Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Становление польской научной школыСодержание книги
Поиск на нашем сайте
Формально пальма первенства принадлежит Ортографической консультации, которую врач Т. Бенни организовал при Институте фонетики Варшавского университета. Консультация оказывала практическую помощь людям с нарушением слуха и речи, готовила логопедов и сурдопедагогов для учебных заведений для глухих детей. Сотрудниками института и консультации создавалась первая отечественная учебно-методическая литература, в частности: «Подготовка учительских кадров для глухонемых» (1921), «Описательная фонетика. Грамматика польского языка» (1923), «Чтение с губ для позднооглохших в свете теории психологии речи» (1927). Государственный институт специальной педагогики (1922) по преимуществу решал проблемы психолого-педагогической и медицинской помощи умственно отсталым детям. Исследования в области психофизиологии и психиатрии вели В. Луневский, В. Стерлинг, X. Янковска; психологическое направление обеспечивали М. Гжегожевска, Я. Сегал, С. Седлячек, М. Стефановска, 3. Кармель-Вещлицка, Ф. Фелхорска. За педагогику и дидактику в институте отвечали
Я. Корчак, М. Вавжиновски, Мария и Феликс Войнаровичи. Сотрудники института создали первую в стране программу обучения для вспомогательных школ, полагая, что цель его гуманистическая и что в процессе обучения следует решать функциональную, социальную и экономическую задачи. По мысли авторов, общество обязано помогать умственно отсталому ребенку в реализации жизненной программы, так как любой человек наделен правом жить в социуме, любой ребенок, вне зависимости от его умственного и физического развития, обладает правом на обучение и воспитание. Функциональной задачей специальной педагогики понималось усиление индивидуальных возможностей ребенка, компенсация имеющихся у него недостатков, социальной — включение ребенка в общественную жизнь, экономической — обучение трудовым, ремесленным навыкам и умениям, чтобы выпускник специальной школы мог жить своим трудом [16]. Институт адаптировал зарубежный и разрабатывал собственный диагностический инструментарий, организовывал в разных регионах страны консультативно-диагностические службы, активно готовил педагогические кадры. Пропаганду дефектологических знаний обеспечивала газета «Специальная школа», публиковавшая статьи педагогов, психологов, врачей, общественных деятелей, а также самоотчеты практиков и зарубежные материалы по проблеме. Другим каналом распространения знаний стал Музей специальной педагогики, открытый при институте. В Польше стремительно развивалась национальная научная школа, оформлялась национальная модель специальной школы. Институт специальной педагогики организует проведение фундаментальных и прикладных исследований, но главной задачей считает подготовку кадров для профильных учебных заведений. В 1924 г. стараниями Гжегожевской «Польский учительский союз» пополняется секцией специального обучения, с декабря того же года начинает выходить газета «Специальная школа». За короткий промежуток времени публикуется серия книг и статей, упомянем лишь некоторые из них: М. Вавжиновски. «Программа и методы обучения в школе для умственно отсталых» (1926), В. Стерлинг. «Морально неполноценный ребенок» (1929) Г. Быховски. «О психическом лечении детей» (1931), М. Гжегожевска. «Измерение интеллекта по шкале Бине и его диагностическое значение» (1935). Состоявшийся через шесть лет после принятия декрета о всеобуче Всепольский учительский съезд (1925) собрался исключительно ради решения проблем специального обучения. Голоса тех, кто мечтал создать национальную ССО, правительство услышало и по мере сил оказывало им всяческую поддержку (в 1922 г. в Польше действовала 21 специальная школа, в 1928 — 50). Правда, текст Общепольского школьного устава (1932) воспроизводил логику декрета 1919 г.: статья 13 устанавливала, что обучение аномальных детей должно осуществляться в специальных школах, статья 9 допускала освобождение аномальных от обучения при условии отсутствия специальной школы вблизи от места их проживания. Нечто похожее мы уже видели, знакомясь с английским законодательством. Польское правительство, точно так же признав необходимость специального обучения, не могло из-за финансовых ограничений в полной мере исполнить собственное решение. Политическая нестабильность (в 1921—1922 гг. Польша воевала с Советской Россией, в 1926 г. в стране произошел военный