Подобный случай расстрела, когда человека – расстреливают и не могут -- расстрелять произошел -- с митрополитом петроградским и гдовским вениамином.

 

В июне 1922 г. митрополит Вениамин был арестован по обвинению в воспрепятствовании изъятию церковных ценностей. На самом деле, причиной ареста стала принципиальная позиция, занятая митрополитом в отношении «Обновленцев - реформаторов», которые действовали по указке коммунистов. Митрополит Вениамин был категорически против каких либо церковных реформ. Петроградский революционный трибунал приговорил -- к расстрелу 10 подсудимых, в их числе был и митрополит Вениамин. Митрополит Вениамин был расстрелян 13 августа 1922 г. вместе с архимандритом Сергием (Шеиным).

Вот как это произошло. Всех, кого приговорили к расстрелу – построились у кирпичной стены, напротив них стал в шеренгу - взвод красноармейцев.

Раздалась команда, грянул залп. Все расстреливаемые – пали. Остался стоять ЖИВЫМ и невредимым только один митрополит. Звучит новая команда, и снова – залп.

Митрополит Вениамин – СТОИТ! Стоит – Живой, без единой царапины! Солдат объял – тихий Ужас! Раздается – новый залп.

Митрополит – Стоит! Живой! Несколько солдат пали на колени, перед митрополитом, комиссар руководивший расстрелом, был вне себя от ярости и пригрозил -- расстрелять самих солдат, если те – Не расстреляют митрополита.

Тогда солдаты стали слезно -- умолять митрополита, чтобы он попросил Господа, чтобы они его – МОГЛИ Расстрелять. Владыка Вениамин пожалел солдат, перекрестился широко и попросил Божьего благословения -- на расстрел. И только после – этого его СМОГЛИ расстрелять. Митрополит Вениамин – причислен к лику святых мучеников за веру Православную!

КТО ОН, ЭТОТ СТАРИЧОК?

 

Переслал мне один знакомый письмо на французском языке, в котором одна эльзаска просила его прислать ей что-нибудь о Русской Православной Церкви: молитвенник или что-либо подобное. В ответ на письмо что-то послали ей, и этим дело ограничилось.

Позже я был в Эльзасе и зашел познакомиться с ней, но ее не было тогда дома - она была за городом. Я познакомился с ее свекровью, старушкой большого христианского милосердия и сердечной чистоты.

 

Она рассказала мне следующее. Их семья из старого дворянского рода Эльзаса, протестантского вероисповедания. Надо сказать, в этой области Эльзаса селения смешанного вероисповедания: наполовину - католики, а наполовину - протестанты. Храм же у них общий, и в нем они совершают свои богослужения по очереди. В глубине - алтарь римский, со статуями и со всем надлежащим. А когда служат протестанты, задергивают католический алтарь занавесом, выкатывают свой стол на середину и молятся.

Недавно в Эльзасе среди протестантов началось движение в пользу почитания святых. Это произошло после знакомства с книгой Саббатье о католическом святом Франциске Ассизском. Сам протестант, он пленился образом жизни этого праведника, посетив Ассизи. Семья моих знакомых тоже была под впечатлением этой книги. Продолжая оставаться протестантами, они чувствовали неудовлетворенность. Они стремились к почитанию святых и к Таинствам. Когда пастор обучал их, они просили его не задергивать католический алтарь, чтобы хотя бы видеть статуи святых. Мысль их искала Истинной Церкви.

 

И вот однажды молодая женщина, будучи немного приболевшей, сидела в саду и читала о жизни Франциска Ассизского. Сад был весь в цветах. Тишина деревенская... Читая книгу, она забылась в тонком сне. "Сама не знаю, как это было", - рассказывала она потом. - Идет ко мне сам Франциск, а с ним сгорбленный, весь сияющий старичок, как патриарх. Он был весь в белом. Я испугалась. А Франциск подходит совсем близко и говорит: "Дочь моя! Ты ищешь Истинную Церковь -- она там, где он. Она всё поддерживает, но ни от кого -- не просит поддержки!" Белый же старичок молчал и лишь одобрительно улыбался словам Франциска. Видение кончилось. Она как бы очнулась. А мысль подсказала ей почему-то: "Это связано с Русской Церковью". И мир сошел в её душу.

