Из записи телефонного разговора председателя правительства чср с начальником главного штаба Чехословацкой армии

29 сентября 1938 г.

Говорит генерал Сыровый. Слушаю Вас, генерал.

Генерал Крейчи:

Нас очень беспокоит конференция четырех в Мюнхене, на которой, несомненно, речь будет идти о нас. Существует опасность, что Гитлер будет исходить из согласия старого правительства идти на уступки. Насколько я понимаю, твое правительство не связано пока этими уступками В соответствии с конституцией без согласия парламента нельзя идти на территориальные уступки кому бы то ни было. Это надо иметь в виду и заявить союзникам, что наш солдат никогда не сдаст укрепления и никакие приказы не заставят его это сделать. Это движение стихийное, и подавить его можно лишь путем насилия, что могло бы привести к непредвиденным результатам. Еще до окончания конференции мы добьемся такого положения, что сможем успешно защищаться. Собственно говоря, силы равны, а на нашей стороне стойкость и моральный дух, каких не имеет ни одна армия. Вчера наше положение было довольно трудным, завтра оно будет уже очень хорошим. Мы сгруппируем свои

316

силы так, что сможем оказать сопротивление на опасных направлениях. Однако не все службы будут еще на своих местах. С Польшей надо говорить прямо. Мы видим, что Гитлер не может и боится начать войну. Ему удалось запугать весь мир, но нам известны его слабости. Необходимо и в отношениях с Россией шире использовать дипломатические возможности. В худшем случае не соглашаться на передачу каких-либо участков территории, находящихся за линией оборонительных сооружений. Это не касается Польши. Конец.

Генерал Сыровый:

Новое правительство должно было исходить из того, что союзникам было уже обещано, а именно: уступки, согласованные на берхтесгаденских переговорах между Англией и Францией, т. к. лишь при этих условиях можно было рассчитывать на помощь Франции, Англии и России. Гитлер, конечно, хочет гораздо больше, но на это мы не можем пойти ни при каких обстоятельствах. Целью последних переговоров Чемберлена с Гитлером было убедить Гитлера в том, что никаких новых уступок не будет. Однако поскольку Гитлер не желал отказываться от своих новых условий, наступил кризис. Созданный против Гитлера фронт позавчера ночью был таков, как я сообщал тебе, и я был доволен тем обстоятельством, что назревает конфликт, который мог избавить нас и от неблагоприятных условий англо-французского соглашения. К сожалению, наши союзники оказались трусами и в последнюю минуту, когда уже должно было произойти столкновение, они испугались и за нашей спиной возобновили переговоры, что и привело к мюнхенской конференции. Поляки, которые, как я тебе сообщил еще вчера, ответили на предложение президента республики, хотели вести переговоры. Однако сейчас, по всей вероятности под давлением Германии, они говорят с нами в ультимативном тоне и, кроме того, развернули в печати новую кампанию против нас. Что касается России, то с ней все еще ведутся переговоры. Наше политическое положение в настоящее время очень сложно, и мы не знаем, что нового содержится в последних предложениях Чемберлена, которые он представил Гитлеру. Он имеет в виду постепенную передачу нашей территории, но мы выступили против. Были также предприняты шаги с целью информировать и Чемберлена, и Даладье о том, что нынешняя обстановка складывается благоприятно для нас и

317

для союзников, с тем чтобы раз и навсегда ликвидировать Гитлера... Примерно так выглядит ситуация сегодня. Конец.

Генерал Крейчи:

Мне все ясно. Я хорошо понимаю ситуацию, но мне непонятно, как все время переговоры о нас шли без нас. Ведь мы не Эфиопия, у нас сильная армия, которая в состоянии выдержать удар со стороны немцев. Конец.

Генерал Сыровый:

Из общей ситуации вытекает, что наши оборонительные укрепления во многих местах значительно удалены от государственной границы, так что предполье оборонительной линии легко может быть захвачено германскими войсками. Поэтому мы не можем исходить из предпосылки, что не отдадим ни пяди нашей территории. Мы должны полностью отдавать себе отчет в том, что не можем вступать в борьбу одни, когда нас покинули все наши союзники, ибо, учитывая известную жестокость Гитлера, это означало бы истребление нашего народа. Конец.

Генерал Крейчи:

Понимаю, что определенную часть территории мы были бы вынуждены и могли бы отдать, но линию укреплений мы можем держать и защищать. Как я уже сказал, нашего солдата силой никто с линии укреплений не выбьет, а значит, и не заставит сдать оборонительные сооружения. Согласно сообщениям некоторых командиров, солдаты стихийно клянутся в этом. Так что не знаю, какая ситуация может создаться у нас в стране. Это следует принять во внимание. Конец.

Генерал Сыровый:

Все это мне хорошо известно, и я также обращаю на это внимание. Г-н президент об этой ситуации тоже знает. Предстоящие переговоры покажут, как следует проводить эвакуацию, если мы вынуждены будем провести ее. Конец. [...]

Печат. по сб. «Mnichov v dokumen-tech». dil II. Praha 1958, sir. 251 — 252.

318

209. Телеграмма полномочного представителя СССР в Великобритании в НКИД СССР

29 сентября 1988 г.

