Ну ладно, тогда займусь кабаре.

КОГДА НАЧНЕМ?»

 

 

Кен Питт и отец Боуи продолжали понуждть его свернуть в сторону кабаре, потому что там можно было заработать больше денег, но в 1968-м вся жизнь Боуи вертелась вокруг Хермионы Фартингейл, Тони Висконти и Марка Болана, которые его от этого отговаривали.

«Не делай этого, Дэйви», - говорил Болан, всегда называвший его «Дэйви», со своим характерным благородноносым, слегка гнусавым акцентом.

«Ты не можешь предать свою музыку», - предостерегал его и Висконти, посвятивший все свое время обеим будущим звездам, разделявшим его пристрастие к учению Чими Йунгдонг Римпоче. Они втроем обменивались идеями, посещали семинары, и все же по-прежнему недоверчиво стерегли каждый шаг друг друга. Висконти жил тогда со своей подругой Лиз в Лексхэм-гарденз; крошечная квартирка Боуи с Хермионой находилась в 3 – 4-х минутах ходьбы от станции метро «Глостер-роуд». Когда Болан влюбился той весной в Джун Чайлд, у всей «семьи», наконец-то появилось транспортное средство, потому что Джун безотказно возила всю компанию в своем пикапе.

Поначалу Марк и Джун даже жили в этом пикапе, потому что оба оставили своих предыдущих партнеров и остались без квартиры. Так что они бросили в пикап матрац и припарковали машину в Уимблдон-коммон. Джун была исключительно деятельной и деловой. Она работала в «Блэкхилл Энтерпрайзис» - фирме Питера Дженнера и Эндрю Кинга, организовывавших первые фестивали в Гайд-парке. Вскоре Джун сняла квартиру на Бленхейм-кресент, рядом с Рэдброк-гроув, ставшую следующим опорным пунктом в жизни Боуи.

Он кипел новой музыкой и новыми идеями. Все в «семье» были образованны, наслаждались своим богемным стилем жизни и успокоительным чувством, что это для них – всего лишь переходная фаза. Боуи читал еще более жадно, чем раньше. В одном из своих редких в то время интервью он признался Мэрилин Дин из газеты «Челси Ньюз» в том же, о чем и мне говорил: «Единственная моя цель – иметь возможность „соскочить с подножки“ еще до тридцати.» Любимыми авторами Боуи в то время были Брендан Биэн [Behan], Жан-Поль Сартр и Кит Уотерхауз. Его музыкальные пристрастия простерались от Фагз [Fugs], чей альбом Питт тоже привез ему из Нью-Йорка, до Рэя Дэвиса и Кинкс и джаз-музыкантов, вроде Стэна Кентона, Гэри МакФарланда и Гленна Миллера. О рок-н-ролле пока речи не было.

Когда Марк Болан записывал «Дебору», свой первый, спродюсированный Висконти сингл, при этом присутствовал и Боуи, хотя всего лишь хлопал в ладоши на заднем плане. Кроме того, Боуи участвовал в некоторых сессиях по дебютному альбому Болана „My People Were Fair...“.

Закончив эти записи, Висконти занялся следующим синглом Боуи, забронировав на 12-е марта студию «Декки» в Вест-Хэмпстеде и наняв нескольких сессионных музыкантов. Боуи записал „In the Heat of the Morning“ и „London Bye Ta Tа“. „In the Heat of the Morning“ стилистически напоминала песни с первого альбома, а в „London Bye Ta Tа“ речь шла о том, насколько изменился город со времен детства Дэвида – иронический текст, который Боуи подчеркнул легким ямайским акцентом. Через месяц и эти две песни были отвергнуты на одном из «декковских» понедельничных сборищ.

Чувство необходимости сменить пластиночный лэйбл еще усилилось, когда Боуи с Питтом посетили музыкальный отдел универмага «Селфридж», где как раз проводилась «Неделя „Декки“». Все стены были увешаны обложками альбомов, выпущенных за последнее время «Деккой». Только LP „David Bowie“ среди них не оказалось. Одна из продавщиц просмотрела списки изданий «Декки» и рекламные проспекты, затем еще раз проверила все пластинки, выбранные для «Недели „Декки“»: она пришла к выводу, что Боуи, по-видимому, вообще не числится в артистах «Декки».

