Л. Ратаев. Записки о масонстве

 

 

Копия.

6/23-V/IV-14 г.

 

Его Превосходительству

А.В. Брюн де Сент-Ипполит

 

Ваше Превосходительство

Милостивый Государь

Анатолий Валентинович,

 

Прежде всего позвольте принести почтительное извинение в том, что, не имея чести быть лично известным Вашему Превосходительству, я решаюсь утруждать Ваше внимание своим обращением. Но, так как предместник Ваш, сенатор С.П. Белецкий, в письме от 20-го минувшего января за №165889 по поручению г-на товарища Министра генерал-майора В.Ф. Джунковского выразил желание получать сведения о деятельности масонских организаций и взаимоотношениях их с Россией, то я и позволяю себе представить на благоусмотрение Вашего Превосходительства некоторые вновь полученные данные, которые, быть может, покажутся Вам не лишенными значения и интереса.

Я потратил немало времени и труда на доказательство теснейшей связи (если не полного тождества) между так называемым пацифизмом, т.е. движением в пользу всеобщего мира, и масонством, в руках коего пропаганда этого движения является одним из наиболее могущественных средств дезорганизации современного общественного строя. Ради этого мне удалось собрать немало прямых и косвенных улик, которые и были своевременно изложены в ряде статей в газете «Новое Время», а также в записках, представленных в Департамент полиции. Но по усвоенной мною в течение долголетней службы склонности к безусловно точному осведомлению, я всегда мечтал о таком документе, в котором тесная близость и взаимная связь между Обществами Мира и масонскими ложами была изображена и прописана, как говорится, белым по черному, со столь беспощадной ясностью и определенностью, что даже при свойственной масонам изворотливости оспаривать его или опровергать представилось бы делом невозможным.

Такой документ ныне нашелся, и с его появлением тесная связь между масонством и пацифизмом может считаться раз навсегда бесповоротно установленной. Дело заключается в нижеследующем.

При докладе чиновника особых поручений А.А. Красильникова от 18/5 февраля текущего года за №250 была препровождена в департамент моя записка, в которой подробно изложена история возникновения Обществ Мира и Друзей Мира, а также Международного Парламентского Союза.

В дополнение к сему историческому очерку считаю долгом помнить, что, согласно постановлению от 15 ноября 1891 г. III-го очередного Всеобщего Конгресса Мира, заседавшего в Риме, было основано в городе Берне постоянное Бюро (Bureau Internasional permanent de la Paix), которое должно служить исполнительным органом Всеобщих Конгрессов Мира, подготовлять для них рефераты, предложения, издавать брошюры, книги, воззвания, бюллетени и т.п. В состав комиссии, которой поручена была организация этого Бюро, вошли: Фредерик Пасси, Гудзон Пратт, Шарль Лемонньэ, Гр. Монета, Фредерик Байер, Альфред Лов, и Эли Дюкоммен. Из них четверо, а именно: Пратт, Лемонньэ, Монета и Дюкоммен были масонами.

Первоначально бюджет Бюро был более скромный и состоял исключительно из средств, собранных по подписке между членами обществ мира и частными сочувствующими лицами, и не превышал в общем 3-4 тысяч франков.

Вскоре, однако, один из ревностных швейцарских пацифистов – Луи Рюшоннэ (масон), пользуясь своим положением члена Федерального Гельветического Совета, выхлопотал от швейцарского федерального правительства ежегодное пособие для Бюро в размере 1000 франков. Примеру Швейцарии последовали Швеция, Норвегия и Дания. Все эти субсидии вместе с членскими взносами и частными пожертвованиями довели бюджет Бюро до 10 000 франков.

В 1911 г. Бюро повезло счастье. Во-первых, ему была присуждена часть Нобелевской премии, предназначенная «за труды, ведущие к осуществлению идеи всеобщего мира и к сближению народов», но с тем, однако, условием, что в кассу Бюро поступал не самый капитал, а лишь его проценты. Во-вторых, – и это самое важное – в ноябре того же года правление основанного в 1910 г. по инициативе американского гражданина Карнеги «Фонда для содействия международному миру» («Carnegie Endowment for international peace») постановило ассигновать Международному Бюро, как центральному исполнительному органу Обществ Мира всего света, ежегодное пособие в размере 100 000 франков. Это щедрое пожертвование дало возможность реорганизовать Бюро на новых основаниях и значительно расширить его пропаганду и издательскую деятельность.

