Религиозно-этические и социальные мотивы благотворительности российского купечества

На всех исторических этапах становления и развития благотворительности купеческое сословие принимало активное участие в этой деятельности. Однако мотивы благотворительности на разных этапах были различными. Если на первых двух – преобладали религиозно-этические мотивы, то на последнем, связанном с наиболее интенсивным развитием капиталистических отношений в стране, социальные мотивы благотворительной деятельности начинают превалировать, хотя и не отменяют полностью религиозный аспект.

Наиболее частым проявлением церковной благотворительности являлось строительство храмов. Упоминания о том, что какой-либо храм построен на деньги купцов, относятся уже к XIV-XV векам. Это были как корпоративные церкви, так и небольшие приходские храмы и даже монастыри, выстроенные на индивидуальные пожертвования.

У церковной благотворительности русских предпринимателей также существовали разные мотивы. Их можно классифицировать и объединить в несколько групп.

Во-первых, добившись успеха в хозяйстве, человек нуждался в сознании праведности своего дела. По мнению церкви, богатство и успех нравственны и богоугодны тогда, когда праведен сам хозяин. А наиболее очевидным внешним проявлением благочестия является строительство или украшение храма, что и было до второй половины XIX века самой распространенной формой купеческой благотворительности.

Во-вторых, в русском православном сознании утверждалась идея не самоценности, а социальной значимости и ответственности богатства. Уважение и признание со стороны общества надо было заслужить, проявив себя в таком деле, которое обладало безусловной социальной значимостью и престижем. До середины XIX века таким делом была, безусловно, церковная благотворительность.

В-третьих, важнейшим мотивом церковных пожертвований являлось желание выразить в зримой, осязаемой, т.е. наиболее понятной практичному хозяйственному человеку форме, свою благодарность Богу за дарованный успех. Былинный новгородский купец Садко в знак благодарности за чудесное спасение из подводного царства и за спасение своего каравана с казной и товарами построил церковь Николе Можайскому и Пресвятой Богородице. А прообразом былинного Садко был, как считают исследователи, реальный человек Сотко Сытина, строитель церкви Бориса и Глеба в Новгороде. Всего в Новгороде за период его независимости (XI-XIV вв.) было построено около 90 церквей, значительное количество которых возводилось за счет купеческих средств, причем расцвет строительства храмов приходится на XII век (69 церквей), период наивысшего развития предпринимательской активности в Новгороде.

Однако оценка церковной купеческой благотворительности в России была неоднозначной. Несмотря на прямую ориентацию на завоевание общественного мнения, в нем всегда присутствовало сомнение в искренности и бескорыстии жертвователей, поскольку источником благотворительности, в том числе и строительства, и украшения храмов, порой, становилось богатство, нажитое нечестным путем – обманом, обсчитыванием и обвешиванием покупателей и т.п. Исследователь купеческого быта Е. Голубинский писал, что "наши купцы, столько усердные во внешней молитве, столько приверженные к храмам и теплящие в своих лавках неугасимые лампадки, до такой степени мало наблюдают честности в торговле, что можно подумать, будто они теплят лампадки затем, чтобы Бог помогал им обманывать людей" ^[3].

Глядя на таких «благотворителей» и «храмостроителей», современники прекрасно понимали, что их подлинная цель состоит в том, чтобы «откупиться» от Бога.

Поэтому купеческая церковная благотворительность в глазах народа, включая верующую интеллигенцию, несли в себе, таким образом, изначальный нравственный изъян. Даже когда они совершались от чистого сердца, с подлинно благочестивыми помыслами и на честно нажитые деньги, раскол внешнего и внутреннего в массовом религиозном сознании позволял за каждой красивой и богатой церковной постройкой подозревать грех и порок.

Примером двойной морали может служить история рабочего бунта на ткацкой фабрике купца А.И. Хлудова, нажившего миллионы и жертвовавшего большие средства церкви. Незадолго до бунта он перечислил 12 тыс. руб. на поддержание типографии, печатавшей богослужебные книги для старообрядцев. При этом условия работы на фабрике Хлудовых были тяжелые: хлопчатобумажная пыль, удушливая жара и запах, огромные штрафы, выплата жалования съестными припасами и одеждой из хозяйских лавок. Все эти условия привели к бунту. Более того, во время пожара на фабрике в 1882 г. по распоряжению директора рабочие были заперты в горевшем здании, чтобы не разбежались и лучше тушили пожар, в результате чего были многочисленные жертвы. В этом смысле деятельность Хлудова есть типичный пример того, когда русский предприниматель правой рукой забирал у одного, а левой отдавал другому ^[4].

