Значение и важность запрещения пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания

Значение и важность запрещения пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания

Минимальный уровень жестокости

Пытка

Бесчеловечное обращение или наказание

Унижающее достоинство обращение или наказание

Позитивные обязательства государств

Соотношение между процессуальными обязательствами Статьи 3 и Статьей 13 (право на эффективное средство судебной защиты).

Значение и важность запрещения пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения

Статья 3 Европейской Конвенции по правам человека (далее «Конвенция») запрещает пытки, а также любые другие виды бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Статья 3, как неоднократно отмечал Европейский суд по правам человека (далее «Суд»), «воплощает в себе одну из фундаментальных ценностей демократического общества». Даже в самых трудных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом или организованной преступностью, Конвенция полностью запрещает такое жестокое обращение.

Статья 3 призвана в первую очередь защищать физическую неприкосновенность личности. Кроме того, Суд истолковал положение, касающееся защиты от причинения боли или любых других действий, вызывающих тяжкие душевные страдания. Статья 3 требует, чтобы Государство воздерживалось от применения пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (т.е. негативное обязательство). В этом отношении, Государство несет ответственность за действия всех своих агентов, таких как полиция, спецслужбы и другие правоохранительные органы, а также любые другие государственные органы, осуществляющие контроль над тем или иным лицом, независимо от того, выполняют ли те приказ или действуют по своему усмотрению.

В определенных обстоятельствах Статья 3 налагает позитивные обязательства на Государство.

Так, например, если частная школа практикует наказания, достигающие уровня жестокости, предусмотренного Статьей 3, возникает ответственность Государства за такие действия, поскольку Государство в конечном счете несет ответственность за обеспечение права на образование. См. в этом контексте, например, дело Costello-Roberts v United Kingdom (1993 г.).

Кроме того, обязательства Государства распространяются на ситуации, в которых частные лица, такие как члены семьи, причиняют боль и травмы детям, находящимся на их попечении. Суд однозначно постановил, что на Государстве лежит ответственность за создание правовой базы, которая позволяла бы наказывать как государственных, так и частных лиц за обращение с другими лицами, противоречащее Статье 3, либо предупреждать такие нарушения. См. дела A. v United Kingdom (1998 г.) и Z. v United Kingdom (2001 г.).

Чтобы удовлетворять требованиям Статьи 3, Государство должно применять соответствующие санкции в отношении применяющих недопустимое обращение или наказание лиц. Так, в тех случаях, когда тот или иной индивидуум представил жалобу о жестоком обращении, противоречащем Статье 3, Государство несет «процессуальное» обязательство по проведению расследования и, после такого расследования, лица, ответственные за такие действия, должны предстать перед судом, и в случае, если они признаны виновными, должны быть наказаны в соответствии с законом. Суд разъяснил, что гарантии Статьи 3, обеспечивающие защиту от пыток, будут неэффективными, если власти не будут проводить их должного расследования.

В отличие от других прав, закрепленных Конвенцией, Статья 3 не может являться предметом частичной отмены (оговорки) в случае войны или иной чрезвычайной ситуации, угрожающей национальной безопасности;

Суд подчеркнул, что Статья 3 является абсолютно независимой от (i) поведения или обстоятельств жертвы, как и характера преступления, или (ii) характера какой бы то ни было угрозы безопасности Государства.

 

Минимальный уровень жестокости

Статья 3 охватывает широкий диапазон различных видов обращения и наказания. При этом, как отмечалось в деле Greek case (1969 г.) не все виды жестокого обращения или наказания запрещены.

Чтобы подпасть под применение Статьи 3, обращение должно достичь «минимального уровня жестокости». В деле Ireland v United Kingdom (1978 г.) Суд отметил, что плохое обращение должно достичь минимального уровня жестокости.

Оценка того, что можно считать таким минимумом, по своей природе относительна; она зависит от всех обстоятельств дела, в том числе от длительности плохого обращения, его физических и психологических последствий, а в некоторых случаях – от пола, возраста и состояния здоровья жертвы.

Одна из трудностей, связанных со Статьей 3, состоит в том, что Суд воздержался от предоставления общих и абстрактных стандартов, которыми можно было бы измерить конкретное обращение или наказание. Более того, представления общества о жестоком обращении со временем меняются. Отсюда, каждое дело следует рассматривать, исходя из конкретных фактов и обстоятельств, с учетом личных характеристик предполагаемой жертвы.

