Дипломатия России на рубеже веков

В целом в 1996 - 1997 гг. сбалансированный подход начал закрепляться в российской внешней политике. На то был целый ряд причин, и, пожалуй, главная из них - активизация в стране реформенных процессов. После переизбрания Президентом РФ в 1996г. Б. Ельцин значительно обновил правительство, вновь включив в него большую группу молодых либеральных реформаторов. Либералы решительно вернули страну на путь преобразований и приостановили нараставший консерватизм в российской дипломатии. Окрепшая исполнительная власть увереннее реализовывала собственную линию в международных делах, чему в немалой степени способствовал и сильный министр иностранных дел Е. Примаков, умевший находить общий язык не только с зарубежными коллегами, но и с российской оппозицией, добиваться общенационального консенсуса в подходе ко многим международным вопросам.

Внешние обстоятельства в свою очередь стали благоприятствовать в 1996 - 1997 гг. формированию фундамента сбалансированного, открытого курса. Запад в ответ на положительные сдвиги в России (прекращение войны в Чечне, оживление реформенного процесса) пошел навстречу требованиям и пожеланиям Москвы. В мае 1997 г. НАТО подписала Основополагающий акт с Кремлем, вскоре Россию пригласили присоединиться в качестве равноправного члена к «большой семерке» наиболее развитых стран мира. Прогресс был достигнут в области экономического партнерства: Россия вступила в Парижский и Лондонский клубы банкиров, МВФ увеличил финансовые вливания в российскую экономику, возрос поток зарубежных инвестиций (правда, в основном портфельных).

Атмосфера разрядилась настолько, что во второй половине 1997г. Б. Ельцин уже давал превосходную оценку состоянию отношений РФ с ведущими западноевропейскими странами. Серьезные дипломатические успехи были достигнуты и на других направлениях - преодолены многие разногласия с Украиной, еще больше сблизились Москва и Пекин, из тупика стали выходить российско-японские отношения. Перед Москвой открылись двери в Организацию Азиатско-тихоокеанского сотрудничества, в ноябре 1997 г. благодаря усилиям России было предотвращено очередное кровопролитие между США и Ираком.

Однако в августе 1998 г. Россию поразил глубокий финансовый и, как следствие, социально-экономический кризис, который отразился на внешней политике. Б. Ельцин отправил в отставку правительство либеральных реформаторов.

Зарубежные партнеры России, особенно на Западе, испытали шок от отказа Москвы погашать финансовые обязательства и с возрастающими скептицизмом и подозрительностью наблюдали за внутрироссийскими катаклизмами. Вновь осложнились взаимоотношения Кремля со многими участниками СНГ, которых обанкротившаяся, но сохранившая великодержавные претензии Россия все больше отпугивала.

На этом и так неблагоприятном фоне произошли события, которые всерьез поколебали всю казавшуюся уже сложившейся систему открытой, сбалансированной внешней политики Москвы. В начале 1999 г. американо-британская авиация осуществила бомбардировки Ирака в наказание за его отказ сотрудничать со специальной комиссией ООН по разоружению. Поскольку данная военная акция не была согласована с Советом Безопасности Организации Объединенных Наций и непосредственно с Россией, то Москва охарактеризовала ее как самоуправство, как проявление гегемонистских тенденций в политике Вашингтона. Коммунистическая и националистическая фракции в Госдуме демонстративно встали на сторону Саддама Хусейна, взвинтили антиамериканскую пропаганду.

Не успел этот ограниченный кризис в российско-американских отношениях утихнуть, как разразилась настоящая буря, вызванная тем, что в конце марта 1999 г. НАТО приступила к бомбежкам Югославии из-за событий в Косово (жесткого подавления сербскими властями выступлений албанских сепаратистов). Почти все российское общество возмутилось действиями натовцев. Кремль резко осудил их как грубое нарушение Устава ООН и принципов международного права, как попытку НАТО диктовать свою волю суверенным государствам, играть роль мирового жандарма. Подчеркивалось также, что грубой силой не урегулировать межэтнический конфликт, что, напротив, бомбардировки приведут к его разрастанию, дестабилизации ситуации на всем Европейском континенте. Российская оппозиция организовала антинатовские митинги, стала требовать поставок в Югославию оружия, агитировать молодежь направляться на Балканы для оказания помощи «братьям-славянам», зазвучали призывы вновь нацелить ракеты на натовские страны и т.д.

