Эстетика: Психологическая перспектива

Видимой целью принятия решений является выбор средств, ве­дущих к желаемому результату, итогу. Исходя из этого, многие ученые придерживаются теории «рационального» принятия реше­ний, из которой следует, что, когда лицо, принимающее рациональ­ное решение, располагает альтернативными средствами, равно ве­дущими к одному результату, оно не может отдавать предпочтение какому-либо из них. К несчастью для этих теоретиков, когда в по­добном положении оказываются даже явно рациональные люди, они вовсе не индифферентны к той или иной альтернативе.

Например, коричневые ботинки совершенно так же пригодны для прогулок, как и черные, однако большинство из нас предпочитает или те, пли другие, поскольку одна из этих пар нравится нам больше. Предпочтение вечному перу, шариковой ручке, фломастеру или каран­дашу существует несмотря" на то, что, как нам известно, все они оди­наково хороши, чтобы записать сообщение или набросать письмо.

Таким образом, то ли большинство людей иррациональны, то ли иррациональна теория рационального принятия решений. Я ду­маю, что последняя, потому что люди обладают рациональными предпочтениями относительно средств не только с точки зрения их последствий. Средства оцениваются и сами по себе.

Цели и средства — относительные понятия в зависимости от того, насколько крупный элемент поведения мы рассматриваем. Мы

покупаем книгу, чтобы читать. Мы читаем, чтобы изучить. Мы изучаем, чтобы приобрести и т. д. Поэтому средства обладают двоя­кой ценностью: (1) инструментальной, или внешней, ценностью, которая заключается в вероятности, что они приведут к желаемому результату — цели; и (2) внутренней ценностью, связанной с удов­летворением, приносимым независимо от результата, к которому они приводят, — конечной ценностью, заключенной в них самих.

Предпочтение тем или иным средствам, не зависящее от того, к какой цели они ведут, есть часть того, что мы называем стилем человека или организации. Стиль — это вопрос вкуса, который относится скорее к тому, от чего мы получаем удовлетворение, не­жели к тому, отчего это происходит. Наша индивидуальность в такой же мере заключена в нашем стиле, как и в целях, которые мы преследуем, или эффективности, с какой нам это удается.

Значение определенного стиля для жизни корпорации очевидно. Примером могут служить три руководителя, желающих диверсифи­цировать свою компанию, чтобы иметь больший размах в деле, которое и так шло прекрасно. По их словам, они хотели «иметь с ним больше развлечений». Развлечение — вопрос эстетики и отды­ха, а не науки, экономики, этики или Морали.

Другой пример: основная статья прибыли компании пострадала из-за ее стремления производить продукцию данного профиля только высшего качества. Ее затраты на материалы растут быстрее, чем у ее конкурентов, но она отказывается ухудшать свою продукцию или упростить технологию се производства. Ухудшение продукции силь­но уменьшит удовлетворение, получаемое менеджерами от своей ра­боты и от гордости за свою компанию. Это также область эстетики.

Наконец, можно привести в качестве примера две автономные региональные конторы федеральной резервной банковской систе­мы, которые выполняют совершенно одинаковые функции. Тем не менее они значительно различаются по организации и по методам выполнения этих функции. Атмосфера в этих двух банках очень различна, и это различие нельзя объяснить с точки зрения науки, экономики или в морально-этических категориях, они носят эстети­ческий, вкусовой характер.

В отличие от средств о целях обычно думают, что они обладают только внутренней ценностью, — ценностью, заключенной в удов­летворении, которое приносит их осуществление. Однако, как мы могли видеть, цели также являются средствами. Каждая достижи­мая цель имеет последствия, она ведет к дальнейшим результатам, которые в свою очередь вызывают какие-то последствия. Поэтому любая достижимая цель должна обладать и внешней ценностью, Которую составляет ее эффективность в формировании желаемых последствий. Дли измерения этой эффективности требуются этапные последствия, но цель, ведущая еще дальше, их не обеспечивает. Поэтому вехой должен быть идеал, конечное последствие. Внешней ценностью цели является сумма продвижений, которую дает ее дос­тижение с точки зрения одного или более идеалов.

