Глава 1. Этнополитическое и социокультурное пространство Юга России

Юг России во второй половине первого десятилетия XXI в. – это формирующийся макрорегион, который имеет ключевое значение для сохранения целостности Российской Федерации и успешной реализации стратегии развития России до 2020 года. Южнороссийский макрорегион в силу своего геополитического положения и этни­ческой структуры населения занимает особое место в этнических процессах, происходящих в Российской Федерации, так как включает в себя часть кавказского геополитического ареала, который представляет собой на современном этапе арену соперничества интересов крупнейших геополитических центров – блоков, союзов и отдельных держав. В настоящее время складывается этнополитическая целостность связанных сходными жизненно важными проблемами административных и национально-государственных образований на Юге России.

Причерноморье, Дон, Приазовье, Предкавказье и примыкающие к ним северные склоны гор Кавказа на протяжении тысячелетий своей истории были и в настоящее время являются территорией, при характеристике которой вполне правомерно употребление понятия регион. Под регионом понимается определенная территория, которая может включать в себя и часть одной страны, и всю страну, и даже группу стран и обладает спецификой, отличающей ее от других территорий; у народов, населяющих регион, как правило, имеются общие черты развития в историческом прошлом и настоящем.

Народы, населяющие Юг России, говорят на десятках разных языков, исповедуют различные религии, весьма зрима специфика их хозяйственной и культурной традиции. Однако в течение длительного периода развития человеческие сообщества на этой территории объединяла и объединяет общность исторических судеб. Она вовсе не исчерпывается одним-двумя столетиями жизни в пределах одной империи, уходя корнями в глубокую древность.

Особенность цивилизационного пространства Юга России ряд исследователей связывают с существованием северокавказской и даже с единой кавказской цивилизацией. Спектр ответов «за» и «против» весьма широк. От признания существования особой кавказской цивилизации (подчас со ссылками на авторитет А.Тойнби), не тождественной ни европейской, ни азиатской, или межцивилизационного пространства, особого культурно-цивилизационного синтеза, до полного отрицания особой цивилизации и даже возможности рассуждать о ней.

Ряд ученых замыкают исследование в рамках деления на «Восток-Запад», противопоставляют христианский запад и исламский восток. В связи с этим важно заметить, что такое деление по существу замыкает исследование в рамки очень жесткой, крайне огрубленной, почти «киплинговой» схемы, исключающей какие-либо «переходные» характеристики. Еще одной глобальной схемой является проведение цивилизационной оси «Север-Юг», в основу деления заложено то же самое противостояние христианства и мусульманства, а также отличие экономических систем: промышленного Севера и традиционно земледельческого Юга. Данная концепция, так же как и предыдущая, не учитывает особенность процессов модернизации, происходящих в современном мире. Граница между системами «Север-Юг» давно разомкнута, и в настоящее время «северные» и «южные» структуры располагаются вперемежку.

Другие исследователи работают в русле географического подхода и считают, что решающее воздействие оказала географическая среда. Кавказская горская цивилизация детерминирована особенностью природно-ландшафтных условий, своеобразием сочетания высокогорья, предгорья и равнин, экологическим изменением природно-ландшафтных зон в связи с деятельностью человека, а также религиозным синкретизмом, что нашло непосредственное выражение в комплексе хозяйственных, социальных, духовных и психологических черт этой цивилизации. Но именно географические условия на ранних этапах формирования этнической истории привели к этнолингвистическому разнообразию и появлению различных цивилизационных миров.

Горные хребты послужили этническими и политическими границами. Значительная природно-географическая изоляция, трудности дорожного сообщения затрудняли развитие торговых, хозяйственно-экономических и политических связей между жителями гор, равнин и предгорий. Обособленность общин делала чужим даже жителя соседнего села. При таком образе жизни любые посторонние, будь то культурные, технические или религиозные влияния, с большим трудом приживались в горах Кавказа.

