Ведите себя, как звезды, и с вами будут обращаться, как со звездами

 

 

Проблема Боуи состояла, в основном, в том, что он должен еще был выполнить договоры, заключенные до появления Зигги Стардаста. Тех 150 – 200 фунтов, которые он получал за выступление, далеко не хватало на покрытие накладных расходов. Из-за запутанных расчетов музыкального издательства могло пройти еще 2 года, прежде чем начнут поступать отчисления с прибыли за Зигги-альбом, а вот зарплаты, как ни глупо, надо было выплачивать каждый месяц. В результате долги Боуи постоянно накапливались.

«Не представляю, откуда берутся эти деньги, - сказал Питт, - но желаю ему счастья.»

На месте Дефриза другие бы менеджеры не могли сомкнуть глаз по ночам от беспокойства, но Дефриза опьянили цифры продаж «Зигги Стардаста»: 8.000 штук за первую же неделю, с повышающейся тенденцией... Дефриз основал «Мэйн Мэн», открыл собственный офис и спрятал Боуи от всех как раз на самом высоком градусе пресс-кипения.

Менеджмент-фирма, которую Дефриз окрестил «Мэйн Мэн», называлась изначально «Минни Белл Лтд.» - маленькое торговое предприятие, купленное Дефризом в 1971 году, чтобы «вести дела с писателями и композиторами и выкупать авторские права любого рода».

Почему он выбрал название „Main Man“ («Главный»), существует несколько теорий. Журналистская пара Гиллманов предполагает, что Дефриз позволил себе несколько мрачноватую шутку, потому что «the main man означало автократию, влияние и власть – слова, обладающие в музыкальной индустрии магическим звучанием. Первоначально main man означало торговца наркотиками.»

Как бы там ни было, „you’re my main man“ уже задолго до этого стало слегка шуточным слэнговым выражением, которое не только Игги Поп употреблял в совем бурливом уличном жаргоне. Марк Болан использовал эту фразу еще в своей песне „Telegram Sam“: „Telegram Sam, you’re my main man“.

„Telegram Sam“ стала первым синглом, выпущенном Боланом на собственном лэйбле „T.Rex Wax Co.“ в январе 1972-го. Благодаря деловой сноровке Секунды, у него были сохранены права на свой хит номер один. Лично я подозреваю, что Дефриз набрел на название своей фирмы именно через эту песню.

Так что, «Мэйн Мэн Лтд.» была организована 30 июня 1972 года, и Боуи с самого начала пребывал в уверенности, будто ему принадлежит половина фирмы.

В течение предыдущих 6 месяцев постоянно росло раздражение Лоренса Майерса, делового партнера Дефриза, тем, как последний швыряется их общими деньгами. Майерс считал, что Дефриз слишком сильно рискует. Если верить Гиллманам, к середине 1972 года у Боуи скопилось долгов больше, чем на 29.000 фунтов. Игги Поп и Дана Гиллеспи, по рекомендации Боуи, тоже подписавшие договоры с «Джем», соответственно имели 5.767 и 2.000 фунтов долгов. Боуи порекомендовал также еще одну группу – Mott the Hoople, задолжавшую фирме 2.600 фунтов, а потом отказавшуюся подписывать договор о менеджменте.

«Я слышал, как все громче тикают денежные часы», - говорил Майерс. Он поведал Гиллманам о том, что „Hunky Dory“ за первые 6 месяцев разошелся всего-навсего в количестве 10.961 штуки.

Майерс сообщил Дефризу, что хочет прекратить их деловое сотрудничество, и они сошлись на первом из многих важных договоров, которые тем летом предстояло заключить Дефризу. Майерс списал договоры Боуи с «Джем» на «Мэйн Мэн Лтд.», потребовав взамен обратно свои инвестиции – 29.000 фунтов. К этому прибавлялось еще пол-миллиона долларов из будущих доходов Боуи в случае успеха, предсказываемого Дефризом. Кроме того, «Мэйн Мэн» становилась владелицей откупленных у «Меркури» альбомов, а также всех записей Боуи на Ар-си-эй.

Боуи подписал и еще один новый договор с «Мэйн Мэн», по которому он делился с фирмой половиной своих будущих доходов. Видимо, поэтому он верил, что владеет половиной «Мэйн Мэн». Но он глубоко ошибался. Из документов фирмы явствует, что Дефризу принадлежали 99% этого предприятия; остальное принадлежало Питеру Герберу, одному бухгалтеру, которого нанял Дефриз. В течение буквально нескольких дней Дефриз основал еще 2 фирмы: одну – в Штатах, тоже «Мэйн Мэн», другую – в Англии, под названием «Мэйн Мэн Артистс Лтд.». Позднее была организована «Мэйн Мэн Токио» и еще 2 американские фирмы – «Мэйн Мэн Ист» и «Мэйн Мэн Уэст». Все это произошло с головокружительной скоростью. И тем не менее, Боуи совершенно не беспокоился. Он был очень рад тому, что Дефриз обо всем заботится, а сам он может просто отсылать счета в «Мэйн Мэн». Это давало ему свободу сконцентрироваться на том, что ему лучше всего удавалось – на музыке. В этом плане его соглашение с «Мэйн Мэн» функционировало идеально.