«Вы уверены?» - вопросил Питт.

Продавщица еще раз заглянула в свои списки.

«Ах, вот же он! – наконец, воскликнула она. – Но ведь он числится в „Пай“!»

Тем временем Питт подготовил еще одно выступление в „Top Gear“. Но сначала он еще раз позвонил Хью Мендлу и пожаловался на отсутствие рекламы пластинок Боуи.

«Не буду вас задерживать, если вы хотите нас покинуть», - ответил Мендл. На том и порешили. В конце апреля Боуи был официально освобожден от выполнения условий своего договора с «Деккой». После этого Питт попытался заинтересовать фирму «Эппл» - фирму, основанную Битлз, чтобы «дать шанс» новым талантам. Но и менеджеры «Эппл» отвергли Боуи. [Конкретно – Питер Эшер, брат подруги Пола МакКартни, Джейн Эшер, участвовавший до этого в дуэте «Питер и Гордон». Он был начальником АиРовского отдела этой безгранично бездарной организации, погубившей в конце концов своих основателей. Питт получил в ответ от него довольно хамское письмо.]

Не смотря на все эти разочарования, Боуи не сдался, предстояло его второе выступление в „Top Gear“. Диск-жокей Джон Пил имел наметанный слух и все чаще стал приглашать и его, и группу Болана, Тиранозаурус Рекс. Боуи записался 13-го мая в студии на Пикадилли и был передан дважды – 26 мая и 20 июня. Кроме двух отвергнутых «Деккой» вещей он сыграл еще „Karma Man“ и „When I’m Five“.

Через три недели он решился попробовать нечто совершенно новое: во время одного шоу в лондонском «Ройал-Фестивал-Холле» в Духов День, 3 июня, он представил свою песню „Silly Boy Blue“ в виде пантомимы. Главным «блюдом» этого шоу были Тиранозаурус Рекс, а перед ними выступали еще Стивен Гроссман и Рой Харпер. Вел шоу Джон Пил.

Боуи получил за свое 12-минутное выступление 20 фунтов. Он воспользовался возможностью заявить протест против захвата Тибета китайцами. Вскоре один американский зритель вскочил и закричал: «Никакой политики!».

«Это понравилось Дэвиду, - говорил позднее Питт. – Он обожал прямую ответную реакцию зрителей.»

Один критик из «Интернешнл Таймс» написал, что выступление Боуи нашло отклик:

«Из всех артистов Дэвид Боуи снискал самые громкие и самые продолжительные аплодисменты, и он их заслужил. Жаль только, что его выступление было таким коротким.»

Но и такие выступления приносили слишком мало, так что Питт не отставал от Боуи, потому что непременно хотел видеть его на кабаре-сцене [Питт это отрицает], где ему была гарантирована регулярная зарплата, и к тому же еще оставалось бы достаточно времени на сочинение песен и запись.

В том же здании на Керзон-стрит, где Питт держал свой офис, находилась фирма, выпускавшая как раз в тот момент мультипликационный фильм Битлз «Желтая субмарина». Как-то раз, проходя через приемную, Питт увидел там четыре картонных, в натуральную величину, изображения Джона, Пола, Джорджа и Ринго. Ему моментально пришла в голову идея для Боуиевского кабаре-шоу, и он поинтересовался, нельзя ли купить эти фигуры. Нет, гласил ответ, но, если хотите, можете их ненадолго взять. Так Боуи с Питтом и поступили: они срисовали фигуры на складной картон. Идея Питта состояла в том, что Боуи может использовать эти фигуры в качестве постоянного реквизита к своим гитарным выступлениям, потому что их легко было перевозить в багажнике машины с места на место. Боуи с Питтом как раз состряпали Пола, и шли с ним по Бэйкер-стрит. Боуи держал под мышкой своего картонного МакКартни, когда на них наткнулся настоящий Пол. У Битлз был офис на Бэйкер-стрит, а МакКартни жил совсем неподалеку, у Риджентс-парка. «Он дружелюбно улыбнулся нам, - рассказывает Питт, - в ответ на наши смущенные ухмылки.»