Столь эмоциональная и резкая реакция России на балканский кризис явилась, как представляется, результатом осознания российской элитой того факта, что баланс сил в мире самым решительным образом изменился не в пользу Москвы. Достигнутый в 1996 - 1997 г. во властных структурах консенсус относительно открытой, сбалансированной внешней политики базировался на понимании того, что Россия будет оставаться самостоятельным и мощным центром силы на международной арене. Более того, по разумению многих коммунистических и националистических деятелей Россия должна была настроиться на восстановление своего военно-политического паритета с США. И вдруг выясняется, что Вашингтон окончательно вознамерился командовать человечеством, ничуть не считаясь с мнением Москвы. Что еще хуже, американцы осмелились напасть на страну, пользующуюся особым расположением России и повинную в одинаковых с нами «грехах» - подавлении сепаратистов внутри собственных границ.

Еще в V в. до нашей эры древнегреческий ученый Фукидид выявил политологическую закономерность: когда в международных отношениях нарушается сложившийся ранее баланс сил, у ослабевшей стороны возникает страх за собственную безопасность и она немедленно бросается исправлять положение, в частности, стремится нарастить военную мощь, найти союзников, осуществляет различные дипломатические ходы и т.д. Ею движет неуемная жажда восстановления статуса-кво. Но противоположная сторона не желает этого допустить и в свою очередь принимает меры для увеличения отрыва от конкурента в области безопасности. Часто в истории человечества итогом такого соперничества становились конфронтации, конфликты и войны.

Несмотря на вышесказанное, есть определенные основания полагать, что России удастся избежать новой холодной войны, и она все-таки войдет в XXI в. с открытой, гибкой и сбалансированной внешней политикой. К такому выводу подводит анализ мотивов, которые должны определять международную стратегию Москвы в обозримой перспективе.

Как уже отмечалось выше, в начале 90-х годов российская демократия подчинила все свои помыслы задаче максимально быстрого вхождения в «семью цивилизованных народов Запада». Позднее внимание Москвы, казалось, переключилось на обеспечение национальной безопасности и восстановление подорванного великодержавного статуса России.

Однако потребности внутреннего развития не могут не влиять на линию поведения российских властей на мировой арене. Даже в разгар бомбардировок Югославии Москва, с одной стороны, объявила о приостановлении всех контактов с НАТО, а с другой - провела переговоры с МВФ и получила от него очередную порцию финансовой помощи. Страна нуждается в больших количествах современных технологий, инвестиций, товаров. Власти осознают, что без использования внешнего фактора экономика будет пробуксовывать. Разница с первоначальной стратегией демократов заключается в том, что российский истэблишмент стремится на нынешнем этапе и, видимо, будет стремиться впредь сотрудничать не только с Западом, но в равной степени и с другими партнерами.

Для Москвы теперь очевидно, что ни на Западе, ни где бы то ни было еще никто не собирается нянчиться с Россией, никто не горит желанием выкормить нового супергиганта. Но по-иному и быть не может. Ни одно государство не стремится создать себе конкурента и соперника. Смешно думать, что французы не спят ночами, озабоченные тем, как бы усилить Германию. Или что испанцы трудятся в поте лица, чтобы вернуть былое величие Англии, а китайцы грезят о превращении Японии в сверхдержаву.

Конкуренция - неизбежное и естественное явление. Поэтому России, как и другим странам, придется бороться за место под солнцем. Необходимо, в частности, защищать отечественных производителей от мощной иностранной конкуренции, положить конец бегству из России капиталов и бесконтрольному вывозу ценных ресурсов, преодолевать дискриминацию российских изделий на мировом рынке и т.д. При этом борьба вполне сочетается с сотрудничеством, и сотрудничество может преобладать, как это происходит в послевоенной Западной Европе (несмотря на то, что на протяжении веков нынешние партнеры почти беспрерывно воевали между собой).

