Кризис рационалистической традиции на рубеже XIX-XX вв.

Философия жизни

А. Шопенгауэр В первой половине XIX века развитие Европы шло, в целом, по восходящей линии. Природа покорялась человеку. Наука уве­ренно раздвигала границы познания. Феодальная раздроблен­ность хозяйства, вековая отсталость в экономической и полити­ческой жизни наконец-то отступали перед уверенной поступью цивилизации. Все это вселяло уверенность в разумность мира и подтверждало, казалось бы, правоту рационализма.

Система европейского рационализма складывалась, уже знаем мы, на путях изучения мышления и вычленения действия законов его. Но каждый свет отбрасывает тень. И нет прогресса без ре­гресса, как нет здоровья без болезни, а все живое обречено на смерть. Именно в такой ситуации и вырастает философия Артура Шопенгауэра (1788—1860) — немецкого мыслителя, осново­положника современного европейского иррационализма, противопоставившего систему своих взглядов прежде всего рационализму, панлогизму Гегеля. Для Шопенгауэра в основе мира лежит Воля, подчиняющая себе и интеллект. Воля рас­крывает себя на различных ступенях объективации — начиная от элементарных сил притяжения и отталкивания вплоть до выс­ших форм органической жизни, представленной человеком. На определенной ступени развития в качестве вспомогательного орудия действия возникает познание и вместе с ним мир как представление с присущими ему формами: соотносительными субъектом и объектом, пространством, временем, множествен­ностью и причинностью; мир, который до сих пор был только волей, становится теперь объектом для познающего субъекта, или представлением. Как вещь в себе и основа всякого явления воля свободна; наоборот, все, что относится к явлению, есть, с одной стороны, причина, с другой — следствие. А это значит, что вся совокупность явлений природы (в том числе эмпири­ческий человек) подчинена необходимости. Для человека воз­можен выбор решений, и эта возможность делает человека аре­ной борьбы мотивов, на которые в соответствии со своим ха­рактером каждая личность реагирует всегда закономерно и не­обходимо.

В 1818 году в 30-летнем возрасте Шопенгауэр завершил первый том своего основного труда — «Мир как воля и пред­ставление» (второй том вышел в 1844 году). Затем, до конца жизни, философ углублял и расширял идеи своего главного произведения. Шопенгауэр — пессимист. Тема страдания, сле­пой судьбы и смерти издавна стала одной из основных, веду­щих тем восточной (прежде всего индийской, буддистской) фи- -лософии.

Человек, пишет Шопенгауэр, — «метафизическое» суще­ство: потребность к философствованию глубоко заложена в его природе. Философствование требует мужества: оно неминуемо заставляет нас принять самую главную истину. А она в том, что жизнь — это мишура, «плесень» на нашей пла­нете, что все мы умрем. Поскольку мир неразумен и бессмыс­лен, жизнь ничего, кроме страданий, принести нам не может. И чем раньше мы поймем это, тем лучше.

Бессмертие души (как и другие догматы христианства) Шопенгауэр отрицал. Ф. Ницше

В творческой эволюции Ницше можно выделить несколько этапов. Начинает Ницше как классический филолог. Работа «Рождение трагедии из духа музыки» знаменует на­чало творчества Ницше как культуролога, говоря современным языком, и философа. Ницше взорвал господствовавшее в то вре­мя представление о сугубой рациональности культуры класси­ческой Греции. Ему удалось показать, что эта культура являет­ся синтезом двух начал — аполлонийского и дионисийского. С Со­крата и его последователей — Платона и Аристотеля, утверж­давших господство разума над волей, начинается, по мнению Ницше, упадок греческой культуры. Завершается этот период творчества Ницше публикацией рабо­ты «Человеческое, слишком человеческое», знаменующей от­ход от Некоторых идей Шопенгауэра и Вагнера. Последний на­писал резко критическую рецензию на ее первую часть.

