Проблематика и мифопоэтика лирики А. Блока второго периода творчества (1904–1908): цикл «Снежная маска» и др.

Александр Блок впитал и переплавил опыт всей предшествующей литературы. Он – поэт пути. Сам Блок делил свое творчество на 3 этапа: 1898-1904гг, 1904-1908гг, 1908-1921гг. Ко второму периоду следует отнести стихотворения «Последний день», «Обман», «Молитвы», «Вечность бросила в город...», «Город в красные пределы...», «Поднимались из тьмы погребов...», «Ты в поля отошла безвозвратно...», «Невидимка», «Девушка пела в церковном хоре...», «Незнакомка», «Там дамы щеголяют модами…», «Там в ночной завывающей стуже…», «Шлейф, забрызганный звездами…», «Твое лицо бледней, чем было…», цикл «Снежная маска» и др.

В книгу вторую, которая отражает период антитезы в творчестве Блока по отношению к мироощущению времен «Стихов о Прекрасной даме», он поместил одно из самых противоречивых своих произведений - цикл «Снежная маска». В нем лирический герой, пережив утрату идеальной любви, с высоких небес духовного спускается в хаос материального, пытаясь переосмыслить окружающий мир.

На первый взгляд, «Снежная маска» - поэтический памятник одной из Блоковских влюбленностей, одного из воплощений Вечного Женственного – образа-константы в его творчестве. Но это лишь внешняя, житейская сторона цикла. Сложность и неоднозначность этого цикла определяет его «серединное» положение в литературном наследии Блока, на которое он сам и дал указание. Обращает на себя внимание то, на сколько разных оценок удостоилась «Снежная маска».

В 1907 году он начал «нисхождение по лестнице подмен» (что не совсем кореллируется с его мастерством как поэта, потому что Блок вовсе не исписался после «Стихов о Прекрасной Даме»), а цикл «Снежная маска» является «документом нравственного падения поэта». В 1907 году он закрутил роман с реальной женщиной, но на более высоком уровне – это был роман с теми вихревыми силами, которые в конце концов лишат его воздуха и заставят «всем сердцем слушать музыку революции».

Н.Н. Волохова, к счастью для нее, была сильнее и Блока она не любила. Как, впрочем, и он ее. В отместку героиня «Снежной маски» наделена атрибутами темных сил и зла, ни тепла, ни нежности, ни трепета, только мгла, чернота, маки злых очей, огонь и лед. «Вихрей северная дочь» - разве это Н.Н. Волохова? Разве это она говорит: «Рукавом моих метелей задушу»? На первый взгляд, образ, созданный Блоком, это маска реальной женщины, с которой он был близок. Присмотревшись пристальней, становится ясно, что реальная женщина Наталья Николаевна Волохова использована поэтом в качестве маски для другой героини, чье лицо скрыто. Но по некоторым приметам мы все же можем ее опознать.

Проанализировав символику «Снежной маски», очевидно, что сврехреальная ее героиня является существом неприкрыто инферальным. Белая стихия зимы, захватывающая лирического героя, явно перекликается с апокалиптической Белизной Невесты из 1-го тома. Как известно, изначально белый цвет являлся цветом траура и скорби.

Девушка-невеста считалась умершей для своего рода, поэтому славяне одевали невест в наряд белого цвета. Кроме того, ее лицо было закрыто (как у мертвой) плотным платком (сейчас – фата). Таким образом, девушка умирает в своей семье, а жених переводит «мертвую» в свою семью, где она вновь возрождается. В свою очередь, в погребальном обряде для неженатых/незамужних присутствовали фрагменты свадебной реальности. Такая взаимосвязь объясняется тем, что и свадьба, и похороны являлись ключевыми вехами человеческого существования, символизировавшими переход из одного состояния в другое.

Кроме того, мотивы смерти очевидны в последнем стихотворении цикла «Обреченный»: буквально - в строчках «И холодными призорами / Белой смерти предала» и метафорично - вначале стиха: «Вот меня из жизни вывели/ снежным серебром стези». Если вспомнить, что в «Снежной маске» неоднократно упоминаются сани, то можно утверждать, что эти стези – след от саней. Почему же они вывели из жизни героя? Опять же ответ дает фольклор: древнее славяне сжигали умерших в ладье или на санях, а также зимой везли на санях труп, готовый к погребению. Отсюда возникла идиома, использованная, например, в «Поучении» Владимира Мономаха, - сидя на санях, то есть перед смертью. Так же и в последний день Масленицы чучело, олицетворявшее зиму, хоронили или сжигали на санях в сопровождении толпы ряженых. В контексте мифопоэтического анализа употребление Блоком в одной связке лексем «снег», «лед» и «огонь» отражает мотив сожжения зимой. Вообще снеговые заносы в «Снежной маске» также наводят на мысль о их связи с потусторонним миром, если вспомнить, что вовремя масленичных празднеств обязательным пунктом программы был штурм и разбивание снежного городка, так как, по народным поверьям, в снеговых столбах и сугробах веселится нечистая сила (ср. в стихотворении Блока «Русь»: «И ведьмы тешатся с чертями / В дорожных снеговых столбах»).

