Эмоциональность и эмоциональная любовь

От чувственности следует четко отличать эмоциональность. Выше уже сказано, что с впечатлением сочетается обычно волнение, эмоциональное переживание. Хотя впечатление принадлежит к области чувств, волнение может быть обращено к ценности не материальной, связанной с объектом впечатления. Непосредственный контакт мужчины и женщины всегда влечет за собой какое-то впечатление, которому может сопутствовать волнение. Когда волнение имеет своим объектом сексуальную ценность, связанную только с «плотью» как с «возможным объектом использования», тогда оно есть проявление чувственности. Однако же сексуальная ценность, являющаяся объектом волнения, вовсе не всегда связана только с «плотью», как «возможным объектом использования». Она может быть связана с «человеком другого пола» в целом. В этих случаях предметом эмоционального переживания для женщины будет ценность «мужественности», а для мужчины - ценность «женственности». Первая может ассоциироваться, к примеру, с впечатлением «силы», вторая - с впечатлением «обаяния», но обе они связаны с человеком другого пола в целом, а не только с его «плотью». Итак, эмоциональностью здесь следовало бы назвать особую впечатлительность (не возбудимость) на сексуальную ценность, связанную с «человеком другого пола»; на «женственность», на «мужественность».

Впечатлительность есть источник эмоциональной любви. Она очень отличается от чувственности, не столько в своей основе, сколько внутренним своим содержанием. Ибо в основе, как первой так и второй лежит чувственная интуиция. Но если содержание впечатления - весь «человек другого» пола, вся «женщина», весь «мужчина»,- то чувственность сразу выделяет плоть в этом целостном содержании впечатления, и как бы отсекает ее от всего остального. Эмоциональность же держится всего человека другого пола. Сексуальная ценность поэтому продолжает быть связана с человеком в целом, а не ограничивается его «телом». В связи с этим в эмоциональности нет ориентации на использование, столь характерной для чувственности. В эмоциональности нет потребительского элемента. Поэтому ей может быть присуща наблюдательность, связанная с красотой, с переживанием эстетических ценностей. Мужская эмоциональность проникнута взволнованностью и восхищением «женственностью», женская эмоциональность - подобной же взволнованностью и восхищением «мужественностью». И никак не дает о себе знать в границах чистой эмоциональности желание использовать.

Эмоциональность представляется свободной от вожделения в том смысле, в каком полна вожделения чувственность. В эмоциональном переживании присутствует иное желание, дает о себе знать иная потребность. Это желание близости и сближения, а вместе с тем исключительности, или интимности, некоего «один на один», и одновременно «всегда вместе». Эмоциональная любовь держит двух людей близко друг к другу, велит им - даже когда их разделяет расстояние - намеренно пребывать в ее кругу. Эта любовь объемлет память, воображение, и к тому же волю. Не стимулирует ее, а скорее втягивает в свою орбиту благодаря специфическому настроению, которое охватывает волю, как бы околдовывает ее. Пребывая в таком настроении, человек ощущает постоянную внутреннюю близость с личностью, с которой его связывает эмоциональная любовь. Когда мужчина и женщина, соединенные такой любовью, близки друг другу, они ищут внешних форм выражения тому, что их соединяет. Это разнообразные проявления нежности, выраженные во взглядах, словах, жестах, взаимном сближении и соединении - я намеренно не говорю здесь о телесной близости, ибо эмоциональность сама по себе кажется обоим, особенно женщине, чем-то платоническим. В самом деле в отличие от чувственности ей не свойственна ориентация на плоть. Поэтому эмоциональную любовь часто отождествляют с любовью духовной.

Разумеется, обоюдное сближение, как выражение взаимной нежности, хотя и проистекает непосредственно из самого чувства, может с легкостью оказаться на территории чувственности. Сперва это будет не явная чувственность, с ярко выраженной ориентацией на плотское использование, а чувственность потаенная, скрытая в эмоциональности. Думается, в этом отношении существует характерная разница между женщиной и мужчиной. Известно, что женщина «по природе» более эмоциональна, а мужчина - более склонен к чувственности. Выше мы отметили особенность чувственности: переживание сексуальной ценности, связанной с плотью как «возможным объектом использования»). Так вот, эта особенность быстрей пробуждается у мужчины, быстрей кристаллизуется в его сознании и позиции. Сама структура мужской психики и личностности как бы вынуждает его быстрее выявить и объективировать то, что кроется в любви к личности другого пола. Это связано скорее с активной ролью мужчины в такой любви и проектируется на его ответственность. У женщины же чувственность как бы таится и скрывается в эмоциональности. И потому она «по природе» более склонна считать еще проявлением эмоциональной любви то, в чем мужчина уже ясно видит действие чувственности и желания использовать. Таким образом, существует некое психологическое расхождение в сфере участия мужчины и женщины в любви. Женщина кажется более пассивной, хотя в ином смысле она более активна. Во всяком случае, ее роль и ответственность иные, нежели роль и ответственность мужчины.