А потом Дефриз позаботился, чтобы Боуи стал невидимкой. Лишь двум фотографам было позволено его фотографировать. Одним из них был бывший актер «Порк» Лии Блэк Чайлдерз; он постоянно одевался в черную кожу с серебряными аксесуарами, выбеливал волосы и максимально кричаще красился. Другим был некто Мик Рок. Внезапно прекратились все интервью и шокирующие ответы на каверзные вопросы. «Мелоди Мэйкер», «Саундз», НМЭ, «Диск энд Мьюзик Эко» - все отреагировали так, словно у них украли любимое чадо.

Здесь Дефриз всего лишь применил самый древний рекламный трюк. Вначале, по пути наверх, художник должен быть доступен всем и каждому, должен позировать для глупейших фотографий и отвечать на самые идиотские вопросы, потому что, когда человек неизвестен, ему может пригодиться любое паблисити. Но затем наступает момент, когда менеджер поумнее обрывает связь с прессой и переворачивает правила игры задом-наперед. Каждый знаменитый менеджер поступал именно так: «Полковник» Том Паркер – с Элвисом Пресли; Брайан Эпстайн – с Битлз и Силлой Блэк; Питер Кормли – с Клиффом Ричардом; Эндрю Луг Олдэм – с Роллинг Стоунз; Тони Секунда – с Марком Боланом. После того как артист становится звездой, интервью рационализируются, приурочиваются к изданию нового альбома или выходу нового фильма, а журналисты допускаются только те, которые не задают неприятных вопросов.

В случае с Боуи эта тактика была применена несколько рановато, но Дефризу надо было выдержать тон, а Боуи последовал его совету с радостью, потому что был по уши занят проектами других музыкантов. Он написал и спродюсировал сингл “All the Young Dudes“ для Mott the Hoople, а затем спродюсировал и их одноименный альбом. Вместе с Миком Ронсоном спродюсировал он и альбом Лу Рида „Transformer“ с его классической вещью „Walk on the Wild Side“. Потом помог Игги Попу с микшированием песен для его альбома „Raw Power“. Между делом Дэвид нашел время записать и свой собственный сингл, „John, I’m Only Dancing“, вышедший 1-го сентября 1972 г.

Казалось, Боуи не может сделать ошибки. Тем больше огорчалась лондонская музыкальная пресса тем, что до него нельзя было добраться. Но, естественно, на оба его концерта в театре «Радуга» 19-го и 20-го августа пришли все. На сей раз Боуи снова обратился к Линдсею Кемпу и Наташе Корниловой, сшившей ему обтягивающий комбинезон, особенно выгодно подчеркивающий одну определенную часть тела.

А тем временем его публика стала столь же причудливой, как и сами его сценические шоу. Существовала в ней фракция усатых короткостриженых геев в черной коже и серебряных украшениях, но были и укутанные в шелка трансвеститы. И уже появились первые новобранцы Зигги-армии – двойники со стоячими дыбом волосами и в более или менее смелых подобиях Боуиевских костюмов: во время концертов в «Рэйнбоу» впервые всем бросилось в глаза, насколько возросло их число. Боуи снова вдохновил их небывало зрелищным шоу. Декорации состояли из помостов и каркасов, сухой лед окутывал музыкантов клубами тумана, на экран проецировались диапозитивы, выступала хореографическая труппа Кемпа, «Астронеттс». Сам Кемп появился в свете прожектора во время исполнения „Starman“, соблазнительный и угрожающий одновременно, с прилипшей в углу губ сигаретой.

Не всем понравилось это шоу. Элтон Джон, например, ушел посредине, заявив, что «Дэвид все испортил»; приговор Брайана Ферри гласил: «Как-то все это не проходит...»

Музыкальная пресса, однако, была в полном восторге. «Духзахватывающе!» - писала «Рекорд Миррор», а Чарльз Шаар Мюррей поведал читателям НМЭ, что Боуи «неопровержимо доказал, что в настоящее время превосходит любого другого соло-артиста в рок-музыке»: и это всего лишь через 3 месяца после выхода «Зигги Стардаста».