Существует точка зрения, что в основу понимания сущности кавказского региона положено понятие о наличии особой кавказской ментальности. Эта точка зрения является спорной и вызывает на сегодняшний день активную полемику среди ученых-этнологов. Например, Р.Г. Абдулатипов утверждает, что речь следует вести о кавказской цивилизации в целом, о «целостности и культурной близости армян и азербайджанцев, грузин и абхазцев, осетин и ингушей».[11] Основу кавказской цивилизации, характерной чертой которой является «интенсивнейшее взаимодействие многих уникальных культур и почти всех мировых религий», автор усматривает в «глубинных естественных социокультурных факторах», в «этногенетических аспектах кавказской ментальности». Уникальность и целостность кавказской цивилизации состоит в том, что «в этом историко-культурном и географическом пространстве происходит системное воспроизводство традиций и обычаев, которые на высокий уровень шкалы ценностей ставят честь, достоинство и мужество».[12] Данную точку зрения разделяет Р.И. Ахриев. В его работе говорится: «Уникальна духовная и материальная культура народов многоязычного Кавказа. При всем своеобразии отдельных национальных культур, в целом они обнаруживают несомненную общность, с одной стороны, результат генеалогических связей одних этносов и, с другой стороны, следствие многовековых контактов как родственных, так и не родственных народов края. Многонациональный Кавказ не знал межэтничеких войн. Одной из основных ценностей горской цивилизации является кавказский тип личности, в идеале воплощающий в себе свободолюбие, чувство собственного достоинства, умение владеть собой, сохранять оптимистический взгляд на жизнь при всех испытаниях».[13]

Первый тезис, вызывающий сомнение, – наличие единого кавказского типа личности. Наличие стереотипов поведения, отличающие одни народы Кавказа от других, невозможно оспорить.

Второй тезис, с которым трудно согласится, – то, что многонациональный Кавказ не знал межэтничеких войн.

Наиболее приемлемой представляется точка зрения авторов, считающих, что на Кавказе взаимодействуют несколько цивилизаций.

В силу особенностей своего географического месторасположения Северный Кавказ явился своеобразным «этническим коридором». Ни одна крупная миграция по территории Евразии ни миновала данный регион. Здесь сменялись эпохи и цивилизации, волны кочевников вытесняли друг друга. Можно выделить множество исторических эпох и периодов: киммерийский VII в. до н.э., гуннский VII в., монгольский XIII-XV вв. и т.д. Невозможно было не только какое-либо государственное слияние Кавказа, но и сколько-нибудь прочное и долговечное объединение хотя бы одного из горских или степных народов.

К Северному Кавказу вполне применима методология, разработанная в рамках теории локальных цивилизаций французской школы анналов. Народы Северного Кавказа в разной степени были включены в периферию древневосточных и античной цивилизаций, а затем византийско-славянской и двухвекторной исламской (суннитской и шиитской).

В XVIII – первой половине XIX вв. русская цивилизация стала ядром полиэтнической, поликонфессиональной (православно-мусульманской при доминировании православия) трансрегиональной российской цивилизации. Армения, Грузия и, в известной степени, Азербайджан достаточно органично влились в систему российской цивилизации. [14]

К началу ХХ в. Северный Кавказ был в значительной степени интегрирован в социокультурную систему Российской империи. Российская государственность, являясь доминант­ной формой интеграции, с одной стороны, политическим «обручем» скрепляет разнородные земли, народы и культуры, а с другой – формирует единый для цивилизационного ареала нормативно-цен­ностный порядок, или символический универсум. Этот порядок представляет собой генерируемые государственной властью духовные принципы национального единства, или то, что получило название «национально-государственной идеи», задающей «общее дело». [15]

В советский период можно говорить о северокавказской (южнорусской) субцивилизации в рамках советской модели индустриального общества.

Распад социалистической системы советского общества, кризис социалистической идеологии повлекли за собой всеобщий кризис идентичности, в том числе цивилизационно-культурный на постсоветском пространстве, включая Кавказ. В результате Кавказ, как и Балканы, превратился в зону межцивилизационных конфликтов: Нагорный Карабах, Абхазия, Южная Осетия, Пригородный район Северной Осетии, Чечня.[16]

Процессы глобализации, установление однополярного мира и стремление народов к воссозданию многополярного мира оказывают влияние на поиск народами России, включая и Северный Кавказ, своей идентичности.

