Экспериментально проверенный факт

 

Шестидесятые годы были золотым веком СССР. Водородную бомбу в шараге не сделаешь, — и партия закрыла глаза на вольнодумствующих физиков. По кисельным берегам госбюджетной реки, под сенью лазеров и «токамаков» вызревали многие науки-подкидыши — от структурной лингвистики до парапсихологии. В те благословенные годы КБ Бартини проектировало ВВА-14 — противолодочный самолет-амфибию вертикального взлета, действующий совместно с подводными танкерами. Эти машины должны были прикрывать военно-морские базы, дежурить в зонах патрулирования советских атомных ракетоносцев и на путях натовских конвоев. По предложению Бартини океанографическое судно «Академик Петровский» исследовало рельеф дна в одном из предполагаемых районов развертывания ВВА-14 — в ста милях к западу от Гибралтара. Подводные телекамеры запечатлели странные скалы, напоминающие развалины огромного города.

Бартини принимал участие в космических экспериментах, опровергнувших гипотезу о панспермии. Было доказано, что даже простейшее живое вещество не может преодолеть межзвездное пространство. На королевских спутниках нашлось место для аппаратуры, проверяющей некоторые следствия «шестимерной» теории. В бумагах Бартини есть упоминание о работе, выполненной совместно с астрофизиками Крымской обсерватории. Эксперимент с радиотелескопом РТ-31 показал, что излучение удаленных звезд и галактик несет информацию не только об этих объектах, но и о структуре самого пространства — то, что мы ошибочно принимаем за «красное смещение». Тогда же была высказана мысль о существовании особых частиц, движущихся со скоростью, в сотни тысяч раз большей, чем скорость света. Они доносят до нас чувства, идеи и образы, рожденные в далеких мирах. Некоторые люди улавливают эти «послания» и пользуются ими в меру разумения, — сами о том не подозревая.

«В другом сообщении будет показано, что (3+3)-мерность пространства-времени является экспериментально проверенным фактом», — писал Бартини в «Докладах Академии наук». Через год была опубликоьана вторая статья о константах — в «атомиздатовском» сборнике «Проблемы теории гравитации» под редакцией К.П.Станюковича. После выхода из печати последнего издания «Красных самолетов», профессор Станюкович позвонил И.Чутко.

— Он поздравил меня с выходом книги, — вспоминает Игорь Эммануилович. — Потом стал говорить о том, что теорию Бартини совершенно не поняли, и только сейчас ему стало ясно все значение бартиниевских открытий. Они вызовут полный переворот в физике, астрономии, космологии и вообще в человеческом сознании. Мы хотели встретиться и поговорить об этом подробнее, но через две недели Станюкович умер.

Переворот в сознании — это достойно прогрессора!

«Красный барон» рассчитал верно: И.Чутко написал о нем увлекательную и вполне «проходную» книгу, а также упомянул его имя в статье о «невидимке». О Бартини узнали сотни тысяч людей, и среди них — несколько ученых-физиков, не поленившихся разыскать его публикации. Уже есть результаты. В майском номере «Техники-молодежи» за 1990 год была напечатана статья физика Виталия Новицкого. Вслед за Бартини (и добросовестно ссылаясь на его статьи о константах) Новицкий пересчитывает известные физические величины в размерности метра и секунды. Автор «идет дальше Бартини», — он приводит расчет силы, нейтрализующей гравитацию и предлагает примерную конструкцию такого аппарата. Шесть лет спустя по каналам ИТАР-ТАСС прошло сообщение, перепечатанное множеством региональных газет: В.Новицкий готов приступить к строительству большого антигравитационного аппарата, а группа молодых архитекторов уже спроектировала «летающий особняк». Упоминание Новицким одной из работ Бартини сопровождается ссылкой на статью Германа Смирнова «Числа, которые преобразили мир» («Техника-молодежи», ь1, 1981), — в ней рассказывается про бартиниевскую статью о константах. Материал Новицкого готовил к печати сам Герман Владимирович. Он же в 1977 году «подсунул» руководству «Техники-молодежи» статью о «невидимом самолете», уже опубликованную в «Изобретателе и рационализаторе»; в перепечатке был упомянут Р.Л.Бартини, консультировавший этот проект. Дотошный читатель обязательно спросит: по какому вопросу создатели «невидимки» обращались к Бартини? Ответ подскажет книга И.Чутко «Красные самолеты», — там есть ссылки на статьи о константах. Бартиниевская Вселенная — это шестимерный гиперсферический экран и образ события, который постоянно смещается в сторону ближайшего из возможных состояний. Каждое живое существо может управлять таким движением — отклонять доступный ему фрагмент мира от наивероятнейшей траектории, — но очень немногие делают это осознанно. «Знание — сила».