Насколько убедителен он был в художественном аспекте, настолько же плохо обстояли дела с его финансами. Выступления в «Радуге» принесли Боуи вего-навсего 1.000 фунтов за первое шоу и 1.250 – за второе. Второе было спешно организовано, когда концертный промоутер Мэл Буш понял, насколько быстро уходят билеты (и после того как Дефриз усек, что может потребовать еще 25 процентов). Но эти суммы не могли покрыть огромных расходов на расточительное шоу и зарплаты музыкантам. Напомню, что Боуи был вынужден еще выполнять старые договоры на старых условиях, так что в течение недели он снова отправился в Борнмаут, Бристоль, Манчестер, Ливерпуль, Сандерлэнд, Шеффилд и Стоук-на-Тренте. Во время этих выступлений вдали от Лондона, без журналистов и фотографов, Боуи отказался от своих роскошных сценических костюмов.

С деньгами было плохо, но Дефриз выдерживал нерв. Его следующей целью было завоевать с помощью Зигги Стардаста американский рынок. Он увез Боуи на выходные в Нью-Йорк, где принялся убеждать Ар-си-эй, что настал момент, когда она должна доказать свою веру в Боуи толстыми пачками долларов. Когда Ар-си-эй действительно пообещала поддержку, Дефриз взялся за работу.

В течение короткого турне после выступлений в «Радуге» Боуи дал 2 концерта в «Хард Роке», одном только что открывшемся манчестерском клубе. Боуи со своим окружением остановился в отеле «Эксельсиор», недалеко от аэропорта, и после второго концерта Дефриз устроил там большую вечеринку. На следующее утро он забронировал конференц-зал для «делового совещания». Боуи с Дефризом уселись на противоположных концах длинного стола, за которым разместились все остальные – от музыкантов до парикмахеров и телохранителей.

Занетта, работавший к тому времени на Дефриза в Нью-Йорке, а позднее ставший директором американского отделения «Мэйн Мэн», описывает происходившее так:

«Тони объявил, что через 2 недели отправляемся в Штаты, и что Ар-си-эй считает Дэвида самым великим из всех, когда-либо являвшихся из Англии после Битлз. Все, кто имеет хоть какое-то отношение к Боуи, обязаны с этого момента смотреться на миллион долларов: „Ведите себя, как звезды, и с вами будут обращаться, как со звездами“. Все должны научиться тратить деньги и не как-нибудь, а правильно. Все обязаны купить все, что требуется для поездки в Америку – одежду и бог знает, что еще – но не просто так, а в двойном количестве, на случай, если потребуется смена. Все должны научиться швыряться деньгами. Никто не посмел возражать Дефризу. Ради 8-ми шоу в Штатах был потрачено на новую экипировку 50.000 долларов. Сорить деньгами было частью их миссии, и окружавшая все это ирреальная атмосфера притупила возможные опасения.»

Дефриз прилетел в Нью-Йорк и снял двухэтажную квартиру в Нижнем Ист-Сайде. Занетта занял вторую спальню, а в остальных помещениях разросся американский филиал «Мэйн Мэн». Их первым заданием было создать вокруг турне Боуи по Штатам настоящую шумиху в средствах массовой информации – и притом в кредит! Боуи, который после одного неприятного перелета с Кипра в Лондон не желал больше ничего слышать о самолетах, вместо этого проехался с шиком через Атлантику на борту «Королевы Елизаветы Второй». Они с Энджи и старый Боуиевский друг Андервуд с женой заняли каюты первого класса. Боуи сам настоял на том, чтобы его сопровождали Андервуды. В Нью-Йорке они поселились в отеле «Плаза» вместе с Ронсоном, Болдером и Вудманси, парикмахершей Сьюзи Фасси, фотографом Миком Роком, дорожниками и тремя охранниками. Им сказали: все, что нужно, они могут просто включать в счет своего пребывания в «Плазе».

Фирма Ар-си-эй, видимо, не вполне осознавала, какие последствия может возыметь предоставление подобного карт-бланша. В любом случае, у нее были несколько иные планы.

«Королева Елизавета Вторая» причалила в Нью-Йорке 17 сентября, а через 5 дней Дэвиду предстояло выступить в кливлендском мюзик-холле со своим американским дебютом. Менеджеры Ар-си-эй непременно хотели, чтобы кто-нибудь из ее людей сопровождал Боуи в турне, и после дискуссии с Дефризом некто Гасл Брейер был приглашен на встречу с директором Ар-си-эй, Рокко Ланджинестрой. Брейер работал на Ар-си-эй уже 10 лет и незадолго до этого стал зам.директора отдела классической музыки, который назвался «Ред Сил» («Красная Печать»).

«Ни пуха ни пера!» - вырвалось у одного одетого в темный костюм менеджера в адрес Брейера, когда тот входил в комнату. Никому не светило таскаться по всей Америке в автобусе «грейхаунд» вместе с этим странным юным англичанином, с удовольствием красившимся и рядившимся в платья.

«У нас для вас работа... Вы будете сопровождать в турне Дэвида Боуи», - объявил Ладжинестра.

