Окружающая среда и сезонность на памятнике стар карр, англия

Памятник Стар Карр на северо-западе Англии был заселен небольшой группой охотников-собирателей каменного века приблизительно в 8500 году до н. э. Это крохотное поселение, в котором полвека назад нашли хорошо сохранившиеся редкие артефакты из кости и дерева, известно во всем мире тем, что оно дало замечательно полную картину жизни в Северной Европе сразу же после последнего ледникового периода. Между 1949 и 1951 годами археолог Грэхэм Кларк (Grahame Clark, 1954) из Кембриджского университета обнаружил там маленькую платформу из березового дерева, усыпанную фрагментами орудий из камня, артефактов из кости и дерева и множеством остатков пищи. Используя тщательно зафиксированные подсчеты артефактов, кости животных, анализ пыльцы и разного рода сложные способы идентификации, а также щедрую долю традиционного европейского фольклора, Кларк реконструировал небольшую охотничью стоянку в зарослях камыша у озера. Анализ пыльцы показал, что Стар Карр существовал в то время, когда березовые леса впервые распространились по северу Британии, а большая часть южной части Северного моря была еще сушей. Кларк со своими коллегами утверждали, что памятник был обитаем зимой, свидетельством этому служили рога марала. Кларк проанализировал методы изготовления наконечников копий из кости, связал технологию изготовления каменных орудий с теми, что были сделаны в Скандинавии в то же время, и описал замечательные серии орудий из кости и дерева, включая мотыги из рога лося (одна из них была с остатком деревянной ручки), цельное деревянное весло для каноэ, шила и даже кусочки коры и мха для розжига огня (рис. 13.6).

В течение полувека памятник Стар Карр стал важным полигоном для апробации новых идей в отношении сообществ охотников-собирателей. Археологи Пол Мелларз и Петра Дарк (Paul Mellars and Petra Dark, 1999) недавно завершили 12-летние чрезвычайно избирательные палеоэкологические и археологические исследования на памятнике с использованием всех ресурсов современной науки для повторной интерпретации памятника. Когда Кларк первоначально раскапывал Стар Карр, он сосредоточился на небольшом заболоченном участке в овраге. После трех сезонов он интерпретировал памятник как небольшое поселение, возможно нерегулярно используемое четырьмя или пятью семьями. Новые расширенные раскопки распространились на более сухие участки и показали, что памятник намного больше, чем предполагал Кларк. С помощью полевых съемок и осторожного рытья пробных шурфов археологи обнаружили россыпи кремниевых артефактов на расстоянии 12 метров от берега древнего озера. Тщательно изучая первоначальную топографию памятника, Мелларз и Дарк со своими коллегами обнаружили заполненный глиной канал, который когда-то проходил через центр памятника, отделяя заболоченный участок, который изучал Кларк, от более сухих участков.

Кларк утверждал, что обитатели Стар Карра мало влияли на среду обитания. Дарк смогла использовать микроскопы с большей разрешающей способностью для изучения распределения угольных частиц, связанных с новом массивом радиоуглеродных дат, полученных с помощью ускоряющей масс-спектрометрии. Она показала, что имел место инициальный период интенсивного отложения угля, который длился около 80 лет. Затем следовало 100 лет слабой активности, за которыми последовало достаточно длительное отложение в течение еще 130 лет. Ботаник Йон Хэтер идентифицировал угли как прибрежный камыш, сожженный в сухом виде между осенью и весной, когда начинается новый рост. Мелларз и Дарк считают, что люди неоднократно сжигали камыш, главным образом потому, что образцы угля показывают, что пожары были локализованы у памятника, как будто огонь находился под контролем. Такие пожары могли дать лучший обзор озера и прилегающей территории, а также удобное место для причаливания каноэ, а новая растительность привлекала бы кормящихся животных.

Первоначальный отчет Кларка описывал Стар Карр как зимнее поселение. Теперь же рентгеновский анализ невыпавших из челюстей зубов оленя и сравнение с современными образцами позволили идентифицировать множество 10- и 11-месячных животных, которые были бы забиты в марте или апреле (Р. Картер — R. Carter, 1998). Эти новые данные о сезонности согласовываются с обнаружением плотно скрученных стеблей камыша, сожженного в начале роста между мартом и апрелем, и чешуйками почек осины, которые датируются тем же временем года. Стар Карр не является зимним поселением, в нем жили с марта по июнь или начало июля.