Объясняя в письме профессору Ю.Румеру онтологическую связь времени, энергии и информации, Бартини приписал загадочную фразу: «Вряд ли способ прямого преобразования времени в энергию будет дан в ближайшие сто лет». Дан — кем?.. Возможно, вся история человечества — поиск ответа на этот вопрос.

 

ПРОГРЕССОРЫ И КОНСЕРВАТОРЫ

 

Статьи о константах «красный барон» подписал полным именем: «Роберто Орос ди Бартини». Но имя оказалось вымышленным, обстоятельства появления в СССР — неясными, а предшествующие годы почти ничем не подтверждены.

— «Загадочный», «таинственный»… Если хотите знать, Бартини был просто большим ребенком! — сказал бывший работник Технического управления Минавиапрома, попросивший не называть его фамилию. — Каждая новая идея завораживала его, он пытался делать много дел сразу, но получалось плохо — летели планы, сроки, премии, заказчик терял терпение… К тому же бартиниевские конструкции всегда были на грани возможного. Одному Богу известно, откуда что бралось: это же работа целых институтов! Но доводить изделие до серии он не умел.

— Бартини не был конструктором в общепринятом смысле, — подтвердил Михаил Александрович Гурьянов, работавший с ним над проектом реактивной амфибии. — Он даже простейший узел не мог рассчитать! Говорил, что закончил политехнический институт в Милане — и не умел чертить! Приехав «помогать в становлении молодой советской авиации», Бартини поступил на работу простым лаборантом-фотограмметристом — и это при тогдашней нехватке инженеров! Зато он был знаком с невероятным множеством вещей за пределами специальности — литература, архитектура, история, — играл на рояле, занимался живописью, владел множеством языков… Его машины рассчитывали и чертили другие люди. Бартини — видел. Сядет, глаза закроет — проходит час, другой, — потом берет карандаш и рисует. Рисовал он превосходно!

…Не имея технического образования, человек отважно предлагает свои услуги правительству другой страны. Его военные изобретения явно опережают время, но довести «до железа» почти ничего не удается: отвлекают бесконечные научные идеи, — настолько «безумные», что их понимают всего несколько человек. Он пытается реализовать некоторые побочные эффекты своей теории — всегда неудачно. Не позволяет общий уровень технологии и… новые идеи. Наконец, гений умирает, скрыв свои работы на долгие годы. Не напоминает ли это судьбу Леонардо? Его знаменитое письмо, адресованное миланскому правителю Лодовико Сфорца, содержало перечень военных изобретений, которые он готов «в подходящее время успешно осуществить»: новые системы орудий, разрывные снаряды, военно-морские средства, новые способы разрушения крепостей, бронированные самоходные артиллерийские повозки — прообраз танков… «…И другие средства удивительной эффективности, никогда ранее не употреблявшиеся», — скромно завершает Леонардо этот список. А напоследок — о своих познаниях в сооружении каналов, в архитектуре, скульптуре и живописи… Биограф Леонардо М.Гукович пишет о гигантском, ни на чем не основанном самомнении гения: научиться всему этому просто невозможно. Да и негде: пятнадцатый век все-таки! Хоть и не сделал он почти ничего из того, что предлагал, кроме нескольких десятков небрежных набросков в записных книжках, — но даже они изумляют своей очевидной преждевременностью! И конечно, все биографы итальянского гения отмечали его способность бросать любое дело на полпути, чтобы забыть о нем навсегда. Количество леонардовской «незавершенки» подавляло его жизнеописателей.

«Все гении похожи друг на друга!» — возразит скептик. Для таких читателей мы приготовили два отрывка.

Д.Соболев, «Рождение самолета»: «При разработке этих летательных аппаратов Леонардо выдвинул ряд замечательных конструктивных идей — фюзеляж в виде лодки, управляемое хвостовое оперение, убираемое шасси».

В.Шавров, «История конструкций самолетов в СССР до 1938 года»: «Бартини впервые у нас предложил убирать шасси полностью».