 

Политическое пространство Юга России представлено Южным и Северо-Кавказским федеральными округами. Изначально 13 мая 2000 года в составе Российской Федерации был выделен Северо-Кавказский федеральный округ с центром в городе Ростов-на-Дону, включавший в себя 13 субъектов, но 20 июня 2000 г. он был переименован в Южный федеральный округ. В первоначальном составе ЮФО просуществовал до 19 января 2010 г., когда из него были выделены территории семи северокавказских республик и Ставропольского края, объединенных во вновь образованном Северо-Кавказском федеральном округе с центром в городе Пятигорске. Таким образом, в настоящее время в составе Южного федерального округа – Республики Адыгея и Калмыкия, Астраханская, Волгоградская и Ростовская области, а также Краснодарский край. Северо-Кавказский федеральный округ включает Республики Дагестан, Ингушетию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Северную Осетию – Аланию, Чеченскую и Ставропольский край.

 

Население Юга России отличается многонациональностью и большой языковой дробностью, что обусловлено особенностями его исторического развития и природными условиями. Средневековые арабы недаром называли Кавказ «Горой языков»: здесь живет около 50 народов с самостоятельными языками. В лингвистическом отношении они принадлежат в основном к трем большим языковым семьям: собственно кавказской, или палеокавказской, индоевропейской и алтайской. Все они представлены как на Северном, так и на Южном Кавказе.

Северокавказская семья включает западную (адыго-абхазскую) и восточную (нахско-дагестанскую) группы. Представители северокавказской семьи являются древнейшими обитателями Кавказа (отсюда и название «палеокавказские») и связаны друг с другом общностью происхождения. Западная группа состоит из двух подгрупп: адыгской и абхазо-абазинской. Адыги, или черкесы, в прошлом один из самых многочисленных и широкоизвестных кавказских народов, еще до второй половины XIX в. компактно населяли обширную территорию от Черного моря до Среднего Терека. Ныне на этой территории они живут отдельными группами. В советской этнонимической номенклатуре адыгский этнос был разделен на кабардинцев (391 тыс.), проживающих в бассейне Терека, черкесов (52 тыс.) – в верховьях Кубани, и адыгейцев (125 тыс.) – на Нижней Кубани и в Причерноморье. Однако адыгские народы четко осознают свое этническое единство и имеют общее самоназвание – адыге.

По сравнению с прошлым веком урезан также ареал расселения абхазов (105 тыс.) и абазин (34 тыс.). Причиной сокращения этнической территории адыго-абхазских народов в XIX в. явилось их массовое переселение в Османскую империю после завоевания Кавказа Россией, в результате чего опустели целые области, ранее занятые племенами западнокавказской группы, и эта территория была освоена другими народами. Потомки кавказских переселенцев проживают в ряде стран Ближнего Востока (Турция, Сирия, Иордания, Ирак и др.). Там существует многочисленная адыго-абхазская диаспора, насчитывающая, по разным оценкам, от одного до нескольких миллионов человек.

Восточная ветвь кавказских языков также распадается на две подгруппы: вайнахскую и дагестанскую. Вайнахи – собирательное название чеченцев и ингушей. В эту лингвистическую общность входят также бацбийцы, или цова-тушины, – малочисленная этнографическая группа, проживающая в Северо-Восточной Грузии. Бацбийцы считают себя грузинами, однако сохраняют в быту свой язык, близкий к горным диалектам Чечни и Ингушетии. При переписях населения они как отдельный народ не выделялись.

Некоторые дагестанские народы частично проживают также в Азербайджане. Это лезгины, аварцы, цахуры. Кроме того, в Азербайджане живут удины (8 тыс.) и малочисленные народы «шахдагской группы» – будугцы, крызы (включая джеков и гапутлинцев) и хиналугцы, представляющие собой остатки древнего населения Восточного Закавказья, говорившего на языках дагестанской подгруппы вайнахо-дагестанской группы народов.

Картвельскую языковую семью представляют грузины (3981 тыс.) – основное население республики Грузия. Грузинский народ делится на ряд субэтнических групп, часть из которых (мегрелы, сваны) в быту сохраняют собственные языки, близкие грузинскому. Картвельские языки частично распространены также в северо-восточной Турции, где в прошлом их носители занимали довольно значительную территорию. Грузинский язык – единственный древнеписьменный из живых кавказских языков (памятники с V в. н.э).