 

 

Рис. 13.6. Мотыга из рога лося из Стар Карра, Англия. (Две трети от реального размера)

 

Интерпретация сезонных занятий в значительной мере зависит от этнографических аналогий. Классическим примером является дикая пшеница. Ботаник Гордон Хиллман изучал сбор дикой пшеницы на юго-западе Азии и показал, что сборщики должны очень точно рассчитывать время сбора урожая. Это нужно было сделать до того, как колосья осыплются или зерна употребят в пищу птицы или животные (Хиллман и Дэвис — Hillman and Davis, 1990). Разумно предположить, что подобное точное планирование было необходимо и в доисторические времена. Эта аналогия позволила археологам Юго-Западной Азии интерпретировать сезонные занятия на памятниках в Сирии и других местах.

Изучая не только крупных млекопитающих и большие растительные остатки, но также и мельчайших моллюсков и чешую рыб, можно уточнить рамки сезонных занятий до удивительно узких границ.

 

 

Домашние животные

 

Почти все домашние животные произошли от диких видов, склонных к общению с человеком (Клаттон-Брок — Clutton-Brock, 1981, 1989). Нельзя сказать, что все домашние животные происходят из одной части света, их одомашнивали в их естественной среде обитания. Ученые предполагают, что одомашнивание диких животных совершается при достижении определенного культурного уровня. Кажется, что везде одомашнивание начиналось тогда, когда растущее население нуждалось в более регулярном снабжении питанием, когда нужно было кормить большие группы людей. Одомашнивание зависит от этого условия и является предварительным требованием для дальнейшего роста населения.

У диких животных отсутствуют многие качества, которые ценят в их домашних аналогах. Так, у диких овец обильная шерсть, но она качественно не такая, как у домашних, которая пригодна для прядения. Дикие козы и буйволицы дают достаточно молока для их детенышей, но не в том количестве, что необходимо для человека. Во время одомашнивания люди развивали в животных нужные им свойства, произошедшие изменения часто делали животных непригодными для выживания в дикой природе.

История домашних видов основана на фрагментах костей животных, найденных в слоях многочисленных пещер, укрытий и на открытых памятниках (Клаттон-Брок — Clutton-Brock, 1989). Остеологическое изучение диких и домашних животных сдерживает как фрагментарность костей на большинстве памятников, так и более широкие границы возрастной изменчивости домашних животных по сравнению с дикими (Цедер и Гессе — Zeder and Hesse, 2000; Цедер — Zeder et al., 2002). Тем не менее на ряде памятников были получены данные о постепенных остеологических изменениях в сторону домашних животных. Если сравнивать кости дикого вида каких-нибудь доисторических одомашненных животных с костями этого домашнего животного во времени, то диапазон изменений размеров сначала возрастает, затем, в конце концов, выбор делается в пользу меньших животных, и изменения в размерах также становятся меньше. Этот переход плавный, и потому крайне трудно идентифицировать домашнее или дикое животное по отдельным костям или маленьким коллекциям.

Кости домашних животных показывают, что диким видам была присуща высокая степень адаптивности. Люди сочли нужным изменять размеры и свойства животных в соответствии со своими нуждами, что отразилось на скелетных останках животных. Со времен начала одомашнивания животных были выведены разные породы скота, овец и других домашних животных.

 

 

Забой и разделка туш

 

Некоторое представление об эксплуатации диких и домашних животных можно получить, изучая не только сами кости животных, но и их частотность и распределение в почве.

Пол, возраст и забой. Ясно, что определение пола животного и возраста, в котором его забили, помогает при изучении охоты или методов содержания стад теми людьми, которые занимались забоем. У археологов есть много методов для установления пола и возраста животных по фрагментам костей (С. Дэвис — S. J. M. Davis, 1987).

