О прибытии в саксонию императора

 

А император, услышав, что они терпят от герцога поражения, решил лично явиться в Саксонию; все воинственные мужи, бывшие в лагере герцога, очень боялись его прибытия. Как только он приходил, они то ли по необходимости, то ли добровольно отдавали в его власть самые укреплённые замки и сдавались сами. Так, многие его министериалы, которые воспитывались у него с самого детства и чьи отцы служили ему без всяких возражений, как то Генрих фон Вид, Леопольд фон Герцберг, Лиудольф фон Пейн и многие другие, отпали от герцога и перешли на сторону императора. В итоге император резко усилился, после того как взял чрезвычайно укреплённые замки - Герцберг[1918], Лауэнбург[1919], Бланкенбург, Хеймбург, Регенштейн[1920], и направил войско на завоевание Лихтенберга[1921]. Через несколько дней и этот замок был передан в его руки.

Около этих дней умер Казимир[1922], князь поморян, лучший друг герцога, и славяне также отпали от герцога, ибо брат Казимира - Богуслав[1923] - вступил в союз с императором, принёс ему оммаж и стал платить дань.

 

О ВОССТАНОВЛЕНИИ ГАРЦБУРГА

 

В эти же дни император занял высокую гору близ Гослара, что зовётся Гарц-бург, и, построив там замок, обнёс его крепкой стеной. Эту гору некогда сильно укрепил император Генрих Старший[1924], против которого восстал его собственный сын Генрих[1925]; последний, подняв оружие против отца, изгнал его, но и сам был разбит саксами в битве при Вельфесхольце[1926]. Поскольку этот замок был, словно кость в горле всей Саксонии, а император из-за своей несносной гордыни стал ненавистен не только саксам, но и апостольскому престолу, а также почти всей империи, саксонские князья вместе с епископами решили провести в Госларе собрание. Составив там заговор против императора Генриха, они попытались выдвинуть против него другого короля. Когда же между ними возник раскол по поводу выборов короля, и каждый предлагал того или другого кандидата по своему произволу, а отнюдь не по принципу пригодности, поднялся среди них некий Конрад, красноречивый муж, и сказал им: «Что вы спорите, о мужи? Разве не ради доброго мира вы здесь собрались? Если угоден вам мой совет, то я укажу вам доброго мужа, достойного звания короля и победоносного в битвах, через которого Господь дарует вам успех». Все они выразили ему своё согласие и заявили, что изберут королём того, кого он им укажет. А Конрад, взяв с собой нескольких товарищей, отправился к жилищу одного достойного мужа по имени Генрих. Однако, войдя в дом, они не застали его там. Ибо Генрих был в амбаре, занятый ловлей птиц. Его жена с честью встретила прибывших, сказав, что мужа сейчас нет, но он находится неподалёку отсюда. Когда гости спешились и им был приготовлен обед, она тайно отправила мужу коней, чтобы тот вернулся домой верхом, словно возвращаясь издалека. Когда тот вернулся, гости вышли ему навстречу и он достойно и приветливо встретил их, велев подать обед и пригласив их к столу. Но Конрад ответил ему: «Мы не сядем обедать, пока я не скажу тебе пару слов». «Говори», - сказал тот. И Конрад продолжил: «Тебя приветствуют все саксонские князья и просят, чтобы ты как можно быстрее пришёл к ним в Гослар». «На что князьям Саксонии сдался столь малый муж, как я», - удивился тот, но поднялся и отправился к ним. А Конрад, приведя его, сказал саксам: «Вот ваш король!». И все тут же единодушно избрали его королём. Из-за того, что всё это случилось в то время, как он был занят ловлей птиц, что было для него словно предсказанием будущего, он был прозван «Королём птиц», или по-немецки «Птицеловом»[1927]. Возведённый на трон он обратился к князьям: «Поскольку вы соизволили избрать меня вашим королём, то справедливо, чтобы вы принесли мне, вашему королю, клятву верности». Когда все поклялись ему в верности, он отправил послов к тем, которые находились в Гарцбурге, велев им как можно быстрее предстать перед ним. Уйдя, послы передали им то, что слышали из уст короля. А те в негодовании избили послов палками и, обрив наголо, отослали к их господину. Тогда самый старший среди них сказал своим товарищам: «Нас, конечно, обесчестили, но будьте тверды духом, и мы обратим наше бесчестье в славу. Я видел нынче летящих лебедей, которые искупят наш позор». Ибо в баню спустилось более 20 знатных юношей, и они, дождавшись их возвращения, перебили их всех и, отомстив таким образом за своё бесчестье, вернулись к королю. А тот, услышав о том, что случилось, страшно разгневался и, осадив с большим войском замок, захватил его и разрушил до основания. Некоторые говорят, что из-за множества злодеяний, совершённых из этого замка, а также из-за упомянутого императора Генриха, который до самого конца своей жизни был отлучён от церкви римским престолом, это место было предано господином папой анафеме; здесь запрещено было селиться, и оно вместе с Вавилоном обречено было вечно оставаться пустыней. А император Фридрих начал отстраивать эту гору, ибо хоть и боялся приговора об отлучении, но не хотел терпеть ни малейшего умаления своей власти.