Между тем в минувшем 1913 г. правление Фонда Карнеги ввиду постоянно увеличивающихся обращенных к нему ходатайств о вспомоществовании, а также для побуждения субсидируемых им обществ к более активной деятельности вынесло постановление, что впредь, т.е. с 1914 г., сумма отпускаемых им разным обществам пособий будет исчисляться пропорционально общему бюджету этих обществ. О таком своем решении правление фонда, поставив в известность все субсидируемые им общества, в том числе и Международное Бюро Мира, предупредив, что прежнее пособие в размере 100 000 фр. отменяется и впредь отпускается сумма, пропорциональная бюджету этого Бюро. А так как, несмотря на проценты с Нобелевской премии и на субсидии швейцарского, шведского, норвежского и датского правительств, общий бюджет Бюро не превышает 1015 тысяч франков, то понятно, что и цифра получаемого пособия из Фонда Карнеги по новым правилам, сведется к ничтожной сумме.

В таком затруднительном положении Бюро обратилось циркулярно ко всем масонским организациям со слезным прошением об оказании поддержки, причем, забыв в горе обычную осторожность, прямо разоблачило как общность целей, так и тесную связь и зависимость между масонскими ложами и Обществами Мира.

В наше распоряжение поступило обращение Бюро к Великому Востоку Франции, т.е., говоря правильнее, к подведомственным ему ложам. Помечено оно 15 февраля текущего года и начинается с изложения всех тех обстоятельств, которые мною приведены выше. Далее значится дословно нижеследующее.

«Постановление Правления Фонда Карнеги ставит на карту не только вопрос о дальнейшем существовании нашего „Вестника“, но и всей нашей теперешней организации. Комиссия Бюро на заседании в Гааге в августе 1913 г. обсуждала различные меры для увеличения наших средств. Была предложена мысль обратиться за содействием к некоторым государствам, например, к правительству Французской Республики, миролюбивое направление которого достаточно известно, или к свободолюбивой Англии, или, наконец, к Германской Империи, которая, по ее уверениям, постоянно увеличивает численный состав ее армии исключительно с целью наиболее верного обеспечения европейского мира, но, по собранным сведениям, шаги, предпринятые в этом направлении, по крайней мере в настоящую минуту, едва ли бы увенчались положительными результатами.

Мысль об обложении Обществ Мира, коих мы являемся представителями, также была оставлена, ибо не в наших интересах вводить их в расходы, которые, несомненно, отразились бы неблагоприятно на их деятельности в смысле ослабления пропаганды.

Следовательно, нам оставался единственный исход для удовлетворения требований Правления Фонда Карнеги, а именно обратиться с воззванием к обществам и товариществам, которые по своим целям и духу, их оживляющему, могут сочувствовать деятельности, которой мы себя посвятили. Во главе списка таких обществ мы поставили франкмасонские ложи. Движение в пользу всеобщего мира главным образом дело их рук. Рюшоннэ, Дюкоммен, Монета, Лемонньэ, Пратт были ваши братья. Ставя вас на почетное место, мы предоставляем лишь то, которое принадлежит вам по праву.

Кроме того, мы можем прямо сказать: мы обращаемся ко всем, но наиболее щедрой помощи мы ожидаем от вас, от масонских лож, и в особенности от лож французских.

Когда Правление Фонда Карнеги убедится, что наше дело пользуется поддержкой, что наши старания об увеличении наших средств увенчались успехом и что наши труды и начинания встречают сочувствие на континенте, быть может, оно не решится слишком сурово применить к нам новые правила, хотя, очевидно, и направленные к благой цели, т.е. к побуждению к более активной деятельности субсидируемых им учреждений, но которые, будучи применены столь неожиданно и внезапно, поставили нас в безвыходное положение и угрожают нашим предприятиям.

Нам остается только заявить вам, что Совет ордена Великого Востока Франции в заседании 7 декабря 1913 г. в знак сочувствия пропаганде пацифизма постановил довести цифру своего ежегодного вспомоществования нашему Бюро до 200 франков. Кроме того, он уполномочил нас обратиться к вам с настоящим воззванием.