Мужские и женские особи многих млекопитающих значительно отличаются по размерам и строению. У жеребцов, например, имеются клыки, а у кобыл — нет. У людей строение таза женщин отличается от мужского, что связано с деторождением. Мы можем оценить соотношение особей мужского и женского рода на таких памятниках, как место забоя бизонов Гарнсей, сравнивая количество частей туш самцов и самок, так как для этого вида разница между ними известна. Подобный анализ намного труднее проводить, если мало известно о различиях в размерах или когда кости очень фрагментарные. Зооархеологи используют множество измерений костей для различения полов, но такой подход чреват статистическими и практическими трудностями; он хорошо срабатывает только при целых костях. Но даже и тогда возможно идентифицировать лишь распределение различных измерений (размеров), которые могут отражать или не отражать различия между полами.

В каком возрасте забили этот скот? Отдавали предпочтение обитатели поселения мясу незрелых диких овец или взрослых? Для многих памятников это важные вопросы. Для того чтобы ответить на них, исследователи должны установить возраст животных в выборке на момент их смерти. Обычно для этого используют зубы и эпифизы концов конечностей. Почти у всех млекопитающих кости, на которых эпифизы не приросли, принадлежат молодым особям. Этот факт позволяет нам говорить о двух классах: незрелых и взрослых животных. Если мы знаем возраст, в котором срастаются эпифизы, как иногда в случае с такими видами, как крупный рогатый скот, можно вводить дополнительные классы. К сожалению, эпифизарное сращение является слишком общим методом для получения тех данных, в которых нуждаются археологи.

К счастью, зубы верхней или нижней челюстей позволяют более точно определить возраст животных. Зубы являются непрерывной нитью, по которой можно определить жизнь от рождения до старости. Цельные верхние и нижние челюсти позволяют нам изучить незрелые и зрелые зубы по мере их выпадения, таким образом мы можем определить не только молодых животных, но и старых.

Отдельные зубы также могут быть источником информации о возрасте животного. Некоторые биологи используют кольца роста на зубах, но этот метод до сих пор носит экспериментальный характер. Многообещающим методом является измерение высоты коронки зуба. Ричард Кляйн, специалист по костям африканских животных, измерил высоту коронок зубов млекопитающих каменного века, найденных в пещерах у реки Клэсис и в заливе Нельсона в Капской провинции ЮАР. Разделенные на две группы, замеры зубов дают интересные общие представления об охоте в средний и поздний периоды каменного века в этом регионе (Кляйн — Klein, 1977). Кляйн сравнил распределения смертности капских буйволов и других крупных и средних видов с кривыми смертности их современных популяций. Он идентифицировал два основных распределения для костей каменного века (Кляйн и Круз-Урибе — Klein and Cruz-Uribe, 1983). В катастрофическом одномоментном возрастном профиле меньше старых особей. Это нормальное распределение живущих ныне популяций копытных (рис. 13.7, столбец слева) и обычно обнаруживается в местах массового забоя, при загоне стада в болото или в овраг с крутого обрыва, а также при гибели всей популяций по естественным причинам. Разреженный возрастной профиль (рис. 13.7, столбец справа) показывает недостаточную долю животных в своем лучшем возрасте относительно их количество в живущих популяциях, но молодые и старые особи представлены избыточно. Считается, что такой профиль является результатом питания падалью или простой охоты копьем.

 

Рис. 13.7. Схематичные данные смертности современных популяций животный на основе молярных коронок двух распространенных африканских млекопитающих — антилопы канна и капского буйвола: левый столбец — схематический катастрофический возрастной профиль; правый столбец — схематический разреженный возрастной профиль

 

Кляйн обнаружил, что возрастные распределения капских буйволов на обоих памятниках близки к распределениям, наблюдаемым для современных буйволов, которых убивают львы, и это может быть потому, что молодые и старые самцы являются уязвимой мишенью из-за своей изолированности от больших стад зрелых грозных животных. Поэтому он утверждал, что охотники обеих пещер каменного века стабильно и в течение длительного времени использовали популяции буйволов. Распределение антилопы канна и гибридов бубала (меньшие стадные антилопы) намного больше похоже на катастрофический профиль. Кляйн предполагает, что они подобны потому, что на эти виды охотились массовым загоном, как на бизонов на американском плато Великих равнин. Таким образом, целые популяции могли быть убиты за один раз. Возрастные распределения могут отражать любые другие виды активности. На памятнике Стар Карр на северо-востоке Англии нет молодых маралов. Большинству животных было три или четыре года, неопытные подростки погибали, когда оставляли матерей (Легге и Роули-Конуи — Legge and Rowley-Conwy, 1988).