В науке, например, где идеалом служит нулевая ошибка, умень­шение ошибки в результате проведенного исследования дает шаг вперед, следовательно, обладает внешней ценностью. Точно так же одним из идеалов корпорации может быть «производство с нулевы­ми издержками». И тогда шаги по снижению издержек производ­ства принесут удовлетворение и от самого этого усовершенствова­ния — и в этом их внутренняя ценность, — и от приближения к идеалу, — и в этом их внешняя ценность. В эпоху машин жизнь и все ее стороны анализировались по отдельности. Работа, игра, уче­ба были разделены и курировались по отдельности институтами, связанными исключительно с одним из них: например заводами, сельскими клубами и школами. В западном мире отношение к дело­вой жизни, работе диктовалось протестантской, если не пуританс­кой, этикой. Эта этика отделяет работу от игры и обучения и рас­сматривает ее как аскетическую, а не эстетическую деятельность. Большинство людей даже сегодня думает о работе как о чем-то не­обходимом и по необходимости неприятном. Недостаточность при­носимого работой удовлетворения однажды была представлена как разновидность земного чистилища, в котором искупается грех и постепенно накапливается добродетель. В нашем веке это представ­ление потеряло свою убедительность. Поколение, рожденное после второй мировой войны, все сильнее избегает работы, не дающей удовлетворения и не обладающей внутренней ценностью.

Качество жизни, включая жизнь на работе, складывается из удов­летворений, приносимых человеку внутренними ценностями жизни и приближением к идеалам, достигаемым в результате свершений, — ее внешней ценностью. Теперь нетрудно определить источники нашего беспокойства, связанного с ухудшением качества жизни.

Все больше и больше людей получают все меньше удовлетворе­ния от таких обыкновенных занятий, как прогулка, езда на автомо­биле, посещение школы, хождение по магазинам или работа. Это снижение удовлетворенности является следствием ухудшения эсте­тических качеств нашего окружения и того, что мы в нем делаем.

Ощущение, что качество нашей жизни ухудшается, основывается также на растущем убеждении, что большинство все более быстрых культурных и технических изменений, попросту говоря, тащит нас в никуда. Это означает, что мы не чувствуем продвижения вперед, к идеалу, или таким качествам идеального государства, как мир в умах, мир на Земле, равенство возможностей и устранение нищеты. Суть приближения к идеалу — наполнение жизни значением, превращение просто существования в осмысленную жизнь, где есть место выбору. Сегодня растет уверенность в том, что мы не контролируем наше буду­щее. Это в свою очередь заставляет нас думать, что наши решения не имеют смысла. Фатализм и смирение разрушают качество жизни. От­чуждение от работы вызывается отчасти снижением качества произ­водственной жизни, работой, которая не приносит удовлетворения сама по себе и не дает ощущения приближения к идеалам.

К лучшему качеству жизни

Я заявил выше, что ответственность за улучшение качества жиз­ни всех тех, на кого данная социальная система, например, корпо­рация, оказывает непосредственное влияние, несет сама эта систе­ма. По-видимому, чтобы выполнять эту задачу, необходимо быть в состоянии измерять качество жизни. Критерии как для удовлетворен­ности существующим состоянием, так и для степени продвижения к идеалу предложены, например, авторами работы [7J. Однако для практических ситуаций они слишком трудны.