«А кто такой Дэвид Боуи?» - спросил крайне сбитый с толку Брейер.

Поскольку он был евреем, ему пришлось бежать из Австрии в Америку во время второй Мировой войны, и он часто сопровождал ездивших по Штатам с концертами светил классической музыки, подписавших контракт с «Ред Сил». По-видимому, в Ар-си-эй полагали, что человек, справившийся с проблемами Артура Рубинштейна и Леонтины Прайс, был подходящим спутником и для Боуи.

Едва услышав вопрос Брейера, вперед вышел какой-то тип в енотовой шубе и обнял его. «Вы – наш человек», - заявил Дефриз, обожавший работать с людьми, не имевшими ни малейшего представления о рок-бизнесе.

И вот, Брейер оказался у причала в тот момент, когда «Кью-И-2» бросила якорь. Рядом с ним стояли еще несколько людей из Ар-си-эй, Занетта и Черри Ванилла - экс-«звезда» спектакля «Порк», ставшая тем временем сотрудницей американского филиала «Мэйн Мэн». Она начала работать в приемной, а через год уже возглавляла «фильм-отдел».

Когда Боуи спустился по трапу, Брейер подошел к нему и представился тур-сопровождающим.

«Вы, случайно, не в родстве с Йозефом Брейером?» - спросил Боуи.

Брейер совсем не ожидал такой реакции от этого дикого вида существа с пламенеющими волосами, протянувшего ему руку, обезоруживаще улыбаясь. Оказалось, Боуи прекрасно знал, что Йозеф Брейер был одним из пионеров психоанализа, работавшим с Фрейдом...

«Да, я его внук», - ошеломленно ответил Брейер.

«Как замечательно! Мы обязательно должны поговорить об этом», - сказал Боуи, пока Брейер провожал его к лимузину, доставившему их в «Плазу», где Дефриз уже организовал праздничную вечеринку в «Дубовой комнате» в честь приезда Дэвида.

 

Не имеет значения, была ли то идея Дефриза или Боуи – по-видимому, оба они полагали, что это замечательная мысль, набрать персонал «Мэйн Мэн» из бывшей труппы «Порк»: возможно, так они собирались утвердиться в художественном мире Нью-Йорка. Кричаще одетые актеры и актрисы сидели за пишущими машинками и телефонами. Судя по всему, на посетителей хотели произвести то же впечатление, какое вызывала Уорхоловская «Фабрика». Чем выпендрежнее вы выглядели, тем лучше. Посыльные в черной коже ждали заданий, а существа, выглядевшие так, словно только что прибежали со съемок какого-нибудь фильма Феллини (был там и двойник Зигги Стардаста), выдавали деньги с такой скоростью, на какую только были способны. Об их квалификации в качестве работников офиса можно было только догадываться.

Каждый раз, как я звонил из Лондона в «Мэйн Мэн», мне отвечал дружелюбный американский голос: «Ну конечно, Джордж. Замечательно, что позвонил. Мы все это уладим...» К сожалению, они никогда ничего не улаживали. Они только обещали прислать фотографии или вырезки из американских газет, но никогда ничего не присылали.

«По мне, так все это просто безумие, - говорил Питт, внимательно следивший за развитием событий. – Дэвид живет в одном из самых дорогих отелей Нью-Йорка, но, судя по тому, что я слышал, у него нет денег даже на пачку сигарет. Он вынужден каждую пачку записывать в счет. Не представляю себе, чем все это кончится.»

Тем временем нью-йоркское агентство Уильяма Морриса столкнулось с другой проблемой: как организовать турне по Америке для британской рок-звезды, которая ни в какую не желала летать самолетом? Существовало только одно решение: необходимо было разнести даты концертов как можно дальше друг от друга, чтобы выкроить время на длинную дорогу на автобусе. Так Боуи и ездил с сентября по ноябрь через все Штаты в видавшем виды автобусике «грейхаунд». В основном, он сидел сзади, подальше от своей жены, смотрел на проплывавшие за окном незнакомые ландшафты и писал песни для своего следующего альбома, „Aladdin Sane“.

 

Если кто-то в «Мэйн Мэн» вообще знал, чем они там занимаются, то тогда это была тайна за семью печатями. Дэй Дэвис, валлиец, ни разу еще не бывавший ни в Америке, ни в рок-турне, был откомандирован в Кливленд, чтобы помочь в подготовке концерта. А чтобы он не был таким беспомощным, к нему приставили Лии Блэк Чайлдерза. Последний, как обычно, был с головы до ног в черной коже, а свои осветленные в платину волосы завязал хвостиком.

«Так не пойдет, - сообщили они опытным устроителям концерта. – В договоре написано, что пианино Дэвида должно быть помещено на 6 футовую высоту, а это – на два дюйма ниже.»