Через день после своего выступления в «Ройал-Фестивал-Холле» Боуи действительно начал готовиться к кабаре-шоу; по крайней мере, так считал Питт. Боуи выбрал песни и продумал, как он может тематически связать их со своими Битлз-реквизитами. Он хотел, не считая пары старых песен, исползовать и некоторые Битловские вещи, например, „When I'm Sixty-Four“ и „All You Need Is Love“.

Казалось, Боуи был вдохновлен этой идеей. Тем не менее, втайне у него были совсем другие планы, и вскоре он опять исчез. И из его телефонных разговоров с Питтом никак не следовало, что он серьезно намерен взяться за свои кабаре-выступления.

В середине июля Джон Джонс написал Питту письмо, приложил к нему налоговую декларацию Дэвида и пожаловался, что его сын «зарабатывает в шоу-бизнесе так мало, что не в состоянии даже оплатить марки своей социальной страховки». Этот упрек, по-видимому, очень задел Питта, потому что в ответном письме он указал на то, что уже давно советовал Боуи начать работу на кабаре-сцене, где он мог получать 100 фунтов в неделю вместо тех 27 фунтов, которые он до этого в среднем зарабатывал.

Когда пришло письмо Питта, Боуи как раз навещал родителей. Очевидно, Джонс изводил своего сына просьбами последовать, наконец, совету Питта, потому что вскоре Боуи отметился у него: «Ну ладно, займусь кабаре. Когда начнем?»

Приготовления начались прямо на следующий день. Кроме прочего, Боуи должен был использовать в „The Laughing Gnome“ Битловские реквизиты и куклу «смеющегося гнома». Когда он признался Питту, что не имеет ни малейшего понятия, как связать воедино отдельные песни, менеджер взялся самолично написать нечто вроде сценария.

Когда у Питта сложилось впечатление, что они поставили на ноги достаточно внушительную программу, он назначил два пробных просмотра – один в своем собственном офисе, для антрепренера Сидни Роуза, а второй – в клубе «Астор» для двух других агентов, Харри Доусона и Майкла Блэка. По словам Питта, «оба агента сидели, словно загипнотизированные, пораженные этим удивительным шоу. По окончании 27-минутного представления Блэк заявил: „Где ты его отхватил? Он же лучше Клиффа Ричарда!“» Боуи тем временем упаковывал свои реквизиты и гитару. «Мальчик просто фантастический, - сказал Доусон Питту. – Очень интересное шоу! Но где я смогу его устроить? Он же слишком хорош!»

К сожалению, это был просто типичный антрепренерский треп. Питт, вообще-то, должен был знать, что вест-эндская публика не интересовалась новыми необычными художниками. Она состояла из подвыпивших посетителей, которые хотели единственно только облапить какую-нибудь девицу; из арабов в обнимку с проститутками и из заезжих бизнесменов, жаждущих горячей секс-ночки. Боуи тоже это знал и не в последнюю очередь поэтому так долго упирался и игнорировал перспективы регулярной зарплаты. Одного-единственного взгляда на лицо Боуи было Питту достаточно, чтобы понять, что его подопечный отлично понимает, как обстоят дела. После этого ни один из них не упоминал слова «кабаре».

Но и после этого, еще одного, фиаско Боуи с Питтом продолжали работать вместе. Тем не менее, они все больше и больше теряли друг друга из виду. Боуи все меньше доверял суждениям своего менеджера, и вскоре Питт заметил, что новые друзья Боуи считают такого менеджера, как он, ненужной роскошью. Питт почти ничего не знал о Боуиевских проектах. Ничего не знал он и о трио «Туркуаз» («Бирюза»), которое Боуи создал вместе с Хермионой Фартингейл и гитаристом Тони Хиллом из группы Мизандестуд. Как часто они выступали в то время, сегодня уже никто не может сказать, потому что Боуи все чаще давал концерты, о которых извещали только устно. Зато он получал гонорар наличными прямо в руки и не тратился на посредников.

«Чистой воды анархия», - приговорил Питт позднее такую ситуацию. Возможно, он до сих пор не подозревает, что Боуи начал терять к нему доверие.

