Социальная позиция журналиста и плюрализм общественной жизни

Режим благоприятствования (не благоприятствования) для этики и права в масс-медийном пространстве во многом определяется сочетанием социальной позиции журналиста (редакции, телерадиокомпании, информационного или рекламного агентства) с духовно-идеологическим плюрализмом общественной жизни, что в принципе считается самой сложной задачей в плане регуляции и саморегуляции информационно-вещательной деятельности.

Первый конструкт - социальная позиция журналиста - в переходном обществе постоянно подвергается мировоззренческим корректировкам, хотя эта «позиция означает устоявшуюся тенденцию реагировать определенным образом в определенных ситуациях, это - устойчивое, предсказуемое и привычное отношение к определенным объектам действительности» [ 2, с. 124-125 ].

Социальная позиция журналиста (редакции) обусловливается множеством факторов ментального, эмоционального, поведенческого свойства, которые в итоге каждый раз сначала подводят работника прессы к принципиально важной проблеме, а затем помогают ее решить в идеальном варианте так, чтобы высказанные всенародно суждения, оценки и выводы в наибольшей степени соответствовали ведущим общечеловеческим ценностям - добру, истине, справедливости.

Второй конструкт - духовно-идеологический плюрализм общественной жизни - по определению является зарождающимся продуктом именно в обществе переходного характера, свойственного радикально-переменным периодам его развития, когда действительность состоит из многих самостоятельных сущностей, не образующих абсолютного единства.

Атомизм общественной жизни переходного социума проявляется во всех ее сферах в виде множественных течений мысли, направлений науки, линий политики, позиций и поведения классов, страт, групп, индивидов, состояния регионов, народов, наций, конфессий и др. Сложнейшая роль интеллектуального суммирования всего этого «разнобоя» и диалектического формирования на этой основе наиболее оптимального - общественного - мнения по коренным вопросам переходного бытия отводится преимущественно средствам массовой информации.

Рациональное и цивилизованное «совмещение» социальной позиции журналиста и духовно-идеологического плюрализма современной общественной жизни, когда у каждого ее субъекта (коллективного или индивидуального) существует «своя правда» об условиях пореформенного бытия, возможно в действительности, по утверждению Е. П. Прохорова, как «поиск на основе консенсуса (лат. сonsensus «согласие, сочувствование») общего подхода к решению вызывающего разногласия общественно значимого вопроса или хотя бы компромисса на базе взаимных уступок» [ 10, c. 107 ].

Единственно правильным интегралом в согласованном поиске оптимальной модели бытия могут служить названные выше общечеловеческие ценности, буквально выстраданные людьми путем многовековой эволюции, объединяющие их в единое целое и создающие фон поведения каждого человека в различных сферах социального воспроизводства, - в политике и экономике, в государственной и частной жизни, на службе и в семье и т. д. По терминологии западной философии, они называются самоценностями, или конечными ценностями, потому что они по существу представляют собой конечные цели, или абсолюты (доброта, правда, красота, справедливость и др.).

Конечно, сами феномены - и социальная позиция журналиста, и духовно-идеологический плюрализм бытия - подвергаются эволюции в связи с мутациями общественной жизни, особенно радикальными в переходном социуме. И все же их ядром должны оставаться высокие нравственные начала, не позволяющие человечеству ошибаться роковым образом и оказываться, вместо дороги прогресса, на пути социального регресса.

Если говорить конкретно о социальной позиции журналиста, то следует подчеркнуть, что от ошибочных оценок ни один работник прессы не застрахован. Ведь он практически в каждом случае имеет дело с очень сложной профессиональной задачей - выявить социальный смысл частного факта, события, явления и отнести его к «плюсовому» или «минусовому» разряду, вызвав у читателя, зрителя, слушателя запрограммированную реакцию, соответственно, поддержки добра или неприятия зла. При этом в сюжетной конкретности опубликованного в газете или журнале (переданного по радио или телевидению) материала кристаллизуется не только объективное - особенности исследуемого факта, события, явления, но и субъективное - взгляды, вкусы, пристрастия автора.

