У меня слишком большое сердце»

 

Принято считать, что цель «Великой Работы» — превращение неблагородных металлов в золото. Одни алхимики тратили десятилетия на проверку самых причудливых рецептов, другие без конца повторяли один и тот же опыт, вычитанный в древних трактатах, — абсолютно бессмысленный с точки зрения современной науки. Но некоторые тексты утверждают, что главное превращение происходит с самим алхимиком. Подвижничество в работе с веществом вознаграждается появлением магических способностей, а трансмутация металлов — всего лишь проверка подлинности награды. Тест.

Гурджиев говорил: «Алхимия — это не что иное, как аллегорическое описание человеческой „фабрики“ и ее работы по преобразованию „низших металлов“ (т.е. грубых субстанций) в металлы благородные (т.е. в тонкие субстанции)».

Знаменитый алхимик Теофраст Бомбаст фон Гугенхейм Парацельс пишет: «К черту этих алчных лицемеров, сводящих божественную науку к одной цели: делать серебро и золото!» В своем сочинении «О царстве природы» Парацельс приоткрыл одну из наиболее тщательно охраняемых тайн «божественной науки»: «Искусству алхимии посильно создание гомункулуса — совершенно подобного человеку, но прозрачного, лишенного тела». Об этом пишет и Сирано де Бержерак:

«Они тоже тела, но не такие, как мы; и вообще не такие, каких мы можем себе представить, ибо в просторечии мы называем телом лишь то, до чего можем дотронуться. Впрочем, в природе нет ничего, что не было бы материальным, и хотя они сами материальны, все же, когда они хотят стать для нас видимыми, им приходится принимать такие формы и размеры, которые доступны нашим органам чувств…».

«Что знаем мы о себе?» — прочитал юнга из «Золотой цепи» на «внутренней стороне» пустого книжного переплета. Затем он вспомнил про издевательскую надпись, которую выкололи на его руке пьяные матросы: «Я все знаю». Духовное золото — внутри человека?

Именно об этом рассказывают зашифрованные книги бар-тиниевских учеников. Санди видит золотую цепь и становится помощником библиотекаря, герой повести А.Платонова «Эфирный тракт» вырастил огромный куб золота, в куваевской «Территории» открывают золотоносную провинцию, инженер Гарин добирается до слоя жидкого золота, Хоттабыч материализует телефон из чистого золота, Балаганов и Паниковский пилят «золотые» гири, Дар Ветер находит золотого коня, мастер и Маргарита получают золотую подкову…

Булгаков почти выдает эту тайну: его героиня преображается при помощи массивной золотой коробочки с кремом. Алхимическое золото («наше золото», — так писали в древних трактатах) выступает как знак Солнца и его «представитель» на Земле. Они обозначались одним и тем же символом — кружком с точкой. Алхимики считали Солнце сердцем нашей планетной системы, управляющим центром, поддерживающим существование материального мира — «и дольней лозы прозябанье, и гад морских подводный ход». Мы увязнем в дебрях метафор, если попытаемся словами передать суть удивительной связи всего со всем. Ясно только, что Солнце не «питает» каждый предмет в отдельности: любая вещь представляет собой лишь микроскопический участок гигантской «голограммы» — идеи этой вещи.

Гриневский сверхчеловек Друд выступает в цирке «Солейл» («Солнце»). На цирковой сцене прозвучал и вопрос Воланда: «Изменились ли эти горожане внутренне?» При этом он дважды говорит о милосердии — на сцене и после бала. Трансмутацию человеческого сердца алхимики называли «Работой Солнца». Бартини утверждал, что «тонкая» структура сердца подобна солнечной — это излучатель психической энергии, управляющий посильным ему ручейком общего энергоинформационного потока. Реальность — текущий итог борьбы желаний.