Поскольку получить показатели качества жизни в лучшем случае очень трудно, вместо них используются социальные индикаторы, ко­торые построить легче: например, уровень преступности, число про­живающих в одной квартире, уровень заболеваемости. Использова­ние таких индикаторов поднимает фундаментальную проблему методологии. Их эффективность зависит от того, насколько они кор­релируют с заменяемыми показателями. Но поскольку адекватные измерители для исследования такой корреляции нам неизвестны, мы не можем правильно оценить подобные индикаторы. Поэтому их полезность удостоверяется субъективно понимаемым соответствием между ними и содержательными качественными суждениями их за­щитников о качестве ЖИЗНИ, также субъективными. Это, однако, ста­вит серьезную методологическую проблему: чьи, когда и где выска­занные суждения следует использовать? Насколько они заслуживают доверия? Более того, если использование индикаторов мы обосновы­ваем их корреляцией с подобными суждениями, почему мы просто не используем последние? Как раз это многие и делают.

Должны ли мы ожидать, пока будут выработаны достаточно по­казательные критерии качества жизни, чтобы разработчики соци­альных систем, плановики и менеджеры могли приступить к ее эффективному улучшению? Или наоборот, должны ли мы идти впе­ред, не располагая точными измерителями? Или, может быть, существует альтернативный подход к решению проблемы качества жиз­ни, дающий хорошие результаты и не требующий показателей? Я полагаю, что такая альтернатива существует. Проблемы, связанные с усилиями по улучшению качества жиз­ни других, включая жизнь на производстве, возникают потому, что другие не располагают ни возможностями, ни способностью сделать это самостоятельно. Управляющие и плановики, которые обладают если не способностью, то возможностями улучшать каче­ство жизни других, требуют его измерения. Однако, если бы те, чью жизнь обычно планируют, получили возможности и способ­ность производить такие улучшения сами, проблема измерения исчезла бы. Единственно, что требуется, — так это.чтобы отдель­ные лица могли оценивать качество собственной жизни, чтобы они имели возможность улучшать его, чтобы они были заинтересованы в этом и чтобы их усилия были облегчены. Следовательно, плани­рование должно заниматься не проблемой улучшения качества жизни других, а тем, как предоставить им возможность сделать это для себя, и постоянно учиться делать это более эффективно. Проблему, переформулированную таким образом, можно решать, стимулируя и облегчая участие других в проектах и планировании организаций и институтов, частью которых они являются.

Те, кто участвует в проектировании и планировании своих орга­низаций или институтов, не могут не вложить в эти проекты и планы свои стилевые предпочтения. Не могут они и удержаться от того, чтобы отразить в них свои идеалы. Поэтому планированием, в наибольшей степени отвечающим стилям и идеалам "акционеров", является партиеппативное планирование, особенно та его разновидность, которую мы рассмотрим в гл. 3.

типы организаций

Я утверждав что социальные системы — общества, институты, орга­низации, включая компании, -— должны облегчать развитие своих "ак­ционеров", особенно своих членов. Если это утверждение принято, то следить за тем, чтобы данная функция системы выполнялась рационально и эффективно, надлежит тем, кто управляет данной системой.

Взаимоотношения между теми, кто управляет, и теми, кем уп­равляют, — вопрос политики. Политика — это вопрос власти: кто кого контролирует. Будучи политическими существами, люди уча­ствуют в политической деятельности даже тогда, когда это участие состоит в отстранении от активных политических действий. По­скольку такое устранение оказывает воздействие на благосостояние "акционеров" социальной системы, его едва ли можно считать не­политическим или стоящим вне либо над политикой. Например, отказ от голосования в западных странах, где оно существует, — мощное политическое средство. Однако предметом моего рассмот­рения является не абсентеизм, и не прямая политическая деятельность; скорее, им является политическая философия институтов и организаций, в частности корпораций. Взаимосвязь между поли­тической философией и политикой та же, что и между фабулой драмы и ее диалогами. Эти два компонента отделены друг от дру­га, но тесно связаны.

Позиция, занимаемая правительством или руководством по отноше­нию к власти, — возможно, в отличие от позиции, которой оно придер­живается на словах, — можно охарактеризовать двумя шкалами: целей и средств. Одна относится к тем, кто избирает цели для социальной системы, другая — к тем, кто избирает средства их достижения.