Последние «примеси» эмоционального свойства неизбежны: при всей универсальности журналистики как вида социальной практики она в обязательном порядке несет черты индивидуальности как интеллектуального творчества. В известном фильме «Журналист» герои картины с легкой иронией говорят о том, что они обречены совершенствовать мир на основе своих несовершенств. Здесь имеют в виду не только возложенную на журналиста обязанность строго блюсти общественную мораль, но и предложенную ему возможность самому вырастать до уровня высоконравственного индивида, способного нивелировать личные «несовершенства» установленными для масс-медиа правилами поведения и в гласном варианте являть собой образец для подражания.

Качественный уровень социальной позиции журналиста в условиях переходного общества во многом зависит от способа разрешения константного противоречия в журналистике. Это движущее ауру прессы противоречие выражается в противоборстве двух характерных тенденций - сопряженности с властью и независимости от нее. (Тут подразумевается власть не только государственная, которая стремится политическими и экономическими средствами заставить подконтрольную прессу перейти на полное ее информационное обслуживание, но и власть учредителя, издателя, спонсора так называемых «независимых» масс-медиа, которая располагает своими способами давления на журналистов).

И той, и другой разновидностям власти над прессой хорошо ответил В. Г. Белинский, как независимый (без кавычек) журналист до сих пор являющийся образцом для подражания своим коллегам по профессии - и современникам, и потомкам. Нанимаясь на работу к А. А. Краевскому в журнал «Отечественные записки», он предупреждал: «Я продаю себя …, не стесняя при этом моего образа мыслей, выражения, словом, моей литературной совести, которая для меня так дорога, что во всем Петербурге нет и приблизительной суммы для ее купли. Если дело дойдет до того, что мне скажут: независимость и самобытность убеждений или голодная смерть - у меня хватит силы скорее издохнуть, как собаке, нежели живому отдаться на позорное съедение псам. Что делать - я так создан» [ 3, с. 238 ].

Открытая и скрытая борьба между служением и оппонированием власти неизбежна в любых периодах общественного развития. Но в самой острой форме она протекает в переходном обществе, как это происходит в сегодняшней России, когда все более заметным в информационной среде, особенно региональной, становится перевес «сопряженности с властью» над «независимостью от нее», от чего существенно снижается качество совокупного журналистского продукта, падает авторитет журналистики в народе и в целом проигрывает общество, позволяющее государству наступать на демократические свободы граждан с помощью ангажированной прессы. Что характерно, в оправдание часто случающихся в сегодняшней публицистике этико-правовых аномалий на почве служения прессы государству (а не обществу!) нередко выставляется, по мнению Ю. В. Казакова, так называемая «реальная этика журналиста», которая способствует процветанию средства массовой информации и благосостоянию журналиста, профессиональному и материальному, и которая утверждает, что журналистика была, есть и будет платной, ангажированной, зависимой [ См.: 5, с. 9-10 ].

Как известно, отношения средств массовой информации с властными структурами могут быть троякими - «нейтральными, апологетическими, антагонистическими, причем абсолютизация любого из этих начал провоцирует нездоровую общественную атмосферу, чреватую нарушением социально-политической стабильности» [ 6, с. 80 ]. Сейчас в региональном информационном пространстве происходит из трех возможных вариантов заметное усиление апологетического отношения прессы к власти. Эту тенденцию, например, иллюстрирует написанная в духе державинской торжественности публикация, помещенная в государственном периодическом издании под помпезным названием «Н. И. Меркушкин в гостях у «Известий Мордовии»: «Вчера в нашей редакции произошло грандиозное событие. У нас в гостях побывал Глава республики, которого мы так долго ждали» [ 11 ].

Таких фактов публичной апологетики власти в местной прессе несть числа - они прямо свидетельствуют о ни чем не объяснимом (с точки зрения нравственных самоценностей - правды, истины, чести, добра, справедливости) отступлении служителей пера не только от принципов журналистской этики, но и от самой природы журналистики. Ведь в этом случае последняя фактически отказывается от главного своего назначения, ради которого она в обществе и возникла, - функции социального контроля, в том числе - и за действиями власти.

