То бездна начинает вглядываться в тебя.

ФРИДРИХ НИЦШЕ.

«По ту сторону добра и зла».

 

У каждой цивилизации были продавцы и рынки, но современное рыночное общество породило корпорацию, небывалое человеческое творение, движимое жаждой прибыли, и за свою короткую историю пришедшее к господству на нашей планете. В большинстве стран корпорации называют «юридические лица», они пользуются теми же правами и обязанностями, которыми пользуются живые люди, хотя корпорации не состоят из плоти и крови. В своём прекрасном документальном фильме «Корпорация» Марк Акбар, Джоэл Бакан и Дженнифер Эббот ловят на слове современное законодательство, и спрашивают: «Если бы корпорация, юридическое лицо, и правда имела лицо, то каким было бы это лицо?» Применив «Руководство по диагностике и статистике психических расстройств DSM-IV», принятое в США, чтобы поведение максимально подходило под список симптомов, они обнаружили, что корпорации демонстрируют множество симптомов, характерных для диагноза «психопатия». ¹ Американская Психиатрическая Ассоциация классифицирует психопатов и социопатов согласно общему диагнозу: «Антиобщественное расстройство личности». Чтобы получить такой диагноз, пациент должен соответствовать трём и более из семи критериев:

/42/

1. Беззаконие. Неспособность соответствовать общественным нормам, уважать законы. Систематическое их нарушение, приводящее к арестам;

2. Лживость, использование псевдонимов, обман с целью наживы;

3. Импульсивность, неспособность предвидеть последствия;

4. Раздражительность и агрессивность. Частые драки или другие столкновения;

4. Рискованность, без учёта опасности для себя и других;

6. Безответственность. Неспособность соблюдать режим работы или выполнять финансовые обязательства;

7. Бессовестность. Безразличие к вреду, причинённому другим, или воровству. Самооправдания.

 

Авторы фильма находят, что корпорации ведут себя именно таким образом: нарушают законы везде, где могут. Обманывают и скрывают обман. Жертвуют долгосрочным благополучием ради сиюминутной выгоды. Ведут себя агрессивно – сутяжнически. Пренебрегают здоровьем и правилами техники безопасности. Уклоняются от уплаты поставщикам и работникам. И никогда не испытывают угрызений совести. Транснациональная компания «Монсанто» отравила целый город в штате Алабама, и отказалась признаться, что дело обстояло именно так, потому что не захотела, согласно конфиденциальной записке, «потерять ни одного доллара в бизнесе». Подробности, раскрытые в публикации «Вашингтон Пост» в 2002 г., вызывают ужас. Десятилетиями компания «Монсанто» скрывала от своих работников, что происходит, когда они сбрасывают ядовитые отходы с завода в городе Аннистон, штат Алабама, в местные реки. Рыба погибает за десять секунд, с неё слезает шкура, и она истекает кровью. Представитель корпорации «Салютия», дочернего предприятия «Монсанто», сказал, что несправедливо судить по современным стандартам об экологическом вреде, который компания причиняла в 1970-х. «Делали мы то, что не должны делать сегодня? Конечно. Но это лишь небольшая часть длинной истории», – сказал он. – «Если рассмотреть это в общем контексте, то думаю, нам нечего стыдиться». ² Здесь есть некоторая натяжка, но вполне правдоподобная, что это рационализация (самооправдание) – признак психопатического поведения компании.

/43/ Однако, чтобы причинять вред, корпорациям не обязательно нарушать закон. Обычные действия рыночного общества означают, что существуют повседневные формы «нечего стыдиться». И они пришли из движимых прибылью, рыночных способов оценки мира. Когда компании принимают решения по поводу того, что они будут производить и по какой цене, они делают это по большей части так, как делал бы Homo economicus. Действуя, как холодное, расчётливое существо, исключительно ради прибыли, в мире, где производительные силы могут быть куплены и проданы на рынках.