переворот, впоследствии она попала в тиски долгого и глубокого экономического кризиса) не позволила развить успехи в организации специального образования. Помня об экономической депрессии, о постоянной военной угрозе Польше с Запада и Востока, воздержимся от критики, но оценим совместные усилия государства, Католической церкви и общества в деле организации социальной опеки слепых, глухих, умственно отсталых детей. Сами поляки, зафиксировав в 1937/1938 учебном году охват специальным обучением лишь 11,5% детей от общего числа нуждавшихся в нем, сочли ситуацию кризисной. Пути выхода из кризиса искали участники Общепольского конгресса ребенка (1938), Учительского конгресса (Вильно, 1939), предложив в итоге программу мер по развитию сети и реальному осуществлению всеобщего начального образования. Сбыться намеченным планам не было суждено; 1 сентября 1939 г. немецкие войска вступили на польскую землю, через три недели восточную границу пересекла Красная Армия, 28 сентября Германия и СССР подписали Договор о разделе Польши. Страна и ее специальная школа вступили в трагическую полосу своей истории. За годы войны около 200 тысяч польских детей оказались угнанными в Германию, одних уничтожили, других «онемечили». С 1 сентября 1939 г. по 8 мая 1945 г. из числа польских подданных около 2 миллионов еврейских и польских детей погибли в гетто, концентрационных и трудовых лагерях, тюрьмах, медицинских лабораториях. Эвтаназии подверглось около 10 тысяч «неполноценных» поляков, из них 35% составили дети с физическими и умственными недостатками. После раздела 1939 г. часть польских земель вошла в состав Рейха, там специальная школа подверглась немедленной ликвидации. На оккупированной территории, в так называемом Генерал-Губернаторстве, поляки, как могли, пытались сохранить образование, обучение велось подпольно, возглавила движение «Тайная организация учителей» (ТОН). В «пятерку» руководства ТОН входил сурдопедагог Вацлав Тулодецки. Предположительно, в Варшаве в 1938/1939 учебном году подпольно продолжали работать около 30 специальных классов, школ и детских домов и приютов (90 учителей). На протяжении всех лет оккупации в столице и ее окрестностях существовало не менее 12 специальных учреждений, ежегодная численность детей, их посещавших, составляла более полутора тысяч. Так, «Дом сирот» Я. Корчака в варшавском гетто насчитывал около 200 детей. До августа 1944 г. продержался Варшавский институт слепых и глухих (в годы оккупации его деятельность заключалась в попытке сохранить ученикам жизнь). Во время войны от рук оккупантов погибли многие лидеры польской специальной педагогики: М. Вавжиновский, Я. Корчак, В. Луневский, Я. Сегал, С. Седлячек, В. Стерлинг, М. Стефановска, X. Янковска (все они являлись ведущими сотрудниками Варшавского института специальной педагогики). Многие учителя и врачи специальных школ, как Януш Корчак, приняли смерть вместе со своими воспитанниками: Анджей Билко, Анна Брауде-Геллер, Стефания Вильчинска, Антон Волошин, Франтишек Кухн, Михал Лотоньски, Зигмунд Малецки, Йозеф Медоньски, Ян Пшедборский, Ян Сосиньски, Юлия Чернякова, Ян Утехт и многие другие. На Международном конгрессе Лиги нового воспитания (Париж, 1946) докладчик из Польши X. Аудерска сказал: «Немцы отказали польскому ребенку в праве на родной дом и стабильное общество, в праве на нормальное физическое развитие, в праве на школьное обучение, в праве на нормальную жизнь» [16]. Людские и материальные потери Польши в годы Второй мировой войны оказались катастрофическими, просто наладить быт, а не то что специальную школу, казалось, не представлялось возможным. Тем не менее 1 декабря 1945 г. (после шестилетнего перерыва) Государственный институт специальной педагогики, несмотря на то, что Варшава лежала в руинах, возобновил свою деятельность, но это уже история Польши послевоенной. А как обстояло дело в странах-родоначальниках, уже создавших и узаконивших три типа специальных школ, т. е. завершивших начальный этап строительства национальных систем? Каким содержанием было наполнено двадцатилетие, прошедшее от момента подписания Версальского мирного договора до сентября 1939 года — начала Второй мировой войны? Рассмотрим кратко ситуацию Великобритании, Германии и Дании. Дания держала военный нейтралитет, а потому не испытала тягот и лишений в той мере, что выпала воюющим странам. Напомним, королевство, основанное на принципах конституционной монархии, первым в Европе взяло курс на