Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Возвращение из мертвых в греции.

Поиск

 

Около четырех лет тому назад нам позвонили с просьбой приобщить Святых Таин одну пожилую женщину, вдову, живущую в пригороде Афин. Она была старостильница и, будучи почти совсем прикована к постели, не могла бывать в церкви. Хотя обычно мы не совершаем таких треб вне монастыря и направляем людей к приходскому священнику, тем не менее в этом случае у меня было какое-то чувство, что я должен идти, и, приготовив Святые Дары, я отправился из монастыря. Я обнаружил больную, лежащую в бедной комнатке: не имея средств, она зависела от соседей, которые приносили ей еду и другие необходимые вещи. Я поставил Святые Дары и спросил ее, хочет ли она в чем-нибудь исповедаться. Она ответила: "Нет, за последние три года на моей совести ничего нет, что уже не было бы исповедано, но есть один старый грех, о котором я хочу рассказать вам, хотя и исповедовала его многим священникам". Я ответил, что, если она уже исповедовала его, ей не следует делать этого снова. Но она настаивала, и вот что она мне рассказала.

Когда она была молода и только что вышла замуж, лет 35 тому, она забеременела в тот момент, когда ее семья была в очень тяжелом положении. Остальные члены семьи настаивали на аборте, но она отказалась наотрез. Всё же в конце концов она поддалась на угрозы свекрови, и операция была сделана. Медицинский контроль подпольных операций был очень примитивным, в результате чего она получила серьезную инфекцию и через несколько дней умерла, не имея возможности исповедать свой грех.

 

В момент смерти (а это было вечером) она почувствовала, что душа её -- Отделяется от тела так, как обычно это описывают: душа её оставалась поблизости и смотрела, как тело обмывают, одевают и укладывают в гроб.

Утром она последовала за процессией в церковь, наблюдала за отпеванием и видела, как гроб поставили в катафалк, чтобы отвезти его на кладбище. Душа как бы летала над телом на небольшой высоте. Вдруг на дороге появились два, как она описывала, "Диакона" в блистающих стихарях и орарях. Один из них читал свиток. Когда автомобиль приблизился, один из них поднял руку, и автомобиль -- замер. Шофер выбрался, чтобы посмотреть, что случилось с мотором.

А тем временем, Ангелы начали беседовать между собой. Тот, который держал свиток, содержавший, список её грехов, оторвался от чтения и сказал: "Жаль, в её списке - есть очень тяжёлый грех, и она предназначается Аду, потому что не исповедала его"

-- "Да, - сказал второй, - но жаль, что она должна быть наказана, потому что она не хотела этого делать, а её заставили". "Хорошо, - ответил первый, - единственное, что можно сделать, -- это отослать её обратно, чтобы она могла -- Исповедать свой грех и покаяться в нём".

 

При этих словах она почувствовала, что её тащат обратно в тело, к которому она в этот момент чувствовала отвращение и омерзение. Спустя мгновение она очнулась и начала стучать изнутри гроба, который уже был закрыт. Можно вообразить последовавшую за этим сцену. Выслушав ее историю, которую я изложил здесь, я преподал ей Святое Причастие и ушел, славя Бога, даровавшего мне услышать это...

 

ОЖИВШИЕ ПОКОЙНИЦЫ.

 

В городе Рославле Смоленской губернии жила бедная дворянка Окнова, которая имела собственный дом. После долгой болезни она умерла; ее положили в гроб, а на третий день собравшие­ся священники готовились уже выносить тело ее из дома в церковь, как, к общему изумлению, она поднялась из гроба и села: все пришли в ужас, и когда удостоверились, что она жива, извлекли ее из гроба и положили опять в постель. Болезнь ее после оживления не прошла. Ожив­шая жила -- еще несколько лет.

