Отношения России и Североатлантического блока.

С окончанием “холодной войны” тесное взаимодействие Российской Федерации с Североатлантическим альянсом казалось естественным и неизбежным. Романтическая, если ее можно так квалифицировать, убежденность московских реформаторов в полном совпадении национальных интересов России с интересами Запада на “вечные времена”, вместе с исчезновением “угрозы с Востока” для западного мира, казалось бы, открывали широкие перспективы для строительства ими совместной системы европейской безопасности.

Начало адаптации политики и военной стратегии НАТО к условиям постконфронтационного периода международных отношений было положено на Лондонской сессии Совета этой организации в июле 1990 г. В декабре 1991 на сессии в Риме была принята новая стратегическая концепция НАТО. Главными задачами альянса отныне провозглашались урегулирование кризисных ситуаций, расширение диалога с не входившими в организацию странами, совместное с ними решение возникающих проблем безопасности на основе сотрудничества. Отказ от подготовки к отражению крупномасштабного нападения как центральной задачи блока позволил осуществить сокращение и реорганизацию сил и средств альянса.

Заявления о концентрации деятельности НАТО на урегулировании локальных кризисов сочетались с развитием партнерских отношений с бывшими участниками Организации Варшавского Договора, которое прошло через несколько этапов. В частности, летом 1990 года альянс принял решение об открытии при штаб-квартире НАТО дипломатических миссий связи восточноевропейских стран.

С осени 1993 по инициативе США начала претворяться в жизнь программа “Партнерство ради мира”. В дальнейшем каждое государство получало право на индивидуализацию своих отношений с Североатлантическим альянсом. Программа “Партнерство ради мира”, официально принятая на сессии Совета альянса в Брюсселе 10-11 января 1994 года, фактически открыла двери для вступления в НАТО некоторым странам ЦВЕ.

Россия, позитивно и даже с некоторым официальным энтузиазмом воспринявшая программу “Партнерство ради мира”, охотно присоединилась к ней. Замешательство, с которым РФ встретила объявление о расширении НАТО на восток, выразилось в том, что Москва сначала приняла его за недоразумение. Но недоразумением был не сам факт объявления о расширении НАТО на восток. Скорее таковым может быть признаны заявления президента РФ Б.Н. Ельцина в Варшаве и Праге в августе 1993 г. о том, что Россия не возражает против вступления Польши и Чехии в НАТО.

Дипломатическое противостояние РФ экспансии НАТО стало связываться с прояснением нескольких главных вопросов:

- если западный альянс расширяется как оборонительный военный союз, то в чем тогда состояла угроза для новых его членов, от которой их нужно было оградить?;

- если же НАТО расширялось в иной роли – как основа новой европейской системы безопасности, как оплот поддержания мира на континенте, - то отчего была проявлена такая поспешность, и почему мнение Москвы не испрашивалось и не учитывалось?;

- если были причины спешить, то почему Россия не рассматривалась как член такой системы в обозримом будущем?;

- почему ей было предложено только лишь “Партнерство ради мира” и еще малозначащий консультативный форум в виде Постоянного совместного совета (ПСС)?;

- и если эти формы сотрудничества были достаточно хороши для России, то почему они считались недостаточными для новых членов и претендентов на членство в НАТО?

В США, Западной, Центральной и Восточной и Юго-Восточной Европе выдвигались несколько главных аргументов в пользу расширения НАТО на восток, но все они при детальном рассмотрении оказывались малоубедительными. Приводившиеся опасения по поводу того, что Россия сможет в короткий срок возродиться как экспансионистская военная держава и угрожать безопасности указанных регионов, были лишены каких-либо реальных оснований с самого начала.

Если же расширение НАТО преследовало цель включения ЦВЕ в западную зону стабильности и процветания, то она обеспечивалась не НАТО, а ЕС и европейскими интеграционными механизмами.

Выдвижение альянса на границы России, - вопреки ее возражениям и реально не допуская даже переговоров об ее эвентуальном членстве в блоке, - снова противопоставило Североатлантический союз России. В Европе складывалась парадоксальная ситуация. Официальные заявления представителей США, что ни при каких обстоятельствах Россия через “Партнерство ради мира” и ПСС не получит решающего голоса (права вето) в принятии решений НАТО свидетельствовали о том, что они не собираются допускать ее членства в альянсе. С другой стороны, такие заявления делались при ясном понимании, что основанная на Североатлантическом блоке европейская безопасность не могла быть эффективной и всеобъемлющей без полного и равноправного участия Российской Федерации.