В результате взаимной поддержки госчиновников и журналистов в обществе на центральном и региональном уровнях возникает инфократия, при которой у руководящей элиты источником власти являются «не какие-либо заслуги перед народом, а лишь большие возможности использовать информацию» [ 8, с. 153 ], - например, с помощью тенденциозной социально-политической публицистики встраивать в массовое сознание спорную во всех отношениях парадигму о необходимости особого (авторитарного) режима власти в Центре и на Периферии для успешного проведения социально-экономических реформ.

В общем, речь здесь идет о конъюнктурном стремлении по-своему «адаптировавшихся» к нецивилизованному рынку сотрудников государственной и «независимой» прессы принимать сторону элиты даже тогда, когда у нее с массой возникают противоположные социально-экономические интересы. Лучшего способа духовно-идеологической «возгонки» общественной атмосферы до точки кипения с последующими социально-политическими катаклизмами современная история еще не знает. Такая адвокатура власти в открытой форме проявляется, например, в той же официозной газете, в послесловии (за подписью главного редактора) к претенциозной обзорной статье «По экономическим показателям Мордовия уверенно опережает соседей», где недвусмысленно утверждается, что тот, кто критикует Главу республики и его руководящую команду, становится в оппозицию к самому народу [ 9 ].

Между тем поддерживать средствами публицистики социально-политическое равновесие в регионе можно только обратным путем - если выражать в прессе массовые настроения, доминирующие здесь длительное время. И при этом соблюдать принцип равенства на свободу слова (мнений, суждений, оценок) между журналистом (социальной позицией) и аудиторией (духовно-идеологическим плюрализмом). В первую очередь, подобную линию поведения должны осуществлять государственные средства массовой информации, которые содержатся на средства всех налогоплательщиков, часть которых и составляют госбюджетные отчисления на содержание прессы. И тогда социальная позиция журналиста (редакции), практически реализуясь в исполнении массово-информационного заказа, на самом деле отражает духовно-идеологический плюрализм и формирует реальное общественное мнение (См. Схема 3, вариант А).

В том же случае, когда масс-медиа, заняв социальную позицию «обслуги власти», в выгодном свете представляют читательской (слушательской, зрительской) публике в наибольшей степени тот «срез» духовно-идеологического плюрализма, который выражает настроения преуспевающей элиты, и в наименьшей - настроения бедствующей массы, тогда они реально превращают его в духовно-идеологический монополизм. Здесь социальная позиция журналиста (редакции), практически реализуясь в исполнении элитно-информационного заказа, на самом деле выражает духовно-идеологический монополизм и формирует манипулированное «общественное мнение» (См. Схема 3, вариант Б).

Согласно приведенной схеме, в первом случае (вариант А) конечным продуктом этой взаимосвязи является реальное общественное мнение (отраженный прессой духовно-идеологический плюрализм), во втором случае (вариант Б) - манипулированное «общественное мнение» (выраженный прессой духовно-идеологический монополизм).

Схема 3
СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ ЖУРНАЛИСТА И ПЛЮРАЛИЗМ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

 

 

 

Надо заметить, что технология негативного превращения плюрализма в монополизм прямо противоречит основным положениям подписанной в 2000 году президентом страны В. В. Путиным «Доктрины информационной безопасности Российской Федерации», где говорится о необходимости удовлетворять информационные потребности всех слоев населения, независимо от их имущественного положения. А это возможно лишь в том случае, когда журналисты занимают такую социальную позицию, которая в полной мере позволяет адекватно отражать в прессе сложившийся в переходном обществе духовно-идеологический плюрализм. Реализация в масс-медиа этого ключевого постулата сама по себе в немалой степени обеспечивала бы существование и возможности прогрессивного развития личности, общества и государства.

