Лекция II. Темпоральность (временность) человеческого бытия

Жизнь и смерть ходят рядом, но ничего не знают друг о друге

Эмиль Кроткий

1) Дискурс темпоральности бытия как способ понять смысл жизни;

2) Вопрошание в контексте темпоральности жизни;

3) Историчность, конечность и свобода – экзистенциалы подлинного бытия.

Самое главное в аналитике присутствия состоит в том, что человеческое бытие характеризует фундаментальное свойство – временность, темпоральность. Анализируя временность бытия человека, Хайдеггер, представляет свой знаменитый дискурс той возможности, которая есть самая подлинная возможность, – бытие к смерти. «Смерть в широчайшем смысле есть феномен жизни….Умирание будет титулом для способа быть, каким присутствие есть как бытие к своей смерти» [4, § 49]. Кроме анализа смерти, Хайдеггер вводит еще одну фундаментальную характеристику подлинной экзистенции – Совесть. Совесть как экзистенциал интерпретируется как зов заботы, а «весь опыт и толкования совести едины в том, что голос совести как-то говорит о «вине» [4, § 57]. Вина в качестве экзистенциала понимается Хайдеггером не как некая провинность человека, а как нечто другое, скорее всего как способность человека быть причиною выбранного бытия. Так мы можем сказать «Он виновник выбранного проекта бытия, он виновник происходящего события», «виновник торжества», «виновник праздника».

Голос сознания как голос совести, следовательно, озвучивает смысл смерти, обозначающей ничтожность любого жизненного проекта. Только приблизившись к постижению смерти как невозможности существования, суетности любого проекта, постигнув неполноту каждого из моментов экзистенции, человек способен найти свое подлинное бытие. «Стать свободным перед лицом собственной смерти – значит распознать среди суетных такие возможности, которые, будучи правильно выбранными, окажутся недостижимыми для смерти», – интерпретируют хайдеггеровскую концепцию Дж. Реале и Д. Антисери [5, с. 391].

Всякое подлинное человеческое бытие Dasein начинается с вопрошания, поэтому вопрошание есть один из важнейших экзистенциалов Dasein. В вопрошании рождается ego, т.е. человеческое Я и cogito, т.е. мышление Я как субъекта бытия. Через бытие, которое всегда открыто, мы и познаем сущее (онтос), т.е. то, что есть. «Вопрошающий» Хайдеггера является человеком, глубоко страдающим от своего мышления, неудовлетворенным в нем. Неудовлетворенность связана с тем, что вопрошающий ставит под сомнение самого себя, свое собственное философствование, а значит, сразу же отбрасывает «тень» туда, где его нет. Подлинное Dasein содержит в себе предельные характеристики человеческого бытия и человеческого существования. Человек, рождаясь, уже всегда обнаруживает себя заброшенным (Geworfenheit) в мир, он всегда находит себя в определенной исторической временнόй ситуации. Именно этот окружающий мир (Umwelt), в который всегда заброшен человек и в котором он себя обнаруживает, и «диктует» человеку определенные стратегии поведения. Первичный момент пребывания в мире влечет за собой последующие формы Dasein, в том числе познание мира, знание о мире. Человек сначала пользуется подручным предметным миром, т.е. существующим, как оно есть само по себе: жилищем, утварью, инструментом и т.д. Таким образом человеческое существование погружено во внутримировой контекст (insein).

Заброшенность в определенный внутримировой контекст выражается в определенной настроенности, расположенности Dasein, рождающих следующий структурный элемент Dasein – понимание, которое «в хайдеггеровском употреблении подчеркивает способ, которым мы проживаем свою заброшенность в мир» [6, с.71] Понимание – это основной конструкт Dasein и определяется как умение справиться с делом в определенном жизненном контексте; оно есть некоторое онтологическое условие существования человека. Понимание связано с толкованием, которое определяется как предвзятие, предусмотрение, предрешение.

Dasein определяет будущее и определяется из будущего как направленности к смерти. “Den Tod als Tod vermögen” говорит не о готовности к смерти, а о принятии человеком своей смертности. Только знание (опыт) смертности освобождает человека от затерянности «в людях» (das Man), высвобождает его для возможности подлинного бытия. От смертности как таковой человек еще не умирает; оттого, что он в силах принять свою смертность, «способен» к смерти, его жизнь перестает быть голой биологией и открывается возможность для биографии (истории) [см.4, § 46-53]. Настоящее определяет обреченность человека преходящим вещам. Неподлинное бытие связано с перевесом настоящего, мир вещей заслоняет от человека его конечность. Подлинное существование выступает у Хайдеггера как осознание человеком своей историчности, конечности и свободы. Такое бытие возможно и осуществимо только перед лицом понимания смерти как временности существования. Вследствие этого отличительной особенностью сущности Dasein как подлинного бытия является способность человека иметь опыт смерти. «Никто не может умереть вместо другого» [4, § 50]. Смерть в Dasein означает не законченность существования, не окончание человеческой жизни, но бытие под символом, я бы сказала, конца сущего, т.е. самого человека.

