Этика долга и образа жизни специалиста

Протанская Е.С.

Профессиональная этика

Протанская Е.С.Профессиональная этика: Учебное пособие. – СПб.: Алетейя, 2003.

Этика долга и образа жизни специалиста

 

Профессиональная этика — раздел этической науки, исследующий специфику морали в условиях профессиональной деятельности. Слово «профессия» латинского происхождения, образовано от profiteor — «объявляю своим делом». Под «делом» понимается изначально не всякое деяние, но священнодействие. В русском языке этот смысл в слове «дело» сохраняется в понимании справедливости, правильности, в значении «говорить дело». Поэтому долгое время слово «профессия» употребляется лишь по отношению к жрецам и священникам. Только в протестантизме впервые возникает понимание, что и «верующие миряне должны относиться к делу с теми же этическими нормами и энергией... (что и. — Е.П.) к служению Богу» (Психология и этика делового общения. М., 2000. С. 233). Фактически в этот период профессионализм вообще начинает связываться с этикой. Этика — философская наука о морали, ее происхождении и развитии, ее истории и истории научных воззрений на ее предмет.

Термин «этика» исторически происходит от греческого ethos, что означает — нрав, характер, обычай, образ жизни, закон. Понятием «этос» в социологии морали в XX в. обозначается уклад, строй, стиль жизни какого-либо сообщества людей. Говорят об этосе сословий, поколений, социальных слоев. Наряду с ними сегодня все явственнее складывается этос профессиональных групп. Возможно, совокупность норм, правил и образа жизни, обусловленных профессией, и создает наряду с профессиональной этикой сообщество профессионалов, которое объединяет людей, принадлежащих к разным культурам, народам, конфесиям, но объединенных общим профессиональным этосом.

Профессиональная (или прикладная) этика представляет собой совокупность моральных требований, принципов и норм деятельности специалистов, которая является ответственной, обязательной, но вместе с тем добровольной, т. е. свободной деятельностью свободных людей, которые подчиняются правилам, но лично независимы, сообразуются с законом, но выполняют долг. Профессиональная этика в некоторых случаях именуется профессиональной деонтологией, или учением о долге. Термин «деонтология» был обозначен И. Бентамом в 1834 г. и первоначально отождествлялся с учением о нравственности, затем стал пониматься как одна из концепций морали (в противоположность аксиологии — учению о ценностях) и, наконец, как один из разделов этики. Сегодня под деонтологией часто понимают моральные обязательства специалиста, то, что может быть сопряжено с опасностью, риском, физическим напряжением, перегрузками психики и пр. Под прикладной этикой или прикладными проблемами — вопросы теории морали профессиональной деятельности в связи с непредвиденными ситуациями, которые возникают в практике специалистов. Профессиональная этика — наиболее широкое понятие, поскольку наряду с названными прикладными и деонтологическими аспектами предполагает также определенные обязательства и нормы как внутри профессиональной среды, так и вне работы. Иными словами, уже в процессе получения образования человек должен осознать моральные цели своей профессии, понять свою ответственность, право на доверие общества, В этой связи вспоминаю случай, рассказанный коллегой. Он — преподаватель этики на юридическом факультете — получил от трех студентов одинаковые (буква в букву) рефераты на тему «Что такое совесть», каждый студент при этом уверял, что писал их сам.

 

 

Причины обособления профессиональной этики

В системе этического знания

 

 

Медицинская этика! Какая такая медицинская этика?! Не знаю никакой такой отдельной медицинской этики! Есть одна общая этика порядочного человека. И нет этик врачей, милиционеров, ветеринаров... Почему вы от нас требуете какой-то особой этики? А по отношению к нам что?! Можно не соблюдать?! Вам можно не соблюдать тайны, да! Можно вредить, можно не блюсти порядочности?! Так, что ли?! Известное дело! Мы для вас, а не вы для нас?

 

Профессиональная этика

Как часть прикладной этики

 

 

Тяга к новаторству, к преодолению косных, заплесневелых идей присуща решительно каждому, кто увлеченно работает в какой бы то ни было области знаний. В этом-то и таится для нас праздничная радость работы, ее главное очарование, ее соблазнительность...

