Решение проблем и преодоление конфликтов

1.Насколько эффективно семья решает проблемы? Имеет ли семья опыт эф­фективного решения проблем? Характерно ли для семьи то, что одни сто­роны семейной жизни обсуждаются более открыто, чем другие?

2.Каким образом семья справляется с конфликтом? Насколько эффективно семья справляется с отрицательными эмоциями, такими как'гнев и ревность? Позволяется ли в семье выражать отрицательные эмоции?

Коммуникация

1.Эффективные паттерны включают в себя умение выслушать, предложить обратную связь, самораскрыться и выражать полный спектр эмоций.

2.Неэффективные паттерны в вышеперечисленных областях неполноценны и приводят к хроническому взаимному непониманию, обидам и вытеснен­ному гневу.

5 Оценка: процесс идентификации семейных паттернов

• Процесс оценки

• Описание случая

• Терапевтические заметки

• Резюме

• Глоссарий

В основе семейной жизни лежат такие могущественные лейтмотивы, как любовь, принятие, отвержение, нена­висть, сострадание, жертвенность, жестокость. Однако с точки зрения системного подхода семью необходимо рас­сматривать в первую очередь как социальную группу. По опыту работы в коллективе коллег, участия в групповой психотерапии и проведения групп клиницистам хорошо знакомы проблемы, лидерства, статуса, распределения власти, оказания поддержки, поиска решения проблем и формирования паттернов коммуникаций. Кроме того, у большинства психотерапевтов вызывает удивление предсказуемость интеракций в группе.

Например, в формальных группах паттерны комму­никаций формируются посредством бюрократических процедур и политики. Даже проведение собраний в ма­ленькой группе может придерживаться раз и навсегда за­веденных Правил Порядка Робертса. В некоторых груп­пах устанавливаются настолько четкие и неизменные правила интеракций, что даже при отсутствии какой-либо части группы (т. е. нескольких человек) она будет продолжать эффективно функционировать. В других группах проницаемость границ гораздо выше, паттерны интеракций определяются не формальными процедура­ми, а зависят от личностных особенностей ее членов. Примером могут послужить группы самопомощи.

Нормы (norms)— набор экспектаций и ограничений, которые руководят пове­дением группы или членов семьи.

Каждая семья устанавливает свои собственные пред­сказуемые паттерны интеракций, или нормы (norms). На­пример, можете ли вы предсказать, в какой последовательности будут разворачиваться собы­тия на следующей семейной вечеринке? Кто будет с кем разговаривать? Кто кого поправлять? Кто будет рассказывать анекдоты? Кто будет слушать лучше всех? Кто будет самым болтливым? С кем будет больше всего проблем? Как поступит группа с этим человеком? В общем, существует ли характерный паттерн проведения этих семейных вечеринок?

Нормы интеракций, которые устанавливаются в каждой семье, могут быть функциональными или дисфункциональными. Например, некоторые люди с нетерпением ждут наступления праздничных дней, поскольку у них появляется возможность встретиться с членами семьи и получить поддерж­ку. Другие испытывают ужас при одной только мысли о семейной вечерин­ке, поскольку прекрасно знают, что произойдет. Как сказала одна пациент­ка: «Если собрать всю мою семью вместе, то изжога обеспечена».

Конечно, то, что кажется полезным одному члену семьи, другим может восприниматься прямо противоположным образом. Например, родители хотят, чтобы ребенок поступал так, как ему говорят, поскольку послушание для них — это признак уважения взрослых. Однако старший подросток воз­мущен подобным ограничением свободы и выражает протест при помощи пассивно-агрессивного поведения.

Помимо того что начальный этап психотерапии — это время формиро­вания терапевтического альянса, на первых сессиях психотерапевт также идентифицирует семейные паттерны. Идентификация семейных паттернов происходит в ходе непрерывного создания и проверки гипотез. Именно на основе рабочих гипотез психотерапевт задает семье вопросы. Например, при работе с семьей Мартинов сначала была построена следующая гипотеза: конфликты между миссис Мартин и Синди подпитываются непоследова­тельным поведением мистера Мартина, поскольку в одних случаях он под­держивает жену, в других — дочь. Поэтому вопросы психотерапевта направ­лены на проверку этой гипотезы:

Психотерапевт: Я бы хотел кое-что прояснить. Миссис Мартин, когда разгорается конфликт, как вас поддерживает муж? Синди, а как тебя поддерживает отец?