Чтобы прибыли были высокими, корпорации организуют рабочих, сырьё, оборудование и арендную плату так, чтобы все эти затраты были минимально возможными. Давайте для примера возьмём «Макдональд», и пройдем весь путь вычисления этих затрат. Как учреждение с главной миссией заполучить прибыль, «Макдональд» старается как можно меньше платить за то, из чего складывается себестоимость гамбургера: от говядины до рабочей силы, от арендной платы до лабораторных проверок на пищевую пригодность. Чем ниже его затраты, по сравнению с конкурентами, тем больше он делает денег. Если Макдональд загрязняет окружающую среду углекислым газом, без необходимости платить за это, то затраты этой фирмы отличаются от цены, которую платит общество в целом. Современная экономика эти общественные затраты обозначает термином «экстерналии» (внешние последствия). Это затраты, которые тем или иным способом ускользают из сети цен. В начале двадцатого века английский экономист Артур Пигу высказал идею, что рынки зачастую упускают более широкие последствия их поведения из-за наличия изъяна в их ткани. Изъян, относится к тому, что является внутренней ценой, а что – внешней.

/44/ Чтобы понять, как действуют экстерналии, давайте вернёмся к углеродистому следу «Биг Мака». Возьмём всего одно экологическое воздействие среди многих. По некоторым данным, цена энергии за 550 миллионов «Биг Маков», продаваемых в США ежегодно, составляет 297 миллионов $, вызывая парниковое загрязнение в 2,66 миллиарда тонн СО₂ эквивалента. ³ К углеродистому следу, мы должны добавить более широкое экологическое воздействие в смысле использования водных ресурсов и деградации почвы. А также скрытые затраты здоровья, вызванные такими последствиями, как диабет и сердечнососудистые заболевания.

Ни одна из этих затрат не отображается в цене Биг Мака, но кто-то вынужден за них платить. Только платит за это не корпорация «Макдональд», а общество в целом: экологическими бедствиями, миграциями, вызванными изменением климата, и огромными расходами на медицину. Согласно докладу индийского «Центра науки и окружающей среды», гамбургер, изготовленный из мяса коровы, которую пасли на месте вырубленного леса, на самом деле должен стоить приблизительно 200$. ⁴

Эта конкретная цифра может показаться непомерной, но если провести крупномасштабные исследования, то полные затраты на четырёхдолларовый «Биг Мак» могут оказаться ещё выше, потому что корпорации не только не платят за экстерналии, но и получают субсидии. Потребители в Соединенных Штатах платят за дешевые гамбургеры своими налогами. Мясо в гамбургерах «Макдональда» откормлено урожаем, получающим самую большую субсидию в Америке. Согласно докладу «Университета продовольствия США», американские производители говядины экономят, в среднем, 562 миллиона долларов в год, откармливая скот субсидированным зерном. ⁵ Полная сумма субсидий на производство зерна составила в 2006 году 4,6 триллиона долларов. ⁶

Когда речь идёт о низкой заработной плате, налогоплательщики тоже оплачивают любимый американский фаст-фуд через «социальную субсидию». Средний полностью занятый рабочий быстрого питания зарабатывает всего 15000$ в год. ⁷ Эта нищенская зарплата дополняется бесплатной медицинской помощью, продовольственными талонами, детским питанием, прямыми государственными выплатами и другими государственными услугами. Полная расчетная стоимость государственных и федеральных выплат только рабочим королевства Бургеров составляет более 273 миллиона долларов в год. ⁸ Умножьте это на всех крупнейших производителей фаст-фуда, и получится, что государство обдирают более чем на один миллиард долларов в год, чтобы субсидировать индустрию сверхнизкой зарплаты. /45/ По словам Фила Маттера из вашингтонской организации «За хорошие рабочие места», «некоторые из крупных компаний, поставщиков фаст-фуда, не хотят обеспечивать здравоохранением своих служащих. Но при этом они должны как-то выкручиваться, и поскольку у них есть на это право, они обращаются к программам государственной помощи. Мы наблюдаем очень богатые компании, которые выкручиваются с помощью этих программ… Известно, что такие компании, как «Wal-Mart» заставляли своих рабочих подписываться на медицинские программы, финансируемые за счёт налогоплательщиков». ⁹