Драматизм отношений России с НАТО в последнее десятилетие демонстрировал две четко проявившиеся тенденции. Одна из них заключалась в том, что США и возглавляемый ими блок НАТО настойчиво пытались преобразовать в реальное превосходство все возможности, возникшие в связи с геополитической катастрофой конца 80-х – начала 90-х годов ХХ столетия и провести новый передел мира за счет и в ущерб России. Для России это означает, что она должна способствовать не закреплению и усилению атлантического компонента в политике Евросоюза, а наоборот, помочь ему осознать себя частью геополитического континентального пространства, с которым связано будущее ЕС.

Положение о дальнейшем расширении членского состава Североатлантического альянса было зафиксировано в новой стратегической концепции, принятой в апреле 1999 г. на саммите по случаю 50-летия образования НАТО. Протесты России против расширения блока за счет Венгрии, Польши и Чехии не возымели своего действия, она не добилась даже сколько-нибудь серьезного международного обсуждения этого вопроса.

В сущности, РФ оказалась перед не очень большим набором альтернатив действий в этой области:

- она могла сконцентрировать все свои внешнеполитические ресурсы для того, чтобы заблокировать расширение зоны ответственности НАТО. Но ее возможностей не хватило бы для создания мощной коалиции государств, способной стать опорой России в ее борьбе;

- Россия могла ничего не делать в надежде, что расширенный прием новых членов девальвирует и значение, и роль Североатлантического союза как военно-политической организации. Но это был бы не расчет, а надежда, реализация которой не зависела бы от Москвы;

- Москва могла вести постоянный диалог с НАТОдля разработки взаимоприемлемой нормативной базы, имея в виду:

а) миротворчество, принуждение к миру конфликтующих сторон;

б) использование силы, в том числе военной, за пределами традиционных сфер ответственности государств и их союзов.

Во внешнеполитической доктрине России 2008 года в этой связи указывалось, что «Россия будет выстраивать отношения с НАТО с учетом степени готовности альянса к:

- равноправному партнерству;

- неукоснительному соблюдению принципов и норм международного права;

- выполнению всеми его членами взятого на себя в рамках Совета Россия – НАТО обязательства не обеспечивать свою безопасность за счет безопасности Российской Федерации;

- соблюдению обязательств по военной сдержанности.

И далее документ постулировал: «Россия сохраняет отрицательное отношение к расширению НАТО, в частности, к планам приема в члены альянса Украины и Грузии, а также к приближению военной инфраструктуры НАТО к российским границам в целом, что нарушает принцип равной безопасности, ведет к появлению новых разъединительных линий в Европе и противоречит задачам повышения эффективности совместной работы по поиску ответов на реальные вызовы современности”.

Отношения России и ЕС.

Соглашение о партнерском сотрудничестве России и ЕС. Отношение Российской Федерации к ЕС с самого начала определялось, прежде всего, тем, что Евросоюз объективно стал единственным центром гравитации, вокруг которого складывается Объединенная Европа. Повышенное внимание, проявляемое Москвой к Евросоюзу, определялось не только тем, что союз давно стал ведущим участником развития внешнеэкономических связей России. С 1 декабря 1997 года, когда вступило в силу подписанное 24 июня 1994 года “Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Российской Федерацией и Европейским союзом”, ЕС установил для России значительные торговые льготы:

- около 80% российского экспорта, главным образом энергоносители, ввозятся беспошлинно;

- еще 10% подпадают под общую систему преференций;

- Россия имела возможность защищать свой рынок от экспорта некоторых европейских товаров до момента вступления в ВТО. Как следствие, средневзвешенный тариф ЕС в отношении России не превышал 1%, тогда как в РФ этот показатель оставался на уровне 16-18%.

Соглашением о партнерстве между Россией и ЕС 1994 г. был учрежден и механизм взаимного политического диалога. Два раза в год должны проходить встречи президента России с руководством ЕС – председателем Европейского совета, председателем Европейской комиссии и верховным представителем ЕС по СВПБ.