обязательное семилетнее обучение (1814), первым ввело закон об обязательном специальном обучении (1817). Образовательная система Дании включала народные, грамматические, реальные школы, а также гимназии, под всеобучем подразумевалось овладение программой народной школы. Государственная опека детей-инвалидов на практике состояла в гарантии права на обучение и финансовой ответственности правительства за его исполнение, вменялись эти функции Министерству социальной помощи. Власти заботились о том, чтобы все дети с недостатками слуха, зрения, речи посещали школу. Требуя обязательной организации специального обучения, законодатель ориентировался на объем знаний в пределах программы народной школы, не устанавливая обязательного уровня достижений. Либеральное отношение государства — заказчика специального образования — проявилось в отсутствии единой программы (образовательного стандарта), официальной установки на достижение всеми учащимися специальной школы определенного уровня знаний, умений, навыков, сопоставимого со средним уровнем, обеспечиваемым общеобразовательной школой. В отличие от большинства европейских стран, в чьих специальных школах главенствовала государственная программа, которую надлежало усвоить всем без исключения, Дания ориентировалась на индивидуальные особенности и возможности ученика, что позволило ей к концу XIX столетия охватить специальным обучением более 95% глухих и слепых детей королевства. Вместе с тем не следует переоценивать уровень знаний учащихся, сравнивать его с качеством специального обучения в государственных школах Германии, в частных институтах Австрии или Англии. Успехом Дании тех лет можно считать предоставление подавляющему большинству детей с нарушениями слуха, зрения, речи специальной педагогической поддержки и медицинской помощи, явное улучшение качества жизни детей-инвалидов. В 1924 г. на парламентских выборах в Дании победу одержали социал-демократы (с небольшими перерывами они продержатся у власти до 2001 г.), чья политическая программа ориентирована на социальные гарантии. Первая волна реформ пришлась на тридцатые годы XX столетия, в частности, реформированию подверглась ранее сложившаяся система социальной помощи населению, правительство поставило своей целью обеспечить всем инвалидам льготы на лечение, обслуживание, образование. 1933 г. Акт о социальном обеспечении: социальная реформа в целях предоставления всем инвалидам бесспорного права на бесплатное лечение, обслуживание, специальное образование. 1937 г. Закон о начальной школе, вменивший административным округам (аматам) обеспечение специального обучения детей с нарушением слуха (первоначально исполнялся в Копенгагене и крупных городах). 1943 г. Циркуляр Министерства образования о ежегодном тестировании слуха у всех учащихся. Забота о лицах с интеллектуальными нарушениями и в XX столетии оставалась прерогативой ведомств социальной помощи. Министерство общественных дел и подчиненный ему Директорат обслуживания умственно отсталых работали в тесном контакте с государственными службами здравоохранения, курировали действовавшие в каждом административном округе страны центры для умственно отсталых. Итак, Дания счастливо избежала социальных потрясений начала XX в. и продолжила строительство национальной системы специального образования, охватывая обучением все большее количество детей с нарушениями слуха, зрения, речи. В отличие от большинства европейских стран, Дания не ввела в специальных школах обязательной государственной программы, предложив педагогам ориентироваться на индивидуальные особенности и возможности ученика. Государство неуклонно развивало систему медицинской, социальной и экономической помощи детям-инвалидам и их родителям, в каждом амате функционировал центр помощи умственно отсталым детям. Прежде других взяв курс на обязательное семилетнее обучение (1814), введя Закон об обязательном специальном обучении (1817), Дания сохранила лидерство в деле развития системы специального образования благодаря нейтралитету в войне. Иначе обстояло дело в Англии — стране — участнице Первой мировой войны. 1913 г. Принят Закон о дальнейших улучшениях в деле попечения о слабоумных. 1914 г. В соответствии с новым Законом об образовании школьников (о питании школьников) местным отделам народного образования вменяется обеспечение учащихся обедами. Законодательно вводится дифференциация учреждений для умственно отсталых детей. 