Само собою разумеется, что, если ваша ложа найдет возможным уделить нам из своего бюджета какое-либо пособие, которое поможет нам справиться с переживаемыми тяжелыми обстоятельствами, мы со своей стороны сочтем приятным долгом предоставить в ваше распоряжение столько экземпляров издаваемого нами вестника «Миролюбческое Движение», сколько вам потребуется.

Этот вестник, по нашему убеждению, послужит полезным пособием для работ вашей масонской группы. Он предоставит вам для вашей пропаганды интересные документы, которые ознакомят вас с развитием мирового движения пацифизма».

Таково содержание этого документа (подлинник при сем прилагается), интересного в том отношении, что он прямо и определенно устанавливает тесную взаимную связь и однородность целей между Обществами Мира или Друзей Мира и масонскими ложами, причем по смыслу этого документа, последним принадлежат и инициативы самого движения.

С русской государственной точки зрения этот документ особенно важен потому, что, как известно, новейшее масонство проникло в Россию именно под покровом пацифизма, причем ядром для Обществ Мира послужили образованные по ходатайству русских масонов под руководством Великого Востока Франции в 1908 г. подспудные масонские ложи, во главе коих стали испытанные деятельные масоны, каковы кн. П.Д. Долгоруков, М.М. Ковалевский и др. (см. мои записки, приложенные к докладам 16 февраля/1 марта 1913 г., №283, и 5/18 февраля 1914 г. за №250).

Само собой разумеется, что сентиментальные мечтания о «мире всего мира» всего менее занимают этих господ и служат лишь экраном, коим прикрываются их истинные цели, клонящиеся к деморализации армии, которая считается главным оплотом «реакции». Пропаганда пацифизма служит в руках масонов тем более сильным орудием, что в этом пункте она пользуется поддержкой социалистов, для которых армия служит также главным препятствием для осуществления их программы.

К изложенному нелишним считаю добавить, что в минувшем году масоны обзавелись в Париже собственным еженедельным журналом, который может считаться как бы официальным органом международного пацифизма. Этот журнал, носящий название «Courrier Europeen», собственно, не новый, и историю его возникновения я своевременно сообщал подробно еще тогда, когда состоял на действительной службе, и сейчас я напомню ее лишь вкратце.

На самой заре «освободительного» движения в городе Париже в складчину на финляндские и иудейские деньги был основан журнал «La Tribune Russe», специально посвященный защите инородческих интересов и возбуждению французского общественного мнения против русского правительства. Деньги распределялись так: финляндские капиталы шли целиком в редакцию «Courrier Europeen», а еврейские делились пополам между этим и другим журналом – «La Tribune Russe», органом партии социалистов-революционеров, издававшимся в Париже на французском языке под редакцией французского гражданина из одесских жидков Эли Рубановича. Еврейские капиталы черпались из фонда, основанного на пожертвования еврейских купцов-богатеев, преимущественно московских, каковы Гоцы, Высоцкие, Фундаминские, Гавронские,

Зензиновы и другие. Этот фонд шел не только на субсидии противоправительственной печати, но и на революционные надобности преимущественно на предприятия «боевой организации». На эти деньги главным образом были организованы убийства великого князя Сергея Александровича и В.К. Плеве.

Представителями от редакции «Europeen» от финляндцев были известные деятели финляндской оппозиции – масоны Лео Мехелин (ныне умерший), Арвид Неовиус и Кани Циллиакус, а от еврейских капиталистов – Соломон Вульфович Поузнер. В 1904 г. в редакции «Europeen» произошел раскол. Евреи, недовольные тем, что в журнале слишком много уделялось места защите финляндских интересов, а еврейские отодвигались на задний план, вышли из состава редакции и основали новый орган под названием «Courrier Europeen». Во главе редакции был поставлен известный и энергичный масон Пьер Кильяр (Pierre Quillard), и вся редакция была составлена почти исключительно из масонов, а специалистом по части самых гнусных выходок против России и автором разных злостных выдумок о действиях русского правительства был иудей и масон Евгений Коган-Семеновский, он же «Не свой», он же Е.П. Семенов, прежде эмигрант, а ныне секретарь петербургского отделения Общества Мира, он же член комиссии Международного Бюро Мира в Берне от русской группы.

Петербургским подголоском журнала «Courrier Europeen» была в то время газета «Новости», издававшаяся под редакцией иудея и масона Иоселя Нотовича, который на днях умер в Париже. Кроме того, журнал располагал в Петербурге целой армией негласных корреспондентов из самых юрких жидков, которые ухитрялись воровать документы даже из архивов Государственного Совета.