Следует отметить, что на протяжении эпох ареал распространения палеокавказских языков постепенно сужался. Несколько тысячелетий назад кавказоязычные племена населяли, по-видимому, не только весь Кавказ (или большую его часть), но и выходили далеко за его пределы. Многие ученые полагают, что к различным ветвям палеокавказской семьи были этнически близки известные народы Древнего Востока – гутии, хатты (протохетты), каски, хурриты, урарты, мушки и др. Поэтому в этногенезе большинства современных народов Кавказа, говорящих на языках индоевропейской и тюркской системы, приняли участие и палеокавказцы – аборигены мест оседания пришлых племен. Подтверждается это и антропологическими данными.

Уже в глубокой древности, задолго до нашего летоисчисления, на Кавказ стали проникать первые индоевропейцы. В результате сложных ассимиляционных процессов часть пришельцев была поглощена местными племенами, другая же часть, передав автохтонному населению свой язык, вошла в состав сложившихся с течением времени индоевропейских народов Кавказа. Самый многочисленный из них – армяне (4623 тыс.). Древняя Армения охватывала обширную область в Передней Азии, однако в XX в. базой для этнического и государственного развития армянского народа осталась только территория Южного Закавказья (историческая Восточная Армения). Существует также многочисленная армянская диаспора, рассеянная по всему свету.

Некоторые народы, проживающие в южнороссийском регионе, относятся к иранской ветви индоевропейской семьи. Древние иранцы проникали на Кавказ как с севера, из Евразийских степей, так и с юга, со стороны Иранского нагорья. Их потомки – осетины (598 тыс.) на Северном Кавказе, частично проживающие также в Грузии, и таты (31 тыс.) и талыши (22 тыс.) в Азербайджане. В Закавказье проживают также ираноязычные курды, основная масса которых, однако, находится на своей исторической родине, за пределами Кавказа.

То же самое можно сказать о греках, которые появились на Юге России в основном в XVIII-XIX вв. и не имеют прямой связи с античными греческими колонистами Восточного Причерноморья.

В настоящее время самая многочисленная группа индоевропейцев на Юге России – это славяне. В основном русские (первые казачьи поселения с XVI в.), а также украинцы (с конца XVIII в.). Они проживают во всех регионах, но наиболее компактно населяют Краснодарский и Ставропольский края, а также Ростовскую область, где составляют около 90% всего населения.

Алтайская семья в южнороссийском макрорегионе представлена в основном тюркской ветвью. Первые тюрки проникли сюда во время гуннского нашествия в IV в. Впоследствии из северных степей, а также с юга происходили новые вторжения кочевых тюркских племен, оседавших в разных частях Кавказа. Уже в раннем средневековье на Северном Кавказе образовались значительные группы тюркоязычного населения, которые в результате длительных этногенетических процессов с участием местных племен, а также новых объединений тюрок, прибывающих в Предкавказье (особенно кипчаков с XI в.), сложились в кумыкскую и карачаево-балкарскую общности. Кумыки (282 тыс.) проживают в равнинной части Дагестана, а карачаевцы (156 тыс.) и балкарцы (85 тыс.) – в зоне Большого Кавказа, поблизости от горы Эльбрус.

Единственный тюркоязычный народ Юга России, сложившийся как этнополитическая общность за его пределами, – это ногайцы (75 тыс.). Они потомки тюрко-монгольских кочевых племен, расселившихся в XV в на территории между Азовским и Каспийским морями. Здесь ногайцы сформировались в народ, проживающий сегодня отдельными группами от Кубани до Каспийского моря.

На самой северной окраине Северного Кавказа проживают тюркоязычные трухмены – часть среднеазиатских туркмен, перекочевавшая на Северный Кавказ в XVII или XVIII веках, а также небольшая группа калмыков (с XVII в.), народа монгольского происхождения, хотя основная часть страны калмыков охватывает степные пространства севернее Кавказа, до Волги.