Пока Питт ездил в августе в Польшу вместе с Криспианом Сент-Питерсом, а в сентябре – в Германию вместе с Битсталкерами, Боуи поменял название «Туркуаз» на «Физерз» (Feathers, «Перья») и заменил Тони Хилла Джоном Хатчинсоном, бывшим участником его старой группы Базз. Питт считал все это не более, чем пустой тратой времени. Тем не менее, именно тогда Боуи начал проращивать зерно того, что впоследствии вдохновило весь мир. Хотя ему по-прежнему не хватало солидной ритм-группы, составившей основу его будущих работ. Боуи пытался соединить театр с музыкой, «серьезную» поэзию с собственными песнями и начал включать в свой репертуар и песни других композиторов, например „Next“ и „Port of Аmsterdam“ Жака Бреля или „Waiting for the Man“ и „White Light White Heat“ Лу Рида, которые с тех пор неизменно входили в его программу. Кроме того, он создал небольшой мим-номер, под названием «Маска» („The Mask“).

Физерз впервые выступили 14 сентября 1968 года в лондонском «Раунд-Хаузе», получив за это 15 фунтов. Если верить Питту, они выступили еще всего 3 раза: 17 ноября в Хэмпстеде, в Кантри-клубе за 6 фунтов; 6 декабря в «Артс-лаборатории» на Друри-лэйн (бесплатно) и 7 декабря за 50 фунтов в Сассекском университете.

Несомненно, группа выступала, на самом деле, чаще и получала выручку, о которой Питт не имеет понятия. В «Артс-лаборатории», например, не было никакой «официальной» выручки, потому что музыканты пускали по кругу шляпу. Физерз, по-видимому, играли еще в Уигмор-Холле и в клубе „Middle Earth“, а также в художественных школах и университетах.

Осенью 1968 года возникло нечто, вроде «университетской сцены»: разные высшие школы объединялись и устраивали концерты. Эти события стали важной частью контр-культуры, возникшей в Англии в «Лето Любви» [1967]. Именно на таких колледжско-университетских концертах впервые привлекли к себе внимание группы, вроде Пинк Флойд, Кинг Кримзон, Тен Йиз Афте, Джетро Талл, Лед Зеппелин и Blodwyn Pig. Одновременно на Западном побережье Америки вызывали фурор Джефферсон Эйрплэйн, Грэйтфул Дэд, Дорз, Стив Миллер Бэнд, Кантри Джо энд зе Фиш и Айрон Баттефлай. Это был мир, о котором Питт не имел ни малейшего представления, мир со своими собственными концертными залами, своими собственными журналами, сетью кафе и квартир и, не в последнюю очередь с раскованным отношением к сексу, наркотикам и моде.

Времена менялись, но Питт этого не замечал. А вот Боуи это замечал прекрасно. Хотя бы потому, что его друг Марк Болан очень быстро стал одной из центральных фигур развивавшейся андеграунд-культуры. Еще больше к ней была причастна подруга Болана, Джун Чайлд, потому что, благодаря своей работе в «Блэкхилл Энтерпрайзиз», она помогала многочисленным новым группам получить официальные выступления.

Осенью Линдсей Кемп спросил, не выступят ли Боуи с Хермионой вместе с ним в шотландской постановке «Кота в сапогах».

«Я не могу, - сказал Боуи. – Но, просто так, для интереса, а сколько бы я за это поулчил?»

«Больше, чем в прошлый раз, - ответил Кемп, имея в виду те смехотворные суммы, которые достались Боуи за участие в спектакле „Пьеро в бирюзовом“. – Во всяком случае, на 25 фунтов можно рассчитывать.»

Очевидно, Боуи зарабатывал уже достаточно, чтобы отклонить это предложение. В сентябре он получил 80 фунтов плюс оплату накладных расходов за выступление в немецкой программе «Музыка для молодежи». Тем временем он поиграл с Физерз на нескольких сессиях, спродюсированных Тони Висконти. В конце октября ему неожиданно досталась эпизодическая роль в фильме «Солдаты-девственники», за которую он получил официальный профсоюзный гонорар – 40 фунтов. В ноябре Боуи в третий раз выступил в немецкой телепередаче, что принесло ему 220 фунтов плюс оплату накладных расходов. На Рождество он не стал выступать с Кемпом, а поехал в Корнуолл, где за два вечера в «Мастерской волшебника» [“Magician’s Workshop“] заработал 50 фунтов, не считая оплаты накладных. [По словам Питта, ему ничего не заплатили.]