Разрыв с Вагнером и отход от философии Шопенгауэра был связан, прежде всего, с тем, что они, по его мнению, некри­тичны по Отношению к христианской морали. На протяжении всей человеческой истории волю к власти, проявляющуюся открыто у отдельных индивидов — вождей, аристократов, господ «по природе», серая людская маоса пыта­ется смирить, заставить служить собственным низменным интересам. Лучшим средством обуздания людей сильной воли является христианская религия, мораль которой навязывает любовь к слабым и убогим, отвращение к сильным и здоровым. В этом вопросе христианство находит союзников и в среде ме­тафизиков, апеллирующих к разуму. Сделав человека как но­сителя разума мерой всех вещей, они не желают видеть того, что представляет собой этот разум. Ницше не хотел быть пессимистом. Пессимистами не были любимые им греки, хотя они и воспринимали мир трагически. Однако складывающееся у него миросозерцание не давало ос­нований для оптимизма. В последний период своего творчества, прерванного безу­мием, Ницше возвещает об угрозе нигилизма и призывает к переоценке всех ценностей. Он предупреждает человечество о гибели традиционных идеалов, об усиливающемся обессмысливании жизни. С его точки зрения, это расплата, которая по­стигла европейскую культуру, противопоставившую себя жиз­ни, ее естественному потоку. Негативизм по отношению к хри­стианским и гуманистическопросветительским ценностям, характеризующий надвигающийся нигилизм, Ницше вполне разделяет. Однако в отли­чие от чистых нигилистов, которые только разрушают, Ницше желает создавать. Он призывает к созданию такой системы цен­ностей, которая не будет противостоять жизни, воле к власти, а, напротив, будет соответствовать закономерностям жизнен­ного процесса. Людской материал, в процессе смены поколений которого будет выращиваться сверхчеловек, составят те, кто является аристократом, господином по своей природе, в ком воля к вла­сти не задавлена враждебной ей культурой, кто способен, объ­единившись с себе подобными, противостоять большинству, не желающему ничего знать о подлинном предназначении совре­менных людей. Процесс перехо­да к сверхчеловеку будет, пророчествовал Ницше, трудным и мучительным. Он будет сопровождаться восстаниями масс, увлеченных уравнительными, и поэтому ложными, идеями со­циализма, вспышками национализма, мировыми войнами. К сожалению, многие из этих пророчеств сбылись. Ницше действительно пророчествует. Его философствова­ние не методично. «Метод — это я», — заявляет он. В. Дильтей Дильтей Вильгельм (1833—1911) — немецкий историк куль­туры и философ. Представитель философии жизни, основопо ложник понимающей психологии и школы «истории духа» (ис­тории идей) в немецкой истории культуры. С 1882 г. — профес­сор в Берлине. «Философия жизни» — направление, сложившееся в послед­ней трети XIX века. Кроме Дильтея ее представителями были Ницше, Зиммель, Бергсон, Шпенглер и др. Возникла как оп­позиция классическому рационализму и как реакция на кризис механистического естествознания. Обратилась к жизни как пер­вичной реальности, целостному органическому процессу. Само понятие жизни многозначно и неопределенно, дает простор для различных трактовок. Оно понимается и в биоло­гическом, и в космологическом, и в культурно-историческом планах. Так, у Ницше первичная жизненная реальность выс­тупает в форме «воли к власти». Для Бергсона жизнь — это «космический жизненный порыв», сутью которого является со­знание или сверхсознание. У Дильтея и Зиммеля жизнь выс­тупает как поток переживаний, но культурно-исторически обус­ловленных. Однако, во всех трактовках жизнь представляет собой це­лостный процесс непрерывного творческого становления, раз­вития, противостоящий механическим неорганическим обра­зованиям, всему определенному, застывшему и «ставшему». Вот почему важное значение в философии жизни имела так­же проблема времени как сути творчества, развития, станов­ления. С обостренным чувством времени связана тема исто­рии, исторического творчества. Как полагал Дильтей, «царство жизни», понятое как объективация жизни во времени, как орга­низация жизни в соответствии с отношениями времени и дей­ствия, является историей. Возможно ли постижение жизни? Если возможно, то с по­мощью каких средств, методов, приемов и т. п.? Одни пред­ставители философии жизни считают, что феномены жизни невыразимы в философских категориях. Другие полагают, что процесс жизни неподвластен омертвляющей, разлагающей де­ятельности рассудка с его анализом и расчленениями. Разум по своей природе безнадежно оторван от жизни. У Дильтея же, в отличие от двух названных подходов, категориями жиз­ни выступают значение, структура, ценность, целое и его эле­менты, развитие, взаимосвязь, сущность и другие категории, с помощью которых можно выразить «внутреннюю диалекти­ку жизни».

В целом же в философии жизни господствует антисциен-тизм, а рациональное познание объявляется здесь ориентиро­ванным на удовлетворение чисто практических интересов, дей­ствующим из соображений утилитарной целесообразности. Научному познанию и его приемам противопоставляются вне-интеллектуальные, интуитивные, образно-символические спо-

собы постижения (иррациональные в своей основе) жизненной реальности — интуиция, понимание и др. Наиболее адекватным способом выражения жизни объявляются произведения искус­ства, поэзия, музыка, вчувствование, вживание и другие вне-рациональные способы освоения мира.