1916 г. Введен Закон о воинской службе. Разработан тест Стэмфорда — Байнета для проверки уровня интеллекта. Люис М. Терман вводит индекс IQ (США). 1918 г. Закон (Акт Фишера) продлил срок обязательного обучения до 14 лет и оформил разделение начальной школы на две ступени: младшую (7—11 лет) и старшую (11 —14 лет). Начинает реализовываться Указ об обучении детей с физическими недостатками, эпилепсией. Бюджетные ассигнования, выделенные на финансирование образования, сокращаются на 6 млн. фунтов стерлингов. Эта акция объявляется временной мерой. 1922 г. В рамках сокращения бюджетных ассигнований (Акт Геддеса) правительство принимает решение не возвращать средства, «временно» изъятые Актом Фишера (1918). 1924 г Палата общин выносит порицание генеральному прокурору, который в «деле Кэмпбелла» поставил авторитет правительства выше правосудия. 1925 г. Издан циркуляр, призывающий соблюдать Закон об обязательном обучении умственно отсталых детей. 1926 г. Британский психолог Сирил Берт (1883—1971) публикует «Определение умственных способностей». 1926—1928 гг. Узаконены интеллектуальные тесты для 11-летних выпускников младшей ступени начальной школы. 1931 г. Доклад Хэдоу (Консультативного комитета по начальной школе) содержит рекомендацию понимать термин «обучение» в значении получения опыта и навыков, а не приобретения знаний и накопления фактов. Приняв в 1913 г. «Акт о дальнейших улучшениях в деле попечения о слабоумных и других умственно дефективных лицах, о некоторых поправках к законам о душевнобольных», Англия декларирует стремление кардинально улучшить социальную опеку, включая специальное образование глухих, слепых и умственно отсталых детей. На тот момент британский закон в сравнении с действовавшей на континенте нормативной правовой базой специального обучения оказался наиболее прогрессивным и детализированным. Исполнение Акта 1913 г. потребовало законодательного оформления предлагаемых типов специальных учреждений, а также правил их комплектования. Всего через год необходимая юридическая база создана, более того, закреплена очередным правительственным решением. Парламентский Акт 1914 г. узаконил дифференцированную систему институтов для умственно отсталых детей, включающую 5 модулей: дошкольные учреждения1; специальные классы при элементарных школах; специальные одиннадцатилетние школы (структурно аналогичные элементарной государственной школе, возраст учеников от 5 до 16 лет); приюты для глубоко умственно отсталых детей; приюты для глубоко умственно отсталых детей (из бедных семей) при специальных школах. Свершить задуманное помешала Первая мировая война, а затем ее последствия — финансовые и организационные трудности. Закон, установивший дифференцированную структуру учреждений, никто не отменял, но его исполнение оказалось в изменившихся экономических условиях невозможным. На подготовку кадров (психологов, педагогов, работников медико-педагогических диагностических служб), на издание учебников, на строительство сети запланированных специальных заведений и доставку в них учеников требовались немалые средства. В условиях экономического спада в стране закономерно возникает противоречие между узаконенным правом и возможностью гарантировать его реализацию на практике. Парламент вынужден объявить о сокращении статьи расходов на образование на 6 млн фунтов стерлингов (1918), назвав акцию временной. Однако чувствительная для народной школы потеря впоследствии не компенсируется, более того решением от 1922 г. правительство официально отказывается от прежних обязательств. Лишенные финансовой базы законодательные гарантии 1913—1914 гг. не могли быть исполнены и остались лишь на бумаге. В 1924 г. к власти впервые приходит правительство лейбористов1, экономический спад преодолен, и победившая партия пытается реанимировать и развивать предшествующие успехи Англии в сфере социальной политики. Гражданские и политические права обретают женщины, впервые одной из них удается занять судейское кресло (1912, Эмили Дункан), в 1915 г. открывается Институт женщин, еще через пять лет свои двери для студенток открывает Оксфорд (1920), поначалу их всего семеро. Наконец, женщина впервые занимает пост министра в либеральном правительстве Макдональда (мисс Маргарет Бондфилд — министр труда, 1924). Те, чьи права вчера не признавались либо ограничивались, получают доступ к образованию и работе. Живительный ветер либерально-демократических перемен закономерно затрагивает и права детей-инвалидов, наполняя