникновением частной собственности, антагонистических классов (имущих и неимущих) и государства. Стоит еще напомнить и о том, что такие понятия, как «нужда», «эксплуатация» и «бесправие» неоднозначны и изменяются во времени. Они напрямую связаны с многими другими факторами. Их необходимо изучать и учитывать при организации профилактической работы среди молодых людей, склонных к правонарушениям.

Примечания

 

¹ Siegel L.J.Senna J.J. Juventile Delinquency: Theory, practice and law. New York, 1988.

² Kp и m и и о л о г и я: Учебник/ Под ред. В.В.Орехова. СПб., 1992. С. 33-35; Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. M., 1995.

³ Зернов Д. Критический очерк анатомических оснований криминологической теории Ломброзо// Криминология. M., 1901. С. 52.

⁴ Смелзер Н. Дж. Социология. Глава 7: Девиация и социальный контроль// Социс. 1992. №1.

⁵Cм.: Егер Петр. Идеология самоуничтожения, модная на Западе в 60-х годах, дошла сейчас и до России,—считает гость города британский ученый нейрохирург Пол Келли // Час пик. 1993. 10 марта.

⁶ См.: Siegel L.J.Senna J. J. Juventile Delinquency. P.89.

⁷ Ibid.

⁸Дюpкгeйм Э. О разделении общественного труда: Метод социологии. M., 1991. С.442-468.

⁹ Зиммель Г. Социальная дифференциация. M., 1909. С. 53-55.

¹⁰ Шур Э.М. Наше преступное общество.М., 1977. С. 24-101.

¹¹ Коэн А. К. Отклоняющееся поведение и контроль над ним// Американская социология/ Ред. Г.В.Осипов. M., 1972. С. 290-295.

¹² Там же.

¹³ Цит. по: Siegel L.J.Senna J. J. Juventile Delinquency.

¹⁴ Криминология. С. 39-40.

¹⁵ Матти Л. Криминология и социология отклоняющегося поведения. Хельсинки, 1994. С. 103-114.

¹⁶ Завражин С. А. Подростковая делинквентность: транскультурная перспектива// Социс. 1995. №2. С. 129.

¹⁷ Васильева Е. Молодежь и насилие // Там же. С. 152.

¹⁸ Экарева Юлия. Какие мы, такие и дети// Аргументы и факты. 1994. №21. С. 9.

¹⁹ К а л и т а Владимир. Завтра он убьет меня // Литературная Россия. 1991. 1 марта.

 

 

Глава X