Воланд испытывает зрителей в театре Варьете и выдает диагноз: «Милосердие иногда стучится в их сердца». Подобный тест прошла и Маргарита: история с Фридой и настойчиво предлагаемая месть критику Латунскому были проверкой готовности к обретению «королевской» власти над земными обстоятельствами. Проста и понятна эта «металлическая» аллегория: латунь (медь) стала золотом. То же самое мы видим на ладони Бендера: медная пуговица и завиток черных волос намекают на первую — «черную» — стадию приготовления «Философского Камня», называемую также «нигредо». Она означает смерть «исходного вещества», — этим и завершается первый роман. А что происходит во втором? «Великое Делание» продолжается: Бендер — человек с «медальным профилем» — заводит «Дело» на миллионера Корейко и получает в награду «Золотое Руно». Медь животной души (медаль — медь) стала золотом Святого Духа: "Мощная выя командора сгибалась под тяжестью архиерейского наперстного креста с надписью «Во имя Отца и Сына и Святого Духа».

«Мы вас испытывали», — признается Воланд и уточняет: «Я о милосердии говорю». Именно в этой главе Булгаков восемь раз употребил слово «сердце». То же самое подсказывают Ильф и Петров: "Остап отправился в цветочный магазин и купил на тридцать пять рублей большой, как клумба, шевелящийся букет роз… Между цветов он поместил записку: «Слышите ли вы, как бьется мое большое сердце?» И почти в самом конце: «У меня слишком большое сердце»! А «надувало Коровьев» (лат. cor — сердце) толкует Маргарите про «объем власти»: ученик должен почувствовать и «раздуть» этот важнейший орган невидимого гомункулуса.

«Кто же управляет жизнью человеческой?» — спросил профессор Воланд. И наглядно доказал, что управлять можно, лишь умея предвидеть. «Солнце дает человеку силу творить, Луна связывает его с Высшим», — писал анонимный автор XVI века. Человеческими «солнцем» и «луной» алхимики называли сердце и голову, — не физиологические органы, а их соответствия на тонком — «сверхфизическом» — плане. Адепт Великого Делания, достигший совершенства, получает духовное золото — реализационную мощь «золотого сердца» и «золотую голову», необходимую для связи с «Высшим» — дар предвидения. Это объясняет, почему в эпилоге булгаковского романа профессор Иван Понырев видит луну: «Теперь она цельная, в начале вечера белая, а затем золотая…». «Золотая голова»? Чтобы мы не упустили эту мысль, голова Берлиоза становится золотой — превращается в золотой кубок.

Луна и солнце появляются на обложке первого издания «Золотого ключика». Перед тем, как нырнуть за ключом, черепаха Тортила «долго смотрела на луну». Эти слова повторяются дважды — в двух соседних абзацах!

 

РЕЗИНОВОЕ ЯБЛОКО

 

«Он наполнил знанием большую чашу и приказал доставить ее на землю. Он призвал посланца и поручил ему известить души людские: „Черпайте сами из этой чаши, черпайте те, кто считает себя способным, те, кто полагает себя в состоянии дорасти до Того, Кто послал вам эту чашу на землю, те, кто знает, для чего он рожден“. Услышавшие призыв получили крещение разумом. Они приобщились к Высшему Знанию, стали Совершенными. Те, кто не стал слушать посланца, способны разговаривать и рассуждать, но не более того».

Этот отрывок взят из александрийского «Герметического свода», авторство которого приписывается легендарному патриарху магии и алхимии — Гермесу Грисмегисту. Там же приводится описание пустотелой Вселенной:

«Мир есть полый шар, имеющий в себе самом причину своего качества и невидимый в своей целости; если, выбрав какую-нибудь точку на его поверхности, мы пожелали бы увидеть что-нибудь в середине, мы не смогли бы это увидеть. Поэтому многие приписывают миру природу и качества пространства. Шар сей кажется видимым только посредством отдельных отражений идеальных форм, как бы нарисованных на его поверхности».

А какую форму имеет время — в полом шаре мирового пространства? «Время есть шар», — утверждал Пифагор. То же самое математически доказал Бартини: Вселенная представляет собой пустотелую шестимерную гиперсферу, поверхность которой «слеплена» из пятимерных торов. Это похоже на яблоко с бесконечным числом черенков — миров, подобных нашему.