 

Я, будучи в Рославле в 1836 году, слышал от всех об этом необыкновенном событии, ходил к ней в дом и на­шел ее при первом знакомстве уже разбитую параличом; она рассказывала мне следующее:

«Когда я умирала, то видела себя вознесенною вверх и была представлена на страшное Су­дилище, где стояла пред ка­кими-то грозными мужами, пред которыми бы­ла развернута большая книга; судили они меня очень дол­го: в это время находилась я в несказанном ужасе, так что, когда теперь я об этом вспоминаю, прихожу в трепет; тут представляли многие дела мои, от юности сделанные, даже те, о которых я совершенно забыла и в грех -- не ста­вила.

 

По милости Божией, однако, казалось мне, я проще­на -- была во многом и уже надеялась быть оправданною, как один грозный муж строго начал требовать -- от меня от­вета, почему я ПЛОХО -- ВОСПИТАЛА сына своего, так, что он Впал -- в РАЗВРАТ и гибнет от своего дурного поведения. Я со слеза­ми и трепетом оправдывалась, представляя ослушания сына и что он -- развратился, будучи уже в совершенноле­тии.

Долго длился суд за сына, тогда не внимали просьбам, ни воплям моим; наконец, грозный муж сказал: отпустите ее, чтобы она при­несла покаяние и оплакала, как следует, грехи. Тогда один из Ангелов взял, толкнул меня и Я почувствовала, как будто опускаюсь вниз, и, ожив, увидела себя лежа­щею во гробе; около меня зажженные свечи горят и свя­щенники в облачении поют.

Не столько строго я за прочие грехи судилась, -- гово­рила она, -- как за сына, и это истязание невыразимо тяжёлое было».

Одна благочестивая женщина, проводя всегда дни свои в молитве и посте, имела большую веру к Пресвятой Владычице нашей Богородице и всегда умоляла Ее о покровительстве.

Эта женщина всегда терзалась совестью о каком-то содеянном ею в молодости грехе, который по ЛОЖНОЙ -- Стыдливости НЕ ХОТЕЛА -- открыть духовнику своему и потому этот тяжкий Грех -- СКРЫВАЛА, объявляя о нем, туманно выражалась такими словами: "Раскаиваюсь и в тех грехах, которые или не объявила, или не запомнила". Наедине же, в тайной молитве своей, ежедневно -- КАЯЛАСЬ в оном Грехе Богоматери, всегда умоляла Владычицу, чтобы Она на суде Христовом ходатайствовала за нее -- о Прощении греха.

 

Таким образом, дожив до старости, умирает она; когда на третий день готовились предать тело ее земле, как вдруг – ВОСКРЕСЛА умершая и говорит испугавшейся и изумленной дочери своей: "Подойди ко мне поближе, не бойся; позови духовника моего".

 

Когда пришел священник, то она при всем народе сказала: "Не ужасайтесь меня. Милосердием Божиим и просьбе Пречистой Его Матери возвращена душа моя для покаяния.

 

Едва разлучилась душа моя с телом, как в ту же минуту темные духи окружили ее и готовились -- совлечь ее в Ад, говоря, что она ДОСТОЙНА этого за то, что по ЛОЖНОЙ стыдливости – НЕ ОТКРЫВАЛА тайного Греха своего, в юности ею сделанного. В столь лютую минуту предстала скорая Помощница Пресвятая Владычица наша и как утренняя звезда или как молния мгновенно – РАЗОГНАЛА тьму злых духов и, приказав мне – ИСПОВЕДАТЬ грех мой пред духовным отцем, повелела душе моей -- возвратиться в тело.

 

Итак, теперь как пред тобою, отец святой, так и пред всеми ИСПОВЕДУЮ -- грех мой: хотя я в продолжение жизни и была благочестива, но грех, который я от малодушия СТЫДИЛАСЬ -- исповедовать духовным отцам, низвел бы меня во Ад, если бы не заступилась за меня Матерь Божия". Сказав это, она ИСПОВЕДАЛА -- грех свой, и потом, приклонив голову свою на плечо дочери, перенеслась -- в Вечную и блаженную Жизнь.