Если бы и миссис Мартин, и Синди ответили, что мистер Мартин все­гда поддерживает свою жену, то гипотеза была бы отвергнута в пользу дру­гой: Синди злится на то, что отец отдает предпочтение своей новой жене.

Психотерапевт: Синди, в самом разгаре конфликта, когда твой отец начинает поддерживать миссис Мартин, как ты реагируешь? Что ты чувствуешь?

Если бы подтвердилась первоначальная гипотеза, психотерапевт занял­ся бы эксплорацией мыслей и мотивации мистера Мартина:

Психотерапевт: Мистер Мартин, оказывается, что ваша жена и дочь не всегда знают, кому из них и в каких случаях вы окажете поддержку. Поясните, пожалуйста, от чего зависит ваше решение?

Идентификация паттернов — это процесс формирования рабочих гипотез и последующей их проверки при помощи вопросов. На основа­нии полученной информации гипотезы либо подтверждаются, либо опро­вергаются. В любом случае психотерапевт продолжает строить новые ги­потезы.

Во время идентификации паттернов психотерапевт также знакомится с индивидуальными и семейными историями. Каковы представления мис­тера и миссис Мартин о семье? Похожи ли их истории или существенно отличаются друг от друга? Какие истории рассказывают дети? Совпадают ли их истории или отличаются друг от друга и от историй родителей?

Чтобы формализовать процесс оценки и ^тарифицировать, эта глава разделяется на три части: инструменты оценки, материал случая и терапев­тические заметки. В разделе об инструментах оценки описываются техни­ки оценки экспрессивного стиля семьи, формальные процедуры, такие как генограмма и кинетический рисунок семьи, а также содержатся указания насчет интервьюирования. Материал случая описывает семью Мартинов на этапе проведения оценки. И наконец, в конце главы, в разделе «Терапевти­ческие заметки» перечислены четыре задачи, которые необходимо выпол­нить перед тем, как приступить к следующему этапу терапии.

Процесс оценки

ЭКСПРЕССИВНЫЙ СТИЛЬ СЕМЬИ

Некоторые семьи открыто и прямо отвечают на вопросы психотерапевта, другие предоставляют лишь незначительную информацию. Одни семьи гнев­но взрываются, другие подавленно молчат. Один из способов обобщить эти различия — представить их в виде континуума, где эмоциональная эксп­рессия семьи варьирует от упорной тишины на одном полюсе до экспло­зивной ярости на другом. Молчание требует от психотерапевта заполнить пустоту, тогда как конфликты заставляют брать на себя роль посредника. Два экстремальных экспрессивных стиля затрудняют установление согла­шения с семьей. Несмотря на это задача психотерапевта — идентифициро­вать дисфункциональные паттерны, преодолев все возникающие трудно­сти. Поскольку молчаливые и конфликтные семьи вызывают у начинаю­щих психотерапевтов особые затруднения и часто встречаются в клинической практике, далее в этой главе мы подробнее остановимся на их обсуждении.

МОЛЧАЛИВЫЕ СЕМЬИ

Семьи-молчуны представляют отдельную трудность для психотерапевта. Указывает ли молчание на то, что подавленный гнев и обида ждут своего часа, чтобы найти выражение? Или молчание отражает депрессивное на­строение, господствующее в семье? Попадая в ситуацию неопределеннос­ти, психотерапевт может испытывать чувство идущего по минному полю:

«Наступлю или нет?» Размышляя о причинах молчания, психотерапевт дол­жен попросить членов семьи объяснить свое поведение и тем самым предо­ставить возможность проявиться семейным паттернам.

Во-первых, молчание само по себе является посланием. Вместо того чтобы активно вступать в контакт с психотерапевтом и обсуждать пробле­мы, семья остается пассивной. Взрослые обычно отвечают односложно, подростки принимают отсутствующий вид и говорят: «Я не знаю». Малень­кие дети тревожно смотрят на одного из родителей, хихикая или ерзая в крес­ле. В этих ситуациях можно построить следующие первичные гипотезы.

1. Семья ждет, когда ее спикер начнет говорить.

2. Семья охвачена желанием обвинять, и ее члены тревожно ждут, ког­да начнутся обвинения.

3. Семья с трудом сдерживает гнев, и за молчанием скрывается вытес­ненная ярость.

4. Семью заставили обратиться к психотерапевту против ее желания.

Обратиться к молчунам могут помочь три метода: 1) дать проявиться спикеру; 2) попытаться вовлечь в разговор других членов семьи и 3) при­знать право на молчание на стадии соглашения и приглашать к участию в бе­седе.