Казневский рассказывал, что однажды Бартини выпросил у своего приятеля детскую резиновую соску. Дело было в середине тридцатых, соски — дефицит. Он вывернул наизнанку кончик соски, перевязал суровой ниткой, в таком положении накачал ее велосипедным насосом и той же ниткой завязал. «Полюсы» стянулись, и получилось большое резиновое яблоко. Эту модель Вселенной Бартини показал на каком-то «весьма философском вечере». Где происходил вечер, барон не сказал, но надувное яблоко с легкой руки одного из бартиниевских приятелей завоевало сначала маленький Минаевский рынок, а затем всю страну — «до самых до окраин». Рыночные умельцы раскрашивали игрушку кричащими анилиновыми красками, сухие горошины внутри гулко гремели… «Изделие пошло в массовую серию», — шутил Бартини. Резиновые яблоки подвешивали над детскими кроватками. Смутный образ чего-то округлого, пустотелого и в то же время уходящего в самую глубь сохранит, может быть, один из десяти. Один из тысячи запомнит осязаемую форму пустоты, один из десяти миллионов — задумается…

"Молодой человек вынул из кармана нагретое яблоко, но тот не отставал. Тогда пешеход остановился, иронически посмотрел на мальчика и тихо сказал:

— Может, тебе дать еще ключ от квартиры, где деньги лежат?"

Человек с астролябией показывает яблоко и говорит про ключ. У «сатириков» все было расчислено на годы вперед: в начале первого романа у героя нет ни денег, ни ключа, а в конце второго он получает то и другое: миллион — на станции Гремящий Ключ! Но где же «заключительное» яблоко? «Понимаете, забыл вложить банку варенья. Из райских яблочек». И снова: «Вложить баночку, — пролепетал Остап, — райские яблочки».

Знание о Вселенной — аллегорическое богатство, которое ищет тайный герой Ильфа и Петрова. Он завоевал право на плоды с Древа Познания, но подразумеваемое сокровище всегда было с ним: яблоко в кармане! Может быть, это и есть ключ к магической силе, изначально скрытой в самом человеке? «То, что внизу — подобие того, что наверху». Соединим это с другим магическим постулатом — «подобное притягивается подобным», — и мы, возможно, получим представление о форме тонкой структуры человеческого сердца и о том, как оно управляет миром. Тор, «яблоко» — идеальная форма силового поля, окружающего человеческое сердце. Но существо, обладающее шестимерным восприятием, увидело бы его в виде правильного шара. Незадолго до смерти Бартини пытался объяснить это одному из своих биографов: «Достигнув такой степени духовного совершенства, при которой сердце принимает вселенноподобную форму шестимерной гиперсферы, человек становится подобен Богу».

«Это верно, без обмана, истинно и справедливо. Его отец солнце, его мать луна. Ветер носил его в своем чреве, земля его кормилица. Отдели землю от огня, тонкое от грубого. осторожно, с большим искусством, и ты получишь Славу Света, и всякий мрак удалится от тебя». Это — «Изумрудная Скрижаль» Гермеса Трисмегиста («Триждывеличайшего»). самая древняя алхимическая инструкция, записанная, если верить легенде, на большом плоском изумруде. «Новорожденный» — «Философский Камень», «Божественное дитя» порождение внутренних «Солнца» и «Луны». Именно поэтому в комнате Воланда «пахло крепчайшими духами», а «Золотая цепь» начинается словами «дул ветер». Ветер, который носит в себе «Божественное дитя» — это Дух Божий. А как называется история про девочку по имени Элли (древне-евр. «Эли» — «Бог»), которую ветер унес в сказочную страну? «Волшебник Изумрудного Города»!

(«Ветер носил его в своем чреве…»).