К сожалению, никакой адекватности между жизненными реалиями и их публицистическим отражением сегодня не наблюдается. Об этом свидетельствуют результаты проведенного авторами (путем сопоставления демографической статистики и количества соответствующих публикаций) социологического исследования, показавшего распределение объемов газетного внимания в государственных периодических изданиях («Известия Мордовии», «Мордовия-7 дней», «Вечерний Саранск») между различными слоями населения в 2003 году, или, по-другому, отразившего информационно-представительскую «карточку» регионального социума.

За единицу счета в ходе контент-анализа газет брался респондент: выступивший с публикацией под своей подписью; давший интервью; высказавший суждение в ходе массового опроса; сделавший сообщение в обзоре мнений; просто упомянутый корреспондентом в публикации со ссылкой на его мнение;

представленный в обобщенном определении, типа «народ», «люди», «молодежь». По выбранной методике, с одной стороны, отдельные группы населения выступали в качестве субъектов выраженного общественного мнения (прямо отраженное респондентское суждение), с другой - представители различных слоев населения являлись «героями» публикаций (косвенно отраженное респондентское суждение).

Картина, по итогам исследования, сложилась весьма далекая от того, что предписывает президентская доктрина информационной безопасности. В этой связи назовем лишь пять позиций:

1. работники сельского хозяйства: удельный вес в составе занятого трудом населения республики - 16,1 %, объем газетного внимания - 1,5 % (по доперестроечной терминологии, 10-кратное недовыполнение);

2. работники промышленности, строительства, транспорта: удельный вес в составе занятого трудом населения - 30,1 %, объем газетного внимания - 1,7 % (18-кратное недовыполнение);

3. безработные: удельный вес в составе занятого трудом населения - 3,6 %, объем газетного внимания - 0,1 % (3,5-кратное недовыполнение);

4. работники малого предпринимательства и бизнеса: удельный вес в составе занятого трудом населения - 5,8 %, объем газетного внимания - 0,4 % (14,5-кратное недовыполнение);

5. аппарат управления, или государственные служащие: удельный вес в составе занятого трудом населения - 2,7 %, объем газетного внимания - 27,8 % (10-кратное перевыполнение).

Итак, более четверти газетных публикаций пришлось на государственных служащих: либо они писали, либо о них писали, либо они давали интервью. Этот информационный перекос, отчасти объяснимый высокой степенью социальной динамичности и общей образованности госслужащих, содержит неправильные для формирования здорового общественного мнения ориентиры. Ведь он неизбежно несет в себе завышенную оценку результатов проводимых реформ, поскольку здесь всякий раз срабатывает известный и уже не сдерживаемый моральными принципами инстинкт личной и групповой выгоды, так как по уровню доходов и степени социальной защищенности аппарат управления сейчас находится на одном из первых мест среди населения региона.

Этот апологетический пласт мнений, суждений, оценок в местных газетах даже в малой степени не уравновешивается другим - критическим - пластом мнений, суждений, оценок, высказанных от имени тех слоев населения, которым особенно трудно приходится в ходе либеральных реформ. В итоге получается «двойная» обделенность большинства населения - и материальная (доходами), и информационная (гласностью), что также не отвечает не только принципам общественной морали (социальной справедливости), но и сущности и функциям журналистской этики.

Кроме того, со стороны местной прессы, основного поставщика информации для регионального социума, такой подход к духовно-идеологическому плюрализму общественной жизни является поверхностным рассмотрением сложнейших социальных процессов, которые в этом случае сводятся ко всему происходящему в коридорах власти. При этом журналистами нарушается, вопреки президентской доктрине, закон информационно-стратифицированного баланса, который, прежде всего, предусматривает сопряженность интересов личности, интересов общества, интересов государства, нивелирующую различно-возможный доступ граждан к прессе, где тоже, оказывается, существуют привилегии. А по справедливому утверждению К. Маркса, «ни один гражданин никогда не признает прав, существующих в виде привилегий» [ 7, c. 45 ].