паруса английской системы специального образования. Однако за короткий срок экономического подъема (1924—1929) лейбористскому правительству не удалось исполнить все предвыборные обещания. Пяти лет лейбористам, работавшим в условиях внутриполитической стабильности, не хватило для практической реализации прогрессивных законов 1913—1918 гг. Развернуть и дифференцировать систему обязательного бесплатного специального образования, включив в нее другие категории детей, которые не могли посещать обычную школу, лейбористам не удалось. Базирующаяся на частной благотворительности сословная система специального образования, сложившаяся в благоприятной экономической атмосфере Викторианской эпохи, оказалась не столь жизнеспособной в послевоенном мире. В изменившихся условиях жизни средств филантропов хватало лишь на финансирование частных закрытых привилегированных специальных школ. Организация специального обучения для малоимущих оставалась в компетенции местных самоуправлений, а те из-за отсутствия необходимых финансовых средств не могли исполнить свою миссию. Платить по векселям филантропов предстояло правительству, в планы которого эти затраты изначально не входили, государство еле-еле справлялось с собственными бюджетными обязательствами. В кризисные моменты нередко отыскиваются привлекательные для казны способы разрешения противоречия между узаконенным правом ребенка на специальное образование и возможностью реализовать это право на практике. Так случилось и в Англии начала 30-х гг. Обеспокоенность правительства лейбористов сложившейся ситуацией привела к изданию «закона об исполнении закона», или циркуляра 1925 г. Вскоре Комитет труда нашел выгодное для казны решение, предложив «общую систему образования для детей с нарушением в развитии, которые не могли посещать школу» (1929). Было бы грубой ошибкой интерпретировать это предложение как попытку подлинной интеграции, поскольку детям с отклонениями в развитии хотя и отводилось место в «элементарной школе», но специальная педагогическая помощь не предполагалась. Понять истинные причины возникшего в 1929 г. предложения об «общей системе образования» нам поможет анализ организации обучения в английской народной школе этого времени. Обязательное обучение распространялось на детей 7—14 лет, начальная школа включала две ступени — младшую (для детей 7—11 лет) и старшую (для детей 11—14 лет). «В 1926—1928 гг. были узаконены интеллектуальные тесты для 11-летних выпускников младшей начальной школы: лучшие ученики могли поступать в грамматическую школу, остальные — в старший концентр начальной» [10, с. 131]. Нетрудно представить себе учебные перспективы детей с отклонениями в развитии, не получивших необходимой помощи в дошкольном и младшем школьном возрасте, при введении обязательного переходного экзамена. Накануне Второй мировой войны курс начальной школы осваивали лишь 84% нормально развивающихся детей, и это несмотря на то, что с 1931 г., следуя предложению Консультативного комитета по на- чальной школе, под обучением понималось приобретение знаний и накопление фактов, а не получение опыта и навыков. Итак, в период между Первой и Второй мировыми войнами Англия официально признала необходимость развивать систему специального образования, включая в нее различные категории детей, неспособных посещать обычную школу, однако в стране не сложились экономические условия для исполнения политического решения. Модель сословной системы специального образования, возникшая в Викторианскую эпоху и основанная на частных пожертвованиях, не могла столь же продуктивно развиваться в послевоенном мире с его экономическими тяготами и политической нестабильностью. Сложной оказалась ситуация и для Германии. Первая мировая война закончилась для ее зачинщицы полным провалом: позорным Версальским миром, выплатой репараций, экономическим кризисом, инфляцией, безработицей, революцией, всеобщей моральной подавленностью. Тяжелые последствия поражения специальная школа ощутила не сразу, формально все продолжалось как прежде. «В Германии после Первой мировой войны — пишет X. С. Замский, — начался новый, еще более бурный, чем в первое десятилетие XX в., рост сети вспомогательных школ. Происходило стремительное развитие организационной, педагогической и научно-исследовательской работы в области обучения и воспитания умственно отсталых детей» [3, с. 140]. Первый тревожный звонок и практики, и исследователи, и чиновники от образования не услышали. «Состав учащихся вспомогательных школ стал расширяться за счет детей, не успевающих в обычной школе по причинам, не связанным с умственной отсталостью. <...