Помнишь, он приходил на Террасу. Мне хотелось пригласить его с собой порыбачить, но я постеснялся. Я просил тебя его пригласить, но и ты тоже постеснялся.

- Помнишь, он приходил на Террасу? Мне хотелось пригласить его с собой порыбачить, но я постеснялся. Я просил тебя его пригласить, но и ты тоже постеснялся.

- Помню. Глупо, что я струсил. А вдруг бы он согласился? Было бы о чем вспоминать до самой смерти!

- Вот бы взять с собой в море великого Ди Маджио, - сказал старик. - Говорят, отец у него был рыбаком. Кто его знает, может, он и сам когда-то был беден, как мы, и не погнушался бы.

- Отец великого Сайзлера никогда не был бедняком. Он играл в настоящих командах, когда ему было столько лет, сколько мне.

- Когда мне было столько лет, сколько тебе, я плавал юнгой на паруснике к берегам Африки. По вечерам я видел, как на отмели выходят львы.

- Ты мне рассказывал.

- О чем мы будем разговаривать: об Африке или о бейсболе?

- Лучше о бейсболе. Расскажи мне про великого Джона Мак-Гроу.

[227]

- Он тоже в прежние времена захаживал к нам на Террасу. Но когда напивался, с ним не было сладу. А в голове у него был не только бейсбол, но и лошади. Вечно таскал в карманах программы бегов и называл имена лошадей по телефону.

- Он был великий тренер, - сказал мальчик. - Отец говорит, что он был самый великий тренер на свете.

- Потому что он видел его чаще других. Если бы и Дюроше приезжал к нам каждый год, твой отец считал бы его самым великим тренером на свете.

- А кто, по-твоему, самый великий тренер? Люк или Майк Гонсалес?

- По-моему, они стоят друг друга.

- А самый лучший рыбак на свете - это ты.

- Нет. Я знавал рыбаков и получше.

- Que va! (Что ты! (исп.) - Прим. перев.) - сказал мальчик. - На свете немало хороших рыбаков, есть и просто замечательные. Но таких, как ты, нету нигде.

- Спасибо. Я рад, что ты так думаешь. Надеюсь, мне не попадется чересчур большая рыба, а то ты еще во мне разочаруешься.