В сущности, духовно-идеологический плюрализм означает все многоголосие общества в виде социальной информации, идущей снизу - от массы (народа) и сверху - от элиты (власти). И выбор журналистом социальной позиции заключается, прежде всего, в нравственном выборе - на чьей стороне ему быть. Хорошо, когда коренные интересы народа и власти в принципиальных позициях совпадают - развивается экономика, снижается безработица, растут доходы населения, улучшается социальная сфера, повышается безопасность людей. Тогда задача журналиста значительно облегчается как при выборе социальной позиции, так и при отражении духовно-идеологического плюрализма общественной жизни.

Однако, если между коренными интересами управляемой массы и управляющей элиты возникают существенные противоречия, связанные с проведением властью государственной политики в ущерб большинству населения, журналист (творческая личность) и масс-медиа (творческие коллективы) из соображений высокой нравственности (добра, справедливости, гуманизма, равенства, свободы) обязаны становиться в оппозицию к власти, действующей к своей выгоде и на пользу породившей ее социальной группе (слою, классу), или преуспевающему меньшинству.

Эту парадигму можно назвать главной этической составляющей информационно-вещательной деятельности, особенно в переходном обществе, которая отдает в журналистской практике приоритет социальной информации, идущей снизу, от массовой аудитории. Эта информация в принципе способна давать максимально полную и объективную картину эмпирических истоков социальных, политических, экономических процессов, чтобы читатель (слушатель, зритель) имел четкое представление о происходящем в обществе и соизмерял с ним свою линию поведения. И в этом же случае значительно более благотворным окажется влияние публицистики на выявление и формирование общественного мнения для воздействия на властные структуры с целью изменения их политики в пользу бедствующего большинства.

В подтверждение можно сослаться на принятые ЮНЕСКО в 1983 году «Международные принципы профессиональной этики в журналистике», 2-й принцип которых под названием «Объективное освещение событий - долг журналиста» гласит: «Первоочередная задача журналиста - обеспечить право граждан на достоверную и объективную информацию через правдивое освещение происходящих событий, когда факты освещаются в их собственном контексте, с указанием связей различных явлений и без искажений, будучи творчески обработаны журналистом. В этом случае общественность имеет возможность формирования картины реально происходящих событий через доступ к достоверной информации, в которой корни и природа событий, процесс развития и нынешнее состояние фактов отражены максимально объективно» [ 1, с. 215 ].

При анализе взаимосвязи социальной позиции журналиста (творческого коллектива) и духовно-идеологического плюрализма общественной жизни нужно отметить два важных положения:

• социальная позиция журналиста (творческого коллектива) как выразителя и ретранслятора духовно-идеологического плюрализма общественной жизни, в основном, нравственно саморегулируется: в позитивную сторону - соблюдением этических норм и в негативную сторону - наоборот, их несоблюдением;
• духовно-идеологический плюрализм общественной жизни как содержательный наполнитель социальной позиции журналиста (творческого коллектива), в основном, юридически регулируется: в позитивную сторону - приведением форм его проявления к правовым нормам и в негативную сторону - наоборот, их неприведением к законным основаниям.

В первом случае речь идет о личном долге журналиста в рамках выбранной профессии, во втором - о его гражданских обязанностях перед обществом, члены которого имеют дарованное Конституцией право на информацию.

В итоге получается, что и в этой «стыковке» (индивидуальной позиции и общественного плюрализма) также действует описанный ранее этико-правовой механизм регуляции и саморегуляции прессы, который использует юридические уложения, содержащиеся в Законе РФ «О средствах массовой информации», и нравственные предписания, сведенные в Кодексе профессиональной этики российского журналиста. Конечная цель аналогичная - обезопасить граждан от вполне реального появления в прессе «вредной» информации, которая может быть следствием неверно занятой журналистом социальной позиции, весьма субъективно и превратно истолковывающей те или иные проявления духовно-идеологического плюрализма и порой настаивающей на своем монопольном положении в сфере общественного мнения.