 

К. Чуковский. О себе

 

В связи с достижениями науки и техники, имеющими подчас непредсказуемые последствия и трудно поддающимися привычным моральным оценкам, возникает необходимость в формулировании новых этических максим, которые подчас непросто соотнести с традициями, мифологией, религиозными системами морали. Этими вопросами занимается прикладная этика, которая призвана анализировать профессиональную деятельность в этих областях с учетом традиционных систем морали и современной моральной ситуации. В таких относительно новых областях знания, как молекулярная генетика и генная инженерия, космическая и планетарная этики, биоэтика, компьютерная этика, и ряде других возникают и подлежат осмыслению прикладные этические проблемы. Несмотря на кажущуюся абстрактность проблематики научных разработок в названных областях, формирующиеся в них этические принципы становятся конкретными ориентирами в деятельности специалистов и влияют на моральную ситуацию в обществе.

Прикладные проблемы этики по мере развития общества обнаруживает всякая профессиональная деятельность. Нештатные политические ситуации, новые виды оружия и преступлений, непредвиденное влияние искусства, неизвестные прежде заболевания, сопряжение и противоречие интересов производителей и потребителей — требуют их оценки и разрешения в этических аспектах. Здесь специалисты в области этической теории объединяются с профессионалами, приходят к совместным решениям, отвечающим практическим потребностям общества.

 

Профессиональная этика —

Гарантия гуманизации социальных отношений

 

 

 

Будешь чересчур многословен — никто слушать не станет. Будешь чересчур молчалив — обвинят в скрытности. Откроешь свои мысли — обвинят в вероломстве. Выразишь несогласие — уличат в стремлении ниспровергать... Не поступай вопреки справедливости, не иди против закона — если и не навредишь себе, все равно будешь жалеть о содеянном.

 

Ханъ Юй. Пять наставлений

 

В историческом прошлом этические основы профессиональной деятельности кристаллизовались в опыте конкретных школ, цехов, сообществ, озабоченных чистотой своих рядов, нераспространением технологий, рецептов, секретов профессионального мастерства, сохранением материального благополучия. В настоящее время ситуация изменилась. Профессиональная деятельность специалиста не замкнута пределами цеха, фирмы, она контролируется межпрофессиональными нормами природопользования и охраны здоровья, законами о правах потребителей и нормами межличностного общения. В условиях информационного общества нарушения в любой из этих сфер становятся достоянием СМИ, общественности, способны не только влиять на уровень продаж конкретной фирмы, но привести к ее разорению и даже к недоверию потребителей целой отрасли. Этика специалиста обусловливает стратегии корпоративного мышления, становится предметом обсуждения и своеобразным рекламным продуктом: «Ты всегда думаешь о нас...». В профессиональной этике неизменно провозглашаются гуманистические идеалы деятельности корпорации специалистов. В перспективе через профессию ими может быть охвачено все общество. Профессиональная этика как свод нормативных правил, принципов деятельности специалистов, сформированных межнациональными корпоративными объединениями, такими, как Всемирная организация здравоохранения, Всемирная туристическая ассоциация и т.п., аккумулирует передовой опыт осмысления проблем специалистов. Кодексы, хартии, специальные журналы, отчеты о деятельности комиссий по этике знакомят с тенденциями развития моральных отношений в профессиональной среде и способствуют формированию морального сознания, этической культуры как специалистов, так и общества в целом. Таким образом, через профессиональное сознание, под «давлением» общественного мнения, непосредственного окружения коллег, в результате конкуренции профессиональная этика является одним из рычагов гуманизации социальных отношений. Как отмечается в исследовании по этике бизнеса, «История знает примеры, когда поведение, в течение долгого времени считавшееся в деловой среде приемлемым или, в крайнем случае, терпимым, позднее было осуждено как аморальное, например выброс вредных отходов в воздух и воду, изменение местоположения заводов исключительно с целью увеличения прибыли и значительные изменения в политике в угоду влиятельным магнатам». (Петрунин Ю.Ю., Борисов В.К. Этика бизнеса. М., 2000. С. 15).

Изначальный принцип всякой профессиональной этики, ее гуманистическое основание — «Не навреди!». Сегодня любое профессиональное сообщество заботится об этической стороне своей профессии. Утверждение этических начал профессиональной деятельности способствует прогрессу общества, поскольку ставит вопрос об ответственности и надежности человека на работе. Стандарты профессиональной этики помогают воспроизводить высокое качество товаров и услуг новыми поколениями работников, дают надежду на удержание в равновесии колоссального маховика НТР.