 

После этого видения и было написано письмо, упомянутое вначале. Через два месяца я снова был у них, и на этот раз от нее самой узнал еще и следующее. Они приняли к себе русского работника.

Желая узнать, хорошо ли он устроился, хозяйка зашла к нему и вдруг -- увидела на стене в углу иконку и узнала на ней того старца, которого она видела в легком сне вместе с Франциском. В удивлении и страхе она спросила: "Кто он, этот старичок?" "Преподобный Серафим, наш православный святой", - ответил ей работник.

 

И только тогда она поняла -- Смысл слов Франциска, что настоящая Истина – только в Православной Церкви! И вне Православной Церкви – Истины нет!

 

ЧУДЕСНОЕ ОБРАЩЕНИЕ ЮНОШИ.

 

У одного священника был сын Николай, который после поступления в университет стал терять веру, перестал молиться и посещать церковные службы. Наступил канун Рождества Христова.

- Коля, сходил бы ты ко всенощной - ведь завтра великий праздник, - сказала ему мать. - Как мы были бы рады с папой, если бы ты пошел в церковь. Сын раздраженно ответил: - Я уже много раз вам говорил, что мне нечего там делать... Что я получу в этой тесноте и духоте? - Смотри, Коля, как бы не наказал тебя Господь за такие слова, - сокрушенно сказала мать. В тот же вечер с сыном случилось следующее: он протянул руку, чтобы что-то взять с полки, и вскрикнул от боли. Рукой нельзя было шевельнуть от боли под мышкой.

 

Боль все усиливалась, и под мышкой стала быстро расти опухоль. Приглашенный утром доктор определил тяжелое заболевание "Сучье вымя". Доктор сказал, что надо ждать, пока опухоль созреет, и тогда можно будет прибегнуть к операции. Для Коли началось время тяжелых мучений и бессонных ночей. Однако Коля не забыл, что болезнь его началась после того, как мать предрекла ему Божие наказание. Он еще не совсем утратил веру, и совесть его проснулась. Он заметил у матери новый образ преподобного Серафима, который только что был прославлен. Вечером он попросил у матери: - Дай мне на ночь образ преподобного Серафима.

Ночью матушку разбудил крик Коли. Вбежав в комнату, мать увидела такую картину: Коля сидит на кровати, а кровать и пол перед ним залиты гноем.

Коля был взволнован и говорил сбивчиво: -- Ко мне сейчас приходил преподобный Серафим и сказал, что если я не покаюсь, не изменю жизнь, то погибну. Затем Серафим коснулся моей больной руки, и опухоль тотчас же прорвалась. Сейчас рука моя здорова.

Пережитое резко -- ПЕРЕМЕНИЛО жизнь Коли. Он оставил университет и поступил в Духовную семинарию, а затем Академию. Окончив её, он принял монашество с именем Серафима и впоследствии -- стал епископом Дмитровским -- одним из благочестивейших людей нашего времени.

НЕПОНЯТНАЯ МОЛИТВА.

 

Мой отец с большим предубеждением относился к отцу Иоанну Кронштадтскому. Его чудеса и необыкновенную популярность он объяснял гипнозом, темнотой окружавших его людей, кликушеством и т.п.

Жили мы в Москве, отец был адвокатом. Мне в то время минуло четыре года, я был единственным сыном и в честь отца был назван Сергеем. По делам своим отец часто ездил в Петербург. Так и в тот день он туда поехал и остановился у брата своего Константина. Брата и невестку он застал в волнении: заболела их младшая дочь Леночка. Болела она тяжко, и хотя ей стало лучше, они пригласили к себе на дом отца Иоанна отслужить молебен. С минуты на минуту ждали его приезда. Отец посмеялся над ними и уехал в суд, где разбиралось дело его клиента.

 

Вернувшись в четыре часа, он увидел у дома сани и огромную толпу людей. Поняв, что приехал отец Иоанн, он с трудом пробился к входной двери и, войдя в дом, прошел в зал, где батюшка служил молебен. Отец стал в сторону и с любопытством наблюдал за знаменитым священником. Его удивило, что отец Иоанн, бегло прочитав поминание с именем болящей Елены, положенное перед ним, стал на колени и с большой горячностью стал молиться о каком-то неизвестном тяжко болящем младенце Сергии. Молился он о нем долго, потом благословил всех и уехал.