1. Дать проявиться спикеру. На первой сессии, после определения цели встречи (см. главу 3) и обсуждения причин, по которым семья решила явиться, психотерапевт откидывается в кресле и ждет, когда проявятся паттерны. Когда молчание семьи наталкивается на молчание специалис­та, психотерапевт тем самым невербально сообщает, что психотерапия — это совместное мероприятие (50 на 50) и ничего не будет достигнуто без участия семьи.

По мере нарастания молчания, сопровождаемого тревогой, семья бу­дет вынуждена заполнить пустоту. Первым начнет говорить спикер. Однако этот человек не обязательно является самым доминантным из родителей. Спикер может быть тем из родителей, который служит посредником между семьей и официальными лицами (учителя, чиновники различных служб, психотерапевты). Необходимо следить за тем, как часто он смотрит на дру­гого из родителей и как невербально реагирует последний. Например, мать, сообщая о трудностях, которые она испытывает с одним из детей, постоян­но смотрит то на психотерапевта, то на своего мужа. Муж, в свою очередь, либо кивает, либо спокойно смотрит на жену. В этой ситуации проявляется важный семейный паттерн: отец — доминантный родитель, а мать находится под его контролем.

И напротив, представьте аналогичную ситуацию — мать сообщает о трудностях с детьми. Однако в этом случае она непрерывно смотрит на пси­хотерапевта (т. е. ее невербальное поведение сообщает о том, что она обла­дает в семье необходимой властью, которая позволяет ей обозначать про­блемы). Более того, она не только не считается со своим мужем, но и назы­вает его частью проблемы. «Мой сын ничего не делает по дому, а его отец сидит сложа руки!»

2.Попытаться вовлечь в разговор других членов семьи. Выслушав спике­ра, но не позволяя ему доминировать на протяжении всей сессии, психоте­рапевт обращается к другим членам семьи, с тем чтобы выяснить их мне­ние. Для выполнения этой задачи психотерапевт либо опирается на инфор­мацию, изложенную спикером: «Билл, твоя мама говорит, что ты очень мало помогаешь по дому. Интересно, ты тоже так считаешь?», либо задает вопрос пошире: «Хорошо, ваша мама имеет свое представление о том, почему се­годня семья пришла на прием. Я бы хотел услышать мнение каждого из вас о причинах прихода».

3.Признание права на молчание и приглашение к участию. На первых сес­сиях, особенно на самой первой, попытки вовлечь в разговор других членов семьи могут не увенчаться успехом. Психотерапевты должны помнить, что трудности установления соглашения с такой семьей не так уж связаны с их клиническими навыками. Скорее затруднения вызваны тем, что психоте­рапевт сталкивается с неподатливой, подавленной и контролируемой сис­темой. Молчание — это своеобразная форма демонстрации власти над дру­гими людьми: «Вы не в силах заставить меня говорить».

Семейные психотерапевты впервые сталкиваются с этой формой про­явления власти, когда общаются с подростками, демонстрирующими пас­сивно-агрессивное поведение. На семейных сессиях такие подростки вы­бирают место в углу комнаты, принимают закрытую позу и упорно смотрят в пол.

Подобное поведение сообщает важную информацию и позволяет пост­роить множество рабочих гипотез: «Для чего подростку необходимо так себя вести? Почему в этой семье подросток вынужден прибегать к молчанию? Что вызывает у него протест?»

Помимо формулирования гипотез психотерапевты могут также проде­монстрировать уважение к молчанию. Например, в семье Мартинов Синди иногда отказывалась говорить.

Психотерапевт: Синди, похоже, что ты решила сегодня молчать. Я ува­жаю твой выбор, потому что у тебя должны быть уважительные причины. В любом случае, если ты захочешь участвовать в обсуж­дении, я был бы тебе признателен за помощь.

Обратите внимание, что психотерапевт переформулировал отказ Син­ди от сотрудничества, назвав его сознательным решением, которое нахо­дится под ее контролем. Более того, психотерапевт дает понять Синди, что не будет заставлять ее говорить. Это предоставляет Синди возможность уча­ствовать в беседе на таких условиях, которые будут для нее приемлемыми.