Вернемся на минуту к началу наших рассуждений об эмоциональности и эмоциональной любви. Связанное с впечатлением эмоциональное переживание имеет объектом сексуальную ценность, связанную с «человеком другого пола» в целом, и переживание это само по себе лишено ориентации на использование. Благодаря тому, что эмоциональное отношение мужчины к женщине, сосредоточенное на ее «женственности», или эмоциональное отношение женщины к мужчине, сосредоточенное на его «мужественности», лишены потребительской направленности, вокруг главной Ценности - предмета эмоционального переживания, могут происходить некие изменчивые процессы. Так, в поле видения личности, эмоционально увлеченной другой личностью, ценность объекта ее любви разрастается непомерно, неадекватно его истинной ценности. Эмоциональная любовь влияет на воображение и память, и, одновременно, живет в сфере их влияния. Этим, видимо, объясняется тот факт, что предмет любви наделяется разнообразными, не всегда присущими ему ценностями. Это идеальные, а не реальные ценности. Они живут в сознании эмоционально увлеченной личности, а зачастую эмоциональная любовь добывает их из укрытия в подсознании и переводит в область сознания. Чувство плодотворно внутри субъекта: поскольку субъект хочет, жаждет, мечтает, чтобы разнообразными этими ценностями обладал предмет его любви, чувство вызывает все эти ценности и одаряет ими ту личность, к какой оно обращено, чтобы усилить эмоциональную увлеченность.

Хорошо известно явление идеализации личности, являющейся предметом любви. Особенно характерно оно для любви молодых. Идеал в ней сильнее, чем настоящий живой человек, а этот последний часто бывает просто поводом для настоящего извержения в эмоциональном сознании субъекта тех ценностей, к которым он тяготеет в другой личности. Неважно, обладает ли этими ценностями та конкретная личность, к которой обращена эмоциональная любовь субъекта. Ибо личность эта, как сказано выше, не столь объект, сколь повод для эмоциональной любви. Эмоциональность субъективна и питается - порой чрезмерно - прежде всего теми ценностями, которые несет в себе сам субъект, и к которым он тяготеет сознательно и подсознательно. И этим еще эмоциональность отличается от чувственности, ибо последняя по-своему объективна: питается сексуальной ценностью, связанной с плотью личности, являющейся объектом вожделения, но, разумеется, это объективность вожделения, а вовсе не любви.

Тем не менее, в выше отмеченной характерной черте эмоциональности человека заключен, вероятно, главный источник слабости эмоциональной любви. Любовь эта обнаруживает некую характерную амбивалентность: с одной стороны ищет близости любимого существа, ищет сближения и проявления нежности, с другой же по сути дела находится от него в отдалении, ибо живет не истинной его ценностью, а как бы за его счет теми ценностями, к которым сам субъект тяготеет, как к своему идеалу. И потому эмоциональная любовь в чистом виде часто бывает причиной разочарований. Разочарованием в этом случае может быть - особенно если речь идет о женщине - то, что с течением времени чувство мужчины оказывается не более чем ширмой для вожделения, или даже просто для явного использования. Разочарованием может быть, как для мужчины, так и для женщины, то, что ценности, приписываемые любимому существу, оказываются фикцией. Несоответствие между идеалом и действительностью порой приводит к тому, что эмоциональная любовь не только угасает, но даже оборачивается эмоциональной ненавистью, а эта последняя, как бы из принципа (или «по природе») не замечает тех ценностей, которые и в самом деле имеют место в другой личности. Так что неизвестно, силой ли, или скорей слабостью эмоциональной любви является внутренняя плодовитость чувства, а также связанный с нею порыв к идеализации объекта любви. Известно однако, что одной ее - как формы соотнесения женщины и мужчины - не может быть достаточно. И она, как чувственное вожделение, требует интеграции. «Любовь», ограниченная чувственностью, sex-appeal, не есть любовь, а только использование личности личностью, возможно и взаимное использование. И любовь, ограниченная эмоциональностью, тоже не является еще любовью в истинном значении этого слова. Потому что обе личности останутся все же как бы отделенными друг от друга, хотя существует видимость их близости, поскольку они очень ищут сближения. Чувство страдает субъективизмом, так что подлинный объективный профиль любви должен только формироваться на его основе и совершенствоваться, питаясь иными источниками - одно чувство его не создаст. Предоставленное самому себе, оно тоже может оказаться чем-то исключительно «потребительским». Но к этому мы еще вернемся в III разделе.