 

ТОСКА ПО УМЕРШИМ ЛЮДЯМ.

 

После смерти близкого человека не отступает тоска, особенно когда я в одиночестве. Ни к чему не лежат руки. Как быть? Что делать, чтобы выйти из такого состояния?

 

Знаете, для верующего человека тоски нет. Он не может быть один. У верующего не хватает времени на тоску. Ему надо почитать и Евангелие, и Псалтырь, и акафисты, и каноны. Ему много чего надо сделать.

 

А вот когда человек ничего – НЕ ДЕЛАЕТ, НЕ МОЛИТСЯ, то к нему ПРИСТУПАЕТ -- бес ТОСКИ и начинает на него -- наводить эту страсть. Что надо сделать? Надо прийти в церковь, покаяться в грехах и ходить в храм молиться -- за умершего человека, за себя, за других родственников. Это огромная польза будет и для нас, и для усопшего человека.

 

У нас очень много случаев, о которых рассказывали на исповеди. Тосковали некоторые до того, что вместо умершего человека к ним являлся бес. А бывало и такое. Поехал я как-то в Сибирь в тот город, где мы жили в землянке. Пришел в тот дом, где жили наши соседи. Я знал здесь когда-то Валентину, в детстве вместе бегали. Потом она выросла, замуж вышла. Через два года у нее заболели ноги, и она умерла. Мать ее рассказывала: "Вот, как Валентина умерла, я все каждый день ходила на кладбище. Заливала слезами всю могилу. А однажды сижу дома, шью. Слышу: кто-то в дверь постучался.

Очки сняла, говорю: -- Войдите.

Смотрю - входит Валентина! В длинном платье, в котором я ее похоронила. Это платье на ней, начиная от груди до низа все мокрое. Я даже забыла, что она умерла и говорю:

-- Валентина! Что же ты такая мокрая?

-- От твоих слез. Нам очень плохо, нехорошо бывает там, когда родственники плачут. Больше -- не плачь. Ушла, закрыла за собой дверь. Я вскочила, в коридор бегом, на улицу - ее нет!"

 

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ.

РАССКАЗ МОНАХИНИ АНТОНИИ.

Она увидела свое тело со стороны - лежащим на операционном столе. Вокруг суетились медики. К груди прижали похожий на утюг прибор.

- Разряд! - крикнул профессор Псахес. Тело дернулось. Но она не почувствовала боли. - Разряд! - Сердце не реагирует! - Разряд! Еще! Еще! Врачи пытались «завести» ее сердце почти полчаса. Она увидела, как молодой ассистент положил руку на плечо профессору: - Борис Исаакович, остановитесь. Пациентка мертва. Профессор стащил с рук перчатки, снял маску. Она увидела его несчастное лицо - все в капельках пота. - Как жаль! - сказал Борис Исаакович. - Такая операция, шесть часов трудились...

 

- Я здесь, доктор! Я живая! - закричала она. Но врачи не слышали ее голоса. Она попыталась схватить Псахеса за халат, но ткань даже не шевельнулась. Профессор ушел. А она стояла возле операционного стола и смотрела, как завороженная, на свое тело. Санитарки переложили его на каталку, накрыли простыней. Она услышала, как они говорят: - Опять морока: приезжая преставилась, с Якутии... - Родня заберет. - Да нет у нее никакой родни, только сын-малолетка. Она шла рядом с каталкой. И кричала: - Я не умерла! Я не умерла! Но никто не слышал ее слов.

 

Жизнь.