Кроме вышеназванных народов на Юге России издавна проживали и проживают различные группы семитского происхождения.

 

Значимость конфессиональных отношений в обеспечении региональной стабильности и безопасности Юга России повышается с учётом повышения роли конфессионального фактора в этнических процессах. Религия все больше и больше играет значимую роль в определении идентичности. Во многих обществах границы между религиозными группами становятся не менее важными, чем национальные.

Основными религиями на Юге России являются христианство (православие и армяно-григорианство), ислам и буддизм. Есть представители иудаизма – ашкеназы, лахлухи, грузинские и горские евреи, а часть курдов исповедуют езидизм.

Южнороссийский регион – одна из древнейших колыбелей христианства в России. Христианство сюда проникает еще в I в., благодаря апостольской деятельности святых Андрея Первозванного и Симона Кананита в причерноморских греческих колониях Кавказа. Далее христианство проникает и в среду адыгов (черкесов).

В IV в. после объявления христианства государственной религией Римской империи, оно значительно усиливает свои позиции в Черноморских греческих колониях и вслед за этим все более успешно распространяется в среде населения Северного Кавказа.

С превращением христианства в государственную идеологию Восточной Римской империи концепция «богоизбранности» христианства и положена в основу политики империи, направленной на размывание (ромеизацию) соседних народов независимо от их конфессиональной принадлежности. Присоединение Армении к Римской империи и эллинистические традиции культуры грузин способствовали принятию христианства еще в IV-V вв. На рубеже VI-VII вв. происходит церковный раскол между духовенствами Армении и Грузии, усиливший размежевание армян и грузин.

Вскоре после разделения церквей на Северном Кавказе появляются католические миссионеры. На смену Византийцам в XIII и XIV вв. приходят генуэзцы, владевшие рядом торговых факторий в Крыму и на Северном Кавказе. Центром их деятельности становится Кафа (Феодосия) в Крыму. Кафинский префект Генуэзской республики Д'Асколи послал к адыгам миссионера Д. де-Лукка. Адыгская знать оказала ему почтение и согласилась принять католических миссионеров. По словам Д'Асколи, «у адыгов (черкесов) не было церквей и священников. Их шогены (священники), научившись немного читать по-гречески, исправляли у черкесов духовные требы христианских обрядов». Начали же генуэзцы проникать на Северный Кавказ еще в XII в. Уже тогда их корабли плавали по р. Кубани. Адыги вели с ними торговлю через Клухорский и Нахарский перевалы, где тогда пролегал один из древних караванных торговых путей. Позже генуэзцы, вытеснив византийцев, создали ряд своих колоний, построив в них церкви. Вместе с генуэзцами на Северный Кавказ проникла часть крестоносцев. Кавказские горцы быстро усвоили их одежду и вооружение, которые до недавнего времени еще можно было встретить среди хевсуров в горных дебрях Кавказа. Сохранились каменные статуи крестоносцев, служившие надгробными памятниками, и памятники в виде часовен с латинскими надписями.

Со временем греческое влияние на Юге России сменяется влиянием Русской Православной Церкви и распространением православия. Ее просветительская деятельность началась практически сразу после крещения Руси в 988 г. В ту пору греческие колонии у Керченского пролива – Киммерийского Босфора – объединились в союз, называвшийся Таматархией (по-русски Тмутараканью), с центром на Таманском полуострове.

Вместе с основанием Тмутараканского русского княжества возникла и первая русская епархия на Северном Кавказе – «праматерь» Кавказской епархии. В состав этой епархии, просуществовавшей около 100 лет, вошли не только русские, но и греки, и косоги. А. Берже писал, что Тмутаракань была при русских крупным культурным центром: здесь строились монастыри, велись летописи, производились записи событий на мраморных досках. Русские при постройке и украшении церквей стали использовать кавказские орнаментальные мотивы и даже приглашали кавказских иконописцев, в частности обезов-абазин, писать иконы.[17]

Одними из первых на Юге России христианство приняли предки осетин – аланы. Христианизации алан содейство­вал абхазский князь Георгий, а крестил их греческий епископ. Дальнейшее укрепление христианства у алан-осетин шло под влиянием Грузии и Абхазии. По другим источникам, христианизация алан началась еще раньше, в VI-VII вв., под влиянием Грузии, с которой у алан были тесные контакты.