Когда промоутеры возразили, что сделали все возможное, и что перед ними – лучшее фортепиано во всем Кливленде, Чайлдерз позвонил Дефризу. «Шоу отменяется!» - гаркнул Дефриз в трубку, и эти слова стали лейтмотивом всего турне. Тем не менее, ни один концерт не был отменен: Дефриз всегда в последний момент уступал, но не раньше, чем давал понять всем, КТО здесь командует парадом и принимает все решения.

К несчастью, проблема была не только с пианино, но и с пианистом: у Боуи его просто не было. На концертах в «Радуге» ему подыгрывал бывший участник Прокол Харум, Мэтью Фишер, а в студии – временный клавишник Йес, Рик Уэйкман, не захотевший, тем не менее, работать с Боуи постоянно. И вот уже Нью-Йорк, скоро первый концерт, а пианиста как ни бывало.

«Я знаю одного», - бросил Кен Глэнси, джаз-фэн из Ар-си-эй. Он назвал Майка Гарсона, нью-йоркского музыканта с классическим образованием, преподававшего фортепианную игру и известного в джаз-клубах города.

Когда Дефриз позвонил ему, Гарсон заявил: «Не могу, меня ждут ученики». В конце концов Дефризу все же удалось его уломать. Гарсон пришел в студию Ар-си-эй, отправив одного ученика домой, а второго оставив присматривать за своей маленькой дочкой. Боуи сидел в контрольной, пока Ронсон играл на гитаре аккорды „Changes“. Гарсон уселся за инструмент, и через минуту Ронсон объявил: «Работа ему обеспечена»,

«Сколько ты хочешь?» - спросил Дефриз.

«Восемьдесят долларов в неделю», - сказал Гарсон, думая, что остальные музыканты получают здесь по 2 тысячи.

«Ну ладно», - сказал Дефриз, справившись через несколько секунд с первичным обалдением. Гарсон разозлился, решив, что, раз так быстро согласились, надо было запросить больше. Он не подозревал, что был соломинкой, за которую ухватилась группа, и что остальные работают все за ту же запрлату, которую получали в Англии в прошлом году – за 30 фунтов в неделю.

 

«Мэйн Мэн» по-прежнему заворачивала всех интервьюеров, но если кто-то пробивался к Боуи, тот всегда был готов к разговору. Наконец, и Дефриз заявил, что готов дать собственное интервью, которое у него взял в отеле «Плаза» Тимоти Феррис:

«Боуи устанавливает новые масштабы в роке, к которым остальные должны подтягиваться, если вообще хотят остаться в этом бизнесе, - заявил Дефриз. – Он – художник 70-х. Большинство других артистов, вообще говоря, все еще принадлежат 60-м. Боуи достигнет пика со своей музыкой году к 1975-му. Что он будет делать после этого, зависит от того, как он решит применить другие свои таланты... Я вижу его в кинобизнесе, я вижу его в фильмах, где он сможет показать другие грани своей личности. Боуи часто говорит, что он – вообще не музыкант, и это верно. По моему убеждению, он может быть столь же хорош в кино, как и в музыке. Он – человек со множеством лиц и множеством талантов, который может стать – и станет – самостоятельной отраслью индустрии... Понимаете, я всегда видел Дэвида в образе некоего сооружения, я представляю его себе зданием, вроде Пэн-Эм-Билдинг на Парк-авеню.»

 

Кульминацией первого американского турне Боуи должен был стать концерт в «Карнеги-Холле», где в феврале 1964-го выступили и Битлз. Однако до этого предстояли еще два шоу за пределами Нью-Йорка. Поскольку Дэвид должен был выйти на сцену с новым пианистом, эти два концерта ему очень пригодились.

Турне началось в Кливленде 22 сентября. Все 3.500 билетов разошлись еще с предварительной продажи. Дэвис с Чайлдерзом справились с работой: местная радиостанция WMMS заиграла Зигги-альбом до дыр. «Мы проиграли каждую вещь с альбома, и каждая пришлась всем по душе», - объявил диск-жокей Денни Сэндерз. Точно так же обстояли дела и в Мемфисе, где эти двое раскручивали промоушн перед прибытием в город Боуи-цирка. И здесь Дефризу пригодились приемы работы «Полковника» Паркера, менеджера Элвиса. Когда тур-автобус добрался до Мемфиса, Боуи попросил водителя обязательно проехать мимо дома Пресли, «Грэйслэнд». Вечером оказалось, что в мемфисском «Аудиториуме» билеты проданы полностью на все 4.335 мест.

«Им понравилось. Они орали, они вопили, они танцевали на сидениях и выпрашивали добавки», - написал критик Джон Е.Дав из «Мемфис Коммершиел Эппил».