За дешёвую еду, общество платит не только субсидиями. В 1995 было проведено исследование затрат на лечение болезней, связанных с чрезмерным потреблением мяса в США. Общая сумма составила 30-60 миллиардов долларов в год. ¹⁰ И опять-таки это глобальная проблема. В Китае расходы на лечение болезней, связанных с диетой и тучностью, на много превышают расходы на лечение болезней вследствие недоедания. ¹¹

Эти прямые и косвенные социальные затраты представляют только часть долларовой суммы, отсутствующей в цене еды. Антибиотики становятся менее эффективными из-за широко распространенного профилактического использования в производстве домашнего скота. Загрязнение пестицидами, разрушение цепи питания, выбросы парниковых газов – составляют экологический долг промышленного сельского хозяйства. Добровольно списанные 2.66 миллиардов тонн углекислого газа, выброшенного при производстве «Биг Маков», должны стоить от 7,3 до 35,6 миллиона долларов в год. ¹² По оценкам китайских исследователей, на каждый доллар, потраченный частным фермером на пестициды, публика должна будет потратить 80 центов, чтобы очиститься от них. ¹³ «Мёртвая зона» в Мексиканском заливе, возникшая из-за сельскохозяйственных сбросов (в форме азотных, фосфористых удобрений и отходов животных), является другим примером экологических затрат. Питательная перегрузка (названная эутрофикацией) вызывает быстрый рост сорняков, удушая судоходные водные пути водорослями. Погибая, водоросли гниют, поглощают кислород из воды и губят рыболовство. Одно исследование оценило стоимость эутрофикации в Великобритании на сумму 105-160 миллиона долларов ежегодно, с непосредственной стоимостью правительственной программы по очистке от химической перегрузки, более чем в 77 миллионов долларов. ¹⁴

/46/ Двести долларов за гамбургер – это цифра приблизительная. Подсчитать настоящие экологические потери – задача мудрёная. Потому что нам неизвестны ни долгосрочные экологические последствия, ни сколько будет стоить будущим поколениям уборка нынешнего загрязнения. ¹⁵ Университет Айовы рассмотрел различные исследования об истинной стоимости американского сельского хозяйства. Складывая вместе косвенные затраты с ущербом природным ресурсам, дикой природе, биологической вариативности и человеческому здоровью, получили, что скрытая цена американского сельского хозяйства находится между 5,7 и 16,9 миллиардами $ в год. Влияние зернового производства обходится от 4,9 до 16,1 миллиардов ежегодно, а производство домашнего скота в диапазоне от 714 до 739 миллионов, настолько больше той цены, которую покупатели платят в кассу. ¹⁶ Другое исследование оценило экстерналии сельского хозяйства Великобритании в 3,7 миллиарда фунтов стерлингов в год. ¹⁷ Хотя эти виды исследований оставляют много места для интерпретаций, одно остаётся совершенно ясным: рынок не способен подсчитать всю истинную цену, которую мы платим в конечном итоге.

Экологический долг не только теоретическое упражнение. Всемирный банк оценивает, что экологические потери Китая составляют в целом 8 процентов его ВВП. ¹⁸ Опять-таки, сельское хозяйство обеспечивает поразительные примеры этих потерь. Фермеры в северном Китае, где выращивалось 95 процентов национальной пшеницы, опустошили водные ресурсы ради того, чтобы их измученные жаждой, химически емкие сельскохозяйственные технологии работали. Злоупотребление водой, и получающимися более низкими горизонтами грунтовых вод (плюс неограниченная эксплуатация земли для посевов, вырубка леса и изменение климата) превращают большую часть Китая в пустыню. Приблизительно 18% прежде плодородных земель страны – теперь пустыни, покрытые дрейфующими песчаными барханами. ¹⁹ Пыльные бури регулярно прилетают с севера, проносятся через индустриальные зоны Китая, собирая загрязнители и становясь миазмами, накрывающими города от Китая до Японии. /47/ В 2001, штормовой ветер дул на всём протяжении от Китая до Соединённых Штатов и пригнал тучу пыли к Денверу, настолько плотную, что стало не видно Скалистых гор. По оценкам Китайского Департамента «Исследований в интересах промышленности, транспорта и торговли», опустынивание ежегодно приносит убытки в 54 миллиарда юаней (7,89 миллиарда $) в результате ущерба здоровью, экологического и экономического последствия песчаных бурь и нехватки воды. ²⁰ По расчетам Всемирного Банка, из-за наступления пустыни, убытки Китая станут ещё больше – около 31 миллиарда долларов в год. ²¹