 

***

 

В после/шее время обострился интерес к астрологии (рекламируются услуги, публикуются прогнозы). Отношение к ней — не однозначное. Возможно, именно поэтому ассоциация тех, кто причисляет себя к профессионалам в этой области, принимает собственный Этический кодекс. В нем отчетливо читается стремление сформулировать достоинство специалиста. Этика профессий понимается в традиционном смысле, несмотря на нетрадиционность или, скажем так, необычность специальности. Здесь есть многие общепрофессиональные правила: добросовестность и сохранение тайны, стремление не навредить, уведомить о возможностях специалиста, соблюсти закон, не запятнать честь своей профессии. Вместе с тем астрология понимается здесь как научная деятельность (как медицина), и ее этика аналогична этике исследовательской работы.

 

П. Зюскинд. Парфюмер

 

Профессионализм в Средневековье получает новый импульс в связи с распространением христианства. Строительство храмов, их обустройство востребовало зодчих и кузнецов, стекольщиков и живописцев, серебряных дел мастеров, ткачей и златошвей. В этой необходимости «трудиться для Бога» (а не для себя) — и корень высокого качества производимых изделий, и причина распространения профессиональных технологий в пространстве культуры. Строгое следование образцу «Божьего дома», «писания Лика» обусловило каноничность и других ремесел, всей культуры. Авторитет мастера в ремесленном сообществе (цехе) зиждется на параллели с авторитетом Создателя и является предпосылкой для формирования отношения к труду, как к «творению», сопряженному с особым усердием и старанием. Средневековье формирует традицию монотеистической культуры. Так, «православные храмы являлись не только культовыми, но и... общественными зданиями... (в которых. — Е.Я.) совершались... торжественные приемы князей». В церквях хранились частные сокровища, «важнейшие документы... внешней и внутренней торговли. По Уставу Владимира церковь стала хранительницей весов и мер» (Помпеев Ю.А. История и философия отечественного предпринимательства. СПб, 2002. С. 44). В этот период в недрах формирующихся цехов складывается профессиональная мораль. Расцвет цеховой организации ремесленного труда в Европе приходится на конец XV-начало XVI в., когда ручной труд особенно искусен и цехи наиболее влиятельны в обществе.

Вера во всемогущего, всеведущего Бога придает целостность духовному миру личности, которой предпосылается постоянная религиозная рефлексия: грех или нет, угоден ли Господу поступок, деяние, намерение? В этой связи формируется представление о том, что «Плохой человек не может сделать хорошую вещь», поскольку все, что делается людьми, то делается с Божьей помощью, а Господь помогает только истинно верующим. «Гений и злодейство — две вещи несовместные...?» — вопрос, возникающий позднее, на пороге формирования морали Нового времени.

Для Средневековья подобного вопроса не могло быть, поскольку человек с его нравственной сущностью и все содеянное им еще мыслились в неразрывной связи, целостно.

Мастер — не только создатель вещи (продукта), но и гарант качества производимого, обладатель собственного клейма, он наделен ответственностью за сохранение технологии в неизменном виде, за передачу ее новым поколениям. Мастера обладают правом научения подмастерьев, которые прежде в течение 4-5 лет должны быть учениками, способствуют сохранению и накоплению профессиональных знаний, тонкостей мастерства. Мастер учит ответственному отношению к профессии, что было особенно важно в условиях общей низкой грамотности населения.

Мастером мог стать лишь человек незапятнанной репутации, добросовестный прихожанин, законнорожденный, образованный в рамках профессии.