Итак, у России нет иного выхода, как продолжать курс на развитие связей с Западом в интересах своего внутреннего развития. Но одновременно Москва заприметила важнейших партнеров на восточном и южном направлениях. Учитывается и то обстоятельство, что срыв в отношениях с ближайшими соседями - странами СНГ может лишить Россию доступа к транспортным магистралям, природным ресурсам, полигонам и т. д. Так, разлад с Азербайджаном затруднит доступ к каспийской нефти, недоразумения с Казахстаном помешают использованию космодрома в Байконуре и центров по испытанию вооружений. Раскол с Беларусью поставит под угрозу коммуникации, соединяющие Россию с Европой, - железнодорожные, авиационные, электрические и прочие.

Все большее воздействие на российскую внешнюю политику будет, судя по всему, оказывать и такой мотив, как обеспокоенность обеспечением национальной безопасности. Под влиянием югославских событий усилилось ощущение, что если Россия отстанет в военном отношении от ведущих держав, то превратится в объект манипуляций и запугивания. Растет озабоченность, что если не давать Западу отпор, то он исключит Москву из жизни Европы, затруднит ей доступ к Восточной Европе и бывшим республикам СССР.

Подобные настроения, подхлестываемые расширением и акциями НАТО, не ограничиваются теперь рамками экстремистского лагеря и охватывают в той или иной степени весь российский истэблишмент. С точки зрения большинства политически активных россиян, курс НАТО может привести к новому расколу континента. Преобладает и мнение, что, в то время как Москва пытается сблизиться с партнерами по СНГ, Запад поощряет их к отдалению от России и поиску партнеров вне рамок распавшегося Советского Союза.

Очевидны и опасения Москвы, связанные с непосредственными соседями. Ситуация в Таджикистане и на его границах с Афганистаном рассматривается как прямой вызов жизненно важным интересам России. Неспокоен Кавказ, буквально раздираемый конфликтами: Армения противостоит Азербайджану из-за Нагорного Карабаха, Грузия никак не урегулирует отношения с абхазами и южными осетинами. Соседнее же высокогорье заселено российскими этническими группами, часть которых (особенно чеченцы) доставляет центральному правительству массу неприятностей. Обстановка на Кавказе приобретает особую окраску из-за вмешательства Турции и ряда арабских государств.

Ситуация в Балтии тоже рассматривается как вызов безопасности вследствие дискриминации местной русскоязычной общины, антироссийских выпадов, планов прибалтийских стран присоединиться к НАТО. Вызывают опасения судьба Калининграда, доступ России к балтийским портам.

Разногласия с Украиной по поводу Севастополя, проблемы русскоязычного населения в Молдове в свою очередь заостряют проблему обеспечения безопасности в российской внешней политике. Есть и вызовы безопасности менее заметные, но все же актуальные - напряженность в Корее, «кипящий котел» Ближнего Востока, претензии японцев на Южные Курилы, рост могущества Китая.

Под воздействием всех этих проблем активность Российского государства в сфере безопасности возрастает. Вооруженные силы, которые в 1991 - 1992 гг. стало модным критиковать, вновь приобретают престиж. Больше внимания уделяется созданию нового поколения вооружений, формированию эффективной, профессиональной армии, способной решать самые сложные задачи. Прекратилась агитация в пользу скорейшей ликвидации ядерного оружия. Напротив, ядерный компонент вооруженных сил рассматривается теперь в качестве «гаранта национальной безопасности Российского государства, его гордости и основы мощи».

Лозунг «перестройки» об открытии границ и разрушении барьеров между людьми заменен тезисом о необходимости укрепления погранслужбы и превращения границы в непроницаемую для нарушителей и врагов. Внимательно изучается деятельность в военной области прежних противников и всех соседних государств. Восстанавливается уважение и к спецслужбам.

Вызовы безопасности не должны, однако, толкать Россию к самоизоляции, закрытости и экстремизму. Напротив, поскольку эти вызовы многообразны и возникают на различных направлениях, Россия, будучи сейчас сравнительно слабой, сможет противостоять им лишь благодаря гибкой и сбалансированной внешнеполитической стратегии.