Удар по распространению православия в регионе нанесло в ХIII в. монголо-татарское нашествие, в результате которого были нарушены связи с Византией. Перестали приезжать священнослужители, не стала по­ступать богослужебная литература, постепенно приходили в запустение хра­мы. Однако влияние христианских обычаев, обрядов, традиций еще долго сохранялось в быту, причем не только у алан и адыгов, но у ингушей, чечен­цев и других народов горного Кавказа.

Еще до вхождения Северного Кавказа в состав России в Кизляре, кото­рый сразу после своего образования стал значительным центром христианс­кой культуры на Северном Кавказе, в 1745 г. была создана Осетинская ду­ховная комиссия. Она была образована по инициативе грузинского архи­епископа Иосифа и архимандрита Николая. Цель комиссии заключалась в миссионерской деятельности среди осетинского народа с целью возрожде­ния у них православия. В г. Моздоке в 1764 г. была создана духовная школа, где обучались новокрещенные осетинские дети.

Но наиболее быстрое распространение христианства православного тол­ка на Юге России связано с усилением российского влияния в регионе и его включением в состав империи. Подлинным очагом распространения православия Осетинская духовная комиссия стала с 1771 г., когда ее возгла­вил присланный из Тверской епархии протопоп Афанасий Лебедев. В своей активной деятельности он большое внимание уделял восстановлению и раз­витию обветшавшей Моздокской духовной школы. Школа была благоустро­ена, увеличилась численность учеников. В ней начали обучать русской и осетинской грамоте. Это дало возможность уже в 1784 г. послать девять учеников-осетин в открывшуюся в 1777 г. Астраханскую духовную семина­рию. Астрахань в XVIII столетии была главным центром распространения православия на Северном Кавказе, а к Астраханской епархии была причис­лена огромная территория. С целью усиления влияния астраханского епис­копа на Северный Кавказ в 1793 г. вместо Осетинской духовной комиссии было учреждено в составе Астраханской епархии Моздокско-Маджарское епархиальное викариатство. Моздок стал заметным центром христианства на Северном Кавказе. В 1794 г. здесь было уже три православных и два армян­ских храма.

Первым постоянным славянским населением в восточной части Северно­го Кавказа были гребенские и терские казаки, обосновавшиеся здесь в пос­ледней четверти XVI столетия. Они заложили ряд станиц, многие из которых сохранились до настоящего времени. Среди казаков было много старооб­рядцев, и они были не в ладах с православными иерархами и соблюдали каноны и требования христианского культа, каким он был на Руси до ре­форм патриарха Никона.

Бурное распространение православия на Юге России началось в последней трети XVIII столетия, когда стали возводиться крепости, города, а затем села, хутора, станицы. К концу XVIII в. Моздокская епархия (викариат) имел на своей территории 75 церквей, в том числе 2 соборных, 53 приходс­ких и 20 молитвенных домов. Крупными церковными центрами кроме Моздо­ка стали Кизляр, Георгиевск и Ставрополь.

В западной части Северного Кавказа возрождение православия после падения Тмутараканского княжества, бывшего в период своего расцвета оп­лотом русского православия на Северном Кавказе, началось в конце XVIII b. вместе с становлением черноморского и кубанского казачества. Черноморс­кие казаки были потомками запорожцев и, в отличие от терцев, отличались редкой приверженностью православию и заботой о церковных делах. Чер­номорцы первоначально переселились на Кубань с Украины без единого священника, однако взяли с собой походную церковь. Но отсутствие священнослужителей ущемляло духовные интересы казаков-переселенцев. Они собирали деньги на возведение храмов и постоянно через войсковое начальство требовали священников. В удовлетворение этих требований Ека­терина II в 1794 г. присоединила Черноморию (так называлось тогда Восточ­ное Причерноморье) к Феодосийской епархии, а Синод разрешил до приез­да имеющих духовное образование священников рукоположение, то есть при­своение священникам сана из среды «достойных людей из самих казаков».