Лишь во второй половине XIX века социальные аспекты благотворительности начинают доминировать над церковными.

Примером комплексного подхода к реализации социальных программ является деятельность Товарищества нефтяного производства «Братьев Нобель», которое к началу ХХ в. являлось одной из крупнейших акционерных компаний России. Товарищество нефтяного производства «Бр. Нобель» было учреждено 18 мая 1879 г. как товарищество на паях с основным капиталом в 3 млн. рублей^[5].

В 1913 г. баланс товарищества составлял более 186, 5 млн. руб., дивиденд – 26%, годовой объем производства достигал 93 млн. руб., численность рабочих – 12,5 тыс. человек. К 1917 г. товарищество «Бр. Нобель» являлось ведущей нефтепромышленной компанией в России, капитал которой достигал 30 млн. руб.^[6].

Практически во всех Поволжских городах Нобели имели свое производство. В Астрахани в 1880 г. были построены мастерские по ремонту нобелевского флота (плавучий док), которые вскоре переросли в судоремонтный завод. Флотилия нобелевских танкеров перевозила сырую нефть и так называемые «нефтяные остатки» (керосин, мазут) по Волге из Баку через Астрахань, Царицын, Саратов, Самару, Нижний Новгород, Ярославль, Рыбинск и затем груз по Мариинской системе доставлялся в Санкт-Петербург и дальше в Ригу. По пути движения нобелевских транспортов с нефтью и нефтепродуктами из Баку через Астрахань и далее вверх по Волге, возникали производства компании и поселки для рабочих и служащих – так называемые «нобелевские городки».

 

Идея с городками была реализована в Царицыне, Астрахани, Саратове, Самаре, Уфе, Рыбинске и других городах. При строительстве поселков Людвиг и Роберт Нобели разрабатывали новый тип социального поселения для трудящихся. Эти поселки включали в себя функции жизнедеятельности – «труда», «быта» и «отдыха». В идее нобелевских поселков соединялась установка упорядочения общественного устройства («честный капитализм») с планировочными установками формирования организованной регулярной упорядоченной среды жизнедеятельности. Нобелевский городок всегда был «новым», он не вписывался в существующие городские кварталы. Он заново строился и реализовывал цивилизирующую роль градостроительства, европеизируя в то время малоосвоенные земли^[7].

Одним из первых, в 1880 г. начал работать нефтепромышленный комплекс в Царицыне, который положил здесь начало «городку Нобеля», который разительным образом отличался от остальной части Царицына.

В Прикаспийской газете за 1900 г. помещена статья под названием «Царицын, его благоустройство и общественная жизнь» и с подзаголовком – «Из записок туриста», в которой в форме фельетона, достаточно иронично, но правдиво, описано, что представлял из себя этот уездный город. Автор пишет: «Царицын красиво раскинулся на правом берегу Волги со своим 40 тыс. населением. При проезде через него летом, при тихой погоде, город радует взор путешественника и оставляет по себе хорошее впечатление, если туристу пришлось пробыть в нем не больше одного дня. Но беда поселиться здесь человеку интеллигентному. Внешние «прелести» города дадут себя скоро знать.

Летом при малейшем дуновении ветерка поднимается такая пыль, что на улице невозможно смотреть на свет божий, не рискуя ослепнуть. Без ветра другая беда: летом здесь часто бывает такая жара, что, только запершись в темной комнате, можно кое как выносить ее. Вечером воздух также стоит накаленный, и обывателю некуда пойти освежиться: единственное бесплатное место для гуляния – это городской сквер, но расположен он на самой бойкой улице, и в нем нельзя дышать от пыли …

Осенью другая беда: на улицах грязь невылазная и тьма кромешная; последнее обстоятельство очень неприятно в Царицыне, так как здесь много такого населения, для которого пырнуть Вас ни с того, ни с сего в темном углу ножом, ударить по голове камнем и т.п. – простая невинная забава.

Такой мерзости, какую представляют из себя дворы, редко где можно найти – и это на главных улицах, у богачей …^[8].