Ни военный потенциал, ни нынешнее геостратегическое и экономическое положение не позволяют России допустить новую холодную войну с Западом. Нет и реальных идеологических предпосылок для новой конфронтации. Кто бы ни был российским руководителем, он должен будет вести страну по пути создания современного общества, схожего по многим параметрам с западным. Сыграет свою роль и то обстоятельство, что россияне устали от конфронтации и войн - достаточно вспомнить, какую реакцию у них вызвала чеченская война. Запад в свою очередь не готов к возобновлению противостояния.

Россия же, кроме всего прочего, не вправе позволить себе быть беспредельно жесткой в отношении НАТО, ибо у нее за спиной словно на дрожжах растет китайский гигант. Может случиться так, что в будущем натовцы пригодятся как партнеры по сдерживанию новой азиатской сверхдержавы. Вместе с тем Кремль заинтересован в тесном взаимодействии с КНР для блокирования натовского диктата в международных делах и противодействия исламскому экстремизму на юге. Сбалансированность в рамках СНГ тем более необходима: любое сближение России с одной из конфликтующих сторон в ущерб другой ставит под удар стабильность и сотрудничество на всем постсоветском пространстве.

Ту же логику можно применить к оценке возрастающих великодержавных мотивов в российской внешней политике. Великодержавное чувство, чуть было не утерянное в хаосе 1991 -1992гг., вновь овладело общественно-политическим истэблишментом, что выражается прежде всего во все более твердом противодействии попыткам США и НАТО самолично руководить мировыми делами. Ни одно государство, кроме России, не демонстрирует подобной решимости. Великодержавный импульс находит свое выражение и в стремлении Москвы играть ведущую роль на постсоветском пространстве. В феврале 1993 г. Президент РФ сформулировал позицию, которую на Западе окрестили как «доктрину Б. Ельцина». Ее суть: намерение России обладать особыми правами и обязанностями на территории бывшего СССР. К концу 90-х годов Москва, ощущая сопротивление партнеров по СНГ, несколько приглушила свои претензии на лидерство, но по существу они сохраняются.

Одновременно возродилась тяга к тому, чтобы российский флаг присутствовал на всех континентах. Она стимулируется уговорами со стороны зарубежных политиков. Индия, Ливия, Куба и десятки других стран заинтересованы в восстановлении тесных связей с Москвой. Что особенно впечатляет Кремль, так это позиция тех режимов, которые не питали к СССР добрых чувств. Израиль, Саудовская Аравия, Оман, Малайзия и другие подчеркивают важность России как противовеса слишком возросшему влиянию США, как посредника в региональных конфликтах.

Поскольку Москва не в состоянии, как прежде, соперничать с Вашингтоном за мировое лидерство, то она пропагандирует теперь идею многополярности в международных отношениях. А достижение многополярности опять же требует сбалансированного подхода к различным блокам и странам, невзирая на их идеологическую расцветку (в отличие от периода 1991 - 1992 гг., когда Россия активно подыгрывала Западу в распространении в мире «демократического евангелия»).

Способствование продвижению мирового сообщества к многополярности и составляет суть внешнеполитической стратегии России на рубеже столетий. Российский истэблишмент уверовал в то, что международные отношения станут более благоприятными и удобными для всех, если вместо американской гегемонии они будут определяться целой группой силовых центров, в том числе, конечно, и Москвой.

Такой взгляд не бесспорен. Соединенные Штаты, естественно, не идеальная сверхдержава, но, по крайней мере, хорошо изученная и предсказуемая. Из истории мы знаем, что Вашингтон, обладая монополией на ядерное оружие на первоначальной стадии холодной войны, не воспользовался ею. На протяжении всей послевоенной истории США не пытались завоевать другие страны, а когда они все же вмешивались в чужие дела, то под знаменем демократии и защиты прав человека. Конечно, теория далеко не всегда совпадает с практикой. Вместе с тем это факт, что Соединенные Штаты помогли вытащить из социально-экономического кризиса и спасти от тирании Западную Европу, многие азиатские государства.

