Явление сексуального стыда и его интерпретация

Явлением стыда, а в особенности стыда сексуального занимались в последнее время феноменологи (М.Шеллер, Ф.Савицкий). Это тема, открывшая широкие перспективы и достойная основательного анализа. Если относиться к явлению стыда поверхностно, то можно сказать, что в нем обычно замечается некое стремление к сокрытию. Это может быть сокрытие и каких-то внешних фактов, определенных состояний или переживаний внутреннего характера. Было бы непозволительным упрощением представлять дело так, будто скрыть стремятся только то, что считается злом, ведь зачастую мы стыдимся и добра, например, доброго поступка. Возможно, в этом последнем случае стыдятся не столько самого добра, сколько факта его обнаружения, тогда как по мнению того, кто добро совершил, оно должно быть скрыто; в этом случае само обнаружение добра воспринимается им как некое зло. Можно сказать и так: явление стыда тогда имеет место, когда то, что по самой своей сути или назначению должно принадлежать внутреннему миру личности, каким-то образом выходит за его границы и становится чем-то внешним.

Во всем этом наблюдается явная связь стыда с личностью. Трудно дискутировать здесь на тему о том, свойственно ли это явление миру животных. Думается, там мы имеем дело только с различными формами страха. Страх - чувство негативное, всегда вызываемое каким-то грозящим субъекту злом. Это зло, разумеется, сперва надо увидеть, или вообразить, только затем следует чувство страха. Стыд отличается от страха, хотя внешне может показаться, что он страху близок. Если человек чего-то стыдится, этому сопутствует и страх, как бы то, что, по его разумению должно быть скрыто, не стало явным. Страх таким образом, связан со стыдом, но он в этом случае есть нечто косвенное, побочное. Сама суть стыда лежит вне страха. Ее невозможно постичь, не поставив во главу угла ту истину, что личность - бытие «внутреннее», то есть, что она обладает только ей свойственным нутром, откуда и рождается потребность сокрытия (или сохранения в душе) определенного содержания ценностей, либо бегства с ними вглубь своего естества. Страх не есть нечто внутреннее, он - прямая реакция на зло - замеченное, воображаемое или осознанное. Для этой реакции «нутро» не требуется, тогда как стыда без него не понять. Характерная для стыда потребность сокрытия рождается в человеке оттого, что в нем есть как бы пространство, восприимчивое к укрытию некоего содержания или ценностей - его внутренняя жизнь. Это нечто отличное от укрытия самой реакции страха, которая может затаиться в психике, что пожалуй, возможно и у животных. Стыд же связан с развитием личности.

Нас особо интересует стыд сексуальный. Его внешние проявления связаны с телом - в какой-то степени это просто стыд тела. Объектом стыда в особой степени являются те части и органы тела, которые свидетельствуют о его половой принадлежности. Почти все люди стремятся скрыть их от посторонних глаз, в особенности от глаз личностей другого пола. Этим в значительной мере объясняется и потребность прикрыть наготу тела. Разумеется, тут действуют и другие факторы, особенно потребность организма в самозащите от холода, что в свою очередь тесно связано с климатом. Этим же объясняется частичная, или даже полная нагота людей, живущих вблизи экватора. Множество фактов из их жизни указывает на то, что нагота тела прямо и однозначно не тождественна бесстыдству. Так, например, проявлением бесстыдства у некоторых древних народов является - как раз наоборот - сокрытие тех частей тела, которые обычно бывают у них обнажены. Действует тут безусловно еще и привычка, коллективный навык, выработанный в определенных, господствующих там климатических условиях. Обнажение тела в этих условиях - не более чем простая функция приспосабливания организма к этим условиям, так что в наготе не усматривается непосредственно никаких других намерений; напротив, такое намерение скорее может ассоциироваться с сокрытием тех частей тела, которые свидетельствуют о половом своеобразии женщины и мужчины. Оказывается, одежда может не только скрывать эти части тела, но и каким-то образом их подчеркивать. Итак, сексуальный стыд напрямую не отождествляется с употреблением одежды, так же как и бесстыдство не отождествляется с ее отсутствием и с полной или частичной наготой тела. Это фактор побочный и условный. Можно в лучшем случае утверждать, что стремление прикрыть тело, а также те его части, которые свидетельствуют о половом различии женщины и мужчины, сопряжено с сексуальным стыдом, но сути его не выражает.