Теперь следует обратиться к силам, способным сформировать объективный профиль любви. Это силы человеческого духа, благодаря им происходит интеграция любви

 

Проблема интеграции любви

С точки зрения психологической любовь можно рассматривать, как некую ситуацию. Ситуацию внутреннюю, существующую в конкретном субъекте, в личности, и, вместе с тем, ситуацию межличностную, создавшуюся между женщиной и мужчиной. Во всяком случае, как внутренне, так и внешне это ситуация конкретная, а тем самым единственная и неповторимая. Внешняя конкретность и неповторимость ситуации, которую мы называем любовью, теснейшим образом связана с ее внутренней стороной, с тем, что наличествует в обеих личностях, Как в авторах драмы собственной любви. Любовь, несомненно, драма в том смысле, что она и некое деяние и одновременно действо, а именно это означает греческое слово drao, от него и «драма». Итак dramatis personal Y и X обнаруживают сюжет драмы в себе, обнаруживают любовь - единственную в своем роде психологическую ситуацию, которая является очень важным абсорбирующим фактором их нутра. Известно, что личность - среди различных объектов видимого мира - объект необычный, наделенный своеобразным «нутром», способный к внутренней жизни.

Психология,- исходя из ее названия,- наука о душе, пытается выявить структуру и основу внутренней жизни человека. Исследования привели ее к выводу, что наиболее характерным для этой жизни является момент истины и момент свободы. Истина непосредственно связана с областью познания. Человеческое познание не ограничивается отражением или «отпечатком» объектов, оно взаимосвязано с переживанием истины или лжи. Это переживание как раз и является глубоко внутренним и вместе с тем главным нервом человеческого познания. Если бы познание заключалось только в «отражении» объектов, можно было бы полагать, что его природа - материальна³³. Однако переживание правды или фальши находится абсолютно вне границ того, что способна дать материя. Истина обусловливает свободу, ведь человек ровно настолько может сохранить свободу в отношении к разного рода объектам, которые навязываются ему в действии как достойное желания добро, насколько он способен распознавать, истина ли это добро, и, таким образом, формировать свое самостоятельное к нему отношение. Без этой способности человек был бы осужден на пассивность: все, что представляется добром, властвовало бы над ним и единолично определяло характер его поступков и все направление его деятельности. Способность постигать истину открывает перед человеком возможность быть решительным, то есть самостоятельно определять характер и направление собственного поведения, в чем, собственно, заключается свобода.

Приведенный выше психологический анализ любви между личностями разного пола показал, что любовь возникает на почве сексуального импульса. Это непосредственно отражается в переживании, которое - как было отмечено - сосредоточивается как у женщины, так и у мужчины, вокруг сексуальной ценности. Ценность эта связана с «человеком другого пола». Если она связана прежде всего с «телом» этого человека и обнаруживает характерную ориентацию на использование, то в переживании доминирует чувственное вожделение. Если же сексуальная ценность как сущность переживания, не привязана прежде всего к «телу», то доминанта переживания переносится к чувствам - вожделение не выдвигается на первый план. Существует множество возможных вариантов переживания в зависимости от того, какое отношение к сексуальной ценности перевешивает. Каждый такой вариант сугубо индивидуален, ибо является принадлежностью конкретной личности и формируется в конкретном человеческом «нутре», а также в конкретных внешних условиях. В зависимости от того, какая психическая энергия одерживает верх, мы имеем либо сильное эмоциональное увлечение, либо страстное вожделение.