Но дело, собственно, не в достоинствах или недостатках США. Разумеется, несправедливо и даже опасно отдавать судьбу человечества на откуп одной, пусть даже более-менее цивилизованной державе. Вопрос в другом: как поведут себя другие страны, которые реально претендуют на роль центров силы в мировой политике? Скажем, Япония. В прошлом, когда эта страна набрала военную и политическую мощь, то немедленно выплеснула ее на соседей в форме агрессий и, фактически, геноцида. Есть ли гарантии, что в следующий раз Токио поведет себя по-иному? Таких гарантий никто дать не может, зато несомненно другое: попытки Японии восстановить великодержавный статус неизбежно вызовут противодействие соседей, что уже само по себе может дестабилизировать обстановку в Азиатско-тихоокеанском регионе, раскрутить маховик гонки вооружений, привести к трениям и столкновениям.

Следует, наверное, учитывать и то обстоятельство, что еще один кандидат в сверхдержавы - Китай в прошлые века, будучи в зените своего могущества, не только рассматривал иностранные государства в качестве «варварских», но и полагал их всех «вассалами» «Срединной империи», то есть де-юре неравными, подчиненными Китаю. Показательно в этой связи, что уже сейчас в Азии растет беспокойство по поводу экономических и военных достижений КНР, хотя по большинству показателей эта страна еще далеко отстает от наиболее развитых держав планеты (по уровню ВНП на душу населения Китай не входит даже в первую сотню стран, китайский ракетно-ядерный потенциал в десятки раз уступает американскому и российскому и т.д.).

Сказанное выше отнюдь не является апологетикой однополюсного мира (Пакс Американа) или попыткой возбудить недоверие к Японии, Китаю или любой другой потенциальной сверхдержаве. Мы лишь хотим обратить внимание на то, что логично и привлекательно звучащий призыв к многополюсности мира на практике очень непросто реализовать на пользу, а не во вред международным отношениям.

В целом в Москве отдают отчет в сложности переходного периода к новой мировой системе. Для упорядочения этого процесса Кремль предлагает всем участникам международных отношений соблюдать ряд условий.

Во-первых, не допускать новых разделительных линий в мировой политике. Европу не следует делить на зону НАТО и зону, где находятся государства, не входящие в эту организацию. Опасны разговоры о противостоянии цивилизаций, особенно о «мусульманской угрозе современной Европе», только на том основании, что в исламском мире активизировались экстремистские группировки.

Во-вторых, по мнению Москвы, в переходный период необходимо отказаться от попыток выделять победителей и проигравших в холодной войне. Российская демократия отнюдь не чувствует себя проигравшей. Напротив, она - победитель, сломавший тоталитарную коммунистическую систему в СССР, и не потерпит высокомерного к себе отношения.

В-третьих, Россия требует демократизации международных экономических отношений. Кремль осуждает использование экономических рычагов для достижения эгоистических целей политического характера (американские санкции против торговых партнеров Кубы, экономическая блокада Ирана и Ливии). Осуждение, естественно, вызывает дискриминация российского экспорта.

Особое значение придается российским правительством четвертому условию создания стабильного многополярного мира - тесному сотрудничеству международного сообщества в решении актуальных задач, среди которых выделим следующие:

• урегулирование конфликтов;

• дальнейшее сокращение вооружений и осуществление мер доверия в военной области;

• укрепление гуманитарных и юридических аспектов безопасности;

• оказание помощи и поддержки странам, испытывающим различные трудности в развитии.

Россия продолжает оставаться в рядах поборников сокращения всех видов вооружений и мер доверия в военной области. Наша страна одной из первых присоединилась к Договору о полном запрещении ядерных испытаний и придает важнейшее значение тому, чтобы этот документ подписали все страны, имеющие ядерный потенциал. Соответствующий нажим оказывается в том числе и на Индию и Пакистан, осуществившие в мае 1998 г. взрывы ядерных устройств.

Российский парламент так и не ратифицировал Договор СНВ-2, главным образом «в отместку» за деятельность НАТО. Тем не менее российское правительство готово к продолжению переговоров по сокращению стратегических вооружений (СНВ-3) с учетом общей международной ситуации, а также того обстоятельства, что уничтожение имеющихся запасов - дорогая процедура, и поэтому необходимо соразмерять его темпы с финансовыми возможностями. Растущее беспокойство вызывает в Москве желание Вашингтона создать новую противоракетную систему, что грозит разрушить все прежние достижения в области ограничения и сокращения ядерных вооружений. Среди других приоритетов Москвы в разоруженческой сфере - модернизация Договора об обычных вооруженных силах в Европе, в частности снижение групповых и национальных потолков для армий стран континента, введение ограничений на размещение войск на иностранной территории и др.