Питт по-прежнему верил в Боуи. Он забронировал для рекламного выступления «Перселл-рум» в «Фестивал-Холле» еще год назад, потому что был уверен, что к этому времени выйдет второй альбом Боуи. Кроме того, он собирался начать съемки фильма „Love You Till Tuesday“, хотя немецкая телекомпания отказалась от своего предложения, предоставив Питту брать на себя весь риск.

Тем временем Мэлколм Томас, один из бывших сотрудников Питта, создал свою собственную кинокомпанию, «Томассо Филм Лтд.». Питт поручил ему написать сценарий, составить план съемок и подсчитать бюджет.

Съемки были запланированы на 26 января 1969-го.

«А удастся ли?» - подозрительно спросил Боуи, услышав об этом проекте.

Между делом он заработал еще 25 фунтов в телерекламе фабриканта мороженого Лайонса Мэйда. Боуи рекламировал там новый сорт мороженого под названием „LUV“, и ему пришлось потрудиться, чтобы заработать эти деньги: он бегал вверх-вниз по лестнице лондонского двухэтажного автобуса, напевая следующий куплетец:

 

LUV LUV LUV Лав Лав Лав

Let me give it all to you Разреши мне подарить все это тебе

Let me know that some day Дай мне знать, что когда-нибудь

You’ll do the same for me Ты сделаешь то же для меня

 

Не смотря на такой «примечательный» текст, Боуи с Питтом были очень рады этому договору, потому что каждый раз, как рекламу крутили по телевизору, дзынькала Боуиевская касса, и ему сыпались отчисления, так что за следующие несколько недель набежало аж 150 фунтов.

Питт был убежден, что фильмом „Love You Till Tuesday“ убедит телепродюсеров и театральных режиссеров в том, что у Боуи достаточно таланта, чтобы сыграть главную роль. Боуи, Питт и Томсон обговорили сценарий и выбрали подходящие песни. Кроме заглавной, в их число вошли „Sell Me a Coat“, „Rubber Band“, „When I Live My Dream“ с LP „David Bowie“, забракованная «Деккой», „Let Me Sleep Beside You“ и новая вещь, которую Боуи написал для Физерз, - „Ching-a-Ling“. Плюс пантомима «Маска» и детская песенка „When I’m Five“.

«Мне кажется нам нужна еще одна, центральная песня, - сказал Питт Боуи. – Если у тебя еще что-нибудь припасено, то сейчас самое время.»

«Посмотрим, что я смогу сделать, - бросил Боуи и после этого несколько дней не казал носа на Манчестер-стрит. Он заперся в своей комнате на Клэрвилл-гроув с гитарой и инструментом под названием стилофон, который тогда рекламировали как «электрический мини-оргАн с новой звуковой концепцией». В НМЭ певец Рольф Харрис рекомендовал всем стилофон и утверждал, что даже ребенок сможет за 15 минут научиться играть на этом органчике, как виртуоз. Именно этот инструмент Боуи и использовал. К нему он добавил 12-струнную гитару, на которой играл Джон Хатчинсон и написал текст с двумя разными вокальными партиями: одной – астронавта, плавающего в открытом космосе; другой – контрольной станции на Земле. Боуи был вдохновлен новым фильмом режиссера Стенли Кубрика «Космическая одиссея 2001». Хиппи стекались в кино потоками, после того как прошел слух, что финальные сцены, с ее висящими в невесомости космонавтами, яркими фантастическими ландшафтами и музыкой смотрится особенно «клево» под кайфом. Где бы ни шел этот фильм, повсюду распространялся сладкий запах марихуаны.

