Глава I. Эстетический идеал в Древней Греции

Хор Муз

[37] Феогнид рассказывает, как на свадьбе Кадма и Гармонии в Фивах Музы пели в честь молодых стихи, тут же подхваченные присутствующими богами: «Вечно прекрасное мило, а что не прекрасно — не мило». Эти ставшие крылатыми слова, часто повторявшиеся у более поздних поэтов (в том числе у Еврипида), в какой-то степени выражают чувство Красоты, общее для всех древних греков. В самом деле, в Древней Греции Красота не имела автономного статуса: можно даже сказать, что у греков, по крайней мере до эпохи Перикла, не было настоящей эстетики и теории Красоты

Не случайно мы наблюдаем, как Красоту все время ассоциируют с другими качествами. Например, на вопрос о критериях оценки Красоты дельфийский оракул отвечает: «Самое красивое — это самое правильное». Даже в золотой век греческого искусства Красота всегда ассоциируется с другими ценностями, такими как «мера» и «уместность». К этому следует добавить, что поэзия у греков большого доверия не вызывала; у Платона это недоверие выражено ясно: искусство и поэзия (а значит. Красота) могут услаждать глаз и ум, но не связаны напрямую с истиной. И не случайно тема Красоты так часто ассоциируется с войной в Трое. У Гомера мы тоже не находим определения Красоты; и тем не менее легендарный автор Илиады безоговорочно оправдывает Троянскую войну теми же уважительными причинами, что и софист Горгий в своем вызывающем тексте Похвала Елене — то есть неотразимой Красотой Елены, Красотой, искупающей все случившееся. Захватив Трою, Менелай жаждет покарать смертью неверную супругу, но меч замирает в его руке при виде прекрасной обнаженной груди Елены.

[39] Однако, исходя из этого и других упоминаний о Красоте тела, мужского или женского, мы не можем утверждать, что в гомеровских текстах есть осознанная концепция Красоты. То же справедливо и для лирики более поздних поэтов, где (с одним важным исключением — Сафо) тема Красоты, похоже, определяющей роли не играет. Правда, эти свойственные древнему периоду представления не вполне адекватно воспринимаются сегодня, с нашей современной точки зрения, и не вполне адекватно воспринимались в прошедшие эпохи, когда настоящим и подлинным считалось «классическое» понятие Красоты, в сущности не подлинное и не настоящее, а являвшее собой проекцию на прошлое современного видения мира (примером может служить [41] классицизм Винкельмана). Насторожить нас должно само слово Kalon, лишь по ошибке переводимое как «прекрасное»: Kalon — это то, что нравится, вызывает восхищение, привлекает взгляд. Прекрасный предмет — это предмет, формой своей радующий чувства, в том числе взор и слух. Но Красота предмета выражается не только в тех аспектах, что воспринимаются органами чувств: в случае человеческого тела важную роль приобретают также свойства души и характера, воспринимающиеся скорее мысленным, а не телесным оком. Исходя из этого, мы можем говорить о первом понимании Красоты, связанном, правда, с выражающими ее различными видами искусства, а не с единой концепцией: в гимнах Красота выражается в космической гармонии, в поэзии — в чарах, приносящих усладу человеку, в скульптуре — в мере и симметрии частей, в риторике — в верно найденном ритме.

Красота у художников

[42] В период возвышения Афин как крупной военной, экономической и культурной державы формируется более четкое представление об эстетической категории прекрасного. Эпоха Перикла, кульминационным моментом которой были победоносные войны с персами,— это эпоха бурного развития искусства, в частности живописи и скульптуры. Причины такого развития следует искать главным образом в необходимости восстановления храмов, разрушенных персами, в горделивой демонстрации мощи Афин, в благосклонном отношении к художникам самого Перикла.

К этим внешним причинам следует добавить своеобразие технического развития греческого изобразительного искусства. Скульптура и живопись Греции сделали колоссальный шаг вперед по сравнению с египетским искусством, что было в некотором смысле обусловлено повышением роли здравого смысла в искусстве. Египтяне в своей архитектуре и живописных изображениях не считались с требованиями зрительного восприятия, подчиняя их абстрактно установленным и неукоснительно соблюдавшимся канонам. Греческое же искусство выдвигает на первый план субъективное видение. Живописцы изобретают ракурс, дающий возможность не соблюдать объективную [45] точность красивых форм: если щит, представляющий собой совершенный круг, изобразить с учетом восприятия зрителя, тот увидит его в перспективе приплюснутым. Аналогично в скульптуре можно несомненно говорить об эмпирическом поиске, направленном на выражение живой Красоты тела. Поколение Фидия (многие из произведений которого мы знаем только по более поздним копиям) и Мирона, равно как пришедшее следом за ним поколение Праксителя, добиваются некоего равновесия между реалистическим изображением Красоты, в частности человеческого тела (Красоте органических форм отдавалось предпочтение перед неорганическими), и соблюдением специфического канона (/салоп), аналогичного правилу (потов) музыкальных композиций. Вопреки утвердившемуся в дальнейшем представлению, греческая скульптура не идеализирует абстрактное тело, а скорее ищет идеальную Красоту, осуществляя синтез реальных, живых тел, в котором находит выражение психофизическая Красота, гармонично сочетающая в себе душу и тело или Красоту форм и доброту души: это и есть идеал Калокагатии, высшим выражением которой стали стихи Сафо и скульптуры Праксителя. Эта Красота лучше всего воплощается в статичных формах, когда из действия или движения выхватывается момент равновесия, покоя, и простота выразительных средств подходит для этого больше, чем богатство деталей. Тем не менее в одной из наиболее значительных скульптур Древней Греции это правило резко нарушено: Лаокоон (относящийся к периоду эллинизма) — это динамичная сцена, представленная драматично и отнюдь не упрощенными средствами. Неудивительно, что обнаружение этой статуи в 1506 г. вызвало всеобщее изумление и недоумение.

Красота у философов

[48] Тема Красоты была впоследствии разработана Сократом и Платоном. По свидетельству, приведенному Ксенофонтом в Воспоминаниях о Сократе (Memorabilia), и, скорее всего, учитывая предвзятость сочинителя, — недостоверному, Сократ хотел, по-видимому, теоретически обобщить практику творчества, выделив по меньшей мере три различные эстетические категории: идеальную Красоту, представляющую природу через совокупность частей; духовную Красоту, выражающую душу через взгляд (как в случае скульптур Праксителя, который прописывал глаза, чтобы сделать статуи более правдоподобными); и Красоту полезную, то есть функциональную.

Сложнее у Платона, положившего начало двум наиболее значительным концепциям Красоты, разработанным в последующие века: [50] Красота как гармония и пропорциональность частей (восходящая к Пифагору) и Красота как сияние, описанная в диалоге Федр и повлиявшая на идеи неоплатонизма. Для Платона Красота существует сама по себе, вне зависимости от физического носителя, случайно оказавшегося ее выражением; таким образом, она не связана с тем или иным чувственным объектом, она вездесуща. Красота не соответствует тому, что видит глаз (известно ведь, что Сократ был внешне безобразен и тем не менее светился внутренней Красотой). Поскольку тело для Платона — это темная пещера, где томится душа, чувственное видение должно быть преодолено видением интеллектуальным, требующим овладения диалектическим искусством, то есть философией. Не всем, таким образом, дано узреть истинную Красоту. А вот искусство в собственном смысле слова является мнимым отображением подлинной Красоты и соответственно вредно для воспитания молодежи — поэтому его лучше исключить из школьных программ и заменить Красотой геометрических форм, основанной на пропорциях и математической концепции универсума.