Проблема перехода к новому международному порядку приобрела наиболее актуальный характер на Европейском континенте. Система региональной безопасности, сложившаяся там в годы холодной войны, фактически распалась. Перестал существовать восточный блок во главе с СССР, на карте Европы появились многочисленные новые государства, и принцип незыблемости границ, гарантированный Хельсинкскими соглашениями, оказался размытым. НАТО пытается играть роль гегемона в европейских делах, не гнушаясь при этом по собственному усмотрению применять силу.

В этой связи, как убеждены в Москве, возникает необходимость взяться за создание новой системы безопасности в Европе. Согласно разработкам российских дипломатов в систему всеобъемлющей безопасности в Европе должны войти ООН, ОБСЕ, Европейский союз, Европейский совет, СНГ и др. Причем основным «приводным ремнем» системы предпочтительно сделать ОБСЕ, ибо эта организация универсальна, охватывает все европейские государства и продемонстрировала свою эффективность в годы холодной войны. ОБСЕ, однако, не будет стоять над другими организациями или подменять их.

Что касается НАТО, то Россия проявила готовность сосуществовать с ней. Подписанный в 1997г. Основополагающий акт создает адекватную базу для нормальных и даже партнерских отношений между Россией и Североатлантическим союзом, но только при условии, что НАТО начнет реформироваться, избавляясь от наследия холодной войны. Пока же своевольные действия этой организации лишь усиливают напряженность на континенте.

 

* * *

 

Итак, российская внешняя политика продолжает эволюционировать. Некоторые перемены происходят спонтанно, в ответ на появление новых реалий внутри и вне России. Другим переменам предшествовали жаркие дебаты.

Новая стратегия в законченном виде пока не сформировалась. Тем не менее есть основания полагать, что открытость и сбалансированность в российской внешней политике сохранятся. При этом дипломатия Москвы будет становиться все менее прозападной, все четче ориентированной на обеспечение великодержавного статуса России, удовлетворение экономических интересов страны.

Ближнее зарубежье будет находиться в центре внимания Москвы вследствие внутриполитической конкуренции, а также объективной потребности в интеграции постсоветского пространства и непреодолимой тяги россиян к восстановлению традиционной сферы влияния. Дорога к интеграции будет трудной из-за многочисленных спорных проблем между участниками процесса, опасений партнеров России потерять свой суверенитет, противодействия Запада и государств, граничащих на юге и востоке с территорией бывшего СССР.

Отношения России с Западом будут омрачаться разногласиями двустороннего и международного характера, в первую очередь касающимися деятельности НАТО, недовольством России из-за ослабления ее великодержавного статуса. И все-таки партнерство Москвы и Запада сохранится. Оно необходимо обеим сторонам. Можно также ожидать все более энергичных действий России в Азии (особенно в контактах с КНР), на Ближнем Востоке. Успехи Москвы будут порождать определенное беспокойство на Западе и внутри упомянутых регионов (например, Японии не понравится дальнейшее сближение России с КНР). Тем не менее взаимные претензии и трения не будут выходить за определенные рамки. Россия постепенно превратится в один из «центров силы» в многополюсном мире и будет открыта для сотрудничества со всеми.

 

Рекомендованная литература

Ельцин Б.Н. Место и роль России в период формирующегося многополярного мира // Дипломатический вестник. - 1998. - № 6.

Иванов И. Участник создания послевоенного миропорядка // Международная жизнь. - 1999. -№ 8.

Примаков Е.М. Россия: реформы и внешняя политика // Международная жизнь. - 1997. - № 7.

Дипломатический ежегодник 1997. -М., 1997.

Дипломатический ежегодник 1998. -М., 1999.

Бажанов Е.П. Россия как великая держава (традиции и перспективы).- М., 1999.

Пляйс Я. Россия и мир на пороге XXI века. – М., 1995

Rumer E. Russian National Security and Foreign Policy in Transition. -Santa Monica, 1995.

Russian Foreign Policy Since 1990 / Ed. by P Shearman. - Boulder, 1995