На этапе установления соглашения молчание членов семьи восприни­мается психотерапевтом с пониманием и без осуждения. Своим поведени­ем он демонстрирует уважение к стилю коммуникации семьи. Однако на следующих этапах терапии молчание принимает совершенно иное значе­ние, связанное с сопротивлением семьи, и требует другой реакции со сто­роны специалиста. (Эта тема будет обсуждаться в следующей главе, в разде­ле под названием «Сопротивление».)

СКАНДАЛЬНЫЕ СЕМЬИ

На другом полюсе континуума находятся семьи, готовые к битве. Иногда ссоры разгораются еще в комнате ожидания. Скорее чаще, чем нет, члены семьи могут четко назвать своих врагов — это всегда другие члены семьи! Напряжение в конфликтных семьях может быть настолько высоким, что даже простой вопрос «Как шли дела на этой неделе?» способен породить разноголосицу.

Каждый член семьи уверен в том, что причина проблем заключается в поведении других. Поэтому конфликты — это попытка убедить психотера­певта в правильности своей точки зрения. Со своей стороны психотерапевт может почувствовать приближение настоящей катастрофы, так как созда­ется впечатление, что ситуация выходит из-под контроля. Когда члены се­мьи начинают открыто проявлять гнев, то психотерапевт обычно вступает в конфликт, пытаясь добиться перемирия. Чаще всего попытки установить мир ни к чему не приводят, поскольку клиницист не осознает самого глав­ного: члены семьи не заинтересованы в прекращении конфликтов, а пытают­ся обличить виновных и определить, чью сторону занимает психотерапевт.

Вместо того чтобы пытаться помирить членов семьи, психотерапевт может реагировать иначе, а именно: сохранять нейтральную позицию, не препятствовать выражению гнева до тех пор, пока не проявятся семейные паттерны, перевести конфликт из эмоциональной сферы в когнитивную, и, в первую очередь, избежать эмоциональной ловушки.

1. Сохранять нейтральную позицию. Когда члены семьи начинают предъявлять свои проблемы психотерапевту, они думают, что тот также зай­мет обвинительную позицию. Поэтому в их поведении нет ничего нового. Фактически в этом и заключается суть проблемы: сложившиеся паттерны коммуникации приводят к взаимным обвинениям и разобщению, а гнев является продуктом этих дисфункциональных паттернов.

Тем не менее сказанное выше не принижает страданий конфликтной семьи, поскольку ее члены постоянно причиняют друг другу сильную боль. Скорее, основная мысль заключается в том, что в кабинете психотерапевта не происходит ничего нового, и что семья испытывает напряжение уже в течение некоторого периода времени. Прекращение конфликтов — это же­лание психотерапевта, а не семьи. На этом этапе психотерапии семья обес­покоена в первую очередь тем, кто прав, а кто виноват.

Более того, конфликты не спровоцированы вопросами психотерапев­та, а уже начались в вестибюле или по дороге из дома. Психотерапевт не в состоянии прекратить ссоры за одну или две сессии. Таким образом, вместо
того чтобы воспринимать ситуацию как выходящую из-под контро'ля, психотерапевту следует стать свидетелем конфликтов и понаблюдать за паттер­нами.

2. Не препятствовать выражению гнева до тех пор, пока не проявятся се­мейные паттерны. Если психотерапевт не будет торопиться тушить огонь, он позволит проявиться паттернам. «Кто обвиняет кого и в чем? Как реаги­рует на обвинение этот член семьи? Как реагируют на этот диадный взаи­мообмен другие члены семьи? Что лежит в основе ссоры: обида, ревность, попытки контроля? Когда и как другие члены семьи втягиваются в этот кон­фликт?»

Как только начальные паттерны будут продемонстрированы, психоте­рапевт должен предотвратить развитие этих паттернов и не допустить их доминирования на протяжении всей сессии. Как правило, основные пат­терны проявляются за первые 30 минут сессии. Если психотерапевт пасси­вен на протяжении всей сессии, то возникает риск неоднократного повто­рения дисфункциональных паттернов, что приведет к нарастанию гнева и фрустрации. В этом случае после окончания сессии у членов семьи появит­ся вполне обоснованный вопрос: «Зачем нам для этого психотерапевт? Дома мы это сами делаем».

Поэтому терапевтическое вмешательство необходимо, но должно осу­ществляться в подходящее время: психотерапевт позволяет семье продемон­стрировать паттерны, а затем вмешивается в конфликт, не допуская, чтобы сессия стала контрпродуктивной.