Надо отметить, что это была типичная картина поволжского уездного города. В воспоминаниях инженера-путейца Н.Н. Изнара, проехавшего все Поволжье, представляя интересы железнодорожных обществ, содержится следующее замечание: «Что сказать про целый ряд городов Среднего и Нижнего Поволжья, в которых мы от Вольска до Астрахани побывали,- право, затрудняюсь. Всюду одно и то же неустройство, пыль или грязь, в зависимости от того, сухая ли погода или мокрая, всюду отсутствие самых элементарных признаков какого бы то ни было благоустройства»^[9].

Чем же заинтересовал Царицын Товарищество нефтяного производства «Бр. Нобель». Прежде всего, своим выгодным географическим и экономическим положением, что стимулировало его быстрый экономический рост. Не смотря на то, что Царицын оставался уездным городом Саратовской губернии, он находился на перекрестке транспортно-торговых путей, что способствовало созданию в нем крупного рынка рабочей силы, а это, в свою очередь, стимулировало создание новых промышленных предприятий. Промышленность становилась основным градообразующим фактором, оказывая влияние на развитие города и социальный состав его населения.

Крупнейшим предприятием в Царицыне был механический и бондарный завод Товарищества «братьев Нобель», на котором трудилось более 300 человек. Кроме этого предприятия Нобели открыли еще завод по выработке из нефти масел (нефтеперегонный завод), а также крупную нефтебазу с резервуарами для хранения нефти и нефтепродуктов. Рядом с этими предприятиями и был построен нефтегородок, который и стал реализацией модели нового социального поселения для рабочих. Это был городок индустриального типа. Нижняя часть, обращенная к Волге, представляла собой пристань, которая соединялась с берегом прочными сходнями. Рядом размещалась паровая качка для подачи керосина с судов. В нижней части также располагались склады и железнодорожная ветка, по которой керосин в вагонах доставлялся до вокзала Грязе-Царицынской железной дороги.

На средней террасе располагался двухэтажный каменный дом – контора Нобелевского завода. В этом же доме на верхних этажах располагались квартиры для управляющего и старших служащих, библиотека и бильярд.

На третьей – верхней террасе были построены одноэтажные коттеджи для проживания служащих, утопавшие в зелени. Всего было высажено около 4-х тысяч молодых декоративных деревьев. Дома-флигери были стандартными и состояли из 4-х комнат, в окружении полисадников с яблонями и вишнями. Также здесь располагались аптека, приемный покой для рабочих, ясли, начальная школа для детей рабочих, столовая и баня.

Весь нобелевский городок освещался электричеством, что было редкостью в этот период. Надо отметить, что на всех городских улицах Царицына в 90-е годы XIX в. имелось лишь 220 керосиновых фонарей, да и те не всегда зажигались, электрические фонари уличного освещения зажглись в городе только в 1908 г.^[10].

Современник писал о Нобелевском городке: «Кто видел в 1870-х годах местность, где стоит теперь завод Нобеля, тот невольно изумится энергии этого «нефтяного короля», бывшие в то время дебри, непроходимые страшные овраги, где ютились беглые и жулики, теперь неузнаваемы; по отлогостям оврагов устроены вымощенные камнем пологие спуски, всюду закипела жизнь и видны следы трудов, энергии и цивилизации. Прежде эта местность была отдалена от города, а теперь городские постройки примыкают к ней».

Нобелевский городок в Царицыне не являлся исключением в деятельности Нобелей. На средства их компании учреждались школы для детей рабочих, имелся специальный капитал для помощи служащим и выдачи стипендий на образование их детей. К началу ХХ в. на балансе компаний Нобелей находились 159 собственных и 14 арендованных домов, общежития, больницы, аптеки, столовые, библиотеки и школы^[11].

Таким образом, можно сказать, что Нобели на практике реализовали социальный аспект благотворительности предпринимателя, что является примером для современного бизнеса.

В результате реформ 60-70-х гг. XIX века, вызвавших расцвет предпринимательства, а также в связи с ростом просвещения, повышением престижа образования, науки, светского искусства стало распространяться меценатство и покровительство народному образованию, затем пришло сознание необходимости социальной защиты неимущих. Но все равно строительство и украшение храмов оставалось излюбленным делом русских предпринимателей. В конце XIX – начале ХХ века благотворитель, строивший школу, больницу, приют для сирот и престарелых и т.п., практически всегда одновременно строил и храм. Таким образом, строительство храмов было главным видом благотворительности.