В этой связи большой теоретический и практический интерес представляет возникшая в 2002 году на информационном рынке Мордовии этико-правовая коллизия, вызванная поведением одной популярной региональной газеты, которая несколько месяцев подряд рекламировала в ходе подписки свое издание в печати, по радио, телевидению, наконец, на штендерном панно над зданием редакции следующей фразой: «Столица С» - главная газета республики». Случай этот стал даже предметом разбирательства сначала в Мордовском территориальном управлении Министерства Российской Федерации по антимонопольной политике и поддержке предпринимательства, а затем - в Ленинском районном суде г. Саранска.

Действительно, использование слова «главная» в печатной и аудиовизуальной рекламе, на первый взгляд, подпадает под юридическую квалификацию «нарушение действующего законодательства» применительно к Федеральному закону РФ «О рекламе» по двум статьям: а) Статья 6. Недобросовестная реклама («… содержит некорректные сравнения рекламируемого товара с товаром (товарами) других юридических или физических лиц») и б) Статья 7. Недостоверная реклама («… в которой присутствуют не соответствующие действительности сведения в отношении: … использования терминов в превосходной степени») [ 4, с. 118-119 ].

На самом же деле, после проведения лингвистической экспертизы, учитывающей семантику и стилистику употребленного слова «главная» в целом рекламном теле (заголовок, текст, логотип, слоган), возникают сомнения в правомерности предъявленных к редакции газеты юридических претензий. В частности, допустимость (или недопустимость) указанного рекламного текста с точки зрения положений законодательства должна определяться:

1. В первом случае (по статье «Недобросовестная реклама») - отсутствием (наличием) принципа парности употребления (упоминания в тексте) имиджей товаров, один из которых в выгодном для него контексте (доминантном позиционировании) соотносится с другим товаром посредством использования словосочетания «в сравнении с…» или применения прилагательного в сравнительной степени, например: вариант 1 - «Столица С» - главная, в сравнении с другими изданиями, газета республики; вариант 2 - газета «Столица С» лучше (содержательнее, оперативнее, а значит и «главнее»!) других изданий республики.

В анализируемом рекламном тексте принцип парности употребления имиджей товаров в реальности отсутствует, газета «Столица С» ни с каким другим изданием (или со всеми остальными изданиями вместе!) конкретно не сравнивается. Ну, а возможные логические домыслы, порождаемые косвенным (гипотетическим) путем со стороны предполагаемых фигурантов, интересы которых якобы ущемляются этой рекламой, в правоприменительной практике, как правило, не берутся во внимание, потому что они не могут инкриминироваться субъекту информационно-правового поля как доказательство его вины.

2. Во втором случае (по статье «Недостоверная реклама») - отсутствием (наличием) в тексте терминов в превосходной степени, в том числе путем употребления слов «самый», «только», «лучший», «абсолютный», «единственный» и тому подобных, если их невозможно подтвердить документально. Наличие в рекламном теле терминов в превосходной степени априорно предполагает использование либо простой, либо сложной форм степеней сравнения имен прилагательных: с характерными окончаниями - «ее» (главнее), - «ей» (главней), - « ейший» (главнейший), приставками - « наи» (главнейший), вспомогательными словами - « более» (главная), - « самая» (главная) и т. д.

В анализируемом рекламном тексте мотив семантически-экспрессивной «превосходности» в реальности отсутствует. Здесь используется прилагательное «главная» в начальной (полной) его форме, которая, в отличие от всех последующих словообразований (в том числе - в превосходной степени!), не обладает ярко выраженным оттенком категоричности (сравните уровень категоричности другой его формы - «главнее»!), трудно поддается приемам синтаксического управления и отличается неподатливостью к различным смысловым манипуляциям.

В этом контексте прилагательное «главная» указывает на постоянный признак, вневременное качество объекта, который оно характеризует, и в краткой (сравнительной, превосходной) форме не используется. Употребление слова «главная» в данном случае не предполагает абсолютно превосходных качеств характеризуемого объекта, однако может свидетельствовать о наличии у него качественных (количественных) параметров и свойств, не присущих однородным объектам. В этой связи и по данному аспекту нельзя, по нашему мнению, обнаружить со стороны газеты «Столица С» состав правового нарушения.