Вся эта игра внутренних сил отражается в сознании. Характерной особенностью сексуальной любви является большая ее интенсивность, а косвенно это свидетельствует о силе сексуального импульса и о его важности в человеческой жизни. Интенсивная концентрация жизненных психических сил настолько поглощает сознание, что иные переживания в сравнении с сексуальной любовью порой меркнут и утрачивают свой удельный вес. Достаточно приглядеться к людям, охваченным такой любовью, чтобы убедиться в этом. Мысль Платона о мощи Эроса продолжает получать подтверждение. Если сексуальную любовь понимать как некую ситуацию внутри личности, то это ситуация психологически яркая и захватывающая. Человек находит в ней концентрацию такой энергии, о существовании которой в себе до этого переживания и не подозревал. Еще потому это переживание связано для него с удовольствием, с радостью существования, жизни и действия, даже если оно бывает несвободно от неприятных моментов, печали или подавленности.

Так вырисовывается субъективный профиль любви, именно в этом профиле она представляет конкретную ситуацию человеческого нутра - единственную и неповторимую. Вместе с тем, любовь стремится к интеграции, как «в» личности, так и «между» личностями. Латинское integer означает «целый», таким образом интеграция означает объединение в единое целое, стремление к целостности. В основе процесса интеграции любви - духовные элементы в человеке: свобода и истина.

Свобода вместе с истиной, истина вместе со свободой ставят то духовное тавро, которым отмечены различные проявления жизни и деятельности человека. Они проникают порой во все закоулки человеческих поступков и переживаний, наполняя их таким содержанием, и намека на которое мы не найдем в жизни животных. Именно этому содержанию обязана своей истинной прочностью любовь между личностями разного пола. Хотя и опирается она явно и в значительной степени на плоть и чувство, однако не плоть и не чувства сами по себе создают подлинную ее основу, подлинный профиль. Любовь всегда - некий фактор человеческого нутра, его духа; переставая быть фактором нутра и духа, она перестает быть любовью. То, что остается от нее только в чувствах и только в сексуальном витализме человеческого тела, не есть настоящая ее сущность. Воля - та последняя инстанция в личности, без участия которой ни одно переживание не обладает полной личностной ценностью, не представляет полный удельный вес личности. Удельный вес личности тесно связан со свободой, а свобода - свойство воли. Любовь особенно «нуждается» в свободе, участие свободы порой определяет ее психологическую сущность. То, что проистекает не из свободы, что не имеет признаков свободного участия, а напротив, отмечено печатью пассивности и насилия, не может быть признано любовью, ибо лишено ее сути. И потому в процессе психической интеграции, который совершается наряду с сексуальной любовью в нутре личности, речь идет не только об участии воли, но и о полноценном участии свободы - то есть о том, чтобы воля, как ей это свойственно, приняла бы в этом процессе самое активное участие.

Только в опоре на истину возможно по-настоящему свободное участие воли. Переживание свободы сочетается с переживанием истины³⁴. Любая внутренняя ситуация имеет свою психологическую истинность: чувственное вожделение - свою, эмоциональное увлечение - свою. Это истинность субъективная: Y в самом деле желает X, ибо испытывает в своей душе явное, окрашенное половым влечением чувство, обращенное именно к X и возникшее под впечатлением, какое она на него произвела; подобно тому, как X, к примеру, в самом деле эмоционально увлечена Y, ибо испытывает в своей душе такое волнение и такую готовность к волнениям, такую жажду близости и опоры в нем, возникшую под впечатлением его мужской силы, что должна эту внутреннюю свою ситуацию признать любовью. В субъективном ракурсе в обоих случаях мы имеем дело с настоящей любовью.

Однако любовь требует и объективной истины. Только благодаря ей, только на ее основе может происходить интеграция любви. Пока мы рассматриваем любовь только в свете ее субъективной ценности, мы не имеем еще полной ее картины и не можем давать заключение о ее объективной ценности. А между тем именно она и является важнейшей. О ней и пойдет речь в процессе этического анализа любви.