Каждый ремесленный цех тщательно сохраняет и передает от Мастера к Мастеру «Рецепты» — тексты, содержащие традиции ремесленных технологий, их историю. Они сохраняются в тайне, им присущ элемент сакральности, содержащий привязку к библейскому сюжету. В Италии тайну составляло производство стекла — в Венеции, шелка — в Лукке, Болонье, берегли секреты песочных часов и разных металлических изделий в Нюрнберге, технологии изготовления оружия и ножевого товара — в Золингене и других городах. Разглашение ремесленного секрета, вывоз инструментов или переселение мастеров в другие города запрещалось под угрозой смертной казни. Члены цехов — мастера и подмастерья — должны были давать клятву в выполнении этих предписаний. Сакральность рецепта, серьезность отношения к его сохранности и неизменности способствует формированию традиционности культуры в условиях ремесленных технологий, в результате чего в одной кузнице нет и не может быть двух одинаковых подков, но четыре, сделанные в разных концах Европы, подойдут одной кобыле. То же происходило и в России: «Мастера, архитекторы храмов и скульпторы — резчики именовались хитрецами, изобретателями и владельцами сложных конструктивных секретов» (Помпеев Ю.А. История и философия отечественного предпринимательства. С. 44).

Поэтому сакральный характер носит и посвящение в Мастера, доверие цеха самостоятельно изготовить «шедевр», пройти экзамен на мастерство, на моральную зрелость, сообразительность и приверженность профессии, цеху, готовность пострадать, т.е. самозабвенно, терпеливо и неустанно создавать изделие, ни в чем не отступая от наставлений и указаний мастеров и строго следуя канону. Например, чтобы получить звание мастера-иконописца, монах должен был, получив предварительно благословение, выдержав пост и сотворив необходимые молитвы, от начала до конца самостоятельно написать икону. Прилюдно изготовить вещь или продукт, соткать полотно, показав и сноровку, и высокое качество, и понимание тонкостей ремесла, означало выдержать экзамен на профессиональную зрелость, право передавать мастерство другим. При этом в каждом цехе были и свои особые требования к профессионалу. Так, мяснику необходимо было искусно забить быка или другого животного, при этом заранее как можно точнее определив его вес.

Культивирование ценностей мастерства, понимаемого как скромное и сосредоточенное воспроизводство вещей в полном соответствии с технологией, способствовало укоренению традиций. И архитектор, и художник, и любой другой профессионал, которому удавалось создать нечто стоящее, прекрасное, гордились не своим вкладом, но достигнутым пониманием рецепта, целей профессии, своим цехом, учителем, благодарили Создателя, что Он избрал их и позволил довершить труд. Распространенной была анонимность творческого труда. Традиционализм средневекового понимания ремесла как усердной репродуктивной деятельности обусловил стандартизацию вещного мира в Новое время. Общинность существования цехов формировала общинные ценности, среди которых непременной была скромность.

Справедливости ради необходимо отметить, что у цеховой морали с ее замкнутостью и непререкаемостью авторитетов мастеров на определенном этапе проявляется и оборотная сторона. К новым изобретениям, как и ко всякого рода «новшествам», ремесленные цехи проявляли крайне враждебное отношение, решительно запрещая всякое отступление от раз установленных правил. Способ производства, качество продукта, ширина и длина его, материал — все это точно определялось цеховыми уставами, не допускалась замена ручного труда приспособлениями. В период Возрождения и его преддверии консерватизм технологий тормозит развитие производства. Например, в течение четырех столетий (!) (с XI по XV в.) в Англии и Франции под запретом была валяльная мельница, якобы ухудшавшая качество сукна, валяемого ногами. Мельница могла заменить сразу 24 валяльщиков. Мастерские, применявшие ее, тщательно скрывали это от коллег в других городах.

Мастерство в Средневековье — оценка профессиональной и духовной зрелости человека, основанная на приоритете моральных качеств. Мастер — это не только лучший профессионал, но и Учитель, Наставник (воспитатель), Хранитель Рецепта, тот, чей авторитет бесспорен, кому доверены честь и судьба всего профессионального цеха. Значение мастерства, сформировавшееся в Средневековье, подготовило отношение к профессионализму в культуре Нового времени.

Подобное отношение к профессионализму культивировалось и в России. Привожу выдержку из договора о научении *06 отдаче мальчика в науку цирульному мастерству.