Новости об успехе Боуи добрались и до Нью-Йорка, где «Мэйн Мэн» развернула масивную промоушн-кампанию. Позаботились о том, чтобы каждый критик в радиусе 100-а километров получил билет, не забыв и нью-йоркские сливки, начиная с Энди Уорхола и сестры Джеки Кеннеди, Ли Рэдзивилл, и заканчивая актерами Эланом Бэйтсом и Энтони Перкинсом. Артисты «Порк» распределили билеты между Зигги-клонами, «голубыми» и трансвеститами, чтобы Боуи мог гарантированно расчитывать на дружественно настроенную публику. Работа окупилась. К 28-му сентября цены на билеты на черном рынке подскочили до невиданных высот. Даже у «Мэйн Мэн» и Ар-си-эй не осталось ни одного билета для клянчивших знаменитостей, готовых отдать все на свете, лишь бы попасть на спектакль.

Хотя он страдал от простуды, Боуи отыграл такое 1,5-часовое шоу, которое надолго врезалось всем в память. После Бетховеновского вступления загрохотала хэви-роковая гитара Ронсона. В середине шоу несколько смягчилось: Боуи сыграл акустическую версию „Space Oddity“ и Жак-Брелиевскую „My Death“. После нескольких старых вещей последовала Зигги Стардаст-часть. Финал замыкала „Rock’n’Roll Suiside“, и, когда Боуи запел „You’re not alone, gimme your hands!“, к нему потянулось бессчетное число зрительских рук.

Дефриз сновал за сценой, как заведенный. Он был исключительно доволен. Боуи, типично, не заработал ни гроша, зато шоу всем страшно понравилось, в том числе и критикам.

Дон Хэкман из «Нью-Йорк Таймс» назвал Боуи «убедительным художником, полностью контролирующим сцену благодаря своему профессионализму. Он сумел показать, что и театральные эффекты должны иметь больше общего с „присутствием“, харизмой, а не с трюками, и что хорошее сценическое шоу и тщательно аранжированная музыка гораздо быстрее околдовывают публику, чем бессмысленные выкрутасы и перенасыщенный электрошум.»

Через неделю «Ньюсуик» посвятил «Звездному ребенку» целую страницу, а Лилиан Роксон из «Нью-Йорк Дэйли Ньюз» повторила заголовок «Мелоди Мэйкер»: «Звезда взошла!». Для нее Боуи был «великим композитором и сочинителем, великим шоумэном и артистом.» Он «взял штурмом» скептическую и до сих пор чрезвычайно циничную нью-йоркскую публику. «Билборд» заявил, что «Боуи поставил сам себе в этом турне почти недостижимо высокую планку, которую, тем не менее, будучи Боуи, одолел с легкостью.»

Огромный интерес журналистов, как будто, окупил это турне. Больших прибылей от первых выступлений Боуи в Америке никто не ожидал, но и другая важная цель, к несчастью, не была достигнута: „Ziggy Stardust“ продавался гораздо хуже, чем рассчитывали. Концерты в Вашингтоне, Бостоне и Детройте разошлись хорошо, но стоило «грейхаунду» доползти до Среднего Запада, сразу стало ясно, что Боуи практически неизвестен за пределами больших городов. В Сент-Луисе из 10.000 билетов была продана всего одна тысяча, и сотрудники «Мэйн Мэн» напрасно пытались сбыть их в этом городе. Тем не менее, Боуи выступил, и немногочисленные зрители, сгрудившиеся вокруг сцены, стали свидетелями необыкновенно теплого, интимного концерта. «Постыдный провал превратился в личный триумф Дэвида, - говорит Занетта, - но турне в целом совершенно обанкротилось. Было полным безумием предполагать, что Боуи может продать 10.000 билетов на Среднем Западе...»

В Кэнзас-сити сели в лужу еще торжественнее: было продано всего 250 билетов. Настроение Боуи, ясное дело, не улучшилось, когда он узнал, что Кэт Стивенс, тоже гастролировавший тогда по Среднему Западу, почти каждый вечер выступает с аншлагом. «Правда выглядела очень просто, - говорит Занетта: - в одних городах Дэвид был сенсацией, в других – никем. Ему это, понятно, совсем не нравилось, но вина лежала исключительно на Тони. Он не должен был организовывать выступления в таких городах, где Дэвид был вынужден играть перед пустыми рядами кресел: это разрушает иллюзию, что ты – звезда. Но Дэвид не позволял себе злиться на Тони. Вместо этого он вдребезги напивался и выходил на сцену в таком виде. Как-то раз он даже свалился в оркестровую яму. Но свалился зрелищно. Казалось, даже в таком состоянии он продолжает наблюдать за собой со стороны. Его ироническая дистанция по отношению к самому себе, похоже, всегда спасала его, как бы дико он себя ни вел...»