Монахиня Антония вспоминает свою смерть с трепетом: - Господь милостив! Он любит всех нас, даже распоследнего грешника... Антония постоянно перебирает четки. Ее тонкие пальцы дрожат. Между большим и указательным видна старая татуировка - едва заметная буква «А». Матушка Антония перехватывает мой взгляд. Я смущаюсь, словно подсмотрел что-то запретное. - Это память о тюремном прошлом, - говорит монахиня. - Первая буква моего имени. По паспорту я Ангелина. В юности страсть какая бедовая была... - Расскажите! Матушка Антония испытующе глядит на меня. Такое ощущение, что она видит меня насквозь. Минута кажется вечностью. Вдруг замолчит, вдруг откажет?

Наша встреча не была случайной. В Печоры Псковской области, где вблизи знаменитого Свято-Успенского монастыря живет 73-летняя матушка Антония, я приехал, получив весточку от знакомых верующих: «У нас чудесная монахиня есть. На том свете побывала». Матушка Антония, как оказалось, в недавнем прошлом была устроительницей и настоятельницей женского монастыря в Вятских Полянах Кировской области. После третьего инфаркта по слабости здоровья была отправлена на покой. С журналистом «Жизни» согласилась встретиться только после того, как получила рекомендации от духовных лиц. Мне кажется, что она мою просьбу отсылает куда-то наверх. И получает ответ. У меня замирает дыхание. Наконец она произносит: - Расскажу. Не зная моего прошлого, не понять того, что случилось со мною после смерти. Что уж было - то было... Матушка Антония Совершает Крестное Знамение. Еле слышно, одними губами, шепчет молитву. Чувствуется, что возвращение в прошлое требует от нее немалых душевных и физических усилий словно пловцу, которому предстоит нырнуть в бурлящий водоворот.

 

Детство.

- Родилась я в Чистополе. Это маленький городок на Каме в Татарии. Папа, Василий Рукавишников, ушел на фронт добровольцем. Погиб на Брянщине, в партизанах. Мама, Екатерина, вновь вышла замуж - за старика, он лет на тридцать был старше ее. Я до того возненавидела его, что убежала из дома. Попала в детдом в Казани. Сказала, что сирота. В конце войны обучили меня вместе с подругами на мотористок и отправили на шахту в Свердловскую область. В первый же день мы бунт устроили - из-за приставаний. Мы малолетки, а шахтеры там ушлые. В первый же день облапали... Ну я и подбила подруг в Москву бежать, к товарищу Ворошилову. Жаловаться. Добирались на подножках вагонов, отчаянные были, смелые. Заночевали в парке Горького, в кустах, прижимаясь друг к другу...

 

Ворошилов.

- Утром я, как самая маленькая, на вид мне давали лет двенадцать, пошла в разведку. Выбрала на лавочке дяденьку посолиднее. Подошла, спросила, как Ворошилова найти. Дяденька ответил, что запись на прием ведется в приемной Верховного Совета на Моховой улице. Нашли мы эту приемную. Явились туда всей гурьбой. «Куда?» - спросил нас милиционер у двери. - «К Ворошилову!» - «Зачем?» - «Это мы только ему скажем». Милиционер отвел нас в какой-то кабинет. За столом толстый начальник сидит. Глянул на нас строго: «Рассказывайте!». А я как заору: «Бежим, девчонки! Это не Ворошилов!». Такой шум мы устроили, что все сбежались. И тут вижу, как Ворошилов входит. Я его по фотографиям знала. Увел нас с собой. Велел принести бутербродов, чаю. Выслушал. И спросил: «Учиться хотите?» - «Да!» - «Скажите на кого, вам выпишут направление». Я выбрала геологический техникум в Кемеровской области...