Скрытый сюжет подобных книг один-единственный: инициация ученика. На самом деле все происходит в самом неофите, посвящаемом в таинство магического знания: «Царство Божие внутри вас». Три качества должны получить друзья Элли — Страшила, Железный Дровосек и Лев прежде чем она сможет вернуться домой. Первые два уже известны — ум и сердце. Третье — это смелость: Лев, считающий себя трусливым, умирает и возрождается, а затем становится царем зверей. Смысл иносказания ясен: власть над собственной животной природой получает тот, кто победил страх исчезновения. Пройдя через смерть, маг в самом себе отделил «тонкое от грубого» — животное от духовного — и осознал свое бессмертие. Алхимики говорили: «Чтобы получить золото, нужно его иметь».

Три заветных качества не могли быть вложены в героев мудрым обманщиком Гудвином, — они существовали всегда и проявились на пути к цели. Очевидно, это и есть три шага, которые должна сделать Элли по инструкции волшебницы Розовой (!) страны: «три шага перенесут тебя хоть на край света». (У И.Ефремова — «Святилище Трех Шагов»!) Ученика мага не обманут вывески псевдомистических орденов, но он может использовать их в своих целях. Поэтому герои А.Волкова видят все в истинном свете — в отличие от обитателей Изумрудного Города, которые обязаны носить зеленые очки. Страшила принимает титул Триждымудрейшего (!) и становится их повелителем.

Александр Мелентьевич Волков до сорока лет преподавал старшеклассникам историю и литературу. Затем поступил на математический факультет МГУ и за семь месяцев освоил весь курс. В конце 1936 года А.Волков перевел и перекроил на новый лад сказку Ф.Баума «Мудрец из Страны Оз» — почти одновременно с А.Толстым, переделавшим сказку Коллоди о приключениях Пиноккио. Две главы «Мудреца…» Волков выбросил, вставил три новых и внес массу мелких изменений. Девочка Дороти, например, стала Элли. А в начале первой главы появилась «необязательная» строчка: «Элли хорошо знала всех соседей на три мили кругом. На западе проживал дядя Роберт…».

 

8. «НАРИСУЙ БАРАШКА!»

 

Какие любопытные вещи скрываются в книгах нашего детства! Мало кто помнит, например, что в «Старике Хоттабыче» ковер-самолет был «поставлен на поплавки» — перед полетом в Италию. Этой темой Бартини занимался в 1928-29 годах: он ставил на поплавки туполевский ТБ-1 и одновременно проектировал свой гидросамолет МК-1. Переверните: WK-1. Именно так назвал свой «ковер-гидросамолет» Волька: ВК-1 — «Владимир Костыльков — первая модель»!

А зачем понадобился порошок, посредством которого советский пионер был избавлен от роскошной бороды? Она появилась в результате весьма надуманного эпизода в кинотеатре и была удалена лишь через сорок страниц! Его друг тоже не миновал этой участи: «Волька с тоской смотрел, как Женя с непостижимой быстротой превратился сначала в юношу, потом в зрелого мужчину с большой черной бородой, как затем его борода быстро поседела…». Именно борода «включала» магическую силу Хоттабыча: «Затем старичок с хрустальным звоном выдернул из бороды волосок, разорвал его…».

Слово «борода» играет важнейшую роль в булгаковском романе: если бы не бородка «мастера», мы не узнали бы о том, кто приходил в палату к Ивану. И «комбриг» Арчибальд Арчибальдович — «красавец с кинжальной бородой»!.. А в «Золотом ключике» — гипертрофированная борода Карабаса-Барабаса. «Barba» по-итальянски — «борода». По-немецки — «bart»…

Но самое замечательное совпадение мы обнаружили в бар-тиниевской рукописи «Цепь»: в детстве автобиографического героя называли… маленьким принцем! «Маленький принц Ро» — эти слова повторяются в киноповести десятки раз.

«Трогательней всего в этом спящем Маленьком принце его верность цветку, образ розы, который лучится в нем, словно пламя светильника», — пишет Антуан де Сент-Экзюпери. Кем же был загадочный малыш, явившийся пилоту в пустыне? Четыре шипа розы намекают на крест и тернии Иисуса. Роза и Крест. Мальчик с золотыми волосами — это золотое руно, знаменующее получение «Философского Камня». «Зорко одно лишь сердце», — подсказывает Сент-Экзюпери и повторяет: «Но глаза слепы. Искать надо сердцем». Герои ищут и находят загадочный колодец. «Вода бывает нужна и сердцу», — говорит мальчик с «золотой» головой. «Вода сердца» — кровь?