На саммите ЕС в Кельне 3-4 июня 1999 г. была одобрена “Общая стратегия Европейского союза в отношении России”, где были изложены согласованные подходы западноевропейских стран к сотрудничеству с Россией.

В октябре 1999 г. правительство России принимает “ Стратегию развития отношений Российской Федерации с Европейским союзом на среднесрочную перспективу (2001 – 2010 гг.)”, которая стала ответом на соответствующую инициативу ЕС. Российская стратегия нацеливалась на решение трех блоков взаимосвязанных проблем, которые относились:

а) к статусу России как самостоятельного центра многополярного мира;

б) к сотрудничеству и партнерству РФ – ЕС непосредственно в двустороннем режиме;

в) к их совместному представительству, взаимодействию во внешнем мире в качестве партнерства именно РФ – ЕС.

В целом сигналы, согласно которым с расширением ЕС Россия могла лишиться “прописки” в изменившейся Европе, остаться вне или на маргиналиях континента, можно было объединить в 5 групп:

- планы расширения ЕС составлялись без учета существования и интересов России, когда “Комиссия ЕС с гораздо большим вниманием анализировала последствия расширения на восток для своего растениеводства и животноводства, чем для такой страны, как Россия”;

- крен к “деевропеизации” России в связи с постулатом Ж. Сантера о расширении ЕС как “конце разделения Европы”, которая таким образом сужалась до политического понимания Европы без России и стран СНГ;

- ЕC расширялась на восток одновременно с НАТО. “Хотя это и автономные процессы, - подчеркивалось в документе Евросоюза “Повестка дня 2000”, - между расширением ЕС и НАТО существует важная взаимосвязь. Особенно после того, как Совет министров НАТО согласился в июне 1996 г. в Берлине с формированием в рамках Атлантического альянса европейской подсистемы безопасности и обороны”;

- границы Евросоюза намеренно не устанавливаются. Ж. Делор писал о 40-45 его членах, то есть о таком расширении союза, которое “накроет” территорию СНГ, что уже будет напоминать стратегию отрыва от России естественно тяготеющих к ней соседей-союзников и противопоставления РФ объединенной Европы; EC.

- в ЕС-26 может появиться блок государств, приверженных антироссийской риторике, которые способны инициировать эрозию в целом реалистических подходов ЕС в отношениях с Россией, нарушить принцип не нанесения экономического и политического ущерба России, единственно который позволяет считать расширение состава делом самого ЕС и присоединяющихся к нему стран.

Для ЕС, определившегося с основными направлениями интеграционного строительства, сотрудничество с Россией требовало обеспечения предсказуемости европейского содержания политики Москвы.

Саммит России и Евросоюза в Москве. На саммите в Москве, состоявшемся в мае 2001 г., европейцы хотели скорее зафиксировать результаты, уже достигнутые в Париже, дальше которых они идти не собирались. И все же и в Москве сторонам удалось, минуя фазу “общих слов”, сосредоточиться на обсуждении ряда конкретных проектов.

В итоговом документе встречи были перечислены все главные вопросы, по которым велась работа:

- энергетический диалог (ЕС готов инвестировать в энергетический сектор России 460 – 600 млрд. евро);

- связи с Калининградской области РФ после вступления в ЕС Литвы и Польши. ЕС в этом случае взял на себя “обязательство способствовать развитию Калининградской области”, достигнув принципиальных договоренностей по вопросам перемещения людей и товаров;

- создание комиссии “высокого уровня для выработки предложений по созданию единого экономического пространства”;

- изучение вопроса по использованию евро в двусторонних торгово – экономических отношениях;

- подтверждение позиции ЕС по ее поддержке вступления России в ВТО;

- урегулирование текущих торговых споров и т.д.

В новых для РФ геополитических обстоятельствах, связанных с планами дальнейшего продвижения НАТО на восток и расширением ЕС, было бы полезным под “общей крышей” внешней политики России в Европе вычленить и предельно активизировать четыре ее субрегиональных направления:

- первое должно охватывать Украину, Молдову и Беларусь;

- второе – наблюдать и изучать страны Балтии;

- третье – ориентироваться на государства Центрально-Восточной Европы;

- четвертое – заниматься собственно Западной Европой.