3. Перевести конфликт из эмоциональной сферы в когнитивную. В эмо­ционально заряженной атмосфере простое предложение продемонстриро­вать выученное поведение, например: «Высморкайтесь», разрывает раска­ленную цепочку дисфункциональных паттернов. Напряженную обстанов­ку семейного интервью может разрядить переключение внимания с отношений между членами семьи на диадные отношения между психотера­певтом и членом семьи и перевод обсуждения с эмоционального уровня на когнитивный.

Например, после начальной демонстрации паттернов психотерапевт вмешивается в конфликт, обращаясь к членам семьи по очереди.

Психотерапевт: Миссис Мартин, я понимаю, что вы пытались что-то передать своей приемной дочери, но мне не совсем ясно, что имен­но. Не могли бы вы мне это объяснить?

Психотерапевт: Синди, мне кажется, что тебя сильно задели какие-то слова мачехи. Я прав? Что именно задело?

Психотерапевт: Мистер Мартин, сначала вы слушали жену и дочь, а затем в какой-то момент вмешались в их разговор. Какие слова за­ставили вас вмешаться? Что вы собирались сделать, когда вступи­ли в разговор?

Когда психотерапевт переводит разговор с эмоционального уровня на когнитивный, он задает такие вопросы:

«А дома вы точно так же разговариваете друг с другом?» «Как часто происходят подобные конфликты?» ₍«Конфликты начинаются по поводу одних и тех же вопросов?» «Что заставляет каждого из вас вступать в конфликт?» Подобные вопросы стимулируют членов семьи отрешиться от негатив­ных эмоций, задуматься о происходящем и общаться с психотерапевтом в ду­хе решения проблем.

При помощи вопросов психотерапевт устанавливает контроль над си­туацией и предоставляет семье возможность приобрести простой, но дей­ственный терапевтический опыт, который выражается в следующем: всем вместе можно находиться в одной комнате и обсуждать свои проблемы без постоянных скандалов. Задавая вопросы членам семьи по очереди, психо­терапевт мягко и непринужденно стимулирует их прислушиваться друг к другу. Если все они находятся в одной комнате и не заткнули уши ватой, то вынуждены услышать хоть что-то из слов остальных.

Добиваясь соглашения от членов семьи, психотерапевт должен пресе­кать превращение дискуссии в обсуждение третьих лиц. За первые 30 минут сессии уже прозвучало достаточно жалоб на других. Скорее, задавая вопро­сы, психотерапевт просит сообщить каждого члена семьи о его личных фру­страциях, обидах, убеждениях и попытках разрешить семейные проблемы.

Психотерапевт: Миссис Мартин, я убежден в том, что вы беспокоитесь о Синди, но я не совсем понимаю, что вам дают эти постоян­ные ссоры.

Психотерапевт: Синди, мне понятен твой гнев по отношению к маче­хе, но постоянно злиться — это, наверное, очень трудно.

Психотерапевт: Мистер Мартин, видно, что вы пытаетесь положить конец ссорам между женой и дочерью, но без особого успеха. Что вы испытываете в связи с этим?

Мне бы хотелось предупредить, что некоторые семьи активно сопро­тивляются попыткам психотерапевта взять ситуацию под контроль, особен­но когда он пытается снизить напряжение, обращаясь к каждому члену се­мьи по отдельности. В этом случае семья не только демонстрирует могуще­ство и настойчивость своих конфликтов, но и проверяет психотерапевта: «Ну что, сможете ли вы с нами справиться? Мы устали от своих конфлик­тов, может быть, они и вас утомят?».

В этих ситуациях семье необходимо дать понять, что власть принадле­жит психотерапевту. Иногда просто достаточно сказать: «Синди, я знаю, что у тебя есть своя точка зрения по этому вопросу, и был бы готов ее выслу­шать, но сейчас я разговариваю с твоей матерью, так что, пожалуйста, не перебивай». В других случаях требуется более жесткое заявление: «Послу­шайте, для того чтобы от этой встречи была польза, каждый из вас должен иметь возможность закончить свою мысль, и мне необходимо слышать, что говорят другие. Вне зависимости от того, хотите вы слушать других или нет, это ваше дело, я— слушаю».

4. Избегать эмоциональной ловушки. Семейные паттерны обладают та­кой силой, что способны затянуть в свои дрязги и психотерапевта. Ловуш­ка — это когда терапевт эмоционально увязает в семейной драме.