> Во вспомогательную школу направлялись и психопаты, а нередко и просто беспризорные. Таким образом, вспомогательная школа стала служить главным образом цели облегчения работы обычной школы. Число детей, обучающихся во вспомогательной школе, в некоторых городах доходило до 5—7% от общего количества школьников. <...> Окончившие обычную восьмилетнюю школу могли продолжать обучение до 17 лет в школе высшей ступени. Это право распространялось и на окончивших вспомогательные школы. По аналогии с нормально развивающимися детьми для них были созданы вспомогательные школы высшей ступени. Это нововведение было вызвано тем, что процесс стабилизации производства после войны в Германии требовал все больше рабочих рук. <...> Вспомогательная школа высшей ступени ставила своей целью подготовить рабочих. <...> К 1927/1928 учебному году вспомогательные школы имелись в 750 городах, в них обучалось 71 902 человека» [3, с. 140]. Развивая сеть вспомогательных учреждений, организаторы специального образования то ли не замечали, то ли игнорировали перемены, происходящие в послевоенном обществе, они продолжали строить школу по заказу государства, которое перестало существовать. Учителя, подготовленные в довоенное время, учили аномальных детей по добротным программам, утвержденным правительством кайзера, да только программы, соответствовавшие целям милитаристского имперского государства, готовившегося к переделу мира, предлагалось исполнять в обнищавшей и разгромленной стране, чье население переживало моральную депрессию. Крепкая вспомогательная школа, созданная для выращивания умственно отсталых детей «полезными гражданами», в послевоенные годы стремительно перерождалась в заведение, под крышей которого концентрировались те, кого в силу разных обстоятельств отторгала обычная школа. Общеобразовательные учебные заведения пытались избавляться от стойко неуспевающих, педагогически запущенных, социально неблагополучных детей, а местные органы самоуправления не очень тому противились, что привело к стремительному удвоению числа учащихся в системе специального образования. Напомним, в 1911 г. вспомогательное обучение получало около 35 тысяч немецких детей, в 1928 году — почти 72 тысячи. Подобное положение дел не могло сохраняться долго, по немецкому законодательству все специальные школы страны финансировались из государственного бюджета, который не выдерживал подобной нагрузки в условиях послевоенного мира, и однажды правительство должно было озаботиться все увеличивающимися затратами на их содержание. Стоимость учебного места в специальном институте в полтора-два раза превышала стоимость обучения ребенка в обычной школе, простые арифметические расчеты подталкивали организаторов к мысли о переизбытке вспомогательных школ и целесообразности их реорганизации и сокращения. Политическое и военное поражение в Первой мировой войне, следствием которого стало затяжное ухудшение внутриэкономического положения, привело к смене отношения государства к им же созданному институту — вспомогательной школе. Задуманная ревизия не состоялась, поскольку в 1933 г. к власти приходят национал-социалисты, оформляется идеология фашизма — теперь всех инаких в Германии предлагается физически уничтожать.
4.2 Идеология фашизма: инаких следует уничтожать! По условиям Версальского мирного договора 1919 г., признавшего Германию едва ли не единственной виновницей развязывания войны, к ней применили жесткие политические, экономические и территориальные санкции. Немцы испытывали чувства национального унижения и обиды на победителей, мечтая о реванше и возрождении германского духа. «Поиски культурного единства, — пишет Роберт П. Вольф, — стали принимать темные оттенки цветового спектра политического абсолютизма. Экономическая депрессия и общественное расслоение благоприятствовали возрастанию стремления к единству, что подогревалось ненавистью к иностранцам и отвержением индивидуалистской доктрины либерализма» [2, с. 63]. По словам X. Арендт: «Ненависть, которой определенно хватало и в довоенном мире, всюду начала играть ведущую роль в общественных делах» [1, с. 62]. В сгущающейся атмосфере взаимных межгосударственных и межнациональных обид политическую сцену Европы занимают национал-социалисты, чьи лозунги привлекали все большее число сторонников, к власти