Боуи дал своей песне ироническое название „Space Oddity“ [«Космическая странность» - „oddity“ вместо „odyssey“, «одиссея».] Когда он уселся перед Питтом и Томпсоном на диван в квартире на Манчестер-стрит и запел «Земля контрольная – майору Тому», подыгрывая себе на акустической гитаре, те были ошеломлены – они совершенно не могли понять, о чем речь. Песня рассказывала историю космонавта, затерявшегося в космосе, который в последний раз говорит своей жене, как ее любит, хотя совершенно не уверен, что сможет когда-нибудь к ней вернуться. То, что там подразумевался не только космический сценарий, явствовало из каждой строчки, особенно из той, когда астронавт говорит, что «летает самым странным образом».

Хотя Боуи остался скептически настроенным, съемки „Love You Till Tuesday“ начались, как и было задумано, 26 января 1969 года. В Хэмпстед-Хит была отснята секция „When I Live My Dream“ с Боуи и Хермионой Фартингейл: он, одетый в серо-голубой костюм, сияющим взглядом смотрит в глаза своей любимой. И все же, когда съемки продолжились 1 февраля в студии «Клэренс» в Гринвиче, съемочная группа заметила, что между Боуи и Хермионой пробежала черная кошка. В паузах между съемками из Боуиевской гримерки доносилась громкая перепалка, и к началу съемок „Sell Me a Coat“ Боуи с Хермионой предпочитали держаться друг от друга подальше, обмениваясь сердитыми взглядами.

Вскоре после этого Хермиона исчезла, и никто ее больше не видел. Боуи никогда не говорил о том, что тогда произошло, но из текстов „Letter To Hermione“ и „An Occasional Dream“, двух песен с его второго альбома, стало ясно, что Хермиона влюбилась в кого-то другого и бросила Боуи. Хермиона Фартингейл абсолютно исчезла со сцены, кажется, вышла замуж и живет сейчас в США. Питт считает, что именно в тот день, 1 февраля, Хермиона сообщила Боуи нерияную новость, потому что он немедленно собрал пожитки и перебрался из своей голубятни обратно к Питту, по крайней мере, на время.

«Это была идеальная любовь, - рассказывал Боуи годы спустя, - настолько идеальная, что сгорела за 2 года. Мы были слишком близки друг другу, мы одинаково думали и все время проводили в своей комнате, сидя на кровати. Она была великолепной танцовщицей, я – начинающим музыкантом.»

Больше о Хермионе никто ничего не слыхал.

«Я тоже был расстроен, - говорит Питт, - потому что она была очень милой девушкой. Я считал, что она могла помочь Дэвиду – как в карьере, так и лично. Когда она бросила его, он остался обиженным и неуверенным в себе и стал жертвой первой же хищницы...» [Питт имеет в виду Анджелу Боуи, которую он люто ненавидит.]

Съемки продолжались. Боуи особенно гордился «Маской» - сценой, где юный актер находит в лавке старьевщика маску, которую приносит домой к своим родителям (они, кстати, говорят на йоркширском диалекте!). В конце концов маска получает власть над ним, и он умирает на сцене лондонского «Палладиума»: его второе «я» задушило его.

Одно из последних выступлений (если не последнее) Хермионы вместе с Физерз пришлось_, скорее всего, на совместное шоу с Ху в «Раунд-Хаузе» - бывшем паровозном депо в Кэмден-тауне. Дату теперь точно установить невозможно, потому что Физерз вечно давали необъявленные концерты, о которых Кен Питт ничего не знал.

Среди публики в этот вечер находился американский пластиночный продюсер Лу Райзнер, хотевший заполучить Боуи для фирмы «Меркури». Райзнер привел с собой свою юную подружку, Анджелу, и сотрудника – Кэлвина Марка Ли. Энджи впервые в жизни была на рок-концерте. Она так описывает Боуи:

«...Стройное, белокурое, загадочное существо в светлом, в пастельных тонах, полосатом пуловере и горчичного цвета расклешенных брюках. Его голос всех околдовал... Каждое его движение, каждый поворот заставляли мой пульс биться чаще... Я осталась ужасно взволнованной в тот вечер.»