Все признаки свидетельствуют о том, что Сент-Экзюпери зашифровал в своей сказке так называемый натальный гороскоп — астрологический «чертеж» какого-то великого рождения. Малыш жил на астероиде Б-612. «Но мы, те, кто понимает, что такое жизнь, — мы, конечно, смеемся над номерами и цифрами!» — добавляет автор. Маленькая планета, управляющая земной жизнью — Луна?

Древние астрологи считали, что, спускаясь в земную юдоль, человеческая душа поочередно посещает Луну, Солнце, Меркурий, Венеру, Марс, Юпитер и Сатурн — семь могущественных сущностей, называемых планетами. Душа облекается во все более плотные оболочки и получает присущие каждой планете качества. Земля дарует последнее тело — самое плотное, — от которого душу освобождает смерть. В алхимии это соответствует первой стадии Великого Делания («брак Луны и Солнца») — смерти первичного вещества и «отделению тонкого от грубого». Золотые волосы и царское одеяние мальчика ясно указывают на солнечный знак Льва. Это подтверждает и странное посвящение, предпосланное «Маленькому принцу»: «Леону Верту, когда он был маленький». «Леон» — «лев». «Нарисуй барашка!» — просит мальчик: еще в Древнем Египте «барашком» именовали декан — тридцать шестую часть зодиакального круга, десять градусов. Таким образом, каждый знак имел три «барашка» — столько и нарисовал летчик! Но мальчику рисунки не понравились: ему нужен был символ — ящик с тремя дырочками. Ясно также, что имелся в виду средний «барашек»: «не такой уж он и маленький!» Среднее положение — 15 градусов. 15 градусов Льва считается одной из четырех особых небесных точек (15 градусов — Тельца, Льва, Скорпиона и Водолея), известных каждому астрологу. Это так называемые «врата схождения аватар» — дни, предпочтительные для воплощения в человеческое тело высшего существа. 15 градусов Льва соответствуют 7-8 августа. Прибавив девять месяцев (280 суток) к максимуму, мы получим 14 мая — день рождения Бартини.

И.Чутко: «Бартини скрытен, отвечает лишь на некоторые вопросы, остальные спокойно пропускает мимо ушей. Повторять вопросы бесполезно: он их опять пропустит».

Сент-Экзюпери: «…когда я спрашивал о чем-нибудь, он словно и не слышал». Должно быть, это очень узнаваемая примета, и писатель повторил ее в последних строчках: «Если к вам подойдет маленький мальчик с золотыми волосами, если он будет звонко смеяться и ничего не ответит на ваши вопросы, вы, уж конечно, догадаетесь, кто он такой».

О том, что Бартини был знаком с Сент-Экзюпери задолго до 1923 года, нам рассказала дочь бывшей расчетчицы, работавшей в СибНИА (п/я 82). В последний раз они встречались в мае 1935 года, когда знаменитый летчик и писатель приезжал в Москву в качестве корреспондента одной из французских газет. Его биограф Марсель Мижо упоминал о том, что в роду де Сент-Экзюпери были рыцари Святого Грааля. Граф обладал необыкновенными способностями. Дидье Дора — его друг и начальник — говорил о «каком-то непостижимом даре или волшебстве», с помощью которого пилот видел в непроглядной тьме — «чем угодно, только не глазами». Взяв в руки письмо от незнакомого человека, он мог точно описать внешность отправителя.

«…Слишком часто я видел жалость, которая заблуждается. Но нас поставили над людьми, мы не вправе тратить себя на то, чем можно пренебречь, мы должны смотреть вглубь человеческого сердца». Этими словами начинается «Цитадель» — последняя книга Антуана де Сент-Экзюпери. А за несколько недель до смерти он написал: «Я хочу превратиться в нечто иное».

