Своеобразие романтизма в романах Гюго.

Виктор Гюго - великий французский писатель, романтик. Особое место в творчестве Гюго занимает «Собор Парижской Богоматери» (1831), поскольку здесь он впервые продемонстрировал свои великолепные возможности в прозе. Как и в драмах этого периода, персонажи романа обрисованы посредством романтической символизации: это исключительные характеры в чрезвычайных обстоятельствах; эмоциональные связи возникают между ними мгновенно, а их гибель обусловлена роком, который служит способом познания действительности, ибо в нем отражается противоестественность «старого строя», враждебного человеческой личности.

Образ собора многозначен. Это сверхлицо. Это не только место действия, но памятник материальной и духовной культуры. Главные персонажи: архидьякон Фроло, Квазимодо, Эсмеральда. Эсмеральда думает, что она цыганка, но это не так. В центре романа, кажется, история любви и характерный треугольник, но он не важен для Гюго. Важна эволюция в умах главных героев. Клод Фроло – дьякон, почитающий себя истинным христианином, но позволяет себе то, что церковь осуждает – алхимию. Он человек рационального склада. Он скорее ответственный, чем увлекающийся. Опекун младшего брата после смерти родителей. Жан – студент, разгульный, беспутный. Фролло берёт на воспитание маленького урода, чтобы искупить грехи брата. Народ хочет утопить младенца. Квазимодо не знает иной жизни, кроме жизни в соборе. Он хорошо знает собор, все закоулки, всю жизнь служащих.

В понимании автора романа народ - это не просто темная неграмотная толпа, он полный творческих сил и воли к борьбе, за ним - будущее. Он еще не проснулся, «его время еще не пришло». Но штурм собора парижским людом, так ярко изображенный в романе, - это лишь прелюдия к штурму Бастилии в 1789 году (не случайно король Людовик XI находится именно в этом замке), прелюдия к революции, которая уничтожит феодалізм. «Когда из этой башни ударят в набат, когда загрохочут пушки, когда страшным грохотом упадут стены, когда солдаты и толпа с рычанием бросятся одно на один, вот тогда и придет это время». При всем разнообразиикартин народной жизни в «Соборе Парижской Богоматери» Гюго не идеализировал средневековья, а правдиво показывал темные стороны феодального прошлого. Вместе с этим его книга глубоко поэтическая, она пропитана горячей любви к Франции, к ее истории, ее искусству, в которой, по убеждению писателя, живет свободолюбивый дух французского народа.

В 1874 Гюго, совершенно равнодушный к новым веяниям в прозе, вновь обратился к историческому роману, написав «Девяносто третий год». Несмотря на множество точных сведений о революционной Франции, в романе вновь торжествует романтическая символизация: один из героев воплощает беспощадность к контрреволюционерам, а второй – милосердие, которое превыше всех гражданских раздоров; революцию же писатель именует «очистительным горнилом», где ростки новой цивилизации пробиваются сквозь хаос и мрак.

 

 

55. Поетологічні особливості роману Флобера «Мадам Боварі».

Реализм Флобера на разных уровнях настолько отличается от реализма его предшественников, что его можно назвать совершенно новым явлением в литературе франц. реализма. Его реализм другого типа, чем бальзаковский. Флоберу не нравилось, что своих скромных персонажей, в т. ч. и мещан, Бальзак наделял мощными страстями и невероятной судьбой. Они становились воплощением либо добродетели, либо пороков.

В романе «Мадам Бовари» Флобер отказывается от деления героев на позитивных и негативных. Как и реальные люди, его персонажи объединяют в себе как позитивные, так и негативные черты. Банален, ограничен Шарль, муж Эммы, типичны возлюбленные главной героини Родольф и Леон, Эмму Флобер не наделил ни умом, ни образованием, ни хорошим вкусом. Она воспитывалась в пансионе при монастыре, зачитывалась романами про любовь. И под влиянием этих романов формируется ее идеал в духе тривиальной романтики. И умирает она не из-за несчастной любви, а из-за того, что у нее денег, чтобы оплатить кредит Лере. Самая колоритная фигура романа – аптекарь Омэ. На первый взгляд, он не замыкается на быте, как все обыватели, его интересы широки и разнообразны. Он занимается наукой, философией, высмеивает религию, критикует власть и по-своему даже верит в то, что провозглашает. Но под этим кроется поверхностное понимание проблем и мелкий эгоистичный расчет. Когда была возможность получить орден, Омэ примирился с правительством. Значимость образа Омэ в том, что в нем воплощен характер эпохи.