Попадая в эмоциональную ловушку, клиницисты начинают невольно присоединяться к одной из сторон конфликта или соглашаться с тем, что «козел отпущения» является семейной проблемой и что кого-то действи­тельно необходимо спасать. В результате семейным проблемам дается ли­нейное определение. Когда происходит подобное, это указывает на то, что семейная динамика достаточно сильна, чтобы исказить перцепции психо­терапевта.

Как обсуждалось в предыдущей главе, терапевт использует эти личные реакции для более глубокого понимания системы. Сделав шаг назад, тера­певт может увидеть в этом эмоциональном притяжении диагностическое значение: «Почему мне хочется спасать Синди? Почему я чувствую, что дол­жен поддерживать миссис Мартин? Почему амбивалентность мистера Мар­тина вызывает во мне гнев?» Ответы на эти вопросы помогают более четко обозначить семейные паттерны и, что одинаково важно, повышают бди­тельность психотерапевта по отношению к эмоциональным ловушкам.

В действительности на протяжении курса терапии специалист неодно­кратно эмоционально втягивается в отношения между членами семьи. Ког­да психотерапевт начинает формулировать линейные гипотезы, это четко указывает на то, что семейное определение проблемы занимает доминиру­ющее положение на сессии. В этом случае психотерапевт, пытаясь достичь изменений, рискует также оказаться в том же тупике, что и семья.

ГЕНОГРАММЫ

Генограмма (genogram) — графическое изображение структуры семьи в не­скольких поколениях.

Генограмма (genogram) — это способ изображения генеалогического древа с показом по меньшей мере трех поколений (McGoldrick & Gerson, 1985). Ге­нограмма гораздо более подробно, чем традиционное генеалогическое дре­во, в графической форме отражает сложные семейные паттерны в несколь­ких поколениях и позволяет поместить проблемы поведения в более широ­кий контекст семейной системы. Этот метод был впервые описан Боуэном в его теории семейных систем (Bowen, 1978; Guerin & Pendagast, 1976) и широ­ко используется в практике семейной психотерапии.

Генограмма составляется вместе с членами семьи на этапе установления соглашения. Психотерапевт не только

собирает биографические данные, но и вовлекает семью в процесс сотруд­ничества. Более того, генограмма позволяет расширить поле зрения семьи. Например, при составлении генограммы семьи Мартинов стало очевидным положение Синди в более широкой системе: она находилась между двух от­дельных семей.

Если вкратце, то составление генограммы подразумевает три уровня: 1) картирование изображение семейной структуры; 2) запись информации о семье и 3) изображение семейных связей (McGoldrick & Gerson, 1985).

Графически изображая структуру семьи, психотерапевт описывает ос­новные семейные связи и отношения. На рис. 5.1 показано генеалогичес­кое древо семьи Мартинов в трех поколениях. Информация о семье — это демографические данные и важные семейные события. Демографические данные включают в себя возраст, даты рождения и смерти, место прожива­ния, род деятельности, образование и т. п. На рис. 5.2 «семейный скелет», изображенный на рис. 5.1, обрастает «мышцами».

Генограмма на рис. 5.2 расширяет представление о семье Мартинов: миссис Мартин — старший ребенок из трех сиблингов (у нее есть младшие сестра и брат). Родители миссис Мартин и ее новая семья живут в одном городе. Через пять лет после смерти первого мужа миссис Мартин вышла замуж во второй раз. У мистера Мартина есть старший брат. Оба его родите­ля умерли 10 лет назад.

Помимо основных данных, приведенных на рис. 5.2, может быть собрана дополнительная информация. Например, каждому члену семьи эта техника позволяет получить не только более подробное представление о каждом человеке, но и обнаружить конфликтные описания.

 

 

ро

Рис. 5.2. Генограмма трех поколений семьи Мартинов, включаю­щая демографические данные

обратиться к психотерапевту, поэтому нуждается в первостепенном внимании.

2. Следующий центральный треугольник включает мистера Мартина,
Синди и мать Синди (Сьюзан Уотерс). Будучи единственным ребен­
ком, Синди присоединялась то к одному, то к другому родителю во
время их разногласий, развода и периода после развода. В этом тре­
угольнике формировались коалиции, состав которых часто менял­
ся. Поэтому поведение Синди может быть следствием этих круго­
вых интеракций.

3. Остается неясным характер возможных треугольников в отношени­
ях между Сьюзан Уотерс, миссис Мартин, мистером Мартином и
Синди. Сотрудничают ли биологические родители Синди в вопро­
сах воспитания дочери? Какими стали отношения между супругами
после развода? Что думает миссис Мартин по поводу первой супру­
ги мистера Мартина?