- Он просто ненормальный, - возмущался мой отец после отъезда батюшки, - его пригласили молиться об Елене, а он весь молебен вымаливал какого-то неизвестного Сергия. - Но Леночка уже здорова, - робко возражала невестка, защищая уважаемого всей семьей священника. Ночью отец выехал в Москву.

 

Прибыв домой, он был поражен царившим там безпорядком, а увидев измученное лицо жены, испугался: - Что у вас здесь случилось? - Дорогой мой, твой поезд не успел, вероятно, отойти от Москвы, как заболел Сережа. Начался жар, конвульсии и рвота. Я пригласила Петра Петровича, но он не мог понять, что с Сережей, и попросил созвать консилиум. Первым делом я хотела телеграфировать тебе, но не могла найти твоего адреса. А Сереже делалось все хуже и хуже. Три врача не отходили от него всю ночь и наконец признали его положение безнадежным. Никто в доме не спал. Что я пережила, лучше и не говорить.

И вдруг вчера после четырех часов дня он начал -- дышать ровнее, жар спал, и он уснул. Потом стало еще лучше. Врачи ничего не могли понять, а я тем более. Сейчас у Сережи только слабость, он уже кушает и сейчас в кроватке играет со своим мишкой.

 

Слушая мою мать, отец все ниже и ниже -- опускал голову: так вот за какого болящего младенца Сергия так горячо молился вчера отец Иоанн Кронштадтский!

РАССКАЗ ОТЦА ГЕОРГИЯ.

 

Я тогда был игуменом Мценского монастыря. По делам мне частенько приходилось бывать в Калуге. В один из таких приездов иду я по улице и вижу: возле большого хорошего дома стоит женщина в небрежно накинутом теплом платке, лицо бледное, и такая скорбь, что я сразу со вниманием воззрился на нее, а она мне говорит:

- Батюшка, муж умирает, отойти от него далеко не могу, а его напутствовать скорее надо. Не откажите, прошу вас, зайдите к нам. На счастье, у меня были с собой Святые Дары. Ввела она меня в дом, посмотрел я на ее мужа: совсем плох, недолго протянет. Исповедал его и причастил. Он - в полной памяти, благодарил меня со слезами, а потом сказал: - Горе у меня большое. Я ведь купец, но подошло такое дело, что дом пришлось заложить, а выкупить не на что, и его через два дня с аукциона продавать будут. Вот теперь умираю, а семья неустроенной остается.

Жаль мне его стало. - Не горюйте, - говорю, - может быть, Господь даст, и я вам как-нибудь помочь сумею. А сам скорее вышел от купца да на телеграф: вызвал к себе в гостиницу одного своего духовного сына, тоже купца. Тот вечером уже у меня в номере сидел, смекнул в чем дело и, когда был аукцион по продаже дома, сумел нагнать на него цену до тридцати пяти тысяч. Дом купил город, из полученных денег семь тысяч пошло на погашение залога, а восемнадцать тысяч внесли в банк на имя умирающего купца.

 

Тут уж я с отъездом в монастырь задержался и после всех денежных дел пошел к больному рассказать об удачном окончании дела. Он был еще жив... Благодарил меня, что я спас его семью от нищеты, а к вечеру умер... Хоронить его я не остался, а поспешил в обитель и за разными событиями о нем забыл.

Прошло несколько лет. Отгремела революция. Многих советская власть сжила со свету за веру. Взяли и меня. Как-то ночью подошел ко мне тюремный сторож и шепнул:

- Готовьтесь, батюшка, сегодня я получил на всех вас список, ночью увезут.

Я передал своим соузникам слова сторожа. Нужно ли говорить, что поднялось в душе каждого из нас? Хоть мы и знали, что осуждены на смерть, но она все стояла за порогом, а теперь собиралась его переступить. Не имея сил оставаться в камере, я надел епитрахиль и пошел в глухой, без окон коридор помолиться. Я молился и плакал так, как никогда в жизни, слезы были до того обильны, что насквозь промочили шелковую вышивку на епитрахили, она слиняла и растеклась разноцветными разводами.