Существенным же для такого стыда является стремление скрыть сами сексуальные ценности, причем, настолько, насколько в сознании данной личности они представляют «возможный объект использования» для личности другого пола. Поэтому мы не встречаем явлений сексуального стыда у детей, для которых еще не существует сферы сексуальных ценностей, их сознание этим ценностям еще не открыто. По мере того, как они открываются или им открывают существование этой сферы ценностей, они начинают испытывать сексуальный стыд, причем не как нечто навязанное им извне той средой, в которой они живут, но как внутреннюю потребность своей собственной, формирующейся личности. Развитие стыдливости - назовем так постоянную способность и готовность к стыду, происходит несколько иным путем у девочек и женщин, чем у мальчиков и мужчин. Это связано с отмеченной уже выше в психологическом анализе любви несколько иной расстановкой психических сил, с иным отношением чувственности к эмоциональности. Поскольку у мужчин вообще более сильна и агрессивна чувственность с ее ориентацией на «тело, как возможный объект использования», то стыдливость, а также стыд как тенденция к сокрытию сексуальных ценностей, связанных как раз с телом, больше должны быть свойственны девушкам и женщинам. Вместе с тем они менее сведущи в чувственности, в ее естественной ориентации у мужчин, так что в них самих эмоциональность обычно одерживает верх над чувственностью, а эта последняя скорее скрывается в эмоциональности. Отсюда частые утверждения, будто женщина по натуре своей «чище» мужчины, что само по себе ничего еще не говорит о добродетели чистоты, целомудрия. Женщина «чище» в том смысле, что она сильнее переживает ценность «человека другого пола», ценность некой психической «мужественности», на которую, впрочем, сильно влияет и мужественность физическая, хотя само переживание и той и другой у женщины больше психического свойства. Но как раз это отличие ее психики может в какой-то мере затруднять ей стыдливость. Женщина не ощущает в себе чувственности в той степени, в какой ощущает ее обычно в себе мужчина, и потому у нее нет столь большой потребности укрытия «тела, как возможного объекта использования». Стыдливость у женщины вырабатывается по мере ее проникновения в мужскую психику.

Естественное развитие стыдливости у мальчика и мужчины происходит обычно иными путями. Мужчине не надо так сильно пугаться женской чувственности, как женщине мужской. Зато он остро переживает свою собственную чувственность - это и есть для него источник стыда. Сексуальные ценности для него больше связаны с «телом и полом как возможным объектом использования», именно таким образом он их переживает - и, таким образом переживаемые, они и служат ему поводом для стыда. Поэтому, он прежде всего стыдится того, каким образом переживает сексуальную ценность личностей другого пола. Стыдится также и сексуальных ценностей, связанных с собственным «телом»; может быть, это последствие: стыдится тела, потому что стыдится того переживания ценности тела, какое ощущает в себе. Разумеется, независимо от этого он стыдится и своего тела, и связанных с ним сексуальных ценностей и это, так сказать, стыд имманентный, тогда как то, о чем говорилось выше можно назвать стыдом релятивным. Стыд - это не только ответ на чью-то чувственно-сексуальную реакцию, направленную на «тело, как предмет использования», то есть реакция на реакцию - он также, и даже прежде всего - внутренняя потребность избежать таких реакций на тело, которые состоят в коллизии с ценностью личности. По этой как раз причине и возникает стыдливость, или постоянная готовность избежать того, что бесстыдно.