4. Конфликтные отношения мистера Мартина с братом нуждаются в
прояснении. Как эти отношения повлияли на него? Знакома ли
Синди со своим дядей? Опасается ли мистер Мартин, что Синди
может стать такой же, как и ее дядя?

5. Супружеские отношения нуждаются в более подробном изучении.
Когда супругам был задан вопрос об их отношениях, и мистер Map

Рис. 5.3. Генограмма трех поколений семьи Мартинов, включаю­щая описание семейных отношений.

тин, и миссис Мартин назвали их «замечательными», но сообщили, что испытывают сильный стресс из-за Синди. И все же остается впе­чатление, что в своих ответах супруги держались настороже.

6. Отношения в треугольнике, включающем мистера Мартина, мис­
сис Мартин и ее родителей, нуждаются в прояснении. Как родители
миссис Мартин отнеслись к ее новому мужу? Удобно ли мистеру
Мартину в их присутствии? Осуждает или поддерживает мистер
Мартин близкие отношения своей жены с родителями?

7. И наконец, какие отношения сложились между мистером Марти-
-ном, Робертом и Карен? Какое участие принимает мистер Мартин в
жизни приемных детей? Какое участие должен принимать мистер
Мартин с точки зрения миссис Мартин?

Таким образом,'помимо того что генограмма является краткой запи­сью сложных семейных паттернов, она позволяет задействовать всю семью, ничем ей не угрожая (McGoldrick & Gerson, 1985). Поскольку составление генограммы — шажок в сторону от грозных вопросов, которые привели се­мью к психотерапевту, уровень тревоги снижается, облегчая формирование терапевтического альянса. Когда каждый член семьи начинает высказывать свою точку зрения относительно других членов семьи, то разница во взгля­дах обнаруживается безболезненно. В заключение необходимо отметить, что графическое изображение семейной системы — это рисунок, который за­меняет тысячи слов, сказанные психотерапевтом и членами семьи. Черно-белая диаграмма позволяет составить целостную картину семейных паттер­нов и поместить проблемное поведение в более широкий контекст — в кон­текст сложной системы, все члены которой оказывают влияние друг на друга.

ПРОЦЕСС ИНТЕРВЬЮ

Помимо наблюдения психотерапевт посредством вербального и невербаль­ного поведения стимулирует интеракции между членами семьи и способ­ствует проявлению паттернов коммуникации. Если сосредоточиться на вер­бальном поведении психотерапевта, то можно заметить, что вопросы сба­лансированно чередуются с утверждениями. В утверждениях высказывается точка зрения специалиста, а вопросы направлены на прояснение точки зре­ния членов семьи. Соотношение утверждений и вопросов меняется в зави­симости от психотерапевтического подхода (Tomm, 1988). Например, в ми­ланском системном подходе значительно преобладают вопросы, при этом клинические гипотезы открыто обсуждаются с семьей. Структурный и стра­тегический подходы делают акцент на утверждениях, в которых психотера­певт высказывает свое представление о проблемах семьи и дает указания. Психотерапевт, использующий миланскую модель, может задать следующий вопрос:

Психотерапевт: Синди, как ты думаешь, кому отдает предпочтение твой отец, тебе или твоей мачехе?

Психотерапевт пытается выяснить, соперничает ли Синди со своей мачехой. Вопрос требует комментариев Синди. Однако хотя вопрос не со­держит угрозы, ответом на него может быть односложное «никому» и на этом обсуждение прекратится.

Психотерапевт, придерживающийся структурно-стратегического под­хода, мог бы сформулировать свое мнение таким образом:

Психотерапевт: Мистер Мартин, я полагаю, что ваша дочь пытается выяснить вашу позицию. Конфликты — это проверка, на чьей сто­роне вы находитесь, поскольку Синди хотела бы определить, лю­бите вы ее или нет.

Высказывая свою точку зрения, психотерапевт бросает вызов семье. Если мистер Мартин согласится с утверждением, то психотерапевт будет опираться на это согласие в работе с семьей. Если мистер Мартин или Син­ди не согласятся с этим утверждением, психотерапевт должен отстоять свое мнение. Бросая вызов системе, психотерапевт рискует усилить желание се­мьи защититься.

Эти два подхода отражают различия между ролью психотерапевта в си­стемной семейной психотерапии и нарративной семейной психотерапии. Структурно-стратегический психотерапевт занимает позицию эксперта, который имеет четкое представление о семейной системе. Психотерапевт, использующий миланский подход, напротив, задает вопросы из позиции «неведения».