В то время как Статья 3 не требует, чтобы Суд проводил различие между формами оспариваемого обращения (т.е. пытка, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение и наказание), поскольку любое такое обращение превышает минимальный уровень жестокости, Суд обычно четко указывает на характер жестокого обращения, которому подвергся заявитель. Граница между пыткой и другими формами запрещенных действий важна для установления компенсации, которая может быть присуждена по Статье 41 Конвенции. Более того, как изложено ниже, применение пыток - это своего рода позорное клеймо: если выяснится, что Государство применяет пытки, последствия будут более серьезными, и в большей степени пострадает репутация Государства на международном уровне.

Связь с другими статьями Конвенции

В тех случаях, когда заявитель не может доказать жалобу в рамках Статьи 3, он или она может тем не менее доказать нарушение Статьи 8, обеспечивающей защиту права на уважение частной и семейной жизни.

Так, в деле Smith and Grady v United Kingdom (1999 г.) признав, что в то время как унижение, перенесенное ими во время допроса относительно их сексуальной ориентации, не приравнивается к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, Суд решил, что оно приравнивается к неоправданному вмешательству в право на частную жизнь по Статье 8

Конвенции.

Пытка

Степень жестокости

 

В деле Ireland v United Kingdom (1978 г.) Суд определил, что «пытка» состоит из «преднамеренного бесчеловечного обращения, вызывающего очень серьезное и жестокое страдание», которое несет особое клеймо позора. Различие между пыткой и другими видами запрещенного обращения или

наказания в рамках по Статье 3 состоит в степени и интенсивности и зависит, как отмечалось выше, от индивидуальных обстоятельств жертвы. Поэтому невозможно категорически заявить, что определенный тип обращения всегда подпадает под ту или иную категорию.

Страх казни, условия содержания, отсутствие медицинского лечения

В деле Ilascu and Others v Moldova and Russia (2004 г.) четверо заявителей были арестованы по обвинению в антисоветской деятельности, применении незаконных средств борьбы против Приднестровья, а также в совершении других преступлений, включая убийство. Находясь под стражей, они подвергались жестокому обращению.

Примеры бесчеловечного обращения

Применение физического насилия может не приравниваться к пытке в том или ином конкретном случае, но Суд может установить нарушение Статьи 3 на основании того, что обращение приравнивается к бесчеловечному. Применение бесчеловечного обращения имеет место чаще всего

в отношении лиц, содержащихся под стражей. Например, избиения со стороны полицейских определяются как бесчеловечное обращение.

В деле Gafgen v Germany (2008 г.) во время допроса заявителю угрожали применением физического насилия, которое причинило бы ему значительную боль, с тем, чтобы заставить его раскрыть местонахождение мальчика, которого он похитил. Суд отметил, что обращение,

примененное к заявителю, должно было причинить ему сильные душевные страдания, что и было проиллюстрировано тем фактом, что если ранее он неоднократно отказывался от дачи правдивых показаний, то при применении угроз, он признался, где спрятал мальчика. Поэтому

Суд нашел, что обращение, применением которого угрожали заявителю, в случае его применения приравнивалось бы к пытке. Однако, так как допрос длился только 10 минут и проводился в атмосфере повышенного напряжения и эмоций в следствии того, что полицейские, совершенно изнуренные, под огромным давлением, полагали, что в их распоряжении было только несколько часов, чтобы спасти жизнь мальчика, Суд определил, что заявитель подвергся во время допроса обращению, которое он рассматривает как бесчеловечное в нарушение Статьи 3.

Задержание детей

Задержание детей заслуживает особого внимания и тщательного рассмотрения. Необходимо наличие очень серьезных оснований для помещения несовершеннолетнего под стражу. Более чем в каких-либо других случаях это должно быть ultimum remedium. Более того, должны быть созданы особые условия с учетом всех нужд несовершеннолетних, включая образовательные. Содержание детей вместе со взрослыми, особенно несопровождаемых, составляет бесчеловечное обращение.