Дефриз отреагировал на этот кризис, еще раз подбодрив Боуи и его окружение; повторив им, что они должны вести себя, как звезды. В Канзасе он отправился вместе с ними на лимузине в один ночной клуб: «Нам сказали, что мы должны пить шампанское, заказывать лучшие блюда и подписывать любые счета», - рассказывал Лии Блэк Чайлдерз.

Таким образом, гора долгов «Мэйн Мэн» росла по всей Америке, хотя Дефризу и удавалось избежать полного разорения, потому что он придержал выручку от успешных концертов и расходовал ее лишь небольшими суммами, чтобы осталось хоть немного наличных. Иногда Дэвису с Чайлдерзом приходилось ухитряться устраивать Боуиевские дела в следующем городе с сотней долларов в кармане.

В Лос-Анджелесе предстояло дать 2 концерта в «Санта-Моника Сивик Аудиториум». Здесь для больших звезд существовал лишь один отель – «Беверли-Хиллз». Во всяком случае, так заявила нью-йоркская журналитка Лайза Робинсон: «Дэвиду с Тони потребовалось по бунгало. Остальные могил располагаться в нормальных номерах. Если вы забронировали бунгало у бассейна, значит, вы – настоящая личность, настоящая важная птица. Если вы живете рядом с бассейном, о вас постоянно, каждый день, что-нибудь пишут в газетах. Таков Голливуд.»

Чайлдерза послали вперед, чтобы он передал промоушн-отделу Ар-си-эй все пожелания мистера Боуи, и все 46 придворных последнего, в том числе жена Гарсона с двумя детьми, Игги Поп и разнообразные сопровождающие групиз въехали в знаменитый «Беверли-Хиллз»-отель. Слева от Гарсона жил Перри Комо, справа – Элтон Джон. А тем временем ни у кого в кармане не было ни гроша; все просто заносили расходы в счет. Поскольку ни у кого не было денег на такси, постоянно нанимались лимузины, а счета за них отсылались в Ар-си-эй.

Вообще говоря, этими двумя концертами в «Санта-Монике» турне должно было закончиться, но Дефриз договорился еще о паре осенних выступлений, если «Зигги Стардаст» станет хитовым альбомом. Теперь он отчаянноп пытался заткнуть сборами с этих концертов огромные дыры в бюджете. Тем временем все 46 человек проторчали 2 недели в «Беверли-Хиллз», подписывая каждый счет магическими словами «Ар-си-эй Рекордз энд Тэйпс». Общий счет за эти 14 дней составил 100.000 долларов, из них 20.000 – только за рум-сервис. А вот не заработали ничего. «Мы жили в абсолютной роскоши», - подтверждает Гарсон.

Пока Боуи в этом турне развлекался в постели с каждой подвернувшейся женщиной, Энджи выбрала себе Энтона Джонса, высокого парня с Ямайки, «бычьего сложения», чье общество стало для нее «кульминацией всего турне... Мы обнимались в автобусе, трахались в мотелях, и нам было очень весело друг с другом. После того, о чем мы с Дэвидом договорились, он, вообще-то, не должен был бы иметь ничего против, Но он имел...»

Энджи больше не помнит, произошел ли окончательный скандал в Мемфисе, Луисвилле или еще где-то; в любом случае, как-то раз вышли неприятности с менеджером отеля, когда Энджи с Джонсом голыми плескались в бассейне. «Энтон сделал ошибку, огрызнувшись им в ответ» - пишет Энджи. Боуи, который терпеть не мог разбираться с такими неприятными ситуациями, вынужден был лично улещивать администрацию гостиницы. «После этого он избавился от меня так быстро, как только мог, - говорит Энджи. – Уже на следующе утро я сидела в самолете на Нью-Йорк, а ттуда – обратно в Лондон. После этого меня исключили в качестве постоянного участника турне.»

После двух с половиной лет брак Дэвида и Энджи превратился в фарс, неприятный для обеих сторон. Боуи искал секса повсюду, где только его можно было найти, по существу же был глубоко одинок, завязнув в своем рассыпающемся, давящем браке, тем не менее, принесшим ему сына, которого он очень любит. То, что его отношениям с Дефризом суждено было закончиться морем слез, уже вскоре стало ясно. Ситуация медленно, но верно выходила из-под контроля.

Между тем, не все было так плохо. В музыкальном плане Боуи все так же крепко сидел в седле. Во время одной ночевки в Нэшвилле он сочинил свой следующий сингл, „The Jean Genie“, который вскоре записал в студии Ар-си-эй. Боуи по-прежнему поддерживал свой гей-бисексуальный имидж, так как эта вещь, несомненно, намекает на гомосексуального французского писателя Жана Жене. „The Jean Genie“ была рОковым, танцевальным синглом, а к многозначительному тексту присушивалось не так уж много фэнов.