1793 года майя... дня мы, нижеподписавшиеся, цеховой мастер Захар Федоров и свободный человек Иван Федоров сын Рогов, учинили сие условие, в том:

1. Что я, Рогов, отдал сына своего Василия, а я, Федоров, взял оного с сего числа впредь на полтора года для обучения цирульному мастерству, как-то: чесать или убирать на голове мужские или женские волосы разными манерами, делать парики и шиньоны, брить бороду, шлифовать и направлять бритвы, дергать зубы, пускать кровь шнипером, ланцетом, рожковую и пиявковую, с показанием мест, из которых когда и в каком случае из сих кровопусканий быть должно или прилично; словом, показать мне, Федорову, ему, Василию, все выше описанное и к тому принадлежащее совершеннейшим образом, не скрывая от него ничего, как долг честного человека требует, и сделать его через сие настоящим мастером. А потому

2. И обязан я, Рогов, заплатить, а я, Федоров, от него получить за сие обучение денег двадцать рублей, из коих половинное число по прошествии года, а другую половину уже по обучении, которое не иначе должно быть окончено, как в течение означенного срочного времени.

3. Что ж принадлежит до платья верхнего и исподнего, то оное да будет от меня, Рогова, а впрочем, как обувью, так и пищею и всем содержанием довольствовать его, Василия, мне, Федорову, от себя собственно, не причиняя ему в том ни малейшей нужды, в чем и подписуюсь» (Цит. по: Меткое московское слово. Быт и речь старой Москвы. М., 1985. С. 230).

Уважительное отношение к Мастеру сохранилось в названиях гофмайстер (от «распорядитель при дворе»), гроссмейстер (от «большой мастер»), хормейстер, капельмейстер и других.

 

При овладении профессией

 

 

Юнец, творящий вещь в поту и боли, Прибытком сил за труд вознагражден...

 

М. Буонаротти

 

Наряду с этим долгое время в христианстве труд рассматривается как наказание за первородный грех. Смиренно и добросовестно трудясь, человек искупает грехи, получает надежду на прощение в иной жизни. Христианская культура требует аскезы в профессиях, связанных с храмом — монахи-художники (иконописцы после разрешения в VIII в. церковного спора «иконоборцев» и «иконофилов» в пользу последних), архитекторы и строители церквей тщательно соблюдают посты, ведут скромную, сосредоточенную на вере жизнь. Они, как правило, не подписывают своих произведений, отказываясь от авторства, поступают так и другие ремесленники. Дар творения пока еще признается только за Всевышним. В творчестве не мыслится нового. Анонимность рассматривается как безусловный признак скромности — все делается с помощью Божьей, художник «лишь кисть в Его руке». Трудясь по наставлениям и науке старших, согласно канону, автор мыслит себя одним из многих, причастных к созиданию, прилагая все силы, весь талант к наилучшему воспроизведению образца.

Ученичество в цехе, у мастера, родственника сродни монашескому послушничеству. Так же как сам обряд пострига требует терпения (трижды упавшие ножницы, которые трижды смиренно поднимает и подает священнику кандидат в послушники, проявляя готовность к терпеливому подвигу веры), также его требует и ученичество, и послушничество и всякая работа, как в монастыре, так и за его пределами. Следует особо отметить и ретроспективность средневековой культуры, связанную с сущностью монотеизма — целостностью идеального образа единственного совершенного Бога, сын которого жил среди людей в прошлом. «Средневековый человек жил и творил во времени, омываемом со всех сторон вечностью. Знание его являлось его индивидуальным свойством, не принадлежа при этом ему лично... Каждая вещь неповторима, но устремлена к одному и тому же образцу, так и один человек отличается от другого, но все вместе они стремятся уподобиться одному — Христу» (Харитоновым Д.Э. Средневековый мастер и его представления о вещи // Художественный язык средневековья. М., 1982. С. 36).

Значение послушания отмечали русские философы; авторы «Вехи. Так, С. Булгаков в статье «Героизм и подвижничество» обращает внимание на противоположность этих понятий в плане самоконтроля, формирования чувства долга, совести. Для философа, бывшего священнослужителем, очевидна преемственность ценностей светской жизни из духовных сакральных корней культуры, их сохраняющаяся взаимосвязь. «Христианское подвижничество есть непрерывный самоконтроль, борьба с низшими, греховными сторонами своего я, аскеза духа... В монастырском обиходе есть прекрасное выражение для этой религиозно-практической идеи: послушание. Так называется всякое занятие, назначаемое иноку, все равно, будет ли это ученый труд или самая грубая физическая работа, раз оно исполняется во имя религиозного долга... и за пределами монастыря... врач и инженер, профессор и политический деятель, фабрикант и его рабочий одинаково при исполнении своих обязанностей могут руководствоваться не своим личным интересом, духовным или материальным, — все равно, но совестью, велениями долга, нести послушание. Эта дисциплина послушания, «светский аскетизм*... имела огромное влияние для выработки личности и в Западной Европе (Вехи. Репринтное издание. М.,1990. С. 54-55).