Как уже обсуждалось в предыдущей главе, позиция «неведения» не оз­начает отсутствия у психотерапевта теоретической или практической подготовки. На самом деле психотерапевт, задавая вопросы, руководствуется теоретическими представлениями. Различие заключается в том, что психо­терапевт не считает свое представление о семье обязательно верным или единственно возможным, а использует его только для формулирования во­просов, обращенных к членам семьи. В процессе общения психотерапевт помогает семье придать проблемам новое значение и подобрать к ним ре­шение.

Системный и нарративный подходы к семейной психотерапии могут дополнять друг друга на этапе оценки. Системная теория помогает выявить семейные паттерны, тогда как нарративный подход позволяет сформули­ровать вопросы для эксплорации. С точки зрения нарративного подхода, вместо того чтобы рассматривать психотерапевта в качестве эксперта, рас­сказывающего о семейных паттернах, специалист становится экспертом по расспрашиванию семьи о паттернах. Именно через этот процесс расспра­шивания семейная история раскрывается в эмоциях, когнициях, мотивах и паттернах поведения членов семьи.

Психотерапевт может использовать различные типы вопросов, которые будут описываться в этой главе.

Маленькие дети из-за возраста и недоразвития вербальных способнос­тей не могут ответить на вопросы психотерапевта. Как уже обсуждалось в предыдущей главе, представление детей о семье вносит существенный вклад в понимание семейных паттернов и историй. Для получения этой инфор­мации психотерапевт использует доступные детям средства самовыраже­ния — игру и рисование.

ТИПЫ ВОПРОСОВ

В ряде своих статей Томм (Tomm, 1987a, 1987b, 1988) анализирует процесс проведения семейного интервью и делает несколько замечаний по поводу оценки и установления соглашения с семьей. Он выделяет четыре типа пси­хотерапевтических вопросов: линейные и круговые вопросы (которые зна­комят психотерапевта с представлениями членов семьи о проблеме, что имеет существенное значение как для установления соглашения, так и для проведения оценки), стратегические и рефлексивные вопросы (которые направлены на достижение изменений).

ЛИНЕЙНЫЕ ВОПРОСЫ

Линейные вопросы (linear question) имеют следственный характер и допуска­ют наличие линейной причины и следствия:

«Почему вы все решили прийти на прием к психотерапевту?»

«Миссис Мартин, какие проблемы есть у Синди?»

«Когда появились проблемы?»

«Что вы уже попробовали сделать, чтобы изменить ситуацию?»

«Что помогло улучшить ситуацию, а что нет?»

«Синди, что вызвало у тебя такой сильный гнев?»

Линейные вопросы (linear question) — вопросы, которые подразумевают нали­чие линейной связи между причиной и следствием. Круговые вопросы (circular questi­ons)— вопросы, которые предполагают наличие круговой каузальности и пред­назначены для исследования взаимного влияния членов семьи друг на друга.

Линейные вопросы сфокусированы на выявлении семейной проблемы: «У кого есть проблемы? Как решалась проблема? Как часто отмечается то или иное проблемное поведение?» Более того, они знакомят психотерапевта с представлениями членов семьи о про­блеме.

Обычно семья ждет таких вопросов, и их часто задают начинающие семей­ные психотерапевты и специалисты, ориентированные на индивидуальную терапию. Задавая линейные вопросы,

психотерапевты руководствуются здравым смыслом, насквозь пропитанным

линейной каузальностью.

КРУГОВЫЕ ВОПРОСЫ

Круговые вопросы (circular questions) также знакомят психотерапевта с пред­ставлениями семьи о проблеме, но они основаны на круговой каузальности и делают акцент на взаимном влиянии членов семьи друг на друга:

«Синди, кто из твоих родителей больше всего о тебе беспокоится? По­чему?»

«Мистер Мартин, вы уже долгое время наблюдаете за конфликтами между вашей женой и дочерью. Не могли бы вы поделиться со мной увиденным?»

«Мистер Мартин, когда конфликты начинаются, что бы вы хотели сде­лать на самом деле и что вам приходится делать?»

«Миссис Мартин и Синди, каким образом вы сообщаете другому чело­веку, что устали от конфликтов и хотите выйти из контакта?»

«Миссис Мартин и Синди, если бы вы не конфликтовали друг с дру­гом, то какими другими способами вы бы искали контакта?»