Смерть с этой точки зрения (и философски это очень верно) – это способ быть, который человек берет на себя, как только он понимает свое рождение. Смерть – это часть подлинного бытия в мире, поскольку в широчайшем смысле она есть феномен жизни. Смерть надо рассматривать как предстояние, в смысле предстоящего, в смысле возможного [см. там же]. Именно смерть и открывает в самом Dasein смысл его собственного существования, она обнажает смысл человеческого существования. Человек никак не может обойти возможность смерти, поэтому Dasein существует по способу забегания вперед. «Ближайшим образом надо обозначить бытие к смерти как бытие к возможности, а именно к отличительной возможности своего присутствия (Dasein)…» [2, с.261].

Пока человек живет, пока он экзистирует, пока он заброшен в мир, он брошен и в эту предельную возможность, в саму смерть. Человеческая жизнь, Dasein изначально вручена смерти. Следовательно, смерть изначально принадлежит бытию-в-мире. Просто обыденное человеческое существование либо не задумывается над этой проблемой, либо не желает или боится признать этот факт. Как же нам приоткрывается эта предельная возможность, как нам приоткрывается смерть? Смерть обнаруживает себя в состоянии экзистенциального ужаса. «Ужас» в корне отличен от боязни или страха. Боязнь и страх касаются каких-то определенных вещей. Ужас же совершенно не предметен, он не ужас перед конкретной вещью. Брошенность в смерть приоткрывается человеку в расположении ужаса как трагичности человеческого существования, конституирующего еще один, эстетический, модус экзистенции.

В ситуации ужаса выявляется не только смерть, но и сама жизнь, сам смысл существования, само бытие. В экзистенциальной ситуации ужаса вместе со смертью приоткрывается сущее как таковое, обретаются истинные ценности человеческого бытия, хайдеггеровская алетейя-истина. Однако подобные экзистенциальные ситуации ужаса от предбытия смерти случаются редко и свойственны не всем. Смерть на поверхности нашей жизни всегда оказывается скрытой, заслоненной. В обыденной повседневности человек отказывается видеть смерть. Смерть оказывается заслоненной жизнью. Мы не видим сути смерти. Однако именно обращение к смерти показывает нам суть человека как трансценденцию, т.е. за точку отсчета берется выступание за пределы существующего. Вследствие этого изначальный смысл человеческого существования как раз и состоит в постоянном выходе за пределы существующего, в бытии к смерти, к ничто, т.е. к Бытию. Таким образом, бытие и смерть принадлежат человеческому существованию, Dasein, и состояние ужаса представляет собой заботу о том, как состояться и создать себя, собственный словарь жизни, собственную судьбу.

В такой экзистенциальной бытийственности то, что помогает человеку обрести себя, найти себя и освободить себя, – это голос совести, сама совесть – внутренний голос экзистенции. Совесть – это еще одна составная часть Dasein, феномена человеческого присутствия, а не некая случайная, спорадическая данность. Зов совести как экзистенциала представляет собой призыв к Dasein стать самим собой, обрести свою собственную подлинность, собственность своего существования. Зов пробуждает спящее, неподлинное существование, пробуждает «слышание, имеющее все черты, противоположные слушанию в потерянности» (4, § 55). Зов зовет человека, Dasein от многословности болтовни назад к молчанию, к молчаливой подлинности, к подлинному человеческому умению – быть. Принимая зов, человек обнажает свою способность экзистировать, он принимает некий вызов, он выбирает самого себя. В этом состоит экзистенциальный смысл свободы.

Итак, бытие к смерти как единственное подлинное бытие человека есть нацеленность человека на будущее. Оно задает проективность самого себя, самоосуществления, осмысление предельных человеческих возможностей, выбор ценностей.

Забегание вперед как модус будущего означает только, что оно впервые в бытии к смерти раскрывает бытие человека как подлинную экзистенцию. Именно из перспективы смерти, из перспективы своего конца человек и начинает понимать свое прошедшее как заброшенность, как бытие в мире и свое настоящее. Не прошедшее является первичным для Dasein, но забегание вперед, будущее. Вследствие этого Dasein способно не терять бывшее, а наоборот, удерживать его. Будущее есть бытие-к-смерти, которое не дает погрязнуть в будничном. Человек – не хозяин сущего, а скорее пастух бытия, – подчеркивают мысль Хайдеггера Дж. Реале и Д. Антисери [5, с.394], поэтому в «Бытии и времени» вместо «сознания» употребляется слово «присутствие, – разъясняет Хайдеггер в эссе «Введение к: «Что такое метафизика?» [3, c.31].

Контрольные вопросы

1. Почему для понимания подлинной эзистенции так важно понятие темпоральности бытия?

2. Как в экзистенциализме характеризуется совесть?

3. Что такое вина?

4. Как понимается ужас?

5. Как вы понимаете выражение «смерть есть феномен жизни»?

6. Что такое забегание вперёд и какое оно имеет значение для выбора ценностей бытия?

7. Что такое внутримировой контекст и вопрошание?

8. Охарактеризуйте экзистенцианалы: настроенность, расположенность, понимание и речь.

9. Как Вы понимаете выражение: «Человек – не хозяин сущего, а скорее пастух бытия»?

10. Историчность, конечность, свобода – охарактеризуйте их отношение к Dasein.