Критика и литературоведение: сходство и различие их функций.

Сочетания «литературоведение» и «литературная критика» звучат схоже. И схожесть их в начальной части «литература». Действительно, и то, и другое связано с литературой. Объектом и для литературной критики, и для литературоведения является литература, но к этому объекту они подходят они по-разному. Задача литературоведения заключается главным образом в том, чтобы медленно прочитать текст. Чтобы внимательно прочитать текст и увидеть в нем те оттенки смысла, которые при быстром, скользящем чтении теряются. Когда мы читаем: «Люблю грозу в начале мая…», для нас это уже некоторый штамп, мы не задумываемся над смыслом. Задача литературоведения – читать этот текст, как альпинист лезет в гору, зацепляясь за слова, мотивы, образы, замечая те оттенки смысла, которые ускользают от нас.

Литературный критик дает оценку. Задача литературного критика сказать: «Это хорошо, а это плохо». Когда литературный критик этого не делает, читатель испытывает естественное чувство досады. Социальная роль критики — показать, что нужно читать, а что нет; что нужно смотреть, а что нет. В отличие от литературоведа, литературный критик занимается современной литературой. Если он будет оценивать литературу прошлого, то это будет довольно странно, потому что есть великий оценщик, время, который уже все распределил. А задача литературного критика — взять сегодняшнюю литературу и создать систему ценностей.

Для того чтобы тот или иной текст стал объектом изучения литературоведения, должно пройти время. Чаще всего это 10-15, а иногда и 20 лет после того, как текст вышел и его оценили литературные критики. Но есть фигуры такого масштаба, такого ранга, чьи произведения настолько выбиваются из общего ряда, что литературоведческие статьи про них начинают писать сразу после выхода. Например, таким поэтом был Борис Пастернак. Статья «Промежуток» Юрия Тыняного, в которой одно из важных мест отведено Пастернаку, литературокритическая, но в то же время о поэзии Пастернака, Бродского и Мандельштама там говорится как уже о состоявшемся факте. И они разбираются не только как факт современной литературы, но и как факт истории литературы. Другое такое явление — это произведения Бродского и Солженицына. Уже при их жизни выходили статьи, в которых их творчество не оценивалось, а разбиралось как факт истории литературы.

 

Проблемы интерпретации текста.

Современное многообразие подходов к тексту представляет исследователю не только необъятный простор, но и новые сложности при оценке особенностей художественного произведения. Одна из этих сложностей - поиск точного критерия для интерпретации того или иного элемента текста в определенном ключе: как символ, или как знак, художественный прием, или мифологический подтекст и т.д. Возникает впечатление бесконечной возможности бесконечного истолкования любого текста. И в то же время среди такого необъятного многообразия обращают на себя внимание две отчетливые тенденции. Это, во-первых, стремление расшифровать текст, найдя в нем нечто вроде скрытого смысла; во-вторых, - обратная предыдущей оценка текста как иллюстрации некого более принципа, идеи, или проблемы. Так или иначе, многомерность интерпретаций и трактовок обусловлена способностью человека ощущать разнообразие и поливалентность явлений жизни - с одной стороны, и стремлением применять ту же модель к тексту - с другой. Но насколько вообще интерпретация способствует пониманию текста? Для этого, как минимум, надо предположить, что литературное произведение до каких-либо трактовок само по себе информативно и осмысленно. Это действительно так, поскольку литературный текст, как всякое другое произведение искусства, направлен, прежде всего, на восприятие. Не сообщая читателю буквальных сведений, художественный текст вызывает у человека сложный комплекс переживаний, а, стало быть, - отвечает определенной внутренней потребности (А.С. Пушкин: "... над вымыслом слезами обольюсь"). Причем, конкретному тексту соответствует конкретная психологическая реакция, порядку прочтения - конкретная динамика смены и взаимодействия переживаний. Т.е., восприятие текста в совокупности прочтения и реакции представляет собой психологический процесс, из чего следует, что текст есть не просто набор знаков, или их последовательность, но мощный комплексный стимул.