 

А там беда вышла - с ворьем связалась. По глупости и от голодухи. Нравилось мне, как они живут: рисково, красиво. Татуировку сделала, чтобы все видели, что я фартовая. Только погулять долго не получилось: нашу шайку поймали... В тюрьме мне не понравилось. - Когда вышла на свободу, дала клятву себе: никогда за решетку не попадать. Вышла замуж, уехала в Якутию - в поселок Нижний Куранах. Работала там в «Якутзолоте». Орден даже заслужила - Трудового Красного Знамени... Сначала все в семье ладно было, сыночка родила, Сашеньку. Потом муж пить начал. И бил из-за ревности. Потом бросил. Горевать не стала - так с ним намучилась! А тут еще болезнь навалилась. Сначала значения не придала, а потом, как уж прижало (несколько раз сознание средь бела дня теряла), к врачам пошла. Обследовали и нашли опухоль в голове. Отправили срочно в Красноярск, в клинику мединститута. Я плачу: «Спасите! У меня сынок один, еще школьник - круглым сиротой останется!». Профессор Псахес взялся прооперировать... Знала, что операция опасная, боялась страшно! Тогда и про Бога вспомнила. Прежде такой атеисткой была, богохульницей, а тут на ум молитва пришла. Вернее, стишок духовный, которому меня однажды в детстве одна женщина обучила. «Сон Богородицы» называется. Про Иисуса, все его страдания. Почти все Евангелие в этих стихах пересказано... Повезли меня на операцию, а я дрожу и «Сон Богородицы» шепчу. Дали наркоз, сверлить череп стали... Я боли не чувствую, но все слышу - как с головой моей возятся. Долго оперировали. Потом, как сквозь сон, услышала, как меня по щекам хлопают. «Все, - говорят, - просыпайся!» Я очнулась от наркоза, дернулась, хотела встать, подняться, тут сердце и остановилось. А меня словно что-то наружу из тела вытолкнуло - из себя, будто из платья, выскользнула...

 

Смерть.

Каталку с безжизненным телом отвезли в холодную комнату без окон. Ангелина стояла рядом. Видела, как ее труп переложили на железный топчан. Как стащили с ног бахилы, которые были на ней во время операции. Как привязали клеенчатую бирку. И закрыли дверь. В комнате стало темно. Ангелина удивилась: она видела! - Справа от моего тела лежала голая женщина с наспех зашитым разрезом на животе, - вспоминает монахиня. - Я поразилась: прежде никогда не знала ее. Но почувствовала, что она мне почти родная. И что я знаю, от чего она умерла - случился заворот кишок.

 

Мне стало страшно в мертвецкой. Бросилась к двери -- и прошла сквозь нее! Вышла на улицу - и остолбенела. Трава, солнце - все исчезло! Бегу вперед, а мне дороги нет. Как привязанная к больнице. Вернулась обратно. Врачей, больных в палатах и коридорах вижу. А они не замечают меня. Глупая мысль в голову пришла: «Я теперь человек-невидимка!». Смешно самой стало. Стала хохотать, а меня никто не слышит. Попробовала сквозь стену пройти - получилось! Вернулась в мертвецкую. Опять увидела свое тело. Обняла себя, стала тормошить, плакать. А тело не шевелится. И я зарыдала, как никогда в жизни - ни раньше, ни потом - не рыдала...

 

Ад.

Матушка Антония рассказывает: - Вдруг рядом со мной, как из воздуха, появились фигуры. Я их для себя назвала - воины. В одежде, как у святого Георгия Победоносца на иконах. Почему-то я знала, что они пришли за мной. Стала отбиваться. Кричу: «Не трогайте, фашисты!» Они властно взяли меня под руки. И внутри меня голос прозвучал: «Сейчас узнаешь, куда попадешь!» Меня закружило, во мрак окунуло. И такое нахлынуло - страсть! Боль и тоска невозможная. Я ору, ругаюсь всяко, а мне все больнее. Про эти мучения рассказать не могу - слов таких просто нет... И тут на правое ухо вроде как кто тихонечко шепчет: «Раба Божия Ангелина, перестань ругаться - тебя меньше мучить станут...» Я затихла. И за спиной словно крылья почувствовала. Полетела куда-то. Вижу: слабенький огонек впереди. Огонечек тоже летит, и я боюсь отстать от него. И чувствую, что справа от меня, как пчелка малая, тоже кто-то летит. Глянула вниз, а там множество мужчин с серыми лицами. Руки вверх тянут, и я их голоса слышу: «Помолись за нас!» А я перед тем, как умереть, неверующая была. В детстве окрестили, потом в храм не ходила. Выросла в детдоме, тогда нас всех атеистами воспитывали. Только перед операцией про Бога и вспомнила... Той «пчелки» справа не вижу, но чувствую ее. И знаю, что она не злая. Спрашиваю ее про людей: «Кто это и что это?» И голосок тот же, ласковый, отвечает: «Это тартарары. Твое место там...» Я поняла, что это и есть Ад.