В течение этого турне Боуи сочинял песни и к своему следующему альбому, „Aladdin Sane“. Заглавная песня основывалась на одной теме из романа Ивлина Во «Мерзкая плоть», описывающей гедонистскую атмосферу, царившую в определенных кругах перед войной:

„Battle cries and champaigne/ just befоre the sunrise”

(«крикам битвы и шампанскому самое время перед рассветом»).

Некоторые критики убеждены, что каламбур „Aladdin Sane“ -„A lad insane“ («Аладдин Разумный» - «Безумный парень») посвящен брату Боуи, Терри, который все еще жил в психиатрической клинике «Кэйн-Хилл». Сам Боуи утверждал, что Аладдин – это вариант Зигги в Америке: мальчика, не вполне твердого рассудком.

Другая песня, „Drive-in Saturday“ родилась по дороге между Сиэттлом и Фениксом, пока Боуи смотрел, как лунный свет играет на многочисленных куполообразных крышах каких-то складов.

«Никто не мог мне сказать, что это за крыши, но передо мной почему-то возникло видение Америки, Англии и Китая после атомной катастрофы. Излучение изменило мозг и половые органы людей, и у них больше нет никакой сексуальной жизни. Они могут узнать, как любить друг друга, лишь когда им показывают старые фильмы.»

„Panic In Detroit“ возникла в Лос-Анджелесе после одной ночи с Игги Попом. Солист Студжез рассказал Боуи байки о насилии на улицах Детройта, и тот представил себе Игги в роли полит.экстремиста. „Cracked Actor“ тоже была написана в отеле «Беверли-Хиллз». В песне имеются в виду люди, которых Боуи встречал, проезжая вдоль Голливудского бульвара; он не мог отличить звезд и звездочек от воров, шлюх и беспризорников.

Оба шоу в «Санта Моника Сивик Аудиториум» прошли с аншлагом. Потом цирк покатил дальше – в Сан-Франциско и Сиэттл. Лии Блэк Чайлдерз остался в Лос-Анджелесе – снять дом для Игги Попа и основать «Мэйн Мэн Уэст», а Энджи, скучавшая в Лондоне, прилетела обратно в Лос-Анджелес, прихватив с собой Иггиевских Студжез. Стоимость билетов списали на счет Дефриза, не спросясь. К тому времени уже все в Боуиевской «семье» усвоили, как устраивать свои дела: если нельзя свалить долг на Ар-си-эй, то почему бы не списать его на «Мэйн Мэн»? Узнав об этом, Дефриз взбесился, но он не желал никаких скандалов, а потому сдержался. Он знал, что Боуи старается не попадаться под руку своей жене, но что он от нее, тем не менее, не отступится, потому что все еще полагает, будто Энджи может здраво судить о некоторых аспектах его карьеры.

А турне, тем временем, продвигалось все дальше: Даллас, Хьюстон, Нью-Орлеан, Нэшвилл, Питтсбург, Филадельфия. Что бы ни происходило, в Лондон сообщали лишь хорошие новости. «Мэйн Мэн» следила за тем, чтобы музыкальные издания обеспечивались фотографиями, пресс-сообщениями и прочим необходимым трепом, но все это, по существу, была одна и та же история: Зигги покоряет Америку.

«Турне действительно вызвало всеобщую шумиху», - говорит Занетта. И тут Дефриз предложил Ар-си-эй новую сделку: за предоплату в 75.000 долларов она получала оба „меркуриевских“ альбома. Дополнительно лэйбл получал возможность переиздать „Space Oddity“ на сингле. Вот так и получился из LP „David Bowie“ [1969], вышедшего в Америке поначалу под названием „Man of Words, Man of Music“, альбом „Space Oddity“.

Боуи с приближенными провел в Америке в общей сложности 71 день. Тем не менее он дал всего лишь 21 концерт в 16 городах. По словам Занетты, прибыль от концертов составила 114.000 долларов, а затраты Ар-си-эй (нетто!) – добрых 400.000. «Каждый раз, как Дэвид выходил на сцену, - говорит Занетта, - Ар-си-эй теряла 20.000 долларов.»

Дефриза все это не смущало. Он уже запланировал следующее турне по Штатам, которое должно было состояться через 10 недель после первого. «Первое турне было, по сути, только пробой, - заявил он людям из Ар-си-эй. – Мы должны настоять на своем. Нам нельзя терять надежды. Дэвид будет великой интернациональной звездой.»

Предложение из Японии, гарантировавшее 6.000 долларов за концерт, еще больше укрепило его оптимизм. «Это будет не только американское, это будет мировое турне», - заявил он и принялся тут же готовиться к очередному туру по Англии.

Однако на сей раз произошли драматические изменения. Бухгалтера «Мэйн Мэн» сопровождал в турне бухгалтер Ар-си-эй, и все музыканты и сопровождающие должны были останавливаться в отелях среднего класса. Только в распоряжение Боуи был предоставлен рум-сервис и лимузин.