в Италии, Испании, Германии, Португалии, Венгрии приходят фашистские партии. Лидеры фашизма призывают создать идеальный мир для избранных, что требует проведения «чистки» общества (как внутри, так и за пределами своей страны) от «чужих», «неполноценных». Очередная трагическая ревизия на предмет выявления и истребления инаких не могла не затронуть людей с умственными и физическими недостатками. Национал-фашисты демонстрируют неуважение к существующему закону и институту права как таковому, тоталитарные режимы перестают признавать «те права, которые мыслились и далее определялись как неотчуждаемые, а именно Права Человека» [1, с. 363]. Потеря гражданского статуса, как мы уже успели узнать, резко меняет социальное положение инвалида, он тотчас попадает в атмосферу первого периода — право на жизнь становится привилегией избранных. Установление фашистской диктатуры неизбежно отражается на специальном образовании Италии, Испании, Германии, Португалии, Венгрии. Векторы и характер трагических перемен рассмотрим на примере Германии. 30 января 1933 г. лидер национал-социалистической партии Адольф Гитлер занял пост рейхсканцлера, а уже 23 марта вступил в силу Закон о чрезвычайном положении, по которому рейхсканцлер получил право издавать законы без консультаций с парламентом, все гражданские права аннулировались. Под запретом оказалась деятельность коммунистической и социалистической партий, профсоюзов, начинается полицейское преследование инакомыслия. В 1935 г. принимаются законы о гражданах империи и о «защите германской крови и чести», санкционировавшие социальную и правовую сегрегацию евреев, продолжение их политической дискриминации, проводившейся нацистами с 1933 г. В том же 1935 г. правительство предпринимает ряд антицерковных акций, многие приходские школы и церковные учебные заведения закрываются. Значительно ограничена деятельность монашеских орденов и конгрегаций. «За годы правления нацистов против католической церкви было проведено 4665 судебных процессов, 2050 священников были арестованы, 418 отправлены в концлагеря» [7, с. 1279]. Тотальным гонениям и преследованию подверглось все противоречащее национал-социалистической доктрине. Жизнь становится привилегией. Значительная часть населения ограничивается в правах или лишается их вовсе, ценность жизни определяется в категориях полезности конкретного человека правящему режиму. Люди, официально признанные «неполноценными», лишаются права на жизнь, а «неполноценными» нацисты объявляют любого из тех, кто не отвечает их идеологическому стандарту по партийной, национальной, расовой принадлежности, а также людей с физическими или психическими недугами. Преследование коммунистов, разгон профсоюзов, еврейские погромы, убийства слабоумных начинаются практически одновременно. С установлением фашистской диктатуры управление образованием централизуется и поручается Министерству народного просвещения и пропаганды. В начальной школе вводятся классы для успешных учеников и классы для неуспевающих, сроки обучения в средней школе сокращаются. В 1937 г. министерство издает распоряжение о том, что все учебные заведения должны «так учить германскую молодежь, чтобы она заняла достойное место в расовом обществе и целиком была предана фюреру» [11, с. 207]. Идеи фашизма и традиции немецкой системы специального образования оказались несовместимы. «Гуманные рассуждения о необходимости заботы о слабых и обездоленных, — пишет X. С. Замский, — рассматривались как проявление гнилой сентиментальности, чуждой духу национал-социализма. Юридически деятельность вспомогательных школ была разрешена, но на местах рьяные национал-социалисты с помощью штурмовиков закрывали эти школы, поскольку в них воспитывались люди, жизнь которых не представляет никакой ценности. <...> Начали осуществляться мероприятия по «оздоровлению» потомства арийской расы. В Германии стала проводиться массовая стерилизация умственно отсталых» [3, с. 140]. Стерилизации подверглись не только слабоумные. В соответствии с указом Министерства здравоохранения (1933) она признается единственным средством спасения арийцев от вырождения, а потому любой человек, способный передать генетически обусловленные недуги потомству, подлежит стерилизации. Вслед за слабоумными на нее обрекают глухих от рождения, и вскоре бесчеловечной процедуре уже подвергаются люди, из-за болезни или травмы утратившие слух в детстве. По мнению X. Бисольд, жертвами драконовского закона оказались