Зима 2008 была особенно трудной для засушливого севера Китая. Уродилось 43% озимой пшеницы, и была угроза полного неурожая. ²² Это произошло не только из-за расточительного использования воды в сельском хозяйстве. Как отметил эксперт по сохранности водных ресурсов Пекинского сельскохозяйственного университета, Ли Гуангёнг, «просто – не значит достаточно. Если резервуары пустеют, а колодцы высыхают, это из-за невозобновляемого способа, которым китайские фермеры расходуют воду». ²³ Низкая цена пшеницы и в Китае, и в остальной части мира в течение прошлых нескольких десятилетий усиленного сельскохозяйственного производства в действительности означает, что мы допустили перепроизводство, повредив будущим урожаям. То же самое верно для уймы других предметов потребления, перепроизводство которых основано на истощающихся ресурсах. Нехватка воды – одна из главных причин, почему Китай и другие государства участвуют в захвате земли в развивающихся странах, богатых дождями и грунтовыми водами – особенно в Латинской Америке и Африке.

Неспособность Китая ценить воду – один из примеров неспособности почти всех стран ценить мир природы при производстве товаров на продажу. Однако, услуги экосистемы, типа опыления, водной фильтрации, ограничения эрозии, плодородия почвы, регулирования воды и климатических систем имеют огромную ценность. И мы рискуем настолько, сколько они на самом деле стоят. ²⁴ Если вернуться к продовольствию, одно исследование оценило, стоимость услуг экосистемы в органическом сельском хозяйстве Новой Зеландии. /48/ Стоимость обслуживания экосистемы в органических полях оценивается в 460 – 5240$ на гектар ежегодно против 50 – 1240$ в обработанных химией полях. ²⁵ Другими словами, фермерские системы, которые обращают внимание на экологичность, вкладывают в землю больше денег, чем системы, использующие химические методы. Но экологичные фермы не вознаграждаются за это. Вот почему пища, выращенная химическим хозяйством, которое не платит полную цену своего вреда, кажется более дешевой в кассе супермаркета. ²⁶ Скрытые цены показывают, что это не дешёвая пища, а надувательская. То, что является верным для еды, не менее верно для всех остальных товаров. Экологичное производство товаров и услуг, оказывается, стоит дороже, потому что его более дешёвый эквивалент ищет сиюминутную выгоду, но производит будущие убытки, бремя которых мы будем вынуждены нести все вместе.

Это систематическое искажение в оценке – прямое следствие управляемых прибылью рынков. Надеясь сократить затраты, корпорации норовят отвертеться от оплаты экологического и общественного вреда, который причиняют. Нельзя сказать, что люди, работащие в этих организациях, являются чёрствыми, порочными или жестокими. Недавно я дискутировал с директором Университета экологичного сельского хозяйства, Жаном Кис Висом. Это во всех смыслах порядочный, искренний, вдумчивый человек, озабоченный благом нашей планеты. Он следит за многими инициативами, которые приносят пользу и планете и его компании: экономия воды, ископаемого топлива и так далее. Но если он хоть на минуту позволит себе политику, которая приносит пользу окружающей среде, но вредит компании – его сразу же уволят.