 

РАЗДВОЕНИЕ ИВАНА»

 

Земля — огромная шахматная доска, и все ходы Игроков публикуются «чернокнижниками» обеих сторон. Но будьте бдительны: читая подобные книги, нельзя давать воображению ни малейшей поблажки! Не успеете оглянуться, как течение сюжета увлечет вас в омут выдуманных персонажей и обстоятельств, и вы снова отождествитесь с иллюзорным миром. Франсуа Рабле, к примеру, прямо предостерегал своего читателя: «Если вы даже найдете, что буквальный смысл книги весьма забавен и вполне соответствует ее названию, то и тогда не увлекайтесь этим, словно пением сирен, а постарайтесь истолковать в высшем смысле то, что кажется вам сказанным в простоте сердца».

Самое трудное — удержаться на заданной глубине символа, не перепутать разные смысловые слои. «Истолковывая в высшем смысле» роман Булгакова, нужно помнить, что две свиты — Воланда и Стравинского — противопоставлены друг другу лишь в предельно упрощенной схеме Великой Игры. Это не мешает видеть в клинике Стравинского одну из масок мистической школы: именно здесь Ивана называют учеником, и обучение идет столь успешно, что «он и сам подивился тому, как изменились его мысли».

Кто же учит бывшего поэта? Профессор (пер. с фр. — «учитель») Воланд. В ранних редакциях романа Булгаков подчеркивал его «громадный рост» («Великан стал уходить по аллее, направляясь к Ермолаевскому переулку…»). Позднее эта примета была намеренно смазана («маленького роста» — «росту громадного»), зато глава, в которой профессор посетил Ивана под видом мастера, стала называться «Явление героя». Иначе говоря, — сына бога и смертной женщины!..

В клинике мы видим знакомые по квартире №50 чудеса изобилия (в своем роде, конечно) — например, «громаднейших размеров кабинет», наполненный загадочной аппаратурой — «совершенно никому не известными приборами». Булгаков уточняет: «Такого оборудования нет нигде и за границей». А хозяин этого неземного великолепия подчеркнуто похож на Воланда: «Впереди всех шел тщательно, по-актерски обритый человек лет сорока пяти, с приятными, но очень пронзительными глазами и вежливыми манерами».

Заметьте: оба профессора ставят Ивану одинаковый диагноз («шизофрения») и усыпляют его, оба сидят на табуретах. Они бритые, причем Воланд назван «артистом», а Стравинский — «по-актерски обритый». «Он уйдет!» — тревожится Иван насчет иностранного консультанта. «О нет, — уверенно возразил Стравинский, — он никуда не уйдет, ручаюсь вам». В этом слое шифра психиатр Стравинский — очередная трансформация Воланда. На Патриарших прудах и в клинике он что-то сделал с Иваном, и поэт стал видеть события, отдаленные во времени и пространстве. Как писал Бартини — «был здесь и в то же время в другом месте».

Изменить собственную природу — вот цель истинного алхимика. Анонимный алхимический трактат XVI века сообщает: «Наша работа представляет собой трансформацию, превращение одного существа в другое, одной вещи в другую, слабость — в силу, телесную природу — в духовную». Но как достигалось «превращение одного существа в другое»?

В гностическом Евангелии от Филиппа говорится, что человек «будет разорван в своей основе». Александрийские гностики учили, что «охема» — некая нематериальная составляющая человека — должна быть отделена от тела. «Потеряешь половину — сохранишь целое». На необходимости «быть разорванным в своей основе» настаивает и Каролус Бовиллус («О разумном», 1509 г.): «Человек утратил тайную энергию бытия. Ему должно раздвоиться в себе самом и через это раздвоение вернуться к единству».

В клинике Стравинского поэт «беседовал сам с собою», и эта глава называется — «Раздвоение Ивана». А в предпоследней главе мы видим, что любовники, «отравленные» в подвале, умирают совсем в других местах: мастер — в клинике, Маргарита — у себя в особняке. («Ему должно раздвоиться в себе самом и через это раздвоение вернуться к единству»).