Двендцать лет спустя она напишет: Дэвид был «...очень хорошеньким, даже по-настоящему красивым, его волосы локонами обрамляли лицо падшего ангела. Он был худым, но не тощим... Его подружка Хермиона тоже выглядела очень хорошо – одна из этих типично английских красавиц с тонкими бледными чертами и волнистыми медно-рыжими волосами. Она была одного с Дэвидом роста, почти метр восемьдесят, и такой же, как он, худенькой, гибкой и самим своим сложением показывающей харизматическую личность... Дэвид построил все шоу вокруг нее. Я думаю, он действительно любил ее, во всяком случае, она действительно была ему нужна.»

 

15 февраля Питт поехал с Боуи в Бирмингем, где началось короткое турне вместе с Тиранозаурус Рекс. Боуи с Хатчинсоном выступали дуэтом. Турне охватывало Кройдон, Манчестер, Бристоль, Ливерпуль и Брайтон. Боуи не побоялся прокрутить Болану свое демо „Space Oddity“, хоть между ними и существовало некоторое соперничество.

«Она будет хитом, Дэйви», - сказал Болан со своей неподржаемой шепелявостью – что-то среднее между шепотом и поцелуем.

Во время выступлений Питт стоял в глубине зала и смотрел не только на Боуи, но и на Тиранозаурус Рекс.

«Я нисколько не жалел, что решил стать менеджером Дэвида, а не Марка, - рассказывал он мне. – Я впервые увидел их вместе на одном концерте, и разница между ними обоими была очевидна... Мне казалось, в Марке не было никакого содержания, он был совершенно неотесанным, - полная противоположность Дэвиду.»

После еще трех колледжских выступлений с Джоном Хатчинсоном – в Баттерси, Гилдфорде и Линкольне – Физерз окончательно самораспустились. Хатчинсон был уже сыт всем этим по горло. Он должен был заботиться о своих жене и ребенке и просто не мог себе позволить продолжать играть да 15 – 20 фунтов за вечер. Он вернулся в Скарборо и взялся за свою старую работу чертежника. Снова Боуи остался один.

Как ни странно, поначалу ни Питт, ни Боуи не заметили хитового потенциала „Space Oddity“. Первое время песня существовала в виде демо-записи, а потом выплыла в фильме „Love You Till Tuesday“. Боуи играл одновременно и человека с контрольной станции на Земле (в белой футболке, на которой красными буквами было написано „GRОUND CONTROL“), и Майора Тома (в серебристом костюме и шлеме, подозрительно напоминающем мотоциклетный). Все это смотрелось ужасно дилетантски – особенно, когда Боуи «выплывал в космос» через студийную дверь. Тем не менее, сама мелодия была необыкновенно запоминающейся, и вскоре Питт обнаружил, что вся съемочная группа постоянно ее напевает.

Серебристый костюм был родом из лавки «Дэнди Фэшнс» на Кингз-роуд в Челси; в этот бутик Боуи постоянно наведывался, начиная с 1967 года. Именно там он и познакомился с Кэлвином Марком Ли, американцем китайского происхождения, который приехал в Лондон в 1962 году, чтобы в течение трех лет изучать молекулярную химию. Ли поселился в квартире на Слоун-стрит и, получив диплом, бросил химию ради рок-музыки, но не в качестве музыканта, а в качестве групи мужского пола. Днем он работал в «Дэнди Фэшнс», а по вечерам торчал в клубах, вроде «Спикизи», «Бэг оф Нэйлз» («Мешок Гвоздей»), «Кромвелиан» и «Распутин». Он подружился с продюсером Лу Райзнером, приехавшим в Лондон, чтобы поставить на ноги местное отделение фирмы «Меркури». Райзнер, кроме прочего, спродюсировал первый альбом Рода Стюарта „An Old Raincoat Won’t Ever Let You Down“ и лондонскую всезвездную постановку рок-оперы Ху «Томми».

Ли был бисексуальным и рьяным Боуи-фэном. Он был абсолютно убежден в том, что Боуи станет звездой. В своей книге „Alias David Bowie“ авторский дуэт Гиллманов утверждает, что Боуи во время своего романа с Хермионой Фартингейл спал и с Ли: «по-видимому, еще одной причиной ухода Хермионы от Дэвида была та, что она была в ужасе, узнав, что он спит и с мужчинами, прежде всего, с Ли».