На одном конце шкалы выбора целей находится единоличный выбор целей для социальной системы как целого. Этот конец можно назвать автократией целей. На другом конце — все, кто держит пакет в этой системе, участвует в выборе ее целей. Этот конец мож­но назвать демократией целей. Между этими позициями располага­ется масса промежуточных. Например, выбор целей может быть прерогативой небольшой группы — исполнительного комитета или комиссии, члены которых не избираются теми, кого они контроли­руют. Ближе к другому концу находится случай, когда выбор осу­ществляет такой выборный орган, как конгресс или парламент.

Аналогичную шкалу можно построить и для выбора средств. Ее концами являются автократия средств и демократия средств.

Социальные системы, включая корпорации, можно оха­рактеризовать их позициями в пространстве, описанном этими дву­мя шкалами (рис. 2.2). Этими позициями определяется их полити­ческая философия. Рассмотрим четыре угла приведенной схемы.

В социальных системах «автократия целей — автократия средств» одно лицо обладает властью принимать все решения, вли­яющие на положение членов системы. Это происходит в том случае, когда общество управляется абсолютным монархом или диктато­ром. Абсолютная власть, конечно, концентрируется скорее в руках небольшой группы, чем одного человека, например, хунты.

Таким образом организованы многие общества, тюрьмы, воен­ные организации, церкви и корпорации. Автократических органи­заций и институтов великое множество даже в тех обществах, госу­дарственная структура которых не является автократической. С другой стороны, и в автократических обществах есть промышлен­ные организации, управляющиеся демократически.

Автократическая политическая структура не исключает децентрали­зации принятия решений, но, когда оно децентрализовано, решения нижних уровней всегда могут быть пересмотрены вышестоящими вла­стями и в конечном итоге — на высшем уровне. Децентрализованные единицы в автократических организациях никогда не автономны. Взаимоотношения власти между правительством и гражданами, между менеджментом и управляемыми могут быть совершенно от-

личными от структуры самого правительства или менеджмента, т. е. отношения власти внутри правительства или менеджмента могут от­личаться от тех, которые существуют между правительством и теми, кем оно правит, или менеджментом и управляемыми. Например, правительство демократического государства может быть организо­вано автократически. Высший уровень власти в правительстве может обладать полным контролем над другими его членами, столь же пол­но контролируемыми и снизу. С другой стороны, автократически управляемый орган, например, исполнительный совет, может быть сам организован демократически. Большинство корпораций в США являются автократиями целей и средств, но их руководство все чаще бывает организовано как «автократия целей — демократия средств».

В социальных системах «автократия щлей — демократия средств» цели для нижестоящих устанавливаются сверху, но средства их до­стижения они выбирают сами. Так организованы автономные рабо­чие группы, которые становятся все более обычными в промышлен­ных системах. Их задачи или цели им предписаны, но они вправе выбирать любые средства, какие сочтут нужными. Аналогичным образом часто организованы подразделения партизанских армий и политических партий. Постановление о десегрегации школ, приня­тое Верховным судом США, означает предписание цели всем мест­ным органам, свободным, однако, в выборе любых средств, кото­рыми эта цель достигается.

Происходящий сейчас во многих корпорациях переход к управ­лению по целям есть сдвиг в сторону такого типа распределения власти внутри менеджмента, когда использование автономных ра­бочих Групп оказывает влияние на отношения между управляющи­ми и управляемыми.

В социальных системах «демократия целей — автократия средств»

полный контроль над используемыми средствами принад-

 

Абсолютная автократия
	Полная демократия

Автократия средств

 

Демократия средств

 

 

Автократия целей Демократия целей

 

Рис. 3.3. Типы отношений власти в социальных системах

 

 

лежит высшей власти, но цели избираются теми, кому служит данная организация. По такому образцу организованы институты социальных услуг — лечебные заведения, дома престарелых и многие школы. Больницы, например, — по крайней мере в принципе — предполага­ется, служат интересам их пациентов, которые тем не менее облада­ют слабым контролем над средствами достижения этой цели или вов­се ими не обладают. Выбор целей контролируется властями. Подобное распределение власти исходит из предпосылки, что отдельные лица не знают, как позаботиться о себе, или не способны сделать это так же хорошо, как специалисты. Отношения типа «доктор — пациент» существуют также между управляющими и управляемыми, в том числе между правительством страны и избирателями.