 

Рай.

- Вдруг я почувствовала себя как на Земле. Но все ярче, красивее, цветет, как весной. И аромат чудный, все благоухает. Меня еще поразило: одновременно на деревьях и цветы, и плоды - ведь так не бывает. Увидела стол массивный, резной, а за ним трое мужчин с одинаковыми очень красивыми лицами, как на иконе «Троица». А вокруг много-много людей. Я стою и не знаю, что делать. Подлетели ко мне те воины, которые в морг приходили, поставили меня на колени. Я наклонилась лицом до самой земли, но воины меня подняли и жестами показали, что так не надо, а нужно, чтобы плечи были прямо, а голову склонить на грудь... И разговор начался с теми, что за столом сидели. Меня поразило: они знали все обо мне, все мои мысли. И их слова словно сами возникали во мне: «Бедная душа, что же ты столько грехов набрала!» А мне было ужасно стыдно: вдруг вспомнился каждый плохой поступок, каждая дурная мысль. Даже те, которые я давно забыла. И мне себя жалко стало. Поняла, что не так жила, но не обвиняла никого - сама свою душу сгубила..

 

Господь.

- Внезапно я поняла, как надо называть того, кто в середине сидит, сказала: «Господи!» Он отозвался - в душе сразу такое райское блаженство наступило. Господь Спросил: «Хочешь на Землю?» - «Да, Господи!» - «А посмотри вокруг, как здесь хорошо!» Я посмотрела вокруг - и ну все как засияло, так было необычайно красиво! А внутри меня вдруг случилось то, чего я не испытывала никогда: в сердце вошли бесконечная любовь, радость - все разом. И я сказала: «Прости, Господи, я недостойна!» И тут пришла мысль о сыне, и я сказала: «Господи, у меня сын есть Сашенька, он без меня пропадет! Сама сирота, от тюрьмы не убереглась. Хочу, чтобы он не пропал!» Господь отвечает: «Ты вернешься, но исправь свою жизнь!» - «Но я не знаю как!» - «Узнаешь. На твоем пути будут люди, они подскажут! Молись!» - «Но как?» - «Сердцем и мыслью!».

Будущее.

- И тут мне будущее открыли: «Выйдешь вновь замуж». - «Кто же меня возьмет такую?» - «Он сам тебя найдет». - «Да не нужен мне муж, я с прежним пьяницей на всю жизнь намучилась!» - «Новый будет добрый человек, но Тоже не без греха. С Севера не уезжай, пока сына в армию не проводишь. Потом встретишь его, женишь. А затем суждено тебе брата найти». - «Неужто он жив? Я с войны о Николае вестей не имею!» - «Инвалид он, на коляске ездит. Найдешь его в Татарии и сама туда с мужем переедешь. Ты брату будешь очень нужна, будешь ухаживать за ним и сама похоронишь его». - «А с сыном все хорошо будет?» - «За него не беспокойся. Он, как станет взрослым, от тебя откажется. Но ты не унывай. Помни Господа и расскажи людям о том, что видела здесь! И помни -- ты обещала Исправить свою жизнь!»

 

Возвращение.