Правда это, или нет, ясно одно: Ли был постоянным спутником Боуи. Кроме того, он был назначен Райзнером «ассистентом директора» европейского отделения «Меркури Рекордз». Это означало, что Ли должен был присутствовать на максимальном количестве вечеринок с целью выуживания новых талантов. Еще же он должен был освобождать недовольных музыкантов от договоров с их старыми лэйблами. Так Боуи получил свой новый пластиночный договор.

Питт насчет всего этого был не слишком в курсе, хоть и пожаловался мне однажды, что Боуи проводит все время исключительно «с этим отвратным китайцем, который носит только черное и волосы длиной до задницы. А этот ужасный серебряный круг у него во лбу!»

В компании Ли Боуи быстро стал завсегдатаем самой широкой рок-н-ролльной сцены; он появлялся на всех лондонских вечеринках, где пластиночные фирмы и пресс-агенты представляли новые альбомы или новых музыкантов. По существу, он впервые по-настоящему вращался в кругу своих коллег. Он завязывал новые знакомства и слушал новый, более тяжелый звук, завоевывавший все больше фэнов в колледжской среде. Его притягивал мир андеграунда, фри-фестивалей и артс-лабораторий, возникших после «Лета Любви».

Для Тони Висконти все вышеперечисленное не сочеталось со „Space Oddity“, и он не желал продюсировать эту вещь.

«Мне нравились его песни, но я хотел, чтобы он, наконец, сконцентрировался на каком-то одном стиле. По моему мнению, это была ошибка, что он писал песни в таких разных стилях. Точно помню, когда он пришел со „Space Oddity“, я ее сразу возненавидел. Я думал: „Какого черта?“. Я и сейчас эту вещь не слишком люблю, хотя, должен признать, что здесь речь идет о классике. Я тогда был слишком большим идеалистом. Я считал, что он должен быть верен своему собственному стилю. Но что касается хитовости, то тут он сделал все от него зависящее.»

После того как Боуи завязал контакт с «Меркури» и поставил об этом в известность Питта, тот связался с этой фирмой и выторговал договор, гарантировавший Боуи 20 фунтов в неделю в течение 6-недельной работы над новым альбомом плюс 1.250 фунтов предоплаты доли с прибыли. Кроме того «Меркури» взяла на себя все производственные расходы, включая зарплату Висконти. Тем не менее Висконти по-прежнему упирался, не желая продюсировать „Space Oddity“. Он попросил своего напарника Гуза Даджона взять на себя эту запись.

Гуз Даджон, бывший звукоинженером еще на LP „David Bowie“, послушал демо: «По-моему, ты просто спятил, - бросил он Висконти. – Песня бесподобная.»

Срочно договорились с «Меркури» подсчитать отдельный бюджет за сессию по „Space Oddity“ вместе с „The Wild Eyed Boy from Freecloud“, которые должны были выйти на сингле. Даджон подобрал следующих музыкантов: Рик Уэйкман (меллотрон), Мик Уэйн (гитара), Херби Флауерз (бас) и Терри Кокс (ударные). Все четверо получили минимальную гарантированную музпрофсоюзом оплату – 9 фунтов. Столько же получил и каждый из оркестрантов, сыгравших струнно-басовую партитуру, написанную Полом Букмастером. Общие студийные расходы составили меньше 500 фунтов.

„Space Oddity“ вышла 11 июля – за 9 дней до запланированной высадки на Луну космического корабля «Аполло»: хитрый ход со стороны «Меркури».

Производственный менеджер американского отделения фирмы написал Боуи лично письмо из штаб-квартиры «Меркури» в Чикаго:

«Все мы здесь, в „Меркури“, работаем не покладая рук, для того чтобы сингл имел успех. Через пару дней будет высадка на Луну, так что нам надо торопиться. Мы делаем все от нас зависящее, чтобы выпустить пластинку как можно быстрее.»

Первые экземпляры сингла были разосланы авиапочтой всем штатовским диск-жокеям. Боуи готовился в ближайшее время вылететь в Чикаго, если сингл тоже, так сказать, «выйдет на орбиту».