Такое ревностное отношение к церковным проблемам привело к тому, что через 5 лет после образования Черноморского войска на его территории в 1797 г. было уже 25 православных приходов. Быстрому распространению право­славия в Черномории и на Кубани способствовало то, что выборные священнос­лужители, дорожа доверием своих собратьев-казаков, жили с ними одной жиз­нью, делили все их тяготы и радости. И православное духовенство здесь, в отличие от Центральной России, не превратилось в замкнутое сословие.

Духовенство Черномории и Кубани относилось к Екатеринославской мит­рополии. Отдаленность центра митрополии (Екатеринослав ныне - это г. Днеп­ропетровск на Украине) заставило церковную власть по ходатайству кубанс­кого казачества создать в конце XVIII столетия в только что заложенном Екатеринодаре духовное правление, подчиненное епископу Феодосийскому и Мариупольскому и выше – митрополиту Екатеринославскому и Херсонско­му. Это духовное правление ревностно боролось за распространение православия на Кубани, удовлетворение духовных нужд казачества. Уже в 1800 г. в Екатеринодаре состоялась закладка первого войскового собора. Право­славная церковь на Кубани быстро набирала силу.

В 1799 г. Моздокско-Маджарская епархия была ликвидирована, и все ду­ховенство и храмы были переподчинены непосредственно Астраханской епар­хии. И Астраханскому епископу был добавлен титул Моздокского и Кавказского. Удаленность епархиальных властей от паствы отрицательно сказыва­лась на религиозной жизни: не хватало квалифицированных и грамотных священнослужителей, имелся большой дефицит религиозной литературы, многие попы были замечены в чрезмерном увлечении вином. В 1829 г. этот край на некоторое время перешел под церковную юрисдикцию Донской епархии, глава которой получил титул епископа Новочеркасского и Георгиевско­го, Связь епархиального центра с местами значительно улучшилась также благодаря построенному через Ставрополь Черкасскому тракту. Но большие расстояния, увеличение населения и приходов потребовали создания епархиального управления в центре Северного Кавказа. Поэтому повелением Ни­колая I в 1842 г. была создана новая Кавказская епархия с центром в Ставро­поле. Ее главу первоначально именовали епископом Кавказским и Черно­морским. Таким образом, Ставрополь, где в то время находилась штаб-квар­тира командующего войсками Кавказской линии и Черномории, стал также и кафедральным городом.

Край нуждался в грамотных и преданных своему делу православных свя­щеннослужителях. Для их подготовки в 1846 г. в Ставрополе была учреждена Кавказская православная духовная семинария. Эта семинария быстро стала заметным центром духовной жизни не только города, но и региона. Так как учредители семинарии ставили перед ее воспитанниками миссионерские цели, то в семинарии наряду с обычными религиозными предметами, старославян­ским, древнегреческим и древнееврейским языками преподавали также осе­тинский и калмыцкий языки, несколько позже – ногайско-татарский. Были учреждены специальные стипендии для детей горцев и степных народов. Поэтому с первых же дней в стенах Ставропольской семинарии можно было встретить осетин, грузин, абхазов и калмыков.

Кавказская (Ставропольская) семинария, наряду со Ставропольской муж­ской гимназией, давала хорошее образование в области словесности. И из ее стен, как и из стен гимназии, вышло немало отлично подготовленных людей различных национальностей. Не все выпускники духовной семинарии становились священнослужителями. Немало из них работало учителями, кор­ректорами и на других должностях, требующих хорошей филологической подготовки. Так что семинария была очагом не только богословских, но и светских знаний. Но все же главной ее задачей была подготовка православ­ного духовенства, и в первые 50 лет своего существования она подготовила 850 образованных священников.

В первой половине прошлого столетия в южнороссийском регионе в пределах Ставропольской губернии, Терской, Кубанской и Черноморской областей от­крылась сеть учебных заведений, находившихся под патронажем Русской пра­вославной церкви. Это были как самые массовые начальные народные учеб­ные заведения – церковно-приходские школы, так и епархиальные училища.