Восстали[1928] те, которые были в замке Вальденберг[1929]; не имея сил сопротивляться, они разрушили этот замок и перешли в лагерь императора.

 

О ПЛЕНЕНИИ ГРАФА БЕРНГАРДА

 

После этого, в день Рождества Господнего, который герцог торжественно отмечал в Люнебурге, он начал обвинять Бернгарда, графа Ратцебурга, который тогда был вместе с ним, в заговоре против него, вменяя ему в вину коварство и измену и говоря, что от верных людей ему точно известно, - более того, если потребуется, он может доказать это на основании явных улик и свидетельств, - что он вошёл в сговор против него с его врагами, намереваясь пригласить его вместе с женой в Ратце-бург якобы на пир, а во время пира коварно убить. Поскольку тот не смог привести в ответ достойных оправданий, герцог арестовал Бернгарда вместе с его сыном Фольрадом, прибыл с войском к Ратцебургу и осадил его, ведя Бернгарда за собой. Ему навстречу с множеством судов, с оружием и осадными машинами вышли любекские мужи, и разгорелась осада. Наконец Бернгард, вынужденный необходимостью, сдал замок, а сам вместе с женой, сыновьями и всем своим имуществом ушёл в Гадебуш[1930]. Позднее, поскольку герцог по-прежнему питал к нему недоверие, полагая, что тот не соблюдает обещанную верность, - ибо Бернгард продолжал поддерживать отношения с его врагами, - он вновь вступил в его землю и, разрушив замок Гадебуш, взял там богатую добычу. А тот, бежав, перешёл к герцогу Бернгарду. И вот герцог Генрих, изгнав всех своих врагов, один стал владеть всей этой землёй и принялся укреплять замки Ратцебург, Зегеберг и Плён, сильно полагаясь на эти укрепления.

 

О ПОХОДЕ ИМПЕРАТОРА

 

Следующим летом[1931] император с сильным войском вторгся в землю герцога и, намереваясь изгнать его из этой страны, решил лично перейти через Эльбу. Боясь, как бы у него за спиной не вспыхнул мятеж, он велел Филиппу Кёльнскому вместе с другими князьями охранять Брауншвейг, а герцогу Бернгарду и его брату Отто[1932], маркграфу Бранденбурга, вместе с прочими восточными князьями поручил ввиду люнебуржцев Бардовик. Сам же, имея в своей свите Вихмана Магдебургского и епископа Бамбергского, аббатов Фульды, Корвеи и Херсфельда, а также Отто[1933], маркграфа Мейсена, и большой отряд швабских и баварских рыцарей, переправил войско на другой берег Эльбы. При его приближении ландграфа Людовика, которого прежде держали в Люнебурге, перевели в Зегеберг и приставили к нему ещё более строгую охрану. А герцог тем временем находился в Любеке, укрепляя город и сооружая множество машин. Уладив дела, он в день апостолов Петра и Павла[1934] ушёл в Ратцебург. Когда поутру он выступил оттуда, направляясь к Эльбе, все, которые были в крепости, последовали за ним, чтобы с радостью его проводить. И вот оставшиеся там сторонники графа Бернгарда, видя, что замок опустел, внезапно захватили его и, взяв крепость, закрыли её ворота, предварительно изгнав всех слуг герцога, какие там ещё оставались. А герцог, услышав о том, что произошло, в раздражении вернулся к замку, но застал его защитников готовыми к упорному сопротивлению. Он тут же послал в Зегеберг к Леопольду и в Плён к Марк-раду, чтобы те как можно быстрее прибыли к нему на помощь вместе с гользатами, и сделал попытку изгнать из замка врагов, которых было немного. Тем временем прибыл гонец, сообщивший, что император уже здесь, и герцог, не завершив дела, ушёл в сильном раздражении, отбыв в Артленбург[1935]. Видя, что лагерь императора совсем рядом, он сжёг этот замок и, сев на небольшое судно, ушёл в Штаде по притоку Эльбы.

 

21. ОБ ОСАДЕ ГОРОДА [1936]  ИМПЕРАТОРОМ

 