Корпорации – это Homo economicus. Весьма логично и без преступного намерения, они стараются увеличить свою прибыль любым способом, законным, а иногда незаконным. Корпорации, которые не живут по законам джунглей, обанкротятся. Это значит: независимо от того, что корпорация делает, она неизменно производит экстерналии (вредные последствия). ²⁷

/49/ Каждый согласен, что если мы насорили, то сами должны убрать мусор. Если бы цены действительно отражали экологические и общественные убытки, то цены действительно могли бы телеграфировать про изобилие или дефицит вещей. И если некоторые товары приносят общественную и природную пользу (как экологичное сельское хозяйство, например) и если это отражено в ценах, рынок может успешно применить цены, чтобы ассигновать ресурсы на полезное дело. Но это не должно быть "моральной доплатой" за экологичный выбор, для тех покупателей, которые выбирают продукты, не загрязняющие планету. Если продукты действительно требуют затрат и приносят пользу, то это должно отражаться в цене для экономической логики рынков, чтобы те работали должным образом. Иначе это – корпоративная благотворительность в массовом масштабе. А благотворительность свободные рынки любят меньше всего. Вам простительно думать, что не прекращающиеся операции по спасению природы и общества частные предприятия совершают «бесплатно» на свободном рынке. Несмотря на его протесты, корпоративный капитализм ещё должен доказать, что он способен работать без такого рода дотаций.

Когда за негативные экстерналии не платят, нажившиеся на этом, по сути, воруют у тех, кто расплачивается за такое поведение. Язык воровства подразумевает пострадавшего, и в широком смысле, от этих экстерналий страдают все. Просуммируйте воздействие на здоровье от потери озонового слоя, потери рыбных ресурсов и услуг экосистемы, обеспечивавшихся вырубленными лесами, загрязнение воды промышленным сельским хозяйством, потерю климатического равновесия, вызвавшее огромное количество наводнений и засух. Подведите черту и выписывайте счёт. Если бы человечество должно было заплатить за последствия испорченной экосистемы, счет, согласно недавнему исследованию, мог бы составить приблизительно 47 триллионов $. Но этот счет поделен далеко не поровну. Другое недавнее исследование оценило экологический след: скрытые затраты, произведенные с помощью вредного производства богатыми странами на территории бедных. Исследование охватило только шесть областей: озоновое истощение, чрезмерный промысел рыбы, вырубка леса, изменение климата, уничтожение мангровых зарослей, интенсивное сельское хозяйство. /50/ Это не удивительно, что страны с высоким и средним доходом загрязняют сами себя, но беда в том, что они перенесли свои самые грязные производства на чужую территорию, причинив бедным странам экологический ущерб в 5 триллионов $. И наоборот, бедные страны оставили след на территории богатых в 0,68 триллиона $. Экологический долг богатых стран перед бедными перекрывает весь долг третьего мира перед богатыми странами: в сумме 1,8 триллиона $. ²⁸

Это неравноправие, систематический перенос затрат с богатых на бедных, объясняет почему этим экстерналиям позволяют быть: потому что богатые потребители делят между собой награбленное. Если я покупаю гамбургер, который должен стоить в пятьдесят раз больше, я вижу выгоду, по крайней мере, сиюминутную. Искусственно низкие цены – дивиденд потребителей от этой системы получения прибыли, давшей нам одежду, которую дешевле купить, чем почистить и телефоны, которые дешевле заменить, чем отремонтировать. Именно с помощью таких «скидок» нас завербовал современный потребительский капитализм. Условия, в которых я покупаю гамбургер, или что-нибудь еще, имеют большое значение. Потребители хотели бы покупать более здоровую и более вкусную пищу, в которой цена действительно отражает полную стоимость. Но в условиях, когда множество семей зарабатывает меньше прожиточного минимума, погоня за дешевизной стала формой социальной политики. ²⁹

Важно не возлагать всю вину на потребителей, и прежде всего, рассмотреть, как мы становимся потребителями. Может быть, мы были совращены наводнением дешевых товаров, настоящие издержки которых или отсрочены, или их платят другие? Но это не объясняет, почему мы хотим сами товары. Здесь действует изощрённый процесс. Общественная система обучает нас, как потреблять, и как оценить наше время, наше счастье и друг друга. Корпорации – существа рыночного общества. Чтобы прибыль текла в их карманы, они должны призвать потребителей на рынок. Цены – часть материала для вербовки. Чтобы яснее увидеть разделение власти между потребителем и производителем, где предложение вызывает спрос, полезно исследовать крайний случай: а что происходит, если цена нулевая? /51/