Душевные страдания

Обращение, которое вызывает душевные, нежели физические страдания, может при определенных обстоятельствах приравниваться к бесчеловечному обращению. В деле Ireland v United Kingdom (1978 г.) подозреваемых в терроризме несколько часов держали под стражей с применением к ним так называемых «пяти методов» допроса. В частности, их заставляли стоять, держа руки и ноги врозь, подняв руки над головой, лишали пищи, сна, подвергали воздействию постоянного шума и заставляли носить на голове черный колпак, закрывающий лицо. Суд постановил, что эти «пять методов», которые применялись в сочетании, преднамеренно и на протяжении многих часов подряд, причинили этим лицам, если и не телесные повреждения, то по крайней мере сильные физические и психологические страдания, а также вызвали у них острые нарушения психики в ходе допросов. Таким образом, данный случай подпадал под категорию бесчеловечного обращения по Статье 3.

Разрушение деревень и домов

Борьба Турции против ПКК на юго-востоке Турции привела к серии дел, в которых было установлено, что Государство несет ответственность за разрушение деревень. Заявления базировалтсь на том, что силы безопасности входили в конкретные деревни и сжигали дома и все их содержимое. В

ряде таких случаев Суд признал нарушение Статьи 3 на основании того, что эти действия составляли бесчеловечное обращение.

 

 

Арест и задержание

Чтобы арест или взятие под стражу в рамках судебного разбирательства можно было считать унижающим обращением в значении Статьи 3, унижение или оскорбление, которое оно повлекло, должно достигать особой степени и в любом случае должно отличаться от того уровня унижения, который присущ любому аресту или взятию под стражу. Поэтому использование наручников при аресте подозреваемого и конвоировании его/ее по дороге до места содержания и обратно обычно не составляют нарушение Статьи 3. Однако, необоснованный обыск с полным раздеванием может составлять унижающее достоинство обращение.

Лечение душевнобольных

Не предоставление психиатрического лечения больным, страдающим серьезными психическими расстройствами может составлять нарушение Статьи 3. Несоответствующее медицинское лечение находящихся под стражей лиц, нуждающихся в психиатрическом лечении, также может составлять нарушение Статьи 3. В отношении таких заключенных, Суд всегда принимает во внимание их уязвимость и их неспособность в некоторых случаях выразить ясным языком свою жалобу или сказать о том, как на них действует какое-то конкретное лечение.

 

В деле Kucheruk v Ukraine (2007 г.) заявитель, страдающий хронической шизофренией, был признан годным к помещению его в СИЗО. Через 3 месяца районный суд нашел, что состояние его психики не позволяет на той стадии рассматривать вопрос наказания и назначил ему принудительное психиатрическое лечение. Уголовный процесс был приостановлен до его выздоровления. Тремя днями позже, Кучерук, находившийся под стражей в медчасти СИЗО, пришел в состояние особенного возбуждения. Медперсонал вызвал троих охранников, которые приказали ему завести руки за спину и стать лицом к стене. Он не послушался, и охранники стали избивать его дубинками, положили его на пол и сковали наручниками. В тот же самый день, двое тюремных сотрудников и врач, осмотрев заявителя, обнаружили у него на плечах и ягодицах телесные повреждения, нанесенные дубинками. Тем не менее, он был признан годным для помещения в одиночное заключение по приказу директора тюрьмы. Он провел там 9 дней, запертым в камере почти 23 часа в день. В течение семи из тех девяти дней он постоянно был в наручниках. Когда его осматривал психиатр, ему не предписывались никакие лекарства, так как якобы он отказывался их принимать. В его медицинской карте тюремный врач отметил, что заявитель неоднократно пытался освободиться от наручников: бился головой об стену, катался по полу и пытался просунуть ноги между скованными наручниками руками. Одиночное заключение и применение наручников предполагает, что власти не предоставили заявителю соответствующего медицинского лечения. Рекомендация медкомиссии о том, чтобы ему было предоставлено лечение в специализированной больнице, было выполнено не сразу. При этом он был переведен обратно в обычную камеру СИЗО, где психиатр осмотрел его только один раз, до того как он напал на другого заключенного. По мнению Суда, это не может рассматриваться как адекватная медицинская помощь в свете серьезного психиатрического расстройства заявителя.