В принципе, по той информационной ситуации, которая сложилась сегодня в Мордовии, многие периодические издания могут позволить себе роскошь в собственной рекламе называться «главными» - в соответствии с избранными только ими критериями-аргументами. При этом газеты «Известия Мордовии» и «Мордовия - 7 дней», к примеру, могут сослаться на статус своих учредителей (они у этих изданий самые «главные» в республике - Правительство и Госсобрание РМ). Газета «Время» может апеллировать к финансовой мощи своих учредителей и спонсоров - бизнесменов и предпринимателей (они у нее едва ли не самые богатые в регионе). Газета «Республика молодая», наоборот, может опираться на принцип независимости издания от власти и спонсоров, поскольку в труднейших финансовых условиях она, в основном, существует на свои доходы. Газета «Сударыня» (издание для женщин) вполне может заявить, что она - «главная», так как работает на преобладающую часть населения республики по гендерному принципу. Газета «Вечерний Саранск» может утверждать, что она - «главная» в регионе, потому что ее учредителем является администрация столицы республики вместе с главой города. И каждая из редакций этих газет будет, на наш взгляд, в подобной рекламе юридически не уязвима.

В случае же с газетой «Столица С» выбран, пожалуй, самый существенный в условиях информационного рынка критерий-аргумент для высокой самооценки с использованием слова «главная» - количественный охват читательской аудитории региона, или рознично-подписной тираж периодического издания, который в течение последних семи лет (в 2004 г. - 39 тыс. экз.) бессменно является самым большим в республике. Иными словами, для реального (документального) подтверждения справедливости используемого газетой «Столица С» определения «главная» фактически достаточно этого устойчивого по временной длительности параметра, свидетельствующего о ее доминантности над другими изданиями.

В итоге можно сделать вывод о том, что при использовании газетой «Столица С» в рекламном поле слова «главная» юридического прецедента с нарушением Федерального закона РФ «О рекламе», подпадающего под определения «недобросовестная реклама» и «недостоверная реклама», де-факто не существует.

Однако существует другое - проявленная в данном случае со стороны редакции явная нескромность в оценке социальной значимости своего коллективного продукта (газеты), или попытка творческого коллектива навязать завышенную самооценку общественному мнению. Этот рекламный проступок обязательно должен подвергнуться моральному порицанию с точки зрения Кодекса профессиональной этики российского журналиста, обязывающего всех членов этого профессионального сообщества во всех ситуациях, даже в условиях «дикого рынка», придерживаться принципов корпоративной солидарности, не ущемляющих интересов своих коллег.

Если «привязать» этот кодекс к данному случаю, то можно сослаться на его 8 пункт, который гласит о том, что «журналист уважает и отстаивает профессиональные права своих коллег, соблюдает законы честной конкуренции. Журналист избегает ситуаций, когда он мог бы нанести ущерб личным или профессиональным интересам своего коллеги» [ 1, с. 208 ]. Отсюда следует, что «Столица С» нарушила законы честной конкуренции, устремившись к монопольному положению на региональном информационном рынке и нанеся тем самым ущерб профессиональным правам и интересам своих коллег из других периодических изданий.

И, как следствие, в среде коллег по профессии то и дело возникают конфликты, порой весьма курьезного толка. Например, стоило одной редакции вывесить возле республиканского Дома печати саморекламный щит с надписью: «Мордовия» - самая популярная газета республики», как тут же нашлись «оппоненты», поздним вечером того же дня дописавшие на желтом фоне черной краской частицу «не» перед словом «популярная». Как только другая редакция уклеила рекламные щиты в городе изготовленными типографским способом листами с текстом: «Читайте и выписывайте нашу газету - самую интересную в Мордовии!», через несколько дней на всех этих саморекламных образцах появилось слово «мало», добавленное черным фломастером перед словом «интересная». Впрочем, и сам судебный иск к редакции «Столицы С» за использование в собственной медиа-рекламе слова «главная», о чем говорилось выше, подал журналист из газеты «Вечерний Саранск». Комментарии тут, как говорят, излишни…