Для Дильтея жизнь есть способ бытия человека, культур­но исторической реальности. Согласно Дильтею, постижение жизни, исходя из нее са­мой, — основная цель философии и других «наук о духе», пред­метом исследования которых является социальная действитель­ность во всей полноте своих форм и проявлений. Поэтому глав­ная задача гуманитарного познания — постижение целостнос­ти и развития индивидуальных проявлений жизни, их ценнос­тной обусловленности. При этом Дильтей подчеркивает: невоз­можно абстрагироваться от того, что человек суть сознатель­ное существо, а это значит, что при анализе человеческой дея­тельности нельзя исходить из тех же методологических прин­ципов, из которых исходит астроном, наблюдая звезды. А из каких же принципов и методов должны исходить «на­уки о духе», чтобы постигнуть жизнь? Дильтей считает, что это прежде всего метод понимания, т. е. непосредственное пости­жение некоторой духовной целостности. Это проникновение в духовный мира автора текста, неразрывно связанное с реконст­рукцией культурного контекста создания последнего. В науках о природе применяется метод объяснения — раскрытие сущно­сти изучаемого объекта, его законов на пути восхождения от частного к общему. По отношению к культуре прошлого понимание выступает как метод интерпретации, названный им герменевтикой — ис­кусство понимания письменно фиксированных проявлений жизни. Герменевтику он рассматривает как методологическую основу всякого гуманитарного знания. Философ выделяет два вида понимания: понимание собственного внутреннего мира, достигаемое с помощью интроспекции (самонаблюдения); по­нимание чужого мира — путем вживания, сопереживания, вчув-ствования (эмпатии). Дильтей рассматривал способность к эм-патии как условие возможности понимания культурно-истори­ческой реальности. Наиболее «сильная форма» постижения жизни, по его мнению, — это поэзия, ибо она «каким-то обра­зом связана с переживаемым или понимаемым событием». Один из способов постижения жизни — интуиция. Важными методами исторической науки Дильтей считает биографию и автобиографию.

Из размышлений о жизни, по его мнению, возникает «жиз­ненный опыт». Отдельные события, порожденные столкнове­нием наших инстинктов и чувств в нас с окружающим и судь­бой вне нас, обобщаются в этом опыте в знания. Как челове­ческая природа остается всегда одной и той же, так и основные черты жизненного опыта представляют собой нечто, общее всем. При этом Дильтей отмечает, что научное мышление мо­жет проверить свои рассуждения, может точно формулировать и обосновывать свои положения. Другое дело — наше знание жизни: оно не может быть проверено, и точные формулы здесь невозможны.

Немецкий философ убежден, что не в мире, а в человеке философия должна искать «внутреннюю связь своих познаний». Жизнь, проживаемую людьми, — вот что, по его мнению, желает понять современный человек. При этом, во-первых, нужно стремиться к тому, чтобы объединить жизненные отно­шения и основанный на них опыт «в одно стройное целое». Во-вторых, необходимо направить свое внимание на то, чтобы пред­ставить «полный противоречий образ самой жизни» (жизнен­ность и закономерность, разум и произвол, ясность и загадоч­ность и др.). В-третьих, исходить из того, что образ жизни «вы­ступает из сменяющихся данных опыта жизни». В связи с этими обстоятельствами Дильтей подчеркивает важную роль идеи (принципа) развития для постижения жиз-

Ни, ее проявлений и исторических форм. Философ отмечает, что учение о развитии по необходимости связано с познанием относительности всякой исторической формы жизни. Перед взором, охватывающим весь земной шар и все прошедшее, исчезает абсолютное значение какой бы то не было отдельной формы жизни.

А. Бергсон Бергсон Анри Луи (1859—1941) — один из самых круп­ных философов Франции XX века. Почитатели ставили его в один ряд с Декартом и Кантом. Бергсон создал оригинальную философскую и этико-религиозную концепцию. Оставаясь в целом в пределах философии жизни, он создает динамичес­кую картину эволюции мира и человеческого сознания. Раз­вивая учение об интуиции, он обосновывал возможность но­вой метафизики. Неокантианство Неокантианство — философское идеалистическое направ­ление, возникшее во второй половине XIX века в Германии под лозунгом «Назад к Канту!» и распространившееся впоследствии в других странах, в том числе и в России. Его задача состояла в том, чтобы обновить и дополнить философию Канта (особенно ее идеалистические и метафизические элементы) новыми ре­зультатами в области частных наук (физиологии, психологии и др.). Основные принципы неокантианства сводились к трем ос­новным моментам: а) понимание философии исключительно как критики познания; б) ограничение познания сферой опыта и отказ от притязаний онтологии (учения о бытии) на статус научной дисциплины; в) признание обусловливающих познание априорных норм Один из первых исходных импульсов для формирования неокантианства дал, как ни странно, известный немецкий фи­зик, физиолог и психолог Г. Гельмгольц. Его физико-химичес­кие методы исследования живого организма нанесли удар по витализму и способствовали развитию материалистических и антиредукционистских взглядов в биологии. Он сделал ряд крупных открытий в физиологии (например, особенно в области зрения, слуха и других органов чувств). В своих работах по теоретической физике и другим разделам естествознания при­держивался стихийно-материалистических позиций. Однако в ряде случаев Гельмгольц склонялся к кантианству. Баденская школа Если представители марбургской школы неокантианства особое внимание уделяли методологии интерпретации научных понятий и философских категорий, истолковывая их как логи­ческие конструкции, то в центре интересов представителей баденской школы — проблемы специфики социального познания, его форм, методов, отличия от естественных наук и т. п. Уже к концу XIX — началу XX вв. стало очевидным, что науки о культуре (т. е. гуманитарные науки, или «науки о духе») должны иметь свой собственный концептуально-методологи­ческий фундамент, отличный от фундамента естествознания.