После неудачи, постигшей «русское освободительное движение», а в особенности после смерти Кильяра журнал «Courrier Europeen» захирел и утратил всякое значение, но в марте 1913 г. он возродился, обновил состав редакции и сотрудников и ныне выходит в увеличенном формате.

Программа его такова:

1) усердная программа пацифизма, понимаемого в самом широком смысле;

2) агитация против закона о трехлетнем сроке службы во французской армии, инициатива коего почему-то приписывается давлению России;

3) защита угнетенных национальностей, преимущественно финляндцев, а также, несомненно, и иудеев (редакция находится в теснейшей связи с образовавшимся в Париже по образцу лондонского франко-финляндским обществом, в котором главную роль играет профессор Гельсингфорского университета Седергольм);

4) поддержка так называемого «мазепинского движения», главарь коего Ярослав Федорчук состоит постоянным сотрудником журнала;

5) беспощадная травля президента Французской Республики г. Раймонда Пуанкаре, не стесняющаяся даже вторгаться в его интимную семейную жизнь.

Во главе редакции стоит известный масон, профессор Сорбонны Габриель Сэай, который от избытка миролюбия дошел до такого одурения, что к своей фамилии прибавил слово «Paix» и подписывается Paix Seuilles. Состав комитета дирекции (Comite de direction) самый разношерстный. Представителем от России является Павел Милюков, и уже одно это имя достаточно характеризует направление журнала. Его участию придается особое значение, о чем с первого же номера обновленного издания редакция оповестила публику в нижеследующих выражениях:

«Международная социалистическая партия будет иметь в комитете дирекции трех самых своих выдающихся представителей: Эмиля Вандервельде (Бельгия), Марселя Семба (Франция) и Эдуарда Бернштейна (Германия). Соседство этих имен с именами Переца Гальдоса, республиканского и антиклерикального писателя, коим гордятся испанские кортесы, Павла Милюкова, лидера российской конституционно-демократической партии, великого датского либерала Георга Брандеса, историка Саньобоса и итальянского философа Серджи не простая случайность. Этим закрепощается союз левых партий, состоящий вне и выше национальностей и стремящийся во взаимном доверии к осуществлению идеи международного мира и социальной справедливости, путем безостановочного прогресса демократических учреждений, силой права и истины. Будучи неисправимым защитником всех угнетенных личностей и национальностей, „Европейский Курьер“ будет отважно бороться против насилия и войны – источников ненависти и бедствий».

В списке главных сотрудников из русских значатся: Е. де Роберти, Петр Струве, Георгий Плеханов, Л. Мартов (Юлий Цедербаум), А. Ковачев, В. Казакевич, Дм. Философов, Соломон Поузнер, В.Г. Васильев и даже бедный Володя Бурцев. Но тут уже начинается элемент комический, совершенно неуместный в настоящем сообщении.

В виде образчика прилагаю при сем №13 журнала «Courrier Europeen» за текущий год, в коем помещена статья «Скандал Кассо», направленная против русского министра народного просвещения. Сама по себе статья ничего особенного не представляет, и она бы, вероятно, и не появилась, если бы не был затронут профессор Давид Гримм – один из самых деятельных и ревностных русских масонов.

 

В заключение я имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство принять уверение в совершенном почтении и искренней преданности.

Ваш покорнейший слуга Л. Ратаев.

 

 

Письмо это было заготовлено к отправке, когда появились сведения об отъезде в субботу 26 апреля/7 мая из Константинополя в Ливадию чрезвычайного посольства для приветствия Государя Императора от имени султана. Во главе этого посольства поставлен министр внутренних дел Талаат-бей, известный деятель младотурецкого комитета «Единение и Прогресс», и уже одно это доказывает, что возложенная на него миссия не есть только простой акт международной вежливости.

И действительно, Талаат-бей состоит председателем комиссии, учрежденной великим визирем, для выработки инструкций двум инспекторам, назначенным для наблюдения за проведением в армянских вилайетах и вообще в Анатолии реформ, начертанных юрисконсультом Порты графом Остророгом.