- Очнулась я уже в своем теле. Почувствовала, что мне очень холодно: я замерзла сильно. Взмолилась: «Мне холодно!» И голос слышу в правом ухе: «Потерпи, сейчас за тобой придут!» И точно: открывается дверь, входят две женщины с тележкой - хотели анатомировать меня везти. Подошли ко мне, а я простыню сбросила. Они - в крик и бежать! Профессор Псахес, который меня оперировал, с медиками прибегает. Говорит: «Не должно быть, что жива». Светит какой-то лампочкой в зрачок. А я все вижу, чувствую, а окоченела так, что сказать ничего не могу, только мигнула глазами. Меня привезли в палату, обложили грелками, закутали в одеяла. Когда согрелась, рассказала о том, что случилось со мной. Борис Исаакович Псахес внимательно выслушал. Сказал, что после моей смерти прошло три дня.

 

Еще в больнице, - говорила матушка Антония, - я написала о том, что со мной произошло, в журнал «Наука и религия». Не знаю, напечатали ли. Профессор Псахес назвал мой случай уникальным. Через три месяца выписали. - Уехала я обратно в Якутию, - рассказывает матушка Антония. - Опять в «Якутзолото» устроилась. Работаю, сына ращу. В церковь ходить стала, молиться. Все случилось так, как мне на том свете предсказано было. Замуж вышла, потом сына женила. И старшего брата Николая, с войны потерянного, нашла - в Татарии. Он одинокий был, инвалид на коляске, уже больной. Мы переехали в Нижнекамск, поближе к брату. Квартиру нам с мужем там дали, как северянам. Я к тому времени уже на пенсии была. Ухаживала за братом до его смерти. Похоронила, оплакала. А потом и сама заболела. В боку закололо, во рту кисло стало. Терпела долго. Уговорили меня сын с мужем в больницу пойти. Из поликлиники отправили на обследование в Казань. А там нашли рак печени. Сказали, что с операцией опоздала, что метастазы пошли.

И такая тоска на меня напала - не передать. Грешная мысль пришла: «Кому я нужна такая, всем обуза!». Пошла на мост - топиться. А перед тем как в воду броситься, с небом решила попрощаться. Подняла глаза - и увидела кресты и купола. Храм. Думаю: помолюсь в последний раз. Пришла в собор. Стою перед иконой Богородицы и плачу. Тут женщина, что в храме убиралась, заметила мои слезы, подошла, спросила, что со мной случилось. Рассказала про рак, про то, что муж начал пить, что никому я не нужна, что у сына своя семья и я ему обуза. Что хотела руки на себя наложить. А женщина мне и говорит: «Тебе надо ехать в Набережные Челны. Туда приехал чудесный батюшка, архимандрит Кирилл из Риги. Он все на свете лечит!»

 

Архимандрит.

Матушка Антония показывает фотокарточку священника, что висит у нее в келье. На снимке - благообразный, осанистый батюшка с двумя крестами на облачении. - Это мой духовный отец, - ласково говорит монахиня. - Архимандрит Кирилл (Бородин). Чудотворец и праведник. При советской власти в тюрьме за веру страдал. Он сам, врач по образованию, многих людей исцелил. В 1998 году отошел ко Господу. Мне отец Кирилл не только жизнь спас - душу вымолил. Приехала я тогда в Набережные Челны по указанному мне в церкви адресу, даже домой в Нижнекамск заезжать не стала. Очередь стоит в квартиру, в которой отец Кирилл принимает, длиннющая. Думаю, всю ночь стоять придется. Тут дверь распахивается, выходит священник и меня рукой манит: «Матушка, иди сюда!» Завел к себе. Ладонь на голову положил: «Ах, какая ты болящая!» И вдруг в меня радость вошла - как тогда, на том свете перед Господом... Хотела отцу Кириллу о себе рассказать, про то, что на том свете пережила, но он меня остановил: «Я все про тебя знаю».

Монастырь.