примерно 17 тысяч глухих немцев [14]. Закон 1935 г. делал нормой принудительное абортирование матерей, признанных инвалидами. Акция, начатая сверху, нашла поддержку в массах, и вот уже не только «чистокровные арийцы», но и члены Берлинского общества глухих (предположительно позднооглохшие, состоящие в рядах правящей партии) начинают доносить на товарищей по несчастью. Чудовищность расовой теории состоит и в том, что люди, официально признанные «неполноценными» (в нашем случае люди с сенсорными нарушениями), чтобы спасти себя, готовы искать изгоев, людей «третьего сорта» уже среди «своих». Нацизм стимулирует возрождение глубинных ценностных установок архаичного мира: слабослышащий глухому не товарищ! «Die Stimme» — газета Общества глухих в 1934 г. радостно рапортует: «За десять месяцев подано 1054 заявления на стерилизацию» [14]. Подвижники из числа духовенства шли за убеждения (за веру) в тюрьмы и лагеря, но нашлись и те, кто пытался сотрудничать с властью. Так, Германский пасторский союз обратился к инвалидам-протестантам со следующим воззванием: «Принят закон, согласно которому лица, страдающие наследственными заболеваниями, больше не должны иметь детей, так как нашему Фатерлянду нужны здоровые люди. <…> Если Вы страдаете наследственной глухотой, Вы получите вызов в суд, который примет решение, следует ли Вам иметь детей. И самое важное в этом случае: когда Вам будут задавать вопросы, Вы должны говорить полную правду. Сам Бог ждет от Вас этого: Вы должны говорить правду, даже если это неприятно и тяжело. Власти хотят помочь Вам, освободить Вас от ответственности за передачу Вашей болезни будущим поколениям. <...> Подчинись, даже если тебе это трудно. Подумай о будущем своего народа и принеси жертву, о которой тебя просят» [14]. «Теория и практика „улучшения немецкой расы", — пишет немецкий исследователь И. Шлегель, — были направлены против того подрастающего поколения немецкого народа, которое не соответствовало представлениями о „господствующей немецкой расе". Общей целью воспитания провозглашалось „воспитание здорового тела". Последствия Закона о предотвращении наследственно больного поколения были исключительно неблагоприятны для специального обучения, так как в разъяснительной записке о стерилизации сообщалось, что этой операции подлежат лица с «врожденным слабоумием, шизофренией, маниакально-депрессивным психозом, наследственной эпилепсией, наследственной хореей, врожденной глухотой, тяжелыми уродствами, тяжелыми формами алкоголизма». Этот закон дискриминировал учащихся многих специальных школ и их учителей. Положение вспомогательных школ и их учеников в течение военных лет ухудшилось. К концу Второй мировой войны немецкой олигофренопедагогики не существовало» [12, с. 630]. Знакомство с прецедентом разрушения немецкой системы специального образования в период фашизма показывает, как быстро и легко меняется масштаб популяции умственно отсталых при смене идеологического курса, ценностных ориентации государства и наличии политического заказа. В нацистской Германии документированная запись «стойко неуспевающий» предполагала организацию для ученика дополнительных занятий (репетиторства), тогда как смена формулировки «нижняя граница нормы» на «пограничную умственную отсталость» вела если не в газовую камеру, то к стерилизации. Немецкие диагносты, следуя политическим установкам, разделили общую массу учащихся вспомогательных школ на две категории, в итоге одних перевели в классы для неуспевающих, других отправили в концлагеря. Властям больше не требовалось искать средства на содержание дорогостоящих вспомогательных школ, нужда в них при соответствующим образом организованной диагностике отпала. Конечно же, и в мрачные времена нацизма в стране находились люди, пытавшиеся как-то защитить детей с физическими и умственными недостатками от геноцида. О них пишет X. С. Замский: «Прогрессивные педагоги Германии всячески стремились снять с детей роковое клеймо „умственно отсталый", которое обрекало их на стерилизацию. Они вычеркивали из личных дел учащихся этот диагноз» [3, с. 140]. К сожалению, в управляемом государственными идеологами едином хоре голоса подвижников оказались едва различимыми. Опыт нацистской Германии свидетельствует: смена государством идеологической доктрины может не только остано
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-08-14; просмотров: 331; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.224.32.243 (0.016 с.) |