 

Я. Лесков. Левша

 

На становление представлений об этике благородных манер, корпоративной чести огромное влияние оказала этика рыцарства. Рыцарство складывается в христианском Средневековье. Всевышний, бывший Защитником и Спасителем, понимался как пример самоотверженности. Рыцарство вдохновлялось идеей доблестного служения в защиту слабых и обездоленных. Благодаря символическому ореолу, рыцарство рассматривалось в возвышенных категориях Служения и Защиты, позволяло избежать холопства и пренебрежительного манипулирования свободой и достоинством рыцаря. Будучи служением, рыцарство не являлось в то же время формой личной зависимости, а скреплялось договором, клятвой верности и являлось формой договорных отношений между работником и работодателем. Расцвет рыцарства приходится на XII-XIV вв., впоследствии статус рыцарства, его мораль и традиции наследует дворянство. Институт рыцарства способствовал упрочению феодальных отношений между удельными княжествами, постепенно объединяющимися в национальные государства. Рыцари выполняли и роль войска, оберегавшего границы княжества, его защитников и охраны, и роли советников князя, о чем, например, свидетельствует легенда о рыцарях короля Артура, участвовавших в принятии важных для княжества решений за «круглым столом». К рыцарям предъявлялись строгие моральные требования: смелость, верность долгу, благородство по отношению к Прекрасной Даме.

Как повествует историк рыцарства, в рыцарских уставах, бывших своеобразными кодексами рыцарской чести, говорилось:

«Щит рыцарей должен быть прибежищем слабого и угнетенного; мужество рыцарей должно поддерживать всегда и во всем правое дело того, кто к ним обратится».

«Да не обидят рыцари никогда и никого и да убоятся более всего злословием оскорблять дружбу, непорочность отсутствующих, скорбящих и бедных».

«Жажда прибыли или благодарности, любовь к почестям, 1 гордость и мщение да не руководят их поступками, но да будут они везде и во всем вдохновляемы честью и правдою».

«Они не должны вступать в неравный бой... не должны идти несколько против одного и должны избегать всякого обмана и лжи».

«Да не положат они оружия, пока не окончат начатого по обету дела, каково бы оно ни было...».

«Да не допускают они разорения жатв и виноградников; да наказуется ими строго воин, который убьет курицу вдовы или собаку пастуха или нанесет малейший вред на земле союзника» (Руссо Ж-Ж. История рыцарства. М., 1996. С. 52-54).

Возвышенное отношение к женщине — Культ Прекрасной Дамы — формируется в католической ветви христианской культуры как следствие культа Богоматери, почитания ее чистоты. Здесь, в рыцарской этике, закладываются основы галантного поведения, смысл которого в почитании вообще женщины за ее целомудрие, красоту. Прекрасная Дама не могла стать женой рыцаря, поскольку, как правило, уже была замужем. Но ей посвящались подвиги, поединки. Еще в детстве, ранней юности (в возрасте от 7 до 14 лет), будучи пажом при жене или дочери будущего сеньора в его замке, будущий рыцарь постигал необходимость служения женщине, ее защите и помощи. Именно это и рассматривалось в качестве первой ступени обретения бесстрашия и верности. После 7 лет служения оруженосцем у сеньора и обучения семи рыцарским добродетелям молодой человек посвящался в рыцари. Большое значение придавалось самому Посвящению в рыцари, I даче клятвы о готовности к защите земель сюзерена, его самого, семьи. В число добродетелей, определяющих честь рыцаря, входили физическая сила, внешняя красота — лица, фигуры, одежды, но прежде всего — верность сюзерену (сеньору).

