Гробница правителя племени майя пакаля, паленке, Мексика

Паленке является городом народа майя, он известен как своей архитектурой, так и долговечной династией талантливых правителей, начиная с Чан-Бахлума (Змей-Ягуар), который взошел на престол 11 марта 431 года н. э. Династия процветала только около 400 лет, достигнув пика своей мощи при правлении Пакаля (Щит) и его сына в VII веке. Пакаль правил 63 года и превратил Паленке в главную политическую силу в низинных землях майя. Когда он умер, то был похоронен в подземной гробнице под пирамидой и знаменитым Храмом надписей, который строился в течение 15 лет.

В 1949 году мексиканский археолог Альберто Руз, убежденный в том, что царская гробница находится под пирамидой, поднял каменную плиту в храме и раскрыл каменную лестницу, ведущую в центр этой искусственной горы (Руз — Ruz, 1953). После пяти месяцев тяжелого труда в течение двух сезонов были раскрыты лестница из 45 ступенек, затем U-образной поворот, который привел к еще одной лестнице, более короткой — из 21 ступени, и к коридору на том же уровне, что и подножье пирамиды. После того как были убраны каменные и известняковые заграждения, Руз приблизился к треугольной дверной плите, которую охраняли шестеро принесенных в жертву юношей. Он отодвинул плиту достаточно для того, чтобы проникнуть в огромный, вырубленный в скале склеп, вдоль стен которого стояли вылепленные фигуры священников. Большая каменная плита с замысловатыми иероглифами покрывала пол гробницы (см. рис. 17.1).

Для того чтобы поднять пятитонную плиту, рабочие Руза срубили дерево твердой древесины, четыре части ствола уложили на лестницу и затем с помощью рычагов и домкратов стали приподнимать ее. Внутри гробницы лежал высокий мужчина, на котором были украшения из нефрита и перламутра. На лице его была маска из нефрита, вместо глаз раковины, зрачки из обсидиана. В то время, когда производились раскопки, еще никто не умел читать глифы майя, поэтому личность захороненного оставалась неизвестной. Сегодня мы знаем, что это был Пакаль. Плита саркофага с нанесенной на нее резьбой пролила свет на его божественный род.

 

 

Рис. 17.1. Рисунок плиты саркофага в гробнице Пакаля Великого, Паленке, 683 год до н. э. Сквозь лишенные плоти челюсти правитель падает в потусторонний мир. Над ним растет Дерево Мира, на вершине которого сидит птица — чудовище Вугуб Кагикс. Ряд небесных тел и фигур наследников окружает всю эту сцену

 

И последнее, человеческой жизнью управляли сезонные циклы, циклы посадки растений, выращивания и сбора урожая, определяемые по движениям небесный тел. Представления о плодородии, воспроизведении, жизни и смерти лежали в основе такого циклического существования человека. Мифы и ритуалы играли важную роль в определении такого миропорядка. Они позволяли материальному и духовному мирам проникать друг в друга как единый комплекс веры. Посредством поэзии, музыки, танцев, среды, вызывающей определенные чувства, зарождалось глубокое чувство священного порядка.

Неосязаемое, духовное предполагает много форм, но это общее, наблюдаемое антропологами и историками в религиях многих сообществ во всем мире позволяет создать жизнеспособную основу для научного исследования древних священный мест, как бы декораций для мифических действий. Каменные круги в Эвбери и Стоунхендже в Британии, дворы во дворце Кноса на Крите, пирамиды майя — все они могут многое рассказаты нам о давно исчезнувших религиозных верованиях.

 

Когнитивная археология

 

Около одного поколения назад небольшая группа археологов бросила вызов своим коллегам и предложила выйти за рамки артефактов и остатков пищи. Они задали вопрос: почему мы должны интерпретироваты прошлое исключительно с точки зрения экологических, технологических и других материальных факторов? Некоторые из лучших умов в археологии борются с научной методологией при изучении сознания человека, особенно религии и верований.

С археологической точки зрения термин когнитивная археология охватывает весы спектр поведенческих моделей человека, которые в значительной мере зависят от приверженности к определенным религиозным течениям и верованиям, а также от уровня развития самосознания человека. Еще со времени возникновения археологии исследователи интересовалисы древними религиями и их проявлениями, предметом когнитивной археологии, которую иногда называют археологией разума. Как нам определить когнитивную археологию? Можно ли изучаты когнитивные способности человека по материальным остаткам в археологическом материале, даже если мы не можем позволиты себе проигнорироваты ее? Как уж обсуждалосы в главе 3, когнитивно-процессуальный подход подразумевает применение как старый, так и новых моделей и методов для изучения и оценки древних систем верований.

Когнитивная археология охватывает все прошлое человечества, но ее можно разделить на две обширные сферы интересов. Одна включает в себя когнитивные способности древних гоминидов и архаичный людей, взаимосвязы между изготовлением орудий и когнитивными способностями, возникновение языка и социальный контекст поведения древнего человека (Доналыд — Donald, 1991; Гибсон и Инголд — Gibson and Ingold, 1993). Другая охватывает последние 40 000 лет и когнитивные аспекты современной культуры человека.

Одной из целей недавнего исследования в когнитивной археологии было сделаты «основную» археологию более холистической, целостной. Например, Кент Флэннери и Джойс Маркус (Kent Flannery, Joyce Marcus, 1993) предприняли попытку поняты поведение древнего племени сапотеков из долины Оахака в Мексике, принимая во внимание старинные описания испанцев древней космологии коренных американцев. Флэннери и Маркус считают, что целью когнитивной археологии является «изучение всех аспектов древней культуры, которые являются продуктом древнего разума». Сюда относятся космология, религия, идеология, иконография и все формы интеллектуального и символического поведения человека.