Наконец, в последней строфе стихотворения «Второе крещение» раскрылась подлинная сущность героини цикла: «Весны не будет, и не надо: / Крещеньем третьим будет – Смерть». С одной стороны, цикл «Снежная маска» по сути повторяет сюжетную линию «Стихов о Прекрасной Даме», где главный женский образ наделен мистическими чертами, только героиня «Снежной маски» представлена уже как откровенно демонический образ. Оппозиция первого и второго крещения имеет не только богоборческий и автобиографически-интимный смысл (противопоставление «первой» и «новой» любви), но и устанавливает символические отношение «Снежной маски" к лирике Блока 1-го тома.С другой стороны, ситуация второго, «снежного крещения» (то есть, по сути, антикрещения), в которую с головой бросается лирический герой цикла, его служение темным силам, стоящими за воображаемой им Вечной Женственностью, оказывается лишь предвестием процесса куда более близкого к жизни и потому более зловещего — очарования Александра Блока народной стихией, за которой многим виделась откровенно демоническая маска.

Наверное, лучше всех исследователей творчества Блока суть «Снежной маски» уловил художник-иллюстратор Лев Бакст, который оформлял издание этого цикла 1907 года. На его рисунке – усыпанное ледяными звездами ночное небо, деревья в снегу и зловещая фигура женщины в развевающемся черном платье. Она почти сливается с мраком, она и есть мрак, на ее лице – маска, за собой женщина увлекает в ночь мужчину во фраке – Александра Блока.

 

А это из рекомендованой л-ры (Удодов):

 

В 1907 и 1908 гг. выходят подряд два новых сборника

Блока — «Снежная маска» и «Земля в снегу». Первый из

них представляет собой самостоятельный и законченный

цикл стихотворений, навеянных «бурной, восторженной,

томительной и безответной», как пишет Д. Е. Максимов,12

любовью поэта к актрисе театра В. Ф. Комиссаржевской Наталье Николаевне Волоховой. Блок всегда придавал

циклу «Снежная маска» большое значение. Он включил

его в состав следующего сборника «Земля в снегу» как

последний, заключительный раздел, а в 1920 г. в «Записке

о „Двенадцати"» сказал о том, что именно в январе

1907 г., в период увлечения Волоховой, он впервые слепо

«отдался стихии». Любовная игра захватила поэта (хотя

не поколебала его чувств к Любови Дмитриевне). Однако

она вывела Блока на новый путь, по-новому осветила для

него окружающий мир, который открылся ему именно со

стороны своей стихийности, неуспокоенности, текучести.

Не случайно любовь к Волоховой — «зимняя» любовь, она

вся «пронизана снегом и метелями», и само заглавие цикла

«Снежная маска» содержит явный символический

подтекст. Поэтому Блок и включил цикл в состав сборника

«Земля в снегу»: здесь перелом, наметившийся

в «Нечаянной Радости», закрепляется и утверждается

как нечто совершившееся. Но показательно, что в каких-

то важных своих жизненно-эстетических принципах

Блок остается верен себе. Как ранее в Любови Дмитриевне,

Блок хочет видеть в Н. II. Волоховой некое «явление

», обобщенный символический образ, воплощение

скрытой стихийности— блистательную «комету», нарушающую

йривычное круговращение «светил». По свидетельству

близко знавшей и Блока и Волохову Н. П. Веригиной,

Волохова протестовала (как прежде протестовала

Любовь Дмитриевна), но «Блок был неумолим. Он требовал,

чтобы Волохова приняла и уважала свою миссию,

как он — свою миссию поэта. Но Наталия Николаевна не

захотела отказаться от „горестной земли" — и случилось

так, что он в конце концов отошел».13 Тот своеобразный

«разлад» поэзии и действительности, который наметился

в ранний период, продолжает сохранять для Блока свою

силу, хотя самые понятия «поэзии» и «действительности»

наполняются иным содержанием. Искусство есть преображение

действительности — этому тезису Блок остается

верен, но процесс преображения лишается уже отвлеченности

и былой таинственности.

Блок расстается с прошлым,

он пишет об этом с нескрываемым сожалением, но понимает,

что тут проявляет себя жесткая и жестокая необходимость:

И над мигом свивая покровы,

Вся окутана звездами вьюг,

Уплываешь ты в сумрак снеговый,

Мой от века загаданный друг.

(«Там, в ночной

завывающей с т у ж е...»)