Здесь проявляется глубокая связь между явлением стыда и природой личности. Личность - сама себе хозяйка, (sui iuris), никто иной кроме Бога-Создателя не имеет и не может иметь на нее права собственности. Личность принадлежит сама себе, она обладает властью самостановления, никто не может нарушить ее автономию. Никто не может также сделать ее своей собственностью, разве что она сама позволит это, отдавая себя в любви. Эта-то объективная неуступаемость (alteri incommunicabilis), а также неприкосновенность личности как раз и проявляется в переживании сексуального стыда. Переживание стыда это естественный отзвук того, чем есть личность. И если переживание стыда нуждается во внутренней жизни личности, как в пространстве, на котором оно только и может проявиться, то глубже проникая в суть вопроса, мы увидим, что это переживание нуждается в самом бытии личности, как в естественном своем основании. Стыдиться может только личность, ибо только она по самой своей природе не может быть объектом использования (в первом и втором значении слова «использовать»). Сексуальный стыд есть в какой-то степени проявление внепотребительского характера личности, и тогда, когда личность (напр., X) стыдится связанных с ее телом сексуальных ценностей, и тогда, когда она (напр. Y) стыдится своего отношения к этим ценностям у личностей другого пола, своей настроенности на их использование. В первом случае личность X, испытывая стыд, осознает тем самым, что она не должна стать объектом использования в связи со своими сексуальными ценностями, не только в действительности, но даже в намерениях; во втором случае Y, испытывая стыд, осознает, что нельзя личность другого пола трактовать (пусть даже только в душе) как объект использования.

Отсюда видно, что сексуальный стыд в значительной мере определяет направление сексуальной нравственности в целом. При этом недостаточно само описание этого явления, даже такое вдумчивое, как у феноменологов, но необходима его метафизическая интерпретация. Таким образом сексуальная этика может обрести экспериментальную точку отсчета в переживании стыда. Все что составляло предмет наших исследований, особенно в первом разделе, может быть выведено из переживания сексуального стыда, как из простого экспериментального факта. В интерпретации этого факта мы учитываем всю правду о личности, то есть стараемся определить, каким бытием она является, - как мы это сделали в начале I раздела. Только на этом пути переживание сексуального стыда проясняется для нас окончательно. Личность находится в центре этого переживания, и, вместе с тем, является его фундаментом. Хотя непосредственным объектом стыда, непосредственным содержанием переживания, стыдливости являются сексуальные ценности, однако объектом косвенным является личность и отношение к ней личности же. Речь, собственно, идет об исключении - пассивном (скорее у женщины) и активном (скорее у мужчины) - такого отношения к личности, которое не согласуется с ее внепотребительским характером, не согласуется с самой «личностностью» ее бытия. Поскольку же существует опасность такого отношения именно ввиду сексуальных ценностей, которые существуют в личности, то сексуальный стыд проявляется как стремление к их сокрытию.

Это стремление естественное и спонтанное; здесь хорошо просматривается взаимосвязь нравственного порядка с порядком бытия, с порядком природы. Сексуальная этика коренится в законе природы⁵⁶.