Но и в социальной благотворительности сочетались гуманистические и эгоистические мотивы. Здания, построенные на пожертвования предпринимателей, во многих случаях отличала показная роскошь. Например, больница А.И. Коновалова, Бахрушинский дом бесплатных квартир в Москве, который по размерам мог соперничать с доходными домами, богадельни Бахрушиных в Москве, приют для вдов и сирот русских художников П.М. Третьякова в Москве отличались крупными размерами, архитектурными изысками, большими окнами и т.п. В то же время жилищные условия большинства населения были тяжелейшими. Так по материалам обследования жилого фонда
г. Москвы в 1898 г. Из 1 млн. населения - 200 тыс. человек, т.е. одна пятая проживали в так называемых «коечно-каморных квартирах». Многочисленные жильцы снимали в них «каморки» (помещения с перегородками, не доходящими до потолка) и отдельные койки. При зарплате рабочего 12-20 руб. в месяц «каморка» стоила 6 руб., койка одиночная 2 руб. и 1,5 руб. – «половинчатая», на которой спали поочередно рабочие разных смен.

На некоторых фабриках существовали особые спальни, которые представляли из себя бараки с нарами, где мужчины, женщины и дети спали вповалку. Нередко после окончания рабочего дня работники устраивались отдыхать на своем рабочем месте.

Надо отметить, что положение фабрично-заводских рабочих было крайне тяжелым. Например, на рогожных фабриках Центрально-промышленного района, рабочий день, даже после принятия в 1882 г. фабрично-заводского закона, продолжался от 16 до 18-ти часов. Причем в таком режиме, нередко по воскресеньям, работали и дети. Штрафы взимались по усмотрению хозяев и поступали в их полное распоряжение. Зарплата нередко выдавалась два раза в год: на пасху и рождество. Это вынуждало рабочих кредитоваться в фабричной лавке. По сведениям фабричной инспекции, большая доля барыша некоторых фабрикантов вытекала именно из продажи товаров из фабричных лавок, а не из фабричного производства.

К этому надо добавить, что при разработке фабричных законов главную роль играли соображения политического (полицейского) характера. Зачастую законотворческая инициатива исходила от МВД и подчиненных ему органов. Фабриканты же находили множество возможностей обходить законы. Жалобщиков увольняли, их фамилии становились известны хозяевам других предприятий. Нередко капиталисты добивались отмены неугодных им статей ранее принятых законов, например, о ночной работе женщин и подростков. Не удивительно, что на всем протяжении пореформенного периода высокими оставались уровни производственного травматизма и профессиональной заболеваемости.

Это обстоятельство заставляло городские власти и крупных предпринимателей заботиться о стариках, больных, инвалидах, деклассированных элементах, численность которых увеличивалась, особенно в Петербурге и Москве. Поэтому и городские власти и крупная буржуазия объективно были заинтересованы в мирном разрешении социальных конфликтов, а также в том, чтобы иметь высококвалифицированный персонал, - способный овладеть новым оборудованием, новейшими приемами ведения капиталистического хозяйства для того, чтобы выдержать жесткую конкуренцию.

Отсюда их заинтересованность в развитии образования, в первую очередь профессионального. В соответствии с разработанным Министерством финансов Положением "О коммерческих учебных заведениях" (1896 г.) была выстроена довольно четкая структура организации коммерческого образования. Она включала четыре основных типа учебных заведений: коммерческие курсы; торговые школы и классы; средние коммерческие училища; высшие общественные и частные учебные заведения. При учебных заведениях были организованы попечительские советы из представителей тех общественных организаций, которые выделяли средства на их содержание.

Всего за 20 лет с 1896 по 1916 гг. численность коммерческих учебных заведений возросла с 8 до 602. Система коммерческого образования в России включала: 260 коммерческих училищ, 169 торговых школ, 38 торговых классов и 135 курсов коммерческих знаний^[12]. Наибольшее развитие коммерческое образование получило в Москве и Петербурге. К 1914 г. в стране насчитывалось 8 коммерческих институтов, крупнейшим из которых являлся Московский коммерческий институт, в котором обучалось более 5 тыс. студентов.

Интерес к коммерческому образованию со стороны предпринимателей вызвал к жизни учреждение различных обществ для поддержки и распространения этого вида образования. Наибольшую активность проявляло Московское общество распространения коммерческого образования, учредившее 2 коммерческих училища и 19 торговых классов. Подобные общества действовали в Петербурге, Киеве, Симбирске и некоторых других городах. Решение проблемы создания материально-технической базы в коммерческих учебных заведениях брали на себя попечительские советы, которые, как правило, включали крупных представителей бизнеса.