ВЫВОДЫ

Социальная позиция журналиста обусловливается множеством факторов ментального, эмоционального, поведенческого свойства и в переходном обществе постоянно подвергается мировоззренческим корректировкам; они связаны, в первую очередь, с нравственным выбором работника прессы: на чьей стороне (общества или государства, класса, слоя, группы, индивида) публично выступить и каким образом в последующем действовать.

Духовно-идеологический плюрализм общественной жизни по определению зарождается в переходном социуме с атомизмом его общественной жизни (множеством течений мысли, направлений науки, линий политики, характера позиций и поведения классов, страт, групп, индивидов, состояния регионов, народов, наций, конфессий и др.); интеллектуальное суммирование всего этого «разнобоя» и диалектическое формирование на его основе общественного мнения по коренным вопросам переходного бытия отводится информационно-вещательной деятельности с ведущей ролью прессы.

Социальная позиция журналиста и духовно-идеологический плюрализм бытия подвергаются эволюции в связи с мутациями общественной жизни, особенно радикальными в переходном социуме; рациональное и цивилизованное их «совмещение» в информационно-вещательной деятельности возможно лишь на основе высоких нравственных начал, или общечеловеческих ценностей.

Качественный уровень социальной позиции журналиста (редакции, телерадиокомпании, информационного агентства) и духовно-идеологического плюрализма в переходном обществе во многом зависит от способа разрешения константного движущего противоречия в журналистике, которое выражается в противоборстве двух характерных тенденций - сопряженности с властью и независимости от нее; эта диспозиция в решающей степени обусловливает и качество совокупного журналистского продукта, и авторитет журналистики в народе, и общественную полезность информационно-вещательной деятельности.

Социальная позиция журналиста (редакции), практически реализуясь в исполнении массово-информационного заказа, на самом деле отражает духовно-идеологический плюрализм и формирует общественное мнение; социальная же позиция журналиста (редакции), практически реализуясь в исполнении элитно-информационного заказа, отражает духовно-идеологический монополизм и формирует официальное мнение (в первом случае социально-практический результат достигается позитивный, во втором - негативный).

Главной этической составляющей информационно-вещательной деятельности, особенно в переходном обществе, является отдаваемый в журналистской практике приоритет социальной информации, идущей снизу, от массовой аудитории; эта информация в принципе способна давать максимально полную и объективную картину социальной реальности, необходимую гражданам для четкого представления о происходящем в обществе и выработки ими оптимальной линии поведения.

Социальная позиция журналиста (творческого коллектива) как выразителя и ретранслятора духовно-идеологического плюрализма общественной жизни, в основном, нравственно саморегулируется: в позитивную сторону - соблюдением этических норм и в негативную сторону - наоборот, их несоблюдением.

Духовно-идеологический плюрализм общественной жизни как содержательный наполнитель социальной позиции журналиста (творческого коллектива), в основном, юридически регулируется: в позитивную сторону - приведением форм его проявления к правовым нормам и в негативную сторону - наоборот, их неприведением к законным основаниям.

Если в большинстве случаев взять позитивный вариант (гармоничное совмещение социальной позиции журналиста и духовно-идеологического плюрализма на основе высоких нравственных начал), то успешная реализация в масс-медиа этого механизма в огромной степени способствовала бы прогрессивному развитию личности, общества и государства с помощью юридически регулируемой и этически саморегулируемой информационно-вещательной деятельности.

Вопросы для самопроверки

1. Что подразумевается под понятием «социальная позиция журналиста», и как она влияет на практический результат информационно-вещательной деятельности?

2. Какое содержание вкладывается в феномен «духовно-идеологический плюрализм общественной жизни», и в каких ракурсах он отражается в современной публицистике?