Император же, перейдя через реку, прибыл к Любеку, где навстречу ему вышло войско славян и гользатов. К устью Травены с большим флотом прибыл также Вальдемар[1937], король Дании, и город был осаждён с суши и с моря. В городе же находились Симон, граф Текленбурга, Бернгард, граф Ольденбурга, ещё один Бернгард - фон Вёльпе, а также Маркрад, наместник Гольштейна, и Эмико фон Неморе с наиболее деятельными из гользатов и несметной толпой горожан. Король Вальдемар, придя к императору с большой свитой, предстал перед ним во всём своём блеске и обручил свою дочь с его сыном[1938], то есть с герцогом Швабии; брачные обязательства были скреплены клятвами епископов. Во время осады в городе находился также господин епископ Генрих. Так вот, горожане, придя к нему, сказали следующее: «Мы просим твою святость, о почтеннейший из отцов, пойти к господину императору и передать ему наши слова: «О государь! Мы - ваши рабы и готовы служить вашему императорскому величеству; но что мы такого совершили, что вы подвергли нас такой осаде? До сих пор мы владели этим городом по щедрой милости нашего господина, герцога Генриха, построив его во славу Божью и в качестве оплота христианства в этом месте ужаса и пустыни, где ныне, как мы надеемся, расположен дом Божий, а прежде из-за языческих заблуждений находилось обиталище Сатаны. Так вот, мы не отдадим его в ваши руки, но будем упорно, насколько будет сил, защищать его свободу силой оружия. Однако мы просим ваше величество дать нам возможность связаться с нашим господином, герцогом, и узнать у него, что нам следует делать, как лучше всего позаботиться о себе и о нашем городе в настоящей нужде. Если он пообещает нам избавление, то справедливо, чтобы мы сохранили для него город; если же нет, то мы сделаем всё, что будет угодно в ваших глазах. Однако если вы откажетесь это сделать, то знайте, что мы предпочтём скорее умереть с честью, защищая наш город, чем жить бесчестно, как клятвопреступники». Итак, епископ, придя к императору, подробно изложил ему требования горожан. Он также призвал императора вспомнить о родстве и службе, которую часто и с блеском оказывал ему герцог, и отнестись к нему, своему двоюродному брату, снисходительно. А император, радуясь приходу господина епископа, ибо ценил его за добрую репутацию и охотно слушал, сказал ему следующее: «Мы очень рады вашему прибытию, о любезнейший из епископов, и испытываем большое удовольствие от того, что видим вас и слышим. Однако то, что ваши горожане передали вам столь дерзкие слова и не открывают перед нами ворота нашего города, мы полагаем не покажется справедливым ни вам, ни кому-либо другому, находящемуся в здравом уме. Мы признаём, что этот город благодаря великодушию нашего величества какое-то время принадлежал нашему двоюродному брату. Но с тех пор, как он из-за своего упорства был по решению всех князей объявлен врагом государства, справедливо, чтобы город вновь стал нашим владением и чтобы каждый епископ вернул себе свои владения, которыми [герцог] владел в качестве постоянного лена. Наша рука ныне вполне в состоянии воздать [жителям Любека] то, что они заслужили. Но, поскольку нам при отправлении правосудия следует проявлять ко всем скорее терпение, нежели месть, мы, так и быть, соглашаемся с их просьбой и разрешаем им отправиться к их господину и переговорить с ним о своём положении; но пусть знают, что если по возвращении они не откроют перед нами город, то их за это промедление постигнет жестокая кара. А что касается вашей просьбы проявить к нашему двоюродному брату, герцогу, снисхождение, то знайте, что мы всегда проявляли к нему удивительное терпение и величайшее милосердие. Из-за этого он и вознёсся в своей гордыне, ни во что ставя обретённую им милость и не ценя, как следовало бы, проявленную к нему неисчерпаемую милость Божью. Знайте же, что он смирён самим Богом, ибо низложение столь могущественного мужа - дело отнюдь не нашей доблести, но скорее исполнение приговора всемогущего Бога».

Вернувшись в город, епископ сообщил горожанам то, что услышал. А те, получив разрешение, не медля отбыли в Штаде, где находился герцог. Император, видя, что епископ болен, - ибо его до самого конца жизни мучили частые приступы лихорадки, - отправил к нему своего лекаря, чтобы тот своими снадобьями вылечил его слабое тело. Через несколько дней горожане вернулись вместе с графом Гунцелином и по приказу герцога отдали город в руки императора. Однако, прежде чем открыть перед ним город, они пришли к нему с просьбой сохранить городскую свободу, дарованную им прежде герцогом, вольности, записанные в специальных грамотах, согласно праву Зоста[1939], и границы, которыми они владели и владеют благодаря его милости, в лугах, лесах и реках. Император согласился с их просьбой и не только утвердил всё это, но и признал законным то, что было выделено герцогом из пошлин на содержание каноников в Любеке и Ратцебурге. Половину сборов со всего города от пошлин, мельниц и менял он передал в лен графу Адольфу как за то, что он оказал императорской власти много услуг, так и потому, что тот из-за этого жил какое-то время в изгнании. Итак, с блеском войдя в город, он был встречен с хвалебными гимнами и песнопениями, при ликовании духовенства и всего народа. А аббат монастыря Пресвятой Матери Божьей Марии и святого евангелиста Иоанна, придя к нему, получил из его рук дворы, которыми он владел в городе, и поля в городской округе при посредничестве господина епископа Генриха, который за свой счёт выкупил эти дворы и поля и передал блаженной Матери Божьей Марии и святому евангелисту Иоанну в этом монастыре.