Так попечительский совет Московского коммерческого института состоял из 19 человек, в том числе потомственных почетных граждан и купцов насчитывалось 7 человек. Среди них такие известные фамилии, как П.П. и В.П. Рябушинские, А.И. Коновалов, П.А. Бурышкин и другие. Почетным членом являлся С.Ю. Витте, а возглавлял Совет известный московский предприниматель А.С. Вишняков. Члены совета не только контролировали работы, связанные с постройкой собственного здания института, но активно искали крупных жертвователей, что позволило не только закончить к 1912 г. строительство учебного корпуса, но и приобрести в начале 1913 г. еще один участок земли, необходимый для продолжения постройки здания 2-й и 3-й очереди. Несмотря на то, что строительство собственного здания обошлось в 300 тыс. руб., это не отразилось на бюджете вуза, который увеличился с 1906 по 1913 гг. в 5 раз и достиг 370 тыс. руб. ^[13].

Попечительские советы активно решали вопросы материальной поддержки студентов. Так, Попечительский совет Московского коммерческого института учредил «Общество для содействия недостаточным слушателям», в котором состояло 108 членов. Общество выделяло стипендии на оплату обучения нуждающимся студентам. Только за один 1912/1913 учебный год от платы за обучение было освобождено 1186 человек (около 30% от общего числа), увеличено число бесплатных обедов в столовой, что позволило увеличить ее оборот с 16 до 31 тыс. руб. Кроме того, Попечительский совет учредил дополнительно на пожертвованные капиталы 30 именных стипендий^[14].

Подобная активность объяснялась тем, что коммерческие учебные заведения рассматривались предпринимателями, как возможность сохранения купеческого сословия и, чаще всего, именно из этих соображений купечество перечисляло средства на их развитие.

Постепенно в предпринимательской среде формировалась тенденция к большему привлечению специалистов, окончивших коммерческие учебные заведения. Так, известные предприниматели Рябушинские неохотно привлекали людей со стороны и пытались создать свои собственные кадры служащих, для чего брали их совсем молодыми, прямо со школьной скамьи, главным образом из окончивших Московскую практическую академию коммерческих наук, где учились сами.

Выходцы из обеспеченных купеческих семей приобщались к образованию, культуре, науке, становились ценителями литературы и искусства, людьми свободных профессий. Их энергия, не востребованная на политическом поприще, направлялась в те сферы, которые не были под запретом властей, в том числе в благотворительность.

В то же время необходимо отметить, что свобода пожертвований всячески сдерживалась государством. Например, пожертвователь, желавший выплачивать стипендию своего имени в каком-либо учебном заведении, был обязан внести сразу всю сумму, проценты с которой обеспечивали бы средства на одну стипендию, т.е. на стипендию в 400 руб. в год – единовременно предоставить 10 тыс. руб.^[15]. Существовал также закон, который запрещал открывать благотворительные заведения, пока они полностью не обеспечены капиталом. Вот почему только очень состоятельные люди могли воплотить в жизнь свое желание создать приют или больницу, школу или библиотеку. По этой же причине основное количество коммерческих учебных заведений было учреждено не частными лицами, а специальными обществами, такими как Московское общество распространения коммерческих знаний. Общество любителей коммерческих знаний и др., а также купеческими обществами и биржевыми комитетами.

Говоря о мотивах благотворительной деятельности купечества, надо отметить и такой факт, что именно эта деятельность открывала скорый и верный доступ к чинам, орденам, почетным званиям и прочим отличиям, к которым предприниматели не могли быть равнодушны, поскольку это влияло на их общественное положение. Лишь редкие жертвователи, такие как Третьяков, Морозов, Мамонтов, Кокорев и некоторые другие были равнодушны к правительственным наградам.

Поощрять благотворительную деятельность частных лиц начала еще Екатерина II. При ней за активную благотворительную деятельность и меценатство можно было получить звание «почетного гражданина», которое давало ряд льгот и привилегий, в частности позволяло носить шпагу, получать личное дворянство и т.д. По имени купца Горохова, перечислявшего деньги в различные благотворительные фонды, была названа улица в Петербурге.