Тут батюшка мне и говорит: «Езжай в Елабугу, там монастырь налаживается. Скажешь матушке Евгении, что я прислал», - рассказывает матушка Антония. - Я замялась: «Что вы, батюшка! Муж и сын у меня». Тут отец Кирилл странные слова произнес: «Нет никого у тебя!» Я ропщу: «Ночь уже!» А он, строго так: «Благословляю идти!». Куда денешься? Пошла на автовокзал. Автобусы рейсовые все уже ушли. Вдруг мужичок какой-то тормозит: «Кто на Елабугу?». До самого монастыря довез. Там уже ждали. Стала жить при монастыре и молиться. А силы таяли. Уж и есть мало что могла: печень совсем отказывала...

 

И вот сон мне однажды снится. Вижу четверых мужчин, одетых в белое. Они вокруг меня. Я лежу, а один из них говорит: «Тебе сейчас больно будет. Потерпи, не бойся, рак пройдет». Утром проснулась, а печень -- не болит. Аппетит появился -- на еду накинулась. Ем все, от чего раньше отказывалась -- булку, суп. И хоть бы раз в боку кольнуло! Тут отец Кирилл приехал. Рассказала ему про странный сон. Спрашиваю: «Кто меня во сне исцелил?» А батюшка отвечает: «Неужели ты не догадалась? Это тебе Божья милость!».

 

Сын.

Благословил меня отец Кирилл домой в Нижнекамск съездить -- вещи забрать и документы оформить, - рассказывает матушка Антония. - Приехала, а сын и муж меня потеряли. Думали, померла уже. Мужу объяснила, что развод нужен, что в монастырь хочу, душа просится Богу служить. Он смирился. А сын - ни в какую: «Не пущу!». Посадил на цепь собачью. Три дня держал, даже в туалет водил на ней. Я молилась, чтобы Господь сына вразумил. Отпустил все же Саша меня в монастырь. Но в спину крикнул: «Теперь ты мне не мать...» Вспомнила я тогда, что Господь мне на том свете говорил: «Сын от тебя откажется»...

Постригли меня в монахини с именем Антония. В переводе с греческого это означает «приобретение взамен». В монастыре я поменяла свою жизнь, как тогда Господу обещала. Потом меня благословили в Вятских Полянах новый монастырь строить, настоятельницей поставили. Служила там. А после инфаркта на покой попросилась. Приехала в Псков, потом в Печоры перебралась. Здесь, возле святых мест, и молиться, и дышать легче... Про матушку Антонию в Печорах говорят с любовью. Рассказывают, что кроме великого дара утешать людей есть у нее способность видеть их сущность духовными очами. - Было время, когда действительно видела, - рассказывает матушка Антония. - Потом упросила Господа лишить меня этого дара. Тяжело это. - Мне говорили, что вы видели чудо в храме: таинство превращения хлеба и вина в плоть и кровь Христову. - Это было на Пасху, когда Царские врата, закрывающие вход в алтарь, распахнуты. Стою я возле Царских врат, жду причастия. И смотрю, как священники у алтаря таинство сотворяют, копьецом из просфоры частицы вынимают. Думаю я: как же хлеб станет Христовой плотью? И тут на алтаре как солнце засияло. Вижу - вместо просфоры младенчик лежит. Красивый такой, весь светится. А священники его копьецом в грудь! Закричала на весь храм: «Не трогайте младенчика!». Люди на меня смотрят, не поймут, в чем дело. А я вижу: чаша золотая, для причастия, делается прозрачной, словно стеклянная. И сама собой наполняется кровью. После службы со страхом рассказала обо всем своему духовному отцу. Он меня успокоил: «Господь тебе чудо показал, радуйся!». Вот и живу в радости. Хочу сказать всем: смерти нет, есть жизнь вечная. Надо только любить друг друга и быть верными Господу. - А будущее предсказываете? - Нет. Одно знаю: Россию тяжкие испытания ждут. Но если мы станем добрее, Господь нас простит...



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-23; просмотров: 258; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.17.155.54 (0.013 с.)