Вопрос о проведении этих реформ близко интересует Россию, и, по слухам, он будет служить предметом бесед и переговоров в Ливадии, куда ко времени прибытия чрезвычайного турецкого посольства съедутся Министр Иностранных Дел гофмейстер Сазонов и Российский Императорский Посол в Константинополе т[айный] сов[етник] Гире.

Очевидно, нам удалось заручиться какими-то солидными обещаниями, и, казалось бы, можно было бы быть вполне спокойными, если бы была уверенность, что наше Министерство Иностранных Дел знает, с кем оно имеет дело. А вот этой-то уверенности и нет, т.к. за мою долголетнюю службу мне пришлось неоднократно убедиться, что наши дипломаты редко бывают посвящены в закулисную сторону личностей и событий. А между тем личность Талаат-бея достаточна ярка и выпукла, и едва ли найдется среди жителей Константинополя, кто бы его не знал.

В статье «Великовосточный вопрос», помещенной в «Новом Времени», экземпляр которой я своевременно послал в департамент, я на основании многочисленных документальных данных описал ход турецкой революции 1908 г. и роль в этих событиях Талаат-бея. Я позволю себе вкратце напомнить именно то, что его касается.

В ближайший период, предшествовавший турецкой революции, центром всех интриг и заговоров служил город Солунь (Салоники), где преобладающий элемент населения состоит из иудеев и где в то время существовало пять масонских лож, а именно: «Veritas» («Истина») – В[еликого] В[остока] Франции, «La Macedonia

Rissorta» («Возрожденная Македония») и «Labor et Lux» («Труд и Свет») – В[еликого] В[остока] Италии, «Perseverauza» («Постоянство») – В[еликого] В[остока] Испании, и «Филипполь» – В[еликого] В[остока] Эллады.

В испанской ложе собирались преимущественно младотурки из испанских евреев (сэфардим), коих великое множество состояло на турецкой военной и гражданской, главным образом дипломатической, службе, но наиболее выдающиеся революционеры сосредоточивались во французской и обеих итальянских ложах. Особенным влиянием пользовалась «La Macedonia Rissorta», Мастером Стула которой состоял испанский иудей Эммануэль Карассо, принимавший впоследствии личное участие в низложении султана Абдуль-Гамида.

Полиция давно уже подозревала, что в этих ложах творится неладное, но все ее попытки ввести туда своих людей не увенчались успехом. Захватить с поличным также представлялось весьма затруднительным, т. к. сборища происходили в помещениях, прикрытых иностранным флагом. На случай какой-нибудь беды В[еликий] В[осток] Италии обещал воздействовать на итальянское правительство, во главе коего в то время стоял иудей и масон Луццати, дабы оно понудило итальянского посла в Константинополе вступиться за них.

Вот в этих-то ложах и зародилось ядро будущего комитета «Единение и Прогресс». Сначала пропаганда велась среди гражданских чиновников, преимущественно из инородцев, а затем с величайшими предосторожностями была занесена в среду офицеров 3-го армейского корпуса, расквартированного в городе Салониках, начав с тех, которые вели открытый образ жизни и не чуждались местного иудейского общества. Когда пропаганда успела пустить в офицерской среде достаточно глубокие корни, через офицеров распространилось на унтер-офицеров, ложи отошли на задний план, а офицеры и чиновники-масоны образовали из себя кадры комитета, коему было присвоено масонское наименование «Единение и Прогресс», куда допускались не только масоны, но и профаны, опять-таки военные, чиновники, врачи, учителя и адвокаты. Главари комитета не прерывали сношений с ложами и направляли его деятельность сообразно с масонскими указаниями, но комитет являлся как бы самостоятельным учреждением, так что, если бы революция не удалась, пострадал бы только комитет, а ложи остались бы в стороне и получили бы возможность организовать новый комитет.

Когда наступил удобный момент, 3-й корпус взбунтовался и под руководством офицеров-масонов готов был двинуться на Константинополь, тогда султан был вынужден уступить и объявил о созыве представительного собрания.

После июльского переворота 1908 г. комитет и при конституционном режиме сохранил свой характер тайного иудейского элемента с обычным для всех тайных обществ подразделением на степени посвящения соответственно размерам «ведения», причем членам низшей степени было присвоено наименование «фидаи», или, вернее, «федави», что означает людей, готовых на все и заранее обрекших себя на гибель ради успеха дела.