Но не исключено, что барон специально внушал мысль о своем сходстве с Леонардо. Он все делал «след в след» — рисовал, музицировал, писал стихи, изучал динамику воды и воздуха, предлагал властям кучу смертоносных механизмов и работал над архитектурными проектами. Среди знакомых конструктора не было, наверное, ни одного человека, которому бы он не показал леонардовский способ «зеркального» письма. Да и сами жизненные обстоятельства итальянца ди Бартини — калька с судьбы Леонардо да Винчи. «Леонардо XX века!» — восторгались его биографы. «Леонардо недовинченный!» — шипели завистники.

Очень важно понять бартиниевскую мысль о единстве однородных вещей и явлений. Все существует «одновременно» — прошлое и будущее. Тому, кто воспринимает мир таким образом, Бартини и Леонардо могут видеться одним и тем же человеком — примерно так же, как мы сознаем одной личностью ребенка, юношу и старика. Но почему одни черты демонстративно проявлялись, а другие противоречили образу? Возможно, прогрессор лишь мимикрировал под Леонардо — и тем самым путал некий ментальный след, тянущийся за ним через века. От кого же он скрывался?

На могильном камне двадцатидвухлетнего математика Эва-риста Галуа, погибшего на дуэли, вырезана эпитафия — короткая, как вздох облегчения: «Он не успел». А если бы исход дуэли был другой? Если бы Наполеон не подхватил насморк перед Ватерлоо, если бы Тесла прожил еще лет пять, если бы Эйнштейн не сжег перед смертью свою работу по единой теории поля?.. Бартини предлагал создать специальную науку для изучения исторических альтернатив — экспериментальную историю. «Эта наука будет более или менее произвольно менять судьбы некоторых идей и строить прогностические модели возможного прошлого и настоящего».

Смотрите, что получается: одно из главных действующих лиц в ефремовской «Туманности Андромеды» — историк Веда Конг. В романе «Час Быка» женщина-историк Фай Родис возглавляет звездную экспедицию, а сама история объявлена важнейшей из наук. «Я историк», — представился профессор Воланд писателям на Патриарших. Историком был и мастер — до того, как выиграл в лотерее сто тысяч и получил возможность писать роман. Даже поэт Иван Бездомный стал профессором истории!

Прогрессор Румата из повести Стругацких «Трудно быть богом» — резидент Института экспериментальной истории в инопланетном Арканарском королевстве. В одном из своих интервью А.Стругацкий рассказывал, что в первом варианте повести всемогущего министра охраны звали дон Рэбия. Анаграмма от «Берия». Осторожный редактор попросил братьев не дразнить гусей, — и Рэбия стал Рэбой. Но кто же послужил прототипом Руматы? Намек скрыт в имени «экспериментального историка»: Рум — арабское название Рима.

«Киты не могут спасти китов», — пишет Б.Стругацкий. Иначе говоря, история человечества невозможна без постоянного и целенаправленного вмешательства извне. Принято считать, что единственной целью такого вмешательства может быть ускорение — форсированная эволюция социума и технологии. Но не менее увлекательно ставить палки в колеса: тормоз необходим всему, что чересчур быстро движется. В последнем издании «Красных самолетов» И.Чутко приводит интересное рассуждение Бартини: «Ну-ка, представьте себе, что в какой-нибудь стране, да еще и в такой, где к власти прорвался очередной фюрер, родилось и с колоссальным опережением заданных историей сроков освоено грандиозное изобретение! Равновесие в мире, следовательно, пошатнулось, нарушилось, страна фюрера сразу получила огромный, возможно, решающий перевес над соседями… Что будет? Почему этого не происходит?»

Еще во времена фараонов были возможны тепловые аэростаты, планеры, артиллерия, гальванические батареи и многое другое. А сколько загадочных (и наверняка опасных) изобретений «притормозили» в XX столетии! Очень многое станет понятным, если предположить, что историю движет противоборство двух могущественных сил, не принадлежащих к человечеству — «ускорителен» и «замедлителей». Или, если угодно — прогрессоров и консерваторов… Из века в век длится эта шахматная партия: одни неустанно смазывают скрипучее колесо истории, другие охотятся за «смазчиками» и не пускают в мир новые идеи. Костры инквизиции, застенки контрразведок, услуги киллеров и газетчиков — все средства хороши, чтобы сбросить с доски чужую фигуру.