Стратегические цели современной политики России в отношении европейского зарубежья состоят в том, чтобы, обеспечив его дружественность, привлечь ресурсы (опыт, технологию, традиционные связи, финансовые возможности, сложившиеся структуры безопасности, духовную близость) к процессу политической и экономической модернизации России.

Национальная модернизация и взаимодействие с Европейским союзом. Россия и Европейский союз являются крупнейшими торговыми партнерами. Сегодня ЕС потребляет 13% российской нефти и 24% российского газа. И замены этих энергоносителей у ЕС на данном этапе нет. В целом же ЕС обеспечивает более 50% общего объема наших внешнеэкономических связей, из которых 75% приходится на нефть и газ. В структуре внешнеэкономических связей ЕС Россия занимает пока более скромное место — 4%, однако это больше, чем, например, объем таких связей с КНР (2%) и Индией (1%). Европейский союз является главным внешним инвестором в российскую экономику: на его долю приходится около 40% иностранных инвестиций.

При конструктивном политическом диалоге экономическое сотрудничество России и Европейского союза уже сегодня могло бы ощутимо продвинуться вперед. Но этого можно достигнуть лишь при условии реализации необходимой степени взаимного доверия и создания соответствующих институциональных и финансовых условий. Наиболее перспективными считаются следующие направления сотрудничества:

- о бъединение научно-технических потенциалов России и ряда стран ЕС в проведении фундаментальных и прикладных исследований и опытно-конструкторских разработках (ядерная энергетика, космос, авиация, связь);

- осуществление общеевропейских проектов в сфере энергетики, как это предусмотрено Энергетической хартией; создание новых европейских транспортных систем и транспортной инфраструктуры, включая воздушный, водный, автомобильный, железнодорожный и трубопроводный транспорт;

- охрана и оздоровление окружающей среды.

Не существует серьезных препятствий и для развития регионального и приграничного сотрудничества, включая его северное, балтийское и черноморское «измерения». При этом европейские стандарты вполне могут стать критериями конкурентоспособности для России. Главная проблема торговых отношений России и ЕС на ближайшую и долгосрочную перспективу заключается в:

- архаичности структуры российского экспорта;

- низкой конкурентоспособности продукции обрабатывающей промышленности;

- неразвитости системы стимулирования экспорта, включая его кредитование и страхование.

Не внешнеторговый режим ЕС, а именно низкая конкурентоспособность российской продукции является основным фактором, сдерживающим взаимную торговлю.

Несмотря на огромную разницу в уровнях развития, перед Россией и ЕС стоят сходные цели модернизации.

Отношения Россия — ЕС: необходим стратегический прорыв. Ключевая проблема в отношениях РФ и Евросоюза в настоящий момент — отказ Москвы ратифицировать европейскую Энергетическую хартию и Транзитный протокол к ней. Хартия предусматривает общие правила добычи, продажи и транзита энергоносителей. Документ требует установить единые транзитные тарифы, самое же главное — он предусматривает свободный доступ всех производителей нефти и газа к трубопроводной системе любой страны, присоединившейся к хартии. Именно это положение не устраивает Москву. Главное требование Москвы к Евросоюзу — твердые гарантии закупок российских энергоносителей в условиях полной либерализации энергетического рынка на континенте. Дополнительным фактором, вносящим интригу в отношения Россия — ЕС, явилось истечение в 2006 г. срока действия Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) между Россией и Евросоюзом.

Нельзя не согласиться и с тем, что процесс переговоров между Россией и ЕС, направленный на углубление экономической интеграции, может сдвинуться с мертвой точки не раньше, чем Россия вступит в ВТО.

В современной “Концепции внешней политики Российской Федерации” подчеркнуто: “РФ будет развивать отношения с Европейским союзом как с одним из основных торгово-экономических и внешнеполитических партнеров, выступать за всемерное укрепление механизмов взаимодействия, включая последовательное формирование общих пространств в сферах экономики, внешней и внутренней безопасности, образования, науки, культуры. Долговременным интересам России отвечает согласование с Европейским союзом Договора о стратегическом партнерстве, устанавливающего особые, максимально продвинутые формы равноправного и взаимовыгодного сотрудничества с Европейским союзом во всех областях с перспективой выхода на безвизовый режим”.