Спонтанный порыв к сокрытию сексуальных ценностей и сексуального характера переживаний, с каким мы встречаемся у женщины и мужчины, имеет, однако, еще более глубокий смысл. Дело не только как бы в бегстве со всем, что сексуально, от реакции личности другого пола, и не только в «бегстве» внутреннем от реакции на личность другого пола. Дело в том, что бегству от реакции только на сексуальные ценности сопутствует желание вызвать любовь, то есть некую «реакцию» на ценность личности, а также желание переживания любви в том же значении - первое сильнее у женщины, второе - у мужчины, хотя не следует понимать это слишком односторонне. Женщина скорее хочет испытать любовь, чтобы получить возможность любить, мужчина скорее хочет любить, чтобы получить возможность испытать любовь. В каждом из этих случаев сексуальный стыд не есть бегство от любви, как раз напротив - некое открытие себе пути к ней. Спонтанная потребность сокрытия сексуальных ценностей, связанных с личностью, это естественный путь к открытию ценности самой личности. Ценность личности тесно связана с ее неприкосновенностью, с ее позицией «вне объекта использования». Сексуальный стыд как бы инстинктивно защищает эту позицию, защищая тем самым ценность личности. Но дело не только в том, чтобы защитить ее. Дело в том, чтобы как-то объявить эту ценность и объявить ее именно в связи с сексуальными ценностями, которые соединены с нею в данной личности. Стыд показывает ценность личности не каким-то там абстрактным образом, не как теоретическую величину, доступную только разуму, он показывает ее самым живым и конкретным образом, так, как она соединена с ценностями sexus, но при этом главенствуя. Отсюда переживание неприкосновенности X: «Тебе нельзя даже мысленно прикоснуться ко мне вожделением». Y: «Мне нельзя даже мысленно прикоснуться к ней волей использования, она не может быть объектом использования». Этот характерный для истинно любящих личностей страх перед «прикосновением» является косвенным выражением утверждения ценности самой личности, а известно, что это главный момент любви в истинном, или частичном значении этого слова.

Существует также некий естественный стыд переживания любви, как акции тела. Правильно говорится об интимности этих переживаний. Женщина и мужчина в таких случаях скрываются от глаз и от присутствия других людей, и любой нравственно здоровый человек сочтет иную манеру поведения абсолютно неприличной. Тут возникает как бы противоречие между объективной значимостью этого акта, о чем говорилось уже в I разделе, и тем стыдом, с каким он сопряжен в сознании людей. Это не притворный стыд, не напускная добродетель. Стыд этот вполне оправдан, ибо существуют глубокие причины скрывать проявления любви между женщиной и мужчиной, а в особенности проявления их супружеского сожительства от глаз других людей. Любовь - единение личностей, которое дополняется в данном случае сближением и плотской связью. Это последнее основано на общем переживании сексуальных ценностей, которое приводит к обоюдному сексуальному использованию женщины и мужчины. Такого рода сопереживание ценностей sexus может быть накрепко соединено с любовью, может находить в ней свое объективное оправдание и обоснование (это как раз путь преодоления стыда у самих личностей, участвующих в половом акте; об этом еще будет особый разговор).

Однако только они сознают и это определение и обоснование, только для них любовь есть некая акция «нутра», акция души, не только тела. А любому человеку извне доступны были бы только внешние проявления, а значит только сопереживание ценности sexus, тогда как само единение личностей, объективная суть любви осталась бы извне недоступна. Понятное дело, что стыд, который стремится скрыть сексуальные ценности, чтобы таким образом оградить ценность личности, стремится также скрыть и сопереживание сексуальных ценностей, чтобы тем самым оградить и ценность любви, прежде всего тех двух людей, которые вместе ее переживают. Так что это стыд не только релятивный, но и имманентный.

Само сопереживание ценностей sexus соединено с факторами, всегда требующими какого-то сокрытия. Человек как правило стыдится того, что в нем «происходит», и что не является сознательным актом его воли, так, например, он стыдится взрыва страстей, хотя бы гнева или страха, тем более стыдится определенных физиологических процессов, которые происходят независимо от его воли в определенных условиях; действие воли ограничивается объявлением этих условий или их допущением. Мы видим в этом подтверждение духовности человеческой личности, которая усматривает некое «зло» во всем том, что недостаточно «внутренне», то есть духовно, во всем, что только внешне, телесно, иррационально. Поскольку же в сопереживании сексуальных ценностей женщиной и мужчиной это последнее как бы выходит на первый план, становится явным, тогда как само единение их, как личностей, словно бы скрыто в каждой из них и недоступно никому извне, появляется потребность сокрытия любви, как акции «тела и пола».