Наконец, в 1909 г. при содействии французских и итальянских масонов возник самостоятельный Великий Восток Турции. Первым его актом было низложение старого и хотя безвластного, но все-таки неудобного султана и замена его уже совершенно безвольным неврастеником Магометом V.

Великим Мастером новорожденного турецкого Великого Востока был поставлен один из самых деятельных членов комитета и главный участник переворота, министр внутренних дел крипто-иудей Талаат-бей. Крипто-иудеями, т.е. тайными иудеями, на Ближнем Востоке греки называют таких жидов, которые наружно приняли ислам и носят феску, но остаются в моисеевом законе и соблюдают негласно все иудейские обряды. Турки называют их «якямидулих», т.е. жиды-оборотни (в буквальном переводе: жиды, вывернувшие шкуру), и весьма основательно опасаются их гораздо более их явных единоверцев, ибо такие оборотни представляют собой самый неблагонадежный в нравственном отношении элемент.

В состав совета ордена под председательством Талаата вошли исключительно иудеи. Явные: Эммануэль Карассо, Козен и Фараджи – и тайные: министр финансов Джавид-бей, принадлежащий к полуиудейской, полумагометанской каббалистической секте Саббатой-Цеви, Сализин Кибар и врач Назим, самая гнусная и низменная тварь из всего комитета. Из них Кирассо и Фараджи, у которых в жилах нет ни капли ни турецкой, ни арабской крови, ходили объявлять султану Абдул-Гамиду от имени всего турецкого народа о его низложении.

С воцарением Магомета V ложи стали плодиться, как грибы. Скоро все правительство сделалось чисто масонским. Мало-помалу среди членов самого кабинета образовался как бы внутренний тайный комитет, исключительно масонский, в состав коего вошли: министр внутренних дел Талаат-бей, финансов Джавид-бей, морской Махмуд-Мухтар-Паша и Шейт-уль Ислам. Этот высший представитель духовной власти был отъявленный безбожник и самый яростный и нетерпимый масон.

Самой влиятельной из всех была так называемая «Конституционная ложа», Мастером Стула которой состоял все тот же пресловутый крипто-иудей Джавид-бей. Его товарищем по ложе и личным секретарем состоял иудей Иаков Менашэ, и вот в этой-то именно ложе при содействии и с ведома Талаат-бея совершались при помощи иудейских банкиров самые темные, грабительские операции.

Такая деятельность Джавид-бея и его товарищей, самовластное распоряжение государственной казной для удовлетворения аппетитов разных клиентов и прихвостней, явное попирание всех национальных традиций вызвало всеобщее озлобление, недовольство и, наконец, военную контрреволюцию.

Всем известно и понятно, при каких обстоятельствах младотурки вновь завладели властью. Остается добавить, что Талаат-бей участвовал в заговоре, организованном Энвер-беем, и непосредственно прикосновенен к убийству военного министра Назим-Паши.

Когда я узнал, что такая личность поставлена во главе чрезвычайного посольства, отправляющегося приветствовать нашего Государя, я поспешил прибегнуть к любезному содействию А.А. Красильникова, прося его на всякий случай напомнить департаменту о моих сведениях, в том предположении, что, быть может, департамент сочтет нужным на всякий случай, sous toutes userves, предупредить дворцового коменданта. По тем же слухам, предстоящие переговоры будут иметь весьма серьезный характер и коснутся не только реформ в Анатолии, но и вопроса об островах, об англо-турецком соглашении, об отношениях к Греции и т.п. Видимо, нам удалось достигнуть какого-то весьма важного соглашения, которое считается выгодным, поэтому желательно, чтобы оно оказалось таковым и на самом деле, а не как бывает иногда, что заключаемые нами соглашения оказываются впоследствии выгодными для всех, кроме России, и обставить себя солидными гарантиями, зная и памятуя, что такие господа, как Талаат-бей, способны и готовы на всякий обман и предательство, как все люди, которые не имеют за собой прошлого и которым терять нечего.

 

Как бы там ни было, мне, воспитанному в старинных христианских и монархических традициях, до слез горько и обидно, что во всей Турецкой Империи и в антураже султана не нашлось человека более достойного и приличного, чтобы приветствовать Русского Царя, как запачканный кровью авантюрист и жидовский оборотень.

Л.Р.

(ГАРФ. ф.102. 1905. д.12. ч.2. прод.5, л.264-275.)