 

Содержание под стражей людей-инвалидов

Непредоставление адекватных условий для находящихся под стражей лиц, имеющих различного рода инвалидность, в отличие от каких-либо серьезных заболеваний, может также приравниваться к обращению, противоречащему Статье 3.

В деле Price v United Kingdom (2001 г.) заявительница, с детства лишенная конечностей и страдающая заболеванием почек, была помещена в тюрьму за оскорбление суда на гражданском процессе. Когда ее забирали в тюрьму, она попросила разрешения взять с собой зарядное устройство для аккумуляторов инвалидной коляски, но ей отказали. Она периодически страдала от сильных простуд (что усугублялось ее неспособностью передвигаться), не могла спать из-за отсутствия подходящей кровати, чувствовала унижение из-за того, что при пользовании туалетом ей помогали мужчины-сотрудники тюрьмы, и испытывала трудности с поддержанием личной гигиены. Суд постановил, что содержать человека с тяжелой инвалидностью в условиях, где она испытывает опаный холод, рискует получить язвы и пролежни из-за слишком жесткой или неудобной кровати и не может без огромных трудностей ходить в туалет и соблюдать личную гигиену, равносильно унижающему достоинство обращению, противоречащему Статье 3.

 

Личный досмотр заключенных

Всякий случай личного досмотра с полным раздеванием находящегося под стражей человека должен быть обоснован требованиями безопасности, и проведен таким образом, чтобы сохранить достоинство человека, насколько это возможно. Так, оскорбительные замечания, сделанные во время досмотра, или присутствие тюремного служащего противоположного пола могут быть приравнены к нарушению норм Статьи 3.

В деле Iwanczuk v Poland (2001 г.) заявитель находился под стражей в ожидании суда по

обвинению в мошенничестве. Он попросил разрешения проголосовать во время парламентских

выборов. Выдача разрешения была обусловлена личным досмотром. Заявитель разделся до нижнего белья, после чего последовали уничижительные высказывания в отношении его тела и словесные оскорбления. Ему было сказано снять нижнее белье, что заявитель отказался сделать, и ему было отказано в разрешении голосовать.

 

 

Бремя доказывания

В отношении доказательства обращения, противоречащего Статье 3, Суд обычно полагается на правило, что заявления о жестоком обращении должны подкрепляться соответствующими доказательствами. Другими словами, заявитель несет ответственность за предоставление доказательств

обращения или наказания, не соответствующих Статье 3. Доказательства могут быть в форме медицинских заключений о телесных повреждениях, а также свидетельских показаний, фотографий и т.п. Данные доказательства должны обеспечить конкретные неоспоримые аргументы для того, чтобы позволить Суду оценить, существовали ли на самом деле телесные повреждения и были ли они достаточно серьезными, чтобы превысить допустимый уровень суровости в соответствии со Статьей 3.

 

Однако, Суд признал, что процессуальные процедуры Конвенции «не во всех случаях согласуются с жестким следованием принципу affirmanti incumbit probatio (тот, кто что-то утверждает, должен доказать это утверждение), поскольку в некоторых случаях лишь правительство-ответчик имеет доступ к информации, способной подтвердить или опровергнуть эти обвинения. Khudoyorov v Russia (2005 г.)

. В случае, когда правительство не способно предоставить подобную информацию без удовлетворительного объяснения, Суд может сделать выводы об обоснованности обвинений заявителя. Действительно, Суд во многих случаях подчеркнул, что доказательства, достаточные для достижения критерия доказанности «без всяких обоснованных сомнений» (см. ниже) могут «следовать из сочетания достаточно твердых, четких

и совпадающих выводов или подобных же неоспоримых допущений факта».

 

Так, в деле Salman v Turkey (2000 г.) Суд заявил, что «В том случае, когда происшествия, разбираемые судом, полностью или частично находятся в исключительном ведении органов власти, как, например, в случае лиц, находящихся под их надзором в тюремном заключении, может возникнуть твердая презумпция в отношении фактов нанесения телесных повреждений,

полученных во время подобного заключения.

Другими словами, в случаях с тюремным заключением, именно государство обязано предоставить правдоподобное объяснение причины появления телесных повреждений. Это представляется важным, поскольку в подобных случаях доказательства рассматриваемых происшествий

полностью или частично находятся в исключительном ведении органов власти.