По своим жанровым признакам «Мадам Бовари» ближе всего к соц.-психолог. роману, котор. выходит на первый план в реалистической лит-ре 2-й половины XIX в. Но психологизм этого произведения своеобразный и выявляется он не в форме псих. анализа, котор. осуществляется с внешней позиции и вездесущим автором. Здесь психологизм проявляется в др. формах, здесь все, что изображается, предстает как воспринятое и пережитое кем-то из персонажей, чаще всего Эммой. Внешнее и внутреннее, физическое и психологическое сливаются в романе и текут одним потоком, вся ткань произведения пронизана психологизмом.

 

95. Школа „нового роману” й творчість А.Роб-Грійє.

Само понятие «Нр» появ. в 50-е и ка­кое-то время оставалось весьма расплывчатым: так журна­листы окрестили те произв-я, кот. не вписывались в привычные представления о р-е. В част., к ним относили книги Н.Саррот, С.Беккета, А.Роб-Грийе – в общем, всех тех авторов, творе­ния которых попросту сбивали с толку читателя. В «Нр» прослеживается новая кон­цепция внутрисюжетных связей: они подчинялись не принципу логики и причинности, а внутренним законам «текста», или «письма», пришедшего на смену литера­туре в прежнем понимании слова. «Письмо», в трактовке «Н.р.», свободно от «ереси изобразительности» и вос­создает не события реальности, но «анонимную субстан­цию» существования, в которой бесследно растворяется все индивидуальное. Однако язык - не просто материал, преобразуемый писателем, а инструмент мысли вообще. Это набор знаков, достав­шийся нам от прошлых поколений. Человек свободно опери­рует ими, но мир, обозначаемый через язык, по-прежнему представляет для него извечную загадку. Теоретик «Н.р.» и один из его наи­более активных практиков А.Роб-Грийе в книге «За новый роман» (1963) обосновывает необходимость на­веки покончить с «бутафорией», подразумевая под этим словом фабулу, интригу, психологизм, воссоздание лич­ностных миров, интеллектуальную или идеологическую проблематику. Подчеркнутая бессодержательность такой литературы. В месте тем практика «Н.р.» доказала его способность точно описывать от­дельные явления, характеризующие социальную психо­логию и широко распространенные умонастроения, по которым, даже вопреки намерениям автора, можно составить достаточно ясную картину общественной жизни, осо­бенно в периоды кризисов и переломов, воздействующих на массовое сознание.

Название р-на «В лабиринте» метафорично: мертвый город, по которому бродит одинокий солдат, представляет со­бой цельную метафору абсурдного мира, в который человек попадает при рождении. Он чувствует, что имеет какое-то предназначение, потому что находится здесь не случайно: он посланец, в его руках «ценный груз», который надо пере­дать кому-то. Но, похоже, человек забыл, от кого это послание и кому оно предназначалось.

Впрочем, все романы Роб-Грийе — это лабиринты, бессмысленные загадки, в которых на самом деле кроется от­вет: тот, кому они заданы, сам является их отгадкой. Подобно персонажам мифов, сказок, легенд, герой р-на «В лаб» существует в своем, ему одному принадлежащем мире, живущем по своим законам и правилам. В отличие от подлинных героев романов, которые всеми силами пытаются создать иллюзию, будто живут среди нас, смертных, его среда обитания — только текст и воображение автора. Недаром солдат не имеет имени. герой романа «В лаб» рождается из описания кар­тины «Поражение при Рейхснфельсе». Персонаж Роб-Грийе находятся в состоянии край­него невротического возбуждения, беспрерывно блуждая, испы­тывая то страх, то отчаяние. Он не может остановиться, пото­му что каждый раз им движет навязчивая идея. Раненый солдат в бреду агонии возвращается на пус­тынный перекресток снова и снова и мучительно пытается вспомнить назва­ние той улицы, куда он должен был доставить пакет. В монотонных, повто­ряющихся описаниях вещи, люди, декорации возникают как некое наваждение. Здесь мы вновь и вновь встречаемся с описанием картины на стене, клеенки в клеточку на столе и полупустого стакана с вином. Читатель уже не понимает, видит ли это солдат наяву, в бреду или на картине на стене. В какой-то момент читатель понимает, что солдат сам не может найти ответы на свои вопросы, не помнит, что было до того, как он попали в этот водоворот, и не знает, как из него выбраться.

В р-не Роб-Грийе время движется совсем не так линей­но, как мы к этому привыкли. Это еще раз приводит к пониманию того, что перед нами образец «нового р-на».

Финал р-на трагичен. Раненый солдат умирает. Доктор уже не может его спасти и читатель, наконец, узнает, что было в коробке, кот. солдат носил с собой на протяж. всего р-на. Открывается абсурдность всего происходящего: столько усилий, скитаний под постоянным снегом и все для того, чтобы передать адресатам несколько писем и старые часы.

Вопрос о том, что в р-не Роб-Грийе явл. реальным, а что воображаемым, остается риторическим.