Этический анализ любви

Переживание и добродетель

В современной этике существует характерная тенденция, так называемый «ситуационизм». Она тесно связана с экзистенциализмом в философии³⁵. Человеческая экзистенция складывается - согласно этим взглядам - из множества ситуаций, которые сами по себе создают уже как бы норму действия. Надо принять их и пережить во всем их содержании, не оглядываясь на то, что находится вне данной конкретной ситуации. Все, что «вне ситуации» именно потому, что находится вне, не позволяет в ней уместиться и к ней примениться; человеческая жизнь не принимает никаких общих и абстрактных норм «вне ситуации», ибо они слишком жестоки и эссенциональны, тогда как жизнь сугубо конкретна и экзистенциальна. Если изложенные принципы применить к нашей проблеме, то любовь женщины и мужчины, как своеобразный фрагмент их экзистенции (или взаимной экзистенции) состояла бы из множества ситуаций, которые сами по себе определяли бы ее ценность. Эти психологические ситуации были бы чем-то конечным по отношению к структуре сексуальной любви и ее содержанию. Каждая ситуация в развитии этой любви была бы одновременно нормой, вне которой невозможно искать чего-то большего и более глубокого. Такая позиция провозглашает примат переживания над добродетелью.

Вместе с тем, изложенная здесь позиция скрывает в себе ошибочную концепцию свободы. Выше сказано, что свобода воли возможна только на основе осознанной истины. С этим тесно связан долг. Ибо человек должен выбирать истинное благо. Именно долг наиболее полно выявляет свободу человеческой воли. Воля «должна» быть направлена к истинному благу, но это «должна» объясняется тем, что она «может» и не быть к нему направлена - именно потому и должна быть направлена, что может и не быть к нему направлена. Ситуационность и экзистенциализм, отрицающий объективно обоснованный долг якобы во имя свободы, тем самым отмежевывается именно от реально понятой свободы воли, во всяком случае от того, в чем эта свобода наиболее полно выступает. Ибо свобода человеческой воли через долг наиболее полно выступает в нравственности. Долг же всегда рождается при соединении воли с какой-нибудь нормой. Поэтому полной интеграции человеческой любви нельзя искать в области чистой психологии, искать ее надо в этике.

Что касается любви в соотношении женщина-мужчина, то следует принять два значения этого слова: любовь можно расценивать как некую психологическую ситуацию, но вместе с тем она имеет этическое значение, то есть связана с нормой. Здесь имеется в виду персоналистская норма, выраженная в заповеди любви. Ситуационность, которая не признает никакой нормы, впадает в обычный психологизм при понимании любви. Любовь же в психологическом значении должна быть подчинена у человека любви в значении этическом, без этого не может быть речи об истинной интеграции. В результате не может быть психологической полноты любви без полноты этической. И если рассматривать любовь как конкретную ситуацию, и если понимать под ней целый ряд, множество подобных ситуаций, - каждая из них и все они вместе настолько психологически зрелы, «совершенны», насколько в каждой из них в отдельности и во всех вместе любовь обладает своей этической ценностью. Иными словами: любовь, как переживание, следует подчинить любви, как добродетели, причем в такой степени, что без любви, как добродетели, не может быть полноценного переживания любви.

Теперь можно взглянуть на любовь в соотношении женщина - мужчина, как на добродетель. Здесь сразу следует отметить, что христианская этика, опирающаяся на Евангелие, знает любовь как добродетель запредельную, добродетель божественную. Исходя из этого, попытаемся далее проанализировать прежде всего человеческий способ проявления и формирования этой добродетели в соотношении женщина - мужчина. Ибо любая запредельная добродетель укореняется в природе и обретает какую-то человеческую форму благодаря действиям человека, и при этом выражается и подтверждается в этих его действиях, в поступках, как внутреннего, так и внешнего характера. Поэтому мы можем исследовать и анализировать добродетель как дело человека, с этой именно стороны раскрывая ее нравственную ценность. В этом аспекте мы намерены теперь взглянуть на любовь мужчины и женщины. Основанием того факта, что она является добродетелью, что должна ею быть, пусть послужит приведенный выше метафизический и психологический анализ любви. Обратимся к разным элементам того и другого. Но особо постараемся не забывать, что любовь между женщиной и мужчиной может принимать форму жертвенной любви, коль скоро она ведет к браку. Принимая вое это во внимание, попытаемся проследить, каким образом любовь должна осуществляться как добродетель. Показать это во всей полноте - трудно, ибо добродетель любви как действительность духовная по сути дела не поддается рассмотрению, попробуем поэтому уловить элементы наиболее существенные, и, вместе с тем, наиболее проясненные опытом. Первым из них и наиболее важным нам кажется утверждение ценности личности.