В социальных системах «демократия целей — демократия средств» управляемые определяют выбор как целей, так и средств их достиже­ния. Правительство и менеджмент выступают здесь как обслуживаю­щие организации, ответственные перед теми, кем они управляют. Единственная законная цель подобной политической структуры — слу­жить членам системы. Поэтому правительство или менеджмент в сис­темах данного типа являются поистине инструментом управляемых.

Так построены многие организации, принадлежность к которым определяется желанием их членов, например, сельскохозяйственные кооперативы, творческие союзы, клубы. Точно так же организованы небольшие сообщества, управляемые собранием жителей. Под давле­нием законодательных установлений к структурам подобного типа приближаются многие промышленные организации Европы.

Вернемся теперь к высказанному мною выше утверждению, что правительство или менеджмент не могут развивать своих управляе­мых, но могут и должны способствовать подобному развитию и облегчать его. Поскольку развитие требует возрастающей компетен­тности, высшим идеалом которой является всемогущество, постоль­ку в тех пределах, в каких социальная система способствует разви­тию, она является демократией целей. Более того, поскольку развитие требует обучения и создания мотивов, то наилучшим образом раз­виваются те, кто участвует в принятии касающихся их решений, включая решения относительно развития. Поэтому система, стараю­щаяся максимально эффективно развивать своих членов, должна быть также и демократией средств.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Поскольку построения данной главы сложны, представляется не­обходимым закончить ее обобщающими замечаниями. Понятие корпорации эволюционирует от механистического до организмического и от организмического до организационного. Представляемая как

 

машина, она не имеет собственной цели, а служит инструментом для своих владельцев, средством достижения их цели извлечения прибыли. Рассматриваемая как организм, она обладает собствен­ными целями, главными из них служат выживание и рост. И в том и в другом представлении она не ответственна за достижение целей ее частей — работников. Когда же корпорация рассматривается как орга-низация, она несет указанную ответственность перед всеми сво­ими "акционерами" и перед обществом — более крупной системой, частью которой она является.

Экономическая роль корпорации в обществе состоит в том, чтр-бы путем создания и распределения богатства сделать возможным потребление. Она несет ответственность за то, чтобы способ выпол­нения этой роли не вел к снижению качества жизни как внутри корпорации, так и в окружающей ее среде. Ее главной целью долж­но быть саморазвитие и облегчение развития всех ее "акционеров" особенно членов корпорации.

Развитие есть процесс увеличения чьего-либо желания и способнос­ти удовлетворять собственные и чужие желания. Поскольку развитие, понимаемое подобным образом, касается мотивации и обучения как минимум в такой же мере, как и богатства, оно может происходить как при наличии ресурсов, так и при их отсутствии. Поэтому нехватка ресурсов, ограничивающих рост, вовсе не обязательно ограничивает развитие. Тем не менее на любой стадии развития достижимое каче­ство жизни зависит от тех ресурсов, которые уже доступны или можно сделать доступными. Следовательно, влияние развития на ресурсы имеет большее значение, чем их влияние на развитие: чем более развиты целенаправленная система или индивид, тем меньше они зависят от внешних ресурсов и тем эффективнее они могут использовать и созда­вать ресурсы для улучшения качества жизни.

Развитие подразумевает рост компетентности. Компетентность, достаточная для достижения любой цели или для бесконечного при­ближения к любому идеалу — всемогущество, — является необходи­мым метаидеалом человечества, потому что мы не можем ничего пожелать, не желая одновременно быть способными осуществить свое желание.

Социальной системе надлежит облегчать развитие своих членов. Для этого от нас требуется выполнение четырех функций: научной, экономической, морально-этической и эстетической. Им соответствуют истина, изобилие, добро и красота.

Из этих четырех функций эстетическая наименее понята. Каче­ство жизни — прежде всего вопрос эстетики, за ним стоит удовлетво­рение от того, что мы делаем, даже если это самое тривиальное дело. Такое удовлетворение составляет внутреннюю ценность используе­мых нами средств. Качество жизни связано также с продвижением

вперед по отношению к идеалам — целям, которых нельзя достичь, но к которым можно бесконечно приближаться. Измерение этих двух видов удовлетворения возможно в принципе, но не на практике; не располагая сооответствующей мерой, нельзя разработать и показате­ли, приблизительно заменяющие ее в конкретном анализе. Поэтому такая мера необходима для тех, чьей задачей является проектирова­ние, планирование и развитие общества или организации, улучшаю­щих качество жизни других. Возможна, правда, и альтернативная стратегия, не требующая подобной меры (хотя и здесь она была бы полезна): проектировать, планировать и развивать социальные си­стемы, в которых каждый член системы может участвовать в этой деятельности, и таким образом все больше ставить свое будущее под собственный контроль. Вовлеченность в подобный процесс созида­ния будущего и сама является способом развития и источником удов­летворения, а потому приводит к улучшению качества жизни.

Ключом к развитию и измерению качества жизни является не планирование и измерение для других, но предоставление им воз­можности планировать и измерять для себя. Есть глубокая муд­рость в девизе одной из местных самоуправляющихся групп черно­го гетто Филадельфии: "Планировать или быть планируемым". Делать возможным партисипативное планирование — значит со­здавать умение жить.

Отношения между управляющими и управляемыми имеют поли­тический характер: в них содержится распределение власти. Соци­альные системы можно охарактеризовать по двум шкалам: автокра­тии- демократии целей и автократии демократии средств достижения целей. Поскольку управляющие не могут развивать управляемых, а могут лишь способствовать их развитию и поскольку индивидуаль­ное развитие протекает наиболее эффективно в случаях, когда инди­виды могут участвовать в принятии касающихся их решений, типом социальной системы, наилучшим образом способствующей развитию, является система "демократия целей — демократия средств".

Ответом на ограничения роста является неограниченное разви­тие. Ключом к бесконечному развитию субъекта является выбор, ограниченный только тем, чтобы средства и цели препятствовали осуществлению свободы выбора у других субъектов.

 

ГЛАВА 3

НАШЕ МЕНЯЮЩЕЕСЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ПЛАНИРОВАНИИ

Планировать, гл. переход.

Хлопотать по поводу наилучшего

метода получения случайного результата.

Амброз Бирс

В последней главе стало вырисовываться понятие планирования, существенно отличное от использовавшихся до этого. Это понятие планирования как деятельности, в рамках которой имеет место раз­витие, а не просто как деятельности, результат которой может уча­ствовать в развитии.

Еще более глубоко различие между теми, кто верит и кто не верит в планирование, независимо от представления о нем. Планировать или не планировать — всегда кажется вопросом темперамента, даже среди животных. Вспомним известную басню о стрекозе и муравье. Некоторые отказываются планировать, во всяком случае сознательно; они позволяют событиям случаться самим собой. Тем не менее и они не могут избежать влияния планирования, осуществляемого други­ми, и чаще становятся его жертвами, чем получают выгоды от него. Этим и определяется значение процитированного выше девиза «Плани­ровать или быть планируемым». Разрешить людям планировать для себя — вопрос элементарной справедливости.

Большей частью планирование осуществляется про­фессиональными плановиками для других. Для таких специалистов партисипативное планирование означает принимать в расчет жела­ния, надежды и ожидания других людей в том виде, какими они, эксперты, их видят; при этом последние являются объектом эконо­мических, юридических, моральных ограничений, опять же в соответствии с представлениями экспертов. Единственное, чего пла­новики не могут, как им кажется, сделать, — позволить тем, кого касается их планирование, «вмешиваться» (т. е. участвовать в нем). Они полагают, что это значило бы вульгаризировать процесс пла­нирования и снизить оценку другими их особой компетенции. Парти­сипативное же планирование, о котором идет здесь речь, напротив, означает прямую вовлеченность в процесс планирования всех тех, кого оно непосредственно затрагивает.

Развиваемое здесь понятие планирования имеет и другое суще­ственное отличие. Большинство плановиков считает план совокуп­ностью принимаемых независимо друг от друга решений для набо-

Таблица 3.1. Четыре основных вида ориентации в планирова­нии.

pa проблем (опасностей и возможностей). Поэтому план корпора­ции видится им как комплект планов, подготовленных автономно для каждой части этого целого. Предлагаемая здесь модель планиро­вания, наоборот, исходит из рассмотрения целого, затем взаимо­действия частей и только потом самих частей. Основой для этого служит представление о планировании как рассмотрении взаимоза­висимых проблем. Если бы было по-другому, т. е. если бы плани­рование охватывало только независимые проблемы, оно представ­ляло бы собой не более чем решение одной сложной проблемы. Попробую пояснить это подробнее.

Пакет из двух или более взаимозависимых проблем образует си­стему. Французы называют такую систему проблематичной (problematique), и за отсутствием корреспондирующего слова в ан­глийском языке я называю ее «проблемным месивом» (mess). (По­жалуй, о планировании правильно думать как об управлении не­ким сонмом проблем, «проблемным месивом».)

«Проблемное месиво», как и всякая другая система, обладает свойствами, отсутствующими у его частей. Когда система расчленя­ется на части, эти свойства теряются. Кроме того, каждая часть системы обладает свойствами, которые теряются, если части рас­сматриваются по отдельности. Решение для «проблемного месива» зависит от того, как взаимодействуют решения для его частей. По­этому план должен быть чем-то большим, нежели совокупностью независимо полученных решений для отдельных проблем. Он дол­жен иметь дело с «проблемным месивом» как с целым, системно.

Коротко говоря, планирование рассматривается здесь как парти-сипатнвный способ проработки ряда взаимосвязанных проблем, когда предполагается, что, если не предпринять определенных действий, наступление желаемого будущего маловероятно и что, если надлежащие действия осуществлены, вероятность такого бу­дущего возрастает.

ТИПОЛОГИЯ ПЛАНИРОВАНИЯ

Разработанное здесь понятие планирования легче всего уяснить, если противопоставить его преобладающим сейчас иным поняти­ям. Существенные различия между ними вытекают из их времен­ной ориентации. У одних плановиков преобладает ориентация на прошлое — риактивная (reactive), у других на настоящее — инак-тивная (inactive), у третьих на будущее — упреждение, или преак-тивнзм (proactive). Четвертый вид ориентации — на взаимодей­ствие (интерактивизм; interactive), разрабатываемый здесь, учитывает прошлое, настоящее и будущее как различные, но не­разделимые аспекты планируемого «проблемного месива», он в рав-

 

ной степени сосредоточивается на каждом из них. В его основе лежит убеждение, что, если не учитывать все эти аспекты, развитие будет затруднено.

Четыре основных типа ориентации в планировании подобны ос-новным цветам: они редко встречаются в чистом виде. Большинство н аблюдаемых нами технологий планирования, подобно цветам, слож-ны, тем не менее доминирует обычно один вид. Более того, ориен­тации меняются с течением времени, по мере сменяемости людей и изменения ситуаций.

Названные ориентации не являются общепсихологическими или общесоциологическпмн, это просто удобные характеристики для удивительно широко распространенных методов управления и пла-нирования.

Наконец, Следует усвоить, что реагирование, инерция и предуп­реждение имеют свои сильные стороны, хотя в моем рассмотрении будут подчеркиваться их слабости. Попытаюсь указать, в чем состо­ят эти сильные стороны.