В присяге, понимаемой как клятва верности, непременно ] клянутся в сохранении от всяческого ущерба тела сюзерена, его достояния, его чести, в служении его интересам, его свободе и в помощи советами. В «Своде ломбардского феодального права», в частности, говорится: «...вероломно — бросить сюзерена на поле боя живым и не тяжело раненным, оскорбить действием, оскорбить прелюбодеянием или склонить к нему жену или наложницу сеньора, покуситься на честь дочери, внучки, невесты сына, сестры, сознательно выдать тайну сеньора» (Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М.,1988. С. 86).

 

В. Высоцкий. Я не люблю

 

Поведение в бою и отношение к женщине — показатели чести рыцаря. Уважение к противнику, гордость, «игровое отношение к жизни» — предоставление противнику по возможности равные шансы (например, выбив его из седла, самому спешиться), вплоть до его довооружения. Честность в поединке — показатель чести рыцаря — означала прежде всего неиспользование слабости противника, вообще ничьей слабости. Это также и позорность убийства сзади, безоружного, убеленного сединой, позорность получения удара в лицо, из-за чего, как правило, рыцари сражались со спущенным забралом, не всегда видя и сознавая даже, с кем именно сражаются, т. е. могли нечаянно убить друга, даже родственника. Поэтому сражаться с открытым забралом означало высшую отвагу, граничащую с безрассудством. Здесь мы наблюдаем христианские корни рыцарской этики, главным принципом которой постепенно становится неиспользование слабости противника.

После появления иконы — живописного изображения лика Божьего, ставшего неотъемлемым атрибутом христианского храма, молитва перед иконой, «лицом к лицу», имела своим следствием особое отношение к своему лицу рыцаря, а у католиков — и к лицу Дамы, как главному признаку богоподобности человека, фактору его идентичности. Содержание лица в чистоте и неприкосновенности — важный атрибут культурной субъективности христианина. Так, утренняя молитва перед иконой требует чистого лица, а нанесение удара в лицо рассматривается как нехристианский поступок, сильнейшее оскорбление. Необходимость беречь, «сохранять лицо» сначала в прямом, а затем и в переносном значении характеризует ценности христианской культуры, а впоследствии и во всем цивилизованном мире начинает означать необходимость незапятнанной репутации, морального достоинства человека. В пострыцарские времена удар по лицу, брошенная в лицо перчатка — символический «удар» рассматриваются как преднамеренное оскорбление, вызов чести и становятся частью этики дуэльных поединков. М. Волошин рассказывает о своей дуэли с Н. Гумилевым в 1909 г.: «Я решил дать ему пощечину по всем правилам дуэльного искусства, так, как Гумилев, большой специалист, сам учил меня в предыдущем году: сильно, кратко и неожиданно» (Волошин М. Избранное. Минск, 1993. С. 196). В этикете народов христианской культуры утверждается негласный запрет на вопросы о состоянии лица (о ранах, ссадинах, синяках и т. п.), если вид лица вызывает недоумение, то его владелец первым сам как-то объясняет причину (ушиб или падение), но волен и не делать этого.

На Востоке же, где икона отсутствует, бытует мнение, что «шрамы украшают лицо мужчины». Однако и там существуют представления о чести джигита, мужском достоинстве, верности данному слову. Достоинство самурая, например, предполагало в средневековой Японии в случае унижения необходимость покончить с собой («харакири»).

Рыцарские поединки происходили на глазах зрителей, это были сражения по правилам, на которых демонстрировались доблести и зарабатывались средства и авторитеты. Этика рыцарских поединков с ее непреложными правилами уважения противника сформировала своеобразный кодекс соперничества, в значительной степени явившийся основанием для этики конкурентной борьбы в Новое время. Наряду с этим рыцари презрительно относились к купцам, проезжим феодалам, которых могли ограбить даже после уплаты ими «конвойных» денег. Специально для сбора дополнительных средств от проезжающих по территориям княжества добивались признания собственностью владельца земли всего, что на нее попала Grundruhrreht; — «что с возу упало, то пропало», запрещали заменять раз и навсегда улучшение дороги (более гладкой, на которой ничего не падало), строительство более короткой дороги и т.п.