Участие в деятельности благотворительных обществ, членство в попечительских советах школ, училищ, приютов, музеев и т.п. считалось в дореволюционной России «государственным делом», а поэтому находилось под покровительством и регулярно поощрялось властями. Так, известный предприниматель К.Т. Солдатенков к сер. 80-х гг. XIX века «за пожертвование и усердие» имел ордена: Станислава 3-й степени (1864 г.), Станислава 2-й степени (1868 г.), Анны 2-й степени (1861 г.), Владимира 4-й степени (1885 г.).

Довольно высоко в купеческой среде котировались почетные звания коммерц- и мануфактур-советника. Несмотря на то, что эти почетные звания присваивались формально за «особые заслуги в распространении торговли» и за «особые отличия по мануфактурной промышленности», значительная часть их обладателей были не столько выдающимися промышленниками, сколько благотворителями, на что неоднократно указывал министр торговли и промышленности В.И. Тимирязев. Действовал принцип «заплати деньги – получи награду». Такое циничное отношение к благотворительности было довольно обычным делом в предпринимательской среде.

Основная часть средств на благотворительные цели шла в Москве и Петербурге. Согласно статистики в 1897 г. купеческое сословие потратило на благотворительные цели всего 1 млн. 123 тыс. руб., их них в Московской и Петербургской губерниях израсходовано более 950 тыс. руб.

Однако лишь в четырех из 755 городов России (Москве, Петербурге, Риге, Одессе) дело призрения бедных было поставлено удовлетворительно и даже с размахом. В 1896 г. благотворительностью в Москве воспользовались около 340 тыс. человек из 1029 тыс. населения, т.е. 33% всех жителей. Надо отметить, что первопрестольная столица в пореформенный период намного опережала остальные города империи по объему добровольных пожертвований граждан на нужды просвещения, здравоохранения и общественного призрения. Москвичи делали до двух третей всех пожертвований в стране. К концу XIX в. в руках Московского купеческого общества, занимавшегося главным образом управлением огромными благотворительными учреждениями, бывшими в его ведении, сосредоточились значительные суммы до 10 млн. рублей^[16].

Другая ситуация была в провинции. В большинстве губерний на нужды благотворительности тратилось всего по 500-600 руб. в год, а в некоторых губерниях вообще ничего. Хотя благотворительность в уставе купеческих обществ была заявлена как одна из ведущих форм деятельности, надо отметить, что провинциальное купечество было довольно скупо и неохотно жертвовало средства на социальные нужды. Зачастую эта деятельность носила вынужденный или показной характер.

В качестве примера можно привести случай с благотворительной деятельностью Астраханского рыбопромышленника И.В. Беззубикова. В путину 1899 г. его фирмой было выловлено более 60 млн. штук воблы, но поскольку такое огромное количество рыбы фирма переработать не смогла, а передать ее на другие промыслы, значило снизить ее цену, то часть улова была зарыта в специальных ямах. Всего было устроено более 200 рыбных кладбищ, где захоронили от 14 до 15 млн. штук воблы. Как установило следствие, начатое по инициативе санитарного врача района, предприниматель уничтожил рыбу только с одной целью – искусственного повышения на рынках цены на воблу.

Дело вызвало большой резонанс в прессе и даже было доведено до суда, однако фирма провела благотворительную акцию, в ходе которой из Царицына в Самару в пользу голодающих было отправлено 300 тыс. штук нестандартной воблы общим весом 3 тыс. пудов, т.е. не более 2% от уничтоженной рыбы. При этом в письме Управляющего Астраханскими рыбными промыслами отмечалось, что фирма Беззубикова до сих пор благотворительностью не отличалась.

Что касается позиции других крупных рыбопромышленников, то практически они никак ее не обозначили. Более того, Беззубиков, а позднее его сын принимали активное участие в съездах рыбопромышленников, выступали с докладами, в том числе и по вопросам сохранения экологии и рыбных запасов Волги и избирались в постоянные органы съездов

Несмотря на внимание общественности, в целом, проблема призрения в России оставалась чрезвычайно актуальной. В Российской Империи одна койка в богадельнях приходилась на 2-2,5 тыс. жителей, тогда как, например, в Дании одна койка приходилась на 150 жителей, во Франции – одна койка на 200 жителей. При этом Великобритания ежегодно затрачивала на благотворительность и общественное призрение около 10-11 процентов своего ежегодного бюджета

 

Таким образом, результаты деятельности русских предпринимателей в области меценатства и благотворительности можно оценивать по-разному. Однако какими бы ни были мотивации русских меценатов, благодаря их деятельности русская культура расцвела на рубеже XIX-ХХ вв., были поддержаны такие таланты как Шаляпин, Врубель, Коровин и др., собраны и сохранены изделия народных промыслов, произведения отечественных и зарубежных мастеров искусства. Что касается благотворительности, то, не смотря на яркие примеры («Нобелевские городки»), она еще не стала всеобъемлющей и многие социальные проблемы общества так и остались не решенными, что привело к обнищанию российского пролетариата и в итоге к пролетарской революции.