Интерпретация зависит от личностных качеств интерпретируемого: его кругозора, уровня и глубины и объема знаний. Чем шире кругозор, тем большими знаниями владеет человек, тем меньше у человека возникает проблем с правильной интерпретацией события. понимание-универсальная операция мышления, представляющая собой оценку объекта на основе некоторого образца, стандарта, нормы, принципа.Достичь единственно правильного понимания нельзя, оно правильное только с точки зрения сегодняшнего дня, сегодняшней морали.

2Идеальный тип -это некий среднестатистический тип человека в каком то конкретном изучаемом явлении, процессе, общности. С конкретным человеком его сравнить никак не получится, потому что это "собирательный образ". А по поводу художественного образа - сами догадаетесь. Вероятно замысел автора по созданию художественного персонажа, может являться и отражением подобия его представления об идеальном типе.

Наука не претендует на истинность. Наука это непрерывный процесс смены одних знаний другим. Наука лишена претензий на свою исключительность и абсолютную непогрешимость.

Социология литературы.

СОЦИОЛО́ГИЯ ЛИТЕРАТУ́РЫ — смежная область социологии и литературоведения, имеющая предметом исследования зависимость лит-ры от общества и ее взаимосвязи с обществом, а также изучающая социальные функции худож. лит-ры (и лит. творчества). Изучение социальных функций ведется с помощью аналитич. методов и эмпирич. приемов, находящихся в распоряжении социологии вообще, но конкретизированных применительно к социальной специфике худож. лит-ры. С. л. в точном смысле имеет место лишь там, где одновременно присутствуют два момента: 1) теоретич. сознание того, что существует определенная зависимость между состоянием общества в целом (или нек-рого его аспекта, измерения и т. д.) и худож. лит-рой и лит. творчеством как специфич. сферой общественно значимой деятельности; 2) более или менее разработанная методология и методич. процедура конкретного социологич. исследования лит. процесса (и лит. творчества), позволяющая выразить в строго очерченных понятиях меру и степень этой зависимости. Первый из этих моментов образует теоретический фундамент С. л., а второй — ее методологический арсенал. В рамках социологии, оценивающей каждое явление с т. з. его роли в обеспечении тех или иных форм социального общения, в поддержании целостности общества или отд. его групп (класс, сословие и т. д.), решающим, в конечном счете, оказывается и соответствующее, т. е. преимущественно функциональное, рассмотрение худож. лит-ры и лит.-худож. процессов. Однако в пределах лит-ведения такой способ рассмотрения — лишь один в ряду других, находящихся в распоряжении исследователя (напр., методов, выработанных литературоведами в сотрудничестве с лингвистами, философами и психологами, искусствоведами и т. д.).

С. л. представляет собой единство социологич. теории и социологич. метода исследования лит-ры (наиболее последовательно это единство реализуется на основе принципа историзма). Каждый из этих аспектов имеет свою собственную историю. Первый отчетливо фиксируется уже у Ж. де Сталь («О литературе, рассматриваемой в связи с общественными установлениями», 1800; «О Германии», 1810), но отд. элементы его предыстории можно отметить не только, скажем, у Ж. Ж. Руссо и Дж. Вико, — они есть еще у Платона и Аристотеля. Второй аспект обозначился гораздо позже: хотя рождение социологич. метода можно датировать сер. 19 в., первые шаги в разработке конкретной социологич. процедуры, позволяющей оценить меру эффективности воздействия общества на лит-ру и лит-ры на общество, были предприняты лишь на рубеже 19—20 вв. (см., напр., Рубакин Н. А., Этюды о русской читающей публике. Факты, цифры и наблюдения, 1895). Дальнейшее развитие этой линии С. л. происходит в рамках социологического метода в литературоведении.