В период между 1400 и 1150 годами до н. э. в долине Оахака многие земледельческие общины не имели никакого очевидного ранжирования. Между 1150 и 850 годами до н. э. появились первые художественные описания сверхъестественных родов предков; одни представляли землю, другие — небо, в виде молнии или огненного змея. Похоже, новое искусство сопровождалось некоей формой наследственного социального ранжирования (Флэннери и Маркус — Flannery and Marcus, 1993). Потом появилось государство сапотеков, в котором правила мощная элита из Монте Альбан. Крохотное меньшинство стало ассоциироваться с описаниями неба и молнии, а символы земли и землетрясения исчезли. Быио так, будто бы те, кто выщвинулся наверх, были связаны с потомками молнии. В этом идеологическом сдвиге впервые было оправдано наследственное социальное неравенство (Флэннери и Маркус — Flannery and Marcus, 1996).

Во всех культурах имеются теории о вселенной, в которой они живут. Их космология, подобно космологии западной цивилизации, представляет теорию возникновения вселенной, дает определение пространству и времени, может излагать структуру религии и идеологии. Многие культуры, и среди них древнегреческая и народа майя, видят Космос заселенным сверхъестественными существами, что является еще одним связующим звеном с религиозными верованиями. Хотя космология может сильно влиять на расселение и вышивание, как, например, в случаях, где такие аспекты окружающей среды, как древний лес, могут считаться священными, всё же очень трудно, если не невозможно, реконструировать космологию только по остаткам растений и животных.

Религиозные верования обуславливают этику и ценности, часто в рамках поиска ценностей идеальной жизни. Четко определенный взгляд на мир связывает космологию и религию, при этом последняя дает ритуалы и практики, которые помогают поклоняющемуся добиваться идеала. Ясно, что этика и ценности могут оказывать сильное влияние на поведение человека, даже в таких прагматических областях, как добыгаа пищи и торговля. Религия может быть мощным катализатором социальный и политических изменений, примером может служиты случай, когда торговцы-буддисты принесли свою религию на юго-восток Азии и изменили ход истории, дав духовное вдохновение ряду замечательных царств, такому как царство кхмеров (Уитли — Wheatley, 1975).

Любой археолог, занимающийся возникновением ранжированного, в противоположность эгалитарному, общества, изучает фундаментальные изменения в идеологии просто потому, что в эгалитарных обществах есты уравнивающие механизмы, не дающие отдельному человеку или группе людей достичы более высокого положения. И, опяты же, такие изменения могут быть документированы лишы посредством продуманного использования исторических аналогий и артефактов.

Когнитивная археология является не методом, требующим наименыших затрат усилий, а подходом к изучению космологии, религии, идеологии и иконографии, основанным на тщательном анализе данных из разный источников. Это многообещающее теоретическое направление, но пока оно не может реконструироваты целые идеологии по расположению здания или одной-единственной резной работы.

Ренфрю (1993а) считал, что когнитивная археология должна броситы вызов и разработать логически связанную методологию. Такая методология может вытекаты из слияния таких разнообразных областей, как когнитивная психология, создание искусственного разума, компьютерная симуляция, и самой когнитивной археологии. Но такое слияние и возможный интеллектуальный скачок вперед не будут зависеть от точных исследовательских методов. Таким образом, ее можно будет использовать только тогда, когда будет полной база дополнительных данных (Салливэн — L. Sullivan, 1989). Иначе она становится «немногим более, чем предположением, вроде прыжка с моста в страну фантазию» (Флэнери и Маркус — Flannery and Marcus, 1993:110).

В практическом отношении и по очевидным причинам когнитивная археология наиболее эффективна в тех случаях, когда имеются исторические материалы, подтверждающие археологический материал, как это было, когда работали с археологическими свидетельствами и письменами майя (Шеле и Фридель — Schele and Friedel). Флэннери и Маркус (1993) считают, что одним из подходов к реконструкции древних религий является конструирование моделей по этноисторическим источникам, затем нужно отделить храмы, артефакты, художественные стили и другие культурные элементы, которые можно идентифицировать археологически. Эти признаки (features) изучаются в их культурном контексте, а наблюдаемые археологические остатки сравниваются с моделью из этноисторических документов.

Иконография — «анализ того, как древние люди представляли в своем искусстве религиозные, политические, идеологические или космологические объекты или концепции» (Флэнери и Маркус — Flannery and Marcus, 1993) — предлагает когнитивной археологии плодотворное направление. И вновь этноистория и история обеспечивают жизненно важный фундамент для интерпретации археологического материала, поскольку без такой информации исследователю придется заниматься практически гаданием. Такие исследования, очень часто основанные на интуиции и «эстетическом чувстве», более отражают личность исследователя, а не реальность.

Когнитивный подход в археологии является наиболее плодотворным, когда исследования подтверждаются документами, как это было в случае с цивилизацией ацтеков Мексики или инков в Андах. Но более древние сообщества, например первые земледельческие общества Юго-Западной Азии, с их женскими статуэтками и покрытыми гипсом человеческими черепами, являются вызовом для исследователей. Слишком легковесно называть любую женскую статуэтку «символом плодородия» и говорить о древних матерях-богинях, если фактически нет никаких научных оснований для таких выводов.