Меч и лошадь — часть «я» рыцаря, «профессиональные атрибуты», предметы гордости и заботы, у легендарных рыцарей — легендарны, как и они сами. Сегодня они сопоставимы с инструментом специалиста, машиной водителя, которые берегут и которыми гордятся. Честь рыцаря (в нем. яз. — от дар, приношение, в русском — от глагола чтить) — приравниваемая к ценности самой жизни (дуэльный кодекс предполагает непременный поединок с равным по статусу в случае нанесения оскорбления словом или делом) — понимается как сословное и родовое достоинство, право на уважение, почести и славу.

Рыцарская этика налагала своеобразную «узду на волю и самообладание воина, заставляя смирять телесные страдания во славу рыцарства Телесность же вообще в христианской культуре постепенно обуздывается и отвергается любое неэстетическое ее проявление. На Востоке этого не происходит, и после сытного обеда в современном Китае, например, гости могут из вежливости «продемонстрировать» хозяину отрыжку как знак насыщения. Впоследствии незапятнанность, щепетильность в вопросах чести характеризует дворянскую этику. Корпоративность чести («честь мундира») сохранилась и в современных профессиях.

Рыцарские поединки, положившие начало правилам дворянской дуэли, как впоследствии сами дуэли, способствовали сохранению ценности чести, честного соперничества. Но уже в них в полной мере начинают проявляться противоречия корпоративной морали. С развитием представлений о ценности человеческой жизни они особенно обостряются. В мирное время на дуэлях дрались «за актрис, за карты, за коней или за порцию мороженого», «условная этика дуэли существовала параллельно с общечеловеческими нормами нравственности, не смешиваясь и не отменяя их... победитель на поединке, с одной стороны, был окружен ореолом общественного интереса, с другой стороны, все дуэльные обычаи не могли заставить забыть его, что он убийца. Своеобразной «бескровной» формой поединка была карточная игра. И здесь на смену азарту, эмоциональному ажиотажу игры приходит холодный расчет. Анализируя игровую ситуацию повести Л. Толстого «Два гусара», Ю.М. Лотман отмечает: «Азартная игра становится воплощением преступных, но поэтических черт уходящей эпохи, а коммерческая — бессердечной расчетливости наступающего "железного века"» (Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб., 1994. С. 163,179).

Этика джентльменства

А. Куприн (О Р. Киплинге)

 

Средневековые традиции возвышенного отношения к труду как к служению получили дальнейшее развитие в этических исканиях итальянских гуманистов эпохи Возрождения. В их литературных и философских сочинениях прославлялась способность человека познавать природу — «одну из двух книг Священного писания», по мысли Галилея, фактически открывшего путь автономии естественно-научного знания. Они утверждали веру в силу разума, творческие возможности человека, в его право строить свою судьбу, получая воздаяние за добродетели в земном существовании.

Призывая человека к активной деятельности: «Прочь от меня... безделье, неряшливость, ленивая праздность!» (Бруно), они считали, что человек сам в силах разобраться в пороках и добродетелях, не ожидая Страшного суда.

Протестантская этика, как отметил М. Вебер, сообщила культуре Нового времени характер «мирской аскезы» — самоотверженного труда, самоограничения во имя веры, приветствуя энергию, подвижничество человека в преобразовании окружающего мира как богоугодную деятельность, выразив таким образом моральный «дух капитализма». Распространение норм, правил религиозной жизни на жизнь мирскую способствовало формированию гуманизма как нравственного принципа в труде и быту. Именно в протестантизме происходит переосмысление термина «профессия», который до Реформации употреблялся «только применительно к священнослужителям... (и. — Г. Я.) впервые стал употребляться как любой род занятий, выполняемых квалифицированно и ответственно». (Психология и этика делового общения. М., 2000. С. 233). Не только богослужение, монашество, но и работа «в миру», на благо людей стала пониматься как высшее предназначение, призвание человека, требующее самоотречения, полной самоотдачи.

Сама идея мирского аскетизма, сформулированная идеологом французского протестантизма Ж. Кальвином, придает человеческой жизни характер исполнения своего долга: «Мы должны... усердно следить, как того требует от каждого из нас Бог, за исполнением своего призвания в каждом поступке на протяжении всей жизни», что не отменяет наслаждения жизнью и ее благами, поскольку «сами добрые свойства разных вещей в природе показывают нам, как надо наслаждаться, ради какой цели и до какой степени» (Кальвин Ж. О христианской жизни. М., 1995. С. 102,108). В этот период утверждается гедонист