Бремя доказывания также ложится на государство в отношении лиц, получивших телесные повреждения при аресте. В случае, если лицо получило телесные повреждения в подобных обстоятельствах, бремя доказывания ложится на государство, которому необходимо доказать, что использованная при аресте сила не была чрезмерной.

В деле Rehbock v Slovenia (2002 г.), тринадцать офицеров полиции принимали участие в заранее запланированном аресте трех подозреваемых, включая заявителя, которые подозревались в торговле наркотиками. Во время ареста заявитель получил двойной перелом челюсти и травмы лица. Свидетельств того, что заявитель использовал или угрожал использовать силу против полиции во время ареста, не имелось. Было проведено расследование, однако, ни заявитель, ни другие лица, арестованные вместе с ним, или другие свидетели кроме представителей полиции, опрошены не были. Правительство-ответчик заявило, что полиция использовала лишь необходимую для проведения ареста силу. В виду серьезности полученных телесных повреждений, а также того, что обстоятельства конфликта не рассматривались ни одним из внутригосударственных судов, Суд вынес решение (параграф 72), что бремя доказывания лежит на государстве-ответчике, которое должно продемонстрировать убедительные доводы того, что использование силы не являлось чрезмерным.

 

Критерий доказанности

В деле Ireland v United Kingdom (1978 г.), Суд отметил, что при рассмотрении жалоб, подпадающих под юрисдикцию Статьи 3, он, в основном, использовал такой критерий доказанности, как «отсутствие обоснованного сомнения».

Однако, данный критерий не эквивалентен нормам уголовного права внутригосударственной судебной системы. В деле Mathew v Netherlands (2005 г.) Суд отметил, что при рассмотрении доказательств он применял «отсутствие обоснованного сомнения» в качестве критерия доказанности.

Однако, он никогда не ставил своей целью позаимствовать тот подход к данному критерию, который используют внутригосударственные судебные системы – данный критерий, при использовании его Судом, имеет самостоятельное значение. Роль Суда, что следует помнить, заключается не в

установлении виновности в совершении преступления или гражданско-правовой ответственности, а в установлении ответственности государств-участниц в рамках Конвенции. В делах, рассматриваемых ниже, представлены некоторые примеры доказательств, которые не будут являться достаточными для подтверждения жалобы о нарушении Статьи 3.

В деле Indelicato v Italy (2001 г.) заявитель пожаловался, что в тюрьме его били ногами и руками,

а также оскорбляли и обливали холодной водой среди ночи. Однако, он не смог представить какого-либо медицинского свидетельства, подтверждающего его жалобу. Другие доказательства, представленные заявителем, не являлись достаточными для подтверждения указанной жалобы без всякого обоснованного сомнения. Представленные доказательства включали доклад организации «Международная амнистия» (Amnesty International) и доклад одного итальянского судьи, которые утверждали, что заключенные, содержавшиеся в той же тюрьме что и заявитель, подвергались жестокому обращению. Суд постановил, что данные доклады не могут являться доказательствами по рассматриваемому делу, поскольку они не касались конкретного случая заявителя. Таким образом, Суд не выявил факта нарушения Статьи 3.

 

Практика Суда показывает, что при рассмотрении предполагаемых условий содержания под стражей Суд все больше и больше полагается на критерии, разработанные Европейским Комитетом по Предупреждению Пыток и Бесчеловечного или Унижающего Достоинство Обращения и Наказания (в дальнейшем именуемый Комитет), который работает в соответствии с Европейской конвенцией по предупреждению пыток. В некоторых случаях Суд также обращался к критериям, разработанным ООН в Минимальных Стандартных Правилах Обращения с Заключенными.

Что касается Комитета, его сводные отчеты, содержащие «критерии Комитета» и рекомендации, а также доклады по инспекционным поездкам в различные страны, подтвердили свою важность и уместность при рассмотрении дел Судом. Несмотря на то, что рекомендации и факты, установленные Комитетом, не являются обязательными для Суда, доклады используются при обсуждении конкретных условий тюрьмы, где содержался заявитель, и которые не соответствовали общепринятым критериям. Кроме того, в тех случаях, когда Комитет выявляет особые факты в отношении условий содержания в какой-либо конкретной тюрьме, они могут послужить фактическим доказательством утверждений заявителя.