 

Вопросы для самоподготовки:

1. Раскройте основные этапы становления и развития благотворительности в России.

2. В чем заключались особенности политики государства в сфере благотворительности в эпоху Петра I?

3. Назовите основные благотворительные организации, действовавшие в России в XVIII – начале ХХ вв.

4. В чем заключаются религиозно-этические мотивы благотворительной деятельности русского купечества?

5. Каким образом предприниматели реализовывали социальный аспект благотворительности?

6. Какие типы коммерческих учебных заведений действовали в России на рубеже XIX-XX вв.?

 

Литература:

1. Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991.

2. Бессолицын А.А. С. Витте и создание системы коммерческого образования в России // Вопросы экономики. 2006., № 7. С. 140-147.

3. Бессолицын А.А. Обеспечение качества образования в высшей коммерческой школе России в начале ХХ века // Экономическая политика. 2007., № 2. С. 196-205.

4. Бессолицын А.А. Становление предпринимательских организаций в Поволжье (конец XIX – начало ХХ века). Волгоград, 2004.

5. Хорькова Е.П. История предпринимательства и меценатства в России. М., 1998.

6. Зарубина Н.Н. Православный предприниматель в зеркале русской культуры // Общественные науки и современность. 2001., № 5. С 100-112.

7. Тазьмин Ю.Н. Меценатство и благотворительность в России. К вопросу о мотивациях // СОЦИС. 2002., № 2. С. 92-97.

8. Прохоров В.Л. Этапы развития благотворительности в России // Вопросы литературы. 2005., № 3. С. 158-164.

9. Прохоров В.Л. Благотворение – от Древней Руси к новой России // Вопросы истории. 2007., № 5. С. 156-165.

10. Ульянова Г.Н. Благотворительность как фактор сдерживания социального напряжения: Статистика «класса отверженных» в России в XIX – начале ХХ вв. // Вестник РУДН. 2005. №. 4. С. 60-67.

11. История предпринимательства в России / Книга первая. От средневековья до середины XIX века. М. (РОССПЭН), 2000; Книга 2. Вторая половина XIX – начало ХХ века. М. (РОССПЭН), 1999.

 

 

^[1] Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М.: Эксмо, 2002. С. 60.

^[2] Бурышкин П.А. Указ.соч. С. 123.

^[3] Зарубина Н.Н. Православный предприниматель в зеркале русской культуры // Общественные науки и современность. 2001. № 5. С. 104.

^[4] Тазьмин Ю.Н. Меценатство и благотворительность в России. К вопросу о мотивациях // Социс. 2002. № 2. С. 93-94.

^[5] Устав Товарищества нефтяного производства Бр. Нобель. СПб., 1881.

^[6] Барышников М.Н. Деловой мир дореволюционной России: индивиды, организации, институты. СПб.: ООО «Книжный Дом», 2006.- С. 262.

^[7] Птичникова Г.А. Нобелевские городки в дореволюционной России. С. 3-4.

^[8] Прикаспийская газета. Астрахань.- 1900., № 9.

^[9] Изнар Н.Н. Записки инженера // Вопросы истории.- 2004.- № 11.- С. 96.

^[10] Водолагин М.А. Очерки истории Волгограда 1589-1967.- М.: Наука, 1968. С. 114.

^[11] Барышников М.Н. Указ.соч. С. 263.

^[12] Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 25. Оп. 5. Д. 76. Л. 287.

^[13] Бессолицын А.А. Обеспечение качества образования в высшей коммерческой школе России в начале ХХ века // Экономическая политика. 2007. № 2. С. 200.

^[14] Отчет Общества для пособия недостаточным слушателям Московского коммерческого института за 1913 г. М., 1914. С. 8-9.

^[15] Бурышкин П.А. Указ.соч. С. 26.

^[16] Балашова И.А., Балашов А.М., Юдина Т.Н. Институциональные особенности предпринимательства и благотворимтельности в России IX – начало XXI вв. М., 2007. С. 117.