Еще до окончания Кавказской войны по представлению наместника Кав­каза князя Барятинского в 1860 г. было создано «Общество восстановления православного христианства на Кавказе». Это общество согласно своему уставу имело целью восстановление древних христианских храмов и монас­тырей, строительство новых храмов, снабжение их иконами, богослужебны­ми книгами, устройство церковно-приходских школ. Члены общества дей­ствовали в содружестве с руководством Кавказской епархии. Последняя к 1875 г. насчитывала уже 425 церквей, в том числе в Ставропольской губернии – 113, Кубанской области – 220, Терской области – 77 и в Черноморском округе – 15. К 1885 г. число приходов Русской православной церкви достигло 600. Стало трудно управлять таким количеством приходов, поэтому в 1885 г. Кавказская епархия была разделена на три – Ставропольскую, Владикавказ­скую и Сухумскую. Глава Ставропольской епархии получил титул епископа Ставропольского и Екатеринодарского. При этом Ставропольская епархия оставалась самой большой – 406 церквей.

Важной заботой православных иерархов была борьба со старо обрядчеством, которое стойко держалось среди терских казаков, и сектант­ством. Последние стали обретать влияние со второй половины прошлого столетия, когда на Северный Кавказ устремился поток переселенцев с Укра­ины, в том числе немецкого населения, среди которых было сильным влия­ние баптизма, евангелизма и штундизма.

В годы гражданской войны большинство православного духовенства под­держало белое движение, и после окончания войны оно подверглось гонени­ям: часть священнослужителей была репрессирована, закрывались храмы, была закрыта духовная семинария. Она возобновила свою работу после Великой Отечественной войны, но в 1960 г. снова была закрыта. В настоящее время семинария вновь успешно работает, но все еще не может удовлетво­рить потребности в квалифицированных священнослужителях.

В настоящее время в пределах Северного Кавказа две епархии – Ставропольская и Краснодар­ская. Руководитель первой именуется митрополитом Ставропольским и Владикавказским. Под его юрисдикцией находятся православные храмы в Ставро­польском крае, северокавказских республиках, кроме Адыгеи, и немного­численные православные храмы в Азербайджане. Митрополит и все право­славное духовенство ведут активную миротворческую деятельность. В этой деятельности они стремятся наладить контакты с мусульманским духовен­ством в целях установления мира и спокойствия на Кавказе.

По вероисповеданию и обрядности к православию близка армяно-григо­рианская, или, как ее сейчас часто называют, армянская апостольская цер­ковь. Это одна из древнейших христианских церквей, возникшая еще в
IV в.

Распространяться эта концессия в южнороссийском регионе стала вместе с первыми армянскими поселенцами в регионе. Армянские священники играли большую роль в культурной и бытовой жизни армянской диаспоры на Север­ном Кавказе. Они были советчиками в трудных условиях жизни поселенцев, хранителями и учителями армянской грамотности. На средства армянских общин под патронажем настоятелей армянских храмов создавались армянс­кие школы в местах компактного расселения армян в регионе – Кизляре, Моздоке, Владикавказе, Ставрополе, Святом кресте, Пятигорске, Армавире, Екатеринодаре.

Как и все конфессии, армяно-григорианство понесло значительные поте­ри в годы советской власти, и в настоящее время в регионе идет повсемест­ное возрождение армяно-григорианских общин.

Католицизм никогда не имел широкого распространения на Юге России, хотя попытки его насаждения предпринимались здесь со средних веков. В Причерноморье была довольно значительная сеть генуэзских и дру­гих итальянских колоний, которые сыграли важную роль в развитии торгов­ли в этом регионе. Ватикан стремился использовать эти колонии в качестве опорных пунктов миссионерской деятельности. В 1320 г. Папа римский Иоанн XXIII открыл в г. Каффе (Феодосия) епископскую кафедру. Она стала цент­ром миссионерской деятельности среди адыгов. А с 1439 г. адыги уже имели одного католического архиепископа, который находился в Матреге (Тама­ни), и двух епископов.

Однако католическое духовенство не смогло противостоять здесь греко-византийским проповедни­кам, которые действовали более лояльно по отношению к местному населе­нию и его традициям. А позже на берегах Черного моря стали закрепляться турки, и началась исламизация адыгов.