 

В делах о высылке / экстрадиции Суд уделял особое внимание отчетам и докладам международных и неправительственных организаций. Несмотря на то, что сами доклады не представляют доказательств возможности нарушения Статьи 3 в каком-либо отдельном деле, Суд учитывал их при оценке достоверности и вероятности жалоб, предъявленных заявителем.

В деле Soldatenko v Ukraine (2008 г.), опираясь на доклады Государственного Департамента США и международные доклады по правам человека, Суд согласился с доводами заявителя о том, что сам факт задержания в качестве подозреваемого в совершении уголовного преступления в Туркменистане является достаточным основанием для опасения, что он окажется под угрозой подвергнуться обращению, противоречащему Статье 3 Конвенции.

 

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ГОСУДАРСТВА

Государства обязаны воздерживаться от применения пыток и других форм жестокого обращения, оговоренных в Статье 3. Государства несут ответственность за действия всех должностных лиц государства, например полиции и сил безопасности. С государства не снимается ответственность за

действия, противоречащие Статье 3, даже если оно заявляет, что не знало о таких действиях.

Можно выделить два случая, когда негативные обязательства государства ведут к применению Статьи 3, когда фактические пытки или жестокое обращение имеют место вне зоны контроля государства или даже за его территориальными пределами.

Дело Илашку В отношении России, Суд постановил, что российские власти содействовали установлению сепаратистского режима в регионе Приднестровье – части территории Республики Молдова, как в военном, так и в политическом аспекте. По мнению суда, все действия российских солдат в отношении заявителей, включая их выдачу сепаратистскому режиму, (в контексте сотрудничества российских властей с незаконным режимом) дают право привлечь к ответственности за последствия действий такого режима. “ПМР” осталась под фактической властью или, по крайней мере, под решающим влиянием России. Поэтому заявители подпадают под “юрисдикцию” России и на нее возлагается ответственность за вмененные действия.

Нарушением Статьи 3.

 

При решении вопроса о том, повлечет ли высылка нарушение Статьи 3, Суд обращает внимание на то, что именно знало или должно было знать высылающее государство в момент предполагаемой экстрадиции или высылки. Кроме того, Суд может учесть информацию, которая станет известной после высылки. Более того, риск должен быть реальным, а не просто угрозой. Принципиальным для заявителя является то, что он должен представить доказательства, подтверждающие, что имеется реальной риск подвергнуться обращению, противоречащему нормам Статьи 3, если будут реализованы вмененные меры. Когда такие признаки имеются, обязанность правительства - развеять любые сомнения на этот счет. Для того чтобы, установить наличие риска жестокого обращения, Суд должен изучить предсказуемые последствия высылки заявителя в принимающую страну, учитывая, общую ситуацию в этой стране, а также личные обстоятельства высылаемого.

В деле D. and Others v Turkey (2006 г.) заявители – уроженцы Ирана поженились, несмотря на несогласие отца и брата невесты. Их свадьба проходила по суннитской традиции и, следовательно, была нарушена шиитская свадебная церемония по шариатскому закону. Некоторое время спустя внутригосударственный суд приговорил заявителей к 100 ударам плетьми за разврат. Они сбежали из Ирана в Турцию, где им отказали в статусе просителя постоянного убежища и таким образом над ними навис риск депортации. Суд отметил, что в Иране телесные наказания являются обычным наказанием за некоторые категории преступлений, относящиеся к аморальным, например, супружеская измена или развратные действия. Эти наказания прописаны в законе, налагаются судебными органами и исполняются государственными представителями. После рассмотрения условий, при которых в Иране выносятся приговоры с телесным наказанием, Суд посчитал, что сам факт разрешения людям применять в отношении своих сограждан такое физическое насилие, тем более публично, является достаточным для признания вынесенного приговора как “бесчеловечного”.

 

Позитивные обязательства

Статья 3 накладывает на государство некоторые позитивные обязательства, что следует из его обязательств согласно Статье 1 Конвенции, по которой государство должно гарантировать любому лицу, подпадающему под его юрисдикцию, права, оговоренные в Конвенции.

Значение и важность запрещения пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания