Нам, живым, следует исполниться убежденностью,

Что погибшие погибли не зря,

Что наша страна с Божьей помощью возродится в свободе,

И что власть народа, волей народа и для народа

Не исчезнет с лица Земли.

АВРААМ ЛИНКОЛЬН

«Геттисбергская речь»

 

Хотя они руководили страной, основанной на революционных возможностях государства, недавние президенты США, нашли способ излить презрение к своей должности. Рональд Рейган полагал, что семь самых ужасающих слов на английском языке: "Я от правительства, и прибыл, чтобы помочь". Билл Клинтон в своей официальной речи 1996 заявил, что «эра влиятельного государства закончилась». Алан Гринспен имел идеологические претензии к правительству. И республиканцы переформулировали его претензии к влиятельному государству. Сейчас, когда они не имеют в нём большинства, по поводу программ спасения неимущих они кричат «Это социализм!», а когда дискуссия поворачивается в сторону бесплатного здравоохранения, «Это нацизм!».

/75/ В популярной американской культуре, влияние государства колеблется от ограничений свободной торговли до тоталитаризма, но только самые фанатичные либералы утверждают, что государство не должно играть никакой роли вообще. Во время финансового кризиса даже Гринспен признал необходимость некоторой роли государства, наконец-то уяснив вслед за всем остальным миром: По результатам многочисленных опросов, граждане хотят, чтобы их государство не только решало экономические проблемы, но было активным почти во всех сферах.

В обзоре 2008, охватившем 60 процентов мира и вовлекавшем 50000 человек, 81% опрошенных считали, что государство должно участвовать в предотвращении дискриминации женщин. 87%, что государство должно обеспечить продовольствием голодающих (две страны с самым низким процентом – Индия 70% и США 74%). 92% требовали, чтобы государство обеспечивало здравоохранением (опять-таки меньше всего энтузиастов в Индии и США). 91% требовали государственного образования (Индия 64%, Египет 77%, США 83%). ¹

Люди чувствуют, государство обязано обеспечить их здравоохранением и образованием. И это не удивительно. По меньшей мере теоретически, предоставленный сам себе, свободный рынок установил бы цены выше, чем многие смогут себе позволить, и почти каждая культура с недовольством отмечает, что бедность лишает человека образования и медицинского обслуживания. Задача исправить эту несправедливость лежит на государстве, которое наблюдает не только за обменом между производителем и потребителем, но и между гражданином и государством. Это важное различие, потому что мы ожидаем, что государство будет «антикорпорационно» руководствоваться совсем другими мотивами, чем Homo economicus, используя нерыночные средства для устранения рыночных провалов, и признавая ценности там, где частный сектор не видит ни одной. Итак, наши надежды осуществляются?

Давайте начнём с истории здравоохранения. По данным Всемирной организации здравоохранения, малярия убивает больше миллиона человек в год только в одной Африке, и ответственна за четверть всех смертельных случаев среди взрослой молодёжи на этом континенте. /76/ Болезнь распространяется паразитами, которые передаются от человека москиту, а затем снова человеку. И поскольку большинство носителей этой болезни бедняки, свободный рынок плохо финансирует исследования малярии.

Лечение малярии довольно примитивное, и в отсутствие эффективного лекарства, единственный способ профилактики состоит в том, чтобы предотвращать комариные укусы. Дешёвый способ для этого – завешивать кровать противомоскитной сеткой, пропитанной инсектицидом, действующим от 3 до 7 лет, по цене 3 – 6 долларов. Они защищают от укусов москитов на 70%. Всемирная организация здравоохранения рекомендует раздавать такие сетки бесплатно детям и матерям. Почему? Потому что это один из самых дешевых способов спасти жизни в одном из самых бедных регионов мира, где отчаянно не хватает профессионального медицинского обслуживания, и потому что это создаёт положительные экстерналии. Мы столкнулись с отрицательными экстерналиями, наблюдая экологические и человеческие последствия почти любой экономической активности. Как рынки не годятся для оценки общественного вреда, они также не годятся для оценки общественной пользы, «положительных экстерналий». Ценность противомоскитных сеток на много выше их цены, и если это предоставить рынку, то гораздо меньше людей удастся спасти. Чтобы гарантировать, что каждому достанется противомоскитная сетка, государства раздают их бесплатно. Как мы заметили в стратегии бесплатного, это побуждает значительно большее количество людей пользоваться противомоскитной сеткой, чем, если бы она продавалась по номинальной цене.

Легко привести аналогичные аргументы в пользу других видов государственного вмешательства, особенно, когда есть общественная польза. Это гораздо больше, чем личная выгода. Одна из причин, по которой детские прививки распространены во всех государствах, которые могут себе позволить такую программу, в том, что это общественно выгодно. Общественная польза для населения, освободившегося, скажем, от полиомиелита, значительно превышает общественные затраты, которые возникнут, если позволить этой болезни свирепствовать, или сделать прививку выборочно, лишь тем, кто согласен за неё заплатить.

/77/ Тот же случай с образованием: общественная польза от образованного населения больше затрат на обучение детей. Предоставление образования бесплатно – хороший способ гарантировать, что каждый ребёнок будет образованным. Это путь к снижению уровня преступности, росту производительности более здоровых и более занятых граждан. Британский Отдел Международного Развития сообщает, что усилия правительства Руанды гарантировать бесплатное начальное образование для 100 процентов руандских детей после насилия, оставившего 1,2 миллиона детей сиротами, привели к самой высокой степени школьной регистрации, для мальчиков и девочек в Восточной Африке. Степень регистрации в Руанде увеличились с 73 процентов до 94 процентов, а это дополнительно 500000 детей, записанных в школу. ²

Иногда даже бесплатности мало. Некоторые из самых успешных программ грамотности – те, что платят семьям за то, что они послали детей в школу. Программы субсидий в Бразилии и Бангладеш обеспечивают семейные стимулы (от денег до еды), чтобы удержать детей в школе. Положительные результаты этих программ: увеличение семейного дохода и энергопотребления среди очень бедного населения, увеличение записи детей в школу и существенное снижение процента детей, бросивших школу. ³ Во многих странах даже нет выбора: начальное образование считают настолько ценным для общества и полезным для самих детей, что оно обязательное.

 

ОБЩЕСТВЕННЫЕ БЛАГА ПРОГНИЛИ

 

Похоже, государство может исправить недостатки рынка, действуя способами, ориентированными не на прибыль, а на благополучие граждан, и декоммерциализируя вещи, которые общество считает ценными. Государство в состоянии сформировать правила экономической игры и мобилизовать гигантский бюджет, чтобы обеспечить граждан.

Но государства не существуют в сфере, отдельной от современного капитализма. Представление, что корпорация действует, как «человек экономический», а правительство – как «анти-экономический человек», как вещество и антивещество – неудачная метафора. Когда сталкиваются правительство и корпорация, не происходит взрыва энергии; наоборот, первое приспосабливается ко второму.

Как мы видели, образование и здравоохранение – это товары, имеющие более высокую общественную пользу, чем отдельная личная выгода для человека, получающего их. В экономической литературе, есть категория товаров, которые не только приносят более высокую общественную, чем частную пользу, но и по самой своей природе требуют нерыночных средств их обеспечения. Их называют «общественные блага». Национальная оборона – наиболее важное общественное благо: Если вы платите за национальную оборону, а я нет, вы не можете помешать мне пользоваться той же защитой. Кроме того, ваше ощущение себя защищённым, не мешает мне чувствовать себя таким же защищённым. ⁴

Оборона – одно из немногих мест, где свободные рынки признают некоторую роль государства. Но военные расходы – излюбленная область коррупции, в которой соприкасаются государственный и частный сектор. Бывший генерал Дуайт Эйзенхауэр, перед уходом с должности президента США, в своей прощальной речи предупредил, что мы должны сохранять бдительность против «военно-промышленного комплекса». Он добавил: «Потенциал для угрожающего роста лишней военной мощи существует и упорствует. Мы не можем позволить этой тяжёлой смеси покушаться на наши свободы и демократические процессы».

Эйзенхауэр беспокоился правильно. Он видел, как дух капитализма может ограбить государство, набить казённым деньгами личные карманы и воспользоваться демократическими учреждениями, чтобы скрыть своё преступление. Непопулярные войны в Ираке и Афганистане, вместе со множеством продолжающихся военных операций против партизан и сотен карательных действий, показывают, что военно-промышленный комплекс не подчинён общественному контролю. Только теперь стали обсуждать, что частные военные подрядчики несут ответственность за войну в Ираке. Но выглядит маловероятным, что архитекторы и спекулянты этой войны понесут когда-либо ответственность, несмотря на то, что они были частью государственного, а значит, формально, демократического, предприятия. Такие частные фирмы как Xe Services LLC, до февраля 2009 года известная как Blackwater (покрывшая себя позором охранная фирма), не только участвовали в войне в Ираке и Афганистане, ⁵ но были даже наняты, чтобы патрулировать улицы после урагана Катрина. ⁶

Порочная практика потреблять частные военные услуги характерна и для Глобального Севера, и для Глобального Юга. При всех связанных с кризисом сокращениях государственных расходов, оборона – статья, которая продолжает расширяться. За 2008 год в мире было потрачено 1,5 триллиона долларов на оборону. ⁷ Позаимствуем образ блестящего эссеиста Джона Ланчестера для осознания этой суммы. Если бы вы отсчитывали один доллар в секунду, потребовалось бы двенадцать дней, чтобы отсчитать миллион, тридцать один год, чтобы отсчитать миллиард, а для триллиона – 31000 лет. Это в шесть раз дольше, чем вся записанная история. Ник Тёрс отмечает, что министерства обороны разных стран склонны занижать декларируемые суммы своих расходов. Если сложить настоящие расходы на оборону, то одно лишь правительство США тратит больше 1 триллиона долларов в год на военные цели. ⁸ Военные расходы постоянно растут во всём мире в разных странах с более-менее демократически избранным правительством. Хотя и не в таком масштабе, как в США, которые расходуют больше половины на всей планете. Франция планирует удвоить внутренние закупки оружия в 2009 г., в том же году военный бюджет Китая увеличивается на 15 процентов, а Индии на 34 процента. ⁹ Государства тратят рекордные суммы на оружие, когда величайший кризис, разразившийся на планете, требует инвестиций в образование, здравоохранение, экологичное земледелие и экологичную энергетику.

Подмена государственных интересов личными в ассигнованиях на оборону – симптом более распространённого явления? Если да, то трудно вообразить, что правительства способны обуздать управляемые прибылью рынки, и что они могут обуздать силы, стремящиеся превратить весь мир в театр погони за прибылью. /80/ Кейнс рассматривал государственную власть, как инструмент, который, если им владеть разумно, поможет рынку встать на ноги. Вот почему его идеи скорее дополняют, чем переписывают правила рыночного общества. Но что если этот инструмент скомпрометирован? Первые политические экономисты весьма волновались по этому поводу. И вновь нам придётся вернуться в прошлое, которое поможет разобраться в нашем затруднительном положении.