На охоту и забой животных воздействуют разного рода мелкие факторы, многие из которых описаны Льюисом Бинфордом (Lewis Binford (1978, 1981b). Изучая практику охоты племен нунамиутов на Аляске, он обнаружил, что забой охотниками животных является частью намного более обширной стратегии жизнеобеспечения. Нунамиуты в течение большей части года в значительной степени полагаются на заготовленное мясо, поэтому при охоте ориентируются и на цели заготовления, и на многие другие. Осенью они могут охотиться на оленят для получения кожи для зимней одежды, причем головы и языки этих животных дают пищу тем, кто обрабатывает кожи. Бинфорд подчеркивает, что трудно интерпретировать структуры забоя без точного понимания культурной системы, частью которой является охота.

Домашние животные являются контролируемым источником мяса, и здесь применяются совершенно иные критерии отбора. В более развитых земледельческих сообществах крупный рогатый скот или лошадей могли держать до старости в качестве тягловых животных, лишних мужских особей кастрировали, а женских поддерживали до тех пор, пока они не переставали давать молоко, приплод или не приносили больше пользы при вспашке земли. Если даже не держали ездовых или рабочих животных, проблема лишних мужских особей сохранялась. Этот излишек являлся обильным источником мяса, и этих животных часто забивали в раннем взрослом возрасте. Во многих традиционных обществах скот являлся мерилом благосостояния, как, впрочем, и сегодня, и скот в них забивают по особым случаям — на свадьбах или похоронах. Таким образом, потреблялись излишки стада и удовлетворялись запросы владельца стада.

Забой скота. Фрагменты костей на уровне заселения являются конечным продуктом забоя, разделки и потребления домашних или диких животных. Для того, чтобы понять этот процесс, нужно изучить сочленение костей животных на тех уровнях, где они были найдены, или должен быть тщательно изучен анатомический состав костей. На памятнике Олсен-Чуббок в Колорадо факты свидетельствуют о забое стада бизонов. Охотники устроили лагерь неподалеку, где снимали кожу и мясо с туш и, возможно, засушивали излишки мяса для потребления в дальнейшем. Разделочные инструменты были найдены в прямом комплексе с костями, таким образом, на этих раскопках навсегда сохранился «момент» разделки туш (Уит — Wheat, 1972).

Интерпретация методов разделки является сложным делом, потому что многие факторы повлияли на то, как расчленяли туши. Племя индейцев нунамиутов в основном полагалось на запасенное мясо, и то, как они расчленяли оленей, зависело от того, сколько нужно было сохранить мяса, от выхода мяса от разных частей тела, от отдаленности основной стоянки. На любом памятнике-стоянке количество найденных костей зависит от размеров животных: тела коз, куриц или мелкой дичи можно было принести целиком, но туши больших животных доставляли частями. Иногда животных с большим выходом мяса употребляли в пищу там, где их убивали, не оставляя ни кусочка мяса или внутренностей. Интерпретация очень сложна даже в отношении индексов МЧО и ЧИО.

И вновь задача заключается в установлении значения археологических распределений для понимания деятельности человека. Насколько это сложно в контексте разделки мяса, можно судить по комментариям Бинфорда (Binford, 1978) о том, что критериями для выбора мяса индейцами нунамиутами являются количество годного к употреблению мяса, время, необходимое для его обработки, и качество мяса.

 

Остатки растений

 

Дикие растения являлись основным источником питания с древнейших времен не только до того момента, когда люди впервые начали обрабатывать почву приблизительно 12 000 лет назад, но и долгое время после этого. К сожалению, в археологическом материале очень трудно найти собранную или возделанную пищу, поэтому наши знания о доисторическом собирательстве или первых урожаях очень неполны (Хокс — Hawkes, 1983). Семена, плоды, травы и листья относятся к одним из самых недолговечных органических материалов и не сохраняются долго, если только не попадают в очень влажные или засушливые условия. К счастью, новые методы флотации и радиоуглеродного датирования (глава 7) позволяют получить много новой информации.