Галифакс накануне моего приезда из Женевы справлялся в полпредстве, когда я вернусь. Утром в день моего приезда он просил полпредство сообщить мне сразу же по приезде о том, что он хочет меня срочно видеть. Сегодня утром состоялось это свидание. Я был очень сдержан и только иногда по ходу беседы ставил пояснительные вопросы. Суть сообщения Галифакса сводится к следующему:

1. Он пригласил меня, чтобы информировать о последних событиях в сфере европейского кризиса. Английское правительство опасается, что в связи с предстоящим в Мюнхене совещанием у Советского правительства могут возникнуть различные подозрения, ибо английскому правительству хорошо известно наше отношение к «пакту четырех». Галифакс хотел бы рассеять всякие наши сомнения на этот счет. История совещания такова. В своем отчаянном стремлении предупредить войну Чем-берлен 28-го утром обратился к Гитлеру и Муссолини с одновременным призывом сделать последние усилия для сохранения мира. В ответ около 4 часов дня в момент, когда Чемберлен выступал в палате, от Гитлера пришло приглашение премьеру прибыть 29-го на совещание в Мюнхен. Одновременно английскому правительству было сообщено из Берлина, что на совещании будет присутствовать Муссолини и что аналогичное приглашение послано Гитлером Даладье. Чемберлен принял приглашение сразу, без предварительного совещания с французами. Даладье будто бы сделал тоже без предварительного совещания с англичанами. Все это объясняется чрезвычайной краткостью времени, имевшегося в распоряжении для принятия решения. Галифакс, однако, уверил Чемберлена, что французы, конечно, поедут в Мюнхен и будто бы поэтому британский премьер дал Гитлеру положительный ответ без предварительного запроса Парижа. Английское правительство не подымало при этом вопроса о приглашении в Мюнхен СССР, ибо, подходя к делу «реалистически», понимало, что при известных всем настроениях Гитлера такое предложение сделало бы совещание вообще невозможным и похоронило бы «последние шансы» предупредить войну. Однако Чем-

319

берлен вчера же (очевидно, в результате письма Масарика, о котором я сообщал в моей телеграмме от 28 сентября) телеграфировал Бенешу, прося прислать в Мюнхен представителя Чехословакии. Премьер хочет добиться включения его в состав совещания, а если это не удастся, то по крайней мере иметь возможность консультироваться с ним в ходе переговоров.

2. О программе переговоров Галифакс выражался очень общо. Он говорил, что ничего не было установлено и что многое зависит от настроения Гитлера. Галифакс, впрочем, допускает возможность обсуждения на совещании не только вопроса о Чехословакии, но и более общих вопросов европейской политики • (в том числе испанского). По некоторым замечаниям моего собеседника я склонен думать, что Чемберлен, отправляясь в Мюнхен, имел в виду использовать эту оказию для постановки или по крайней мере зондажа Гитлера и Муссолини в связи с пресловутой проблемой «европейского замирения». В конце разговора Галифакс сказал, что будет держать меня в курсе дальнейшего развития событий и что он «держит в голове» мысль об англо-франко-советском совещании, о котором было решено в Женеве в разговоре между де ла Варром и Литвиновым.

3. Интересно было сообщение Галифакса по вопросу об интернациональных гарантиях Чехословакии после отхода Судетской области. Сведения о том, будто бы гарантии мыслились как: а) в первую очередь гарантии лимитрофов и б) во вторую очередь как дополнительные гарантии Англии, Франции и Италии, неверны. На самом деле англичане мыслили дело так: Чехословакия и Германия заключают пакт о ненападении, а Англия, Франция и СССР («если последний захочет»,— прибавил Галифакс) принимают на себя гарантию новых границ Чехословакии. Англичане между собой обменивались мнениями по вопросу о том, не следовало бы также привлечь к гарантии Италию, Польшу, Югославию, Румынию, однако этот вопрос остался открытым, и во всяком случае, по мнению Галифакса, данный вопрос должен обсуждаться и решаться во вторую очередь. Непосредственно гарантии должны быть даны тремя названными им державами, если, конечно, СССР сочтет возможным такие гарантии принять.

Печат. по арх. Опубл. в сб. «До-                                                    MCLUCKUU

кументы внешней политики СССР», т. XXI. М., 1977. с. 541—543.

320

¹ Во время пребывания в Мюнхене Гитлер и Чемберлен подписали 30 сентября 1938 г. англо-германскую декларацию, содержавшую обязательства обеих сторон о ненападении и консультациях Она явилась логическим следствием мюнхенского сговора и представляла собой, по существу, соглашение о ненападении между Англией и Германией.

210. Телеграмма посланника ЧСР во Франции в МИД ЧСР

29 сентября 1938 г

Сегодня меня пригласил Бонне, у которого я не был с 19 сентября. Извинившись за то, что, будучи загружен в связи с последними событиями, он несколько дней не приглашал меня, Бонне в самых общих чертах изложил мне содержание вчерашней речи Чемберлена '. Затем он сказал, что Англия обещала общественности больше, чем официальные дипломатические круги, которые были более сдержанны. Так, например, 27 сентября утренние газеты поместили сообщение из официальных источников о том, что, если на Чехословакию будет совершено нападение, Франция обязана будет прийти ей на помощь, а Англия и Россия, несомненно, будут действовать вместе с ней. При этом, однако, в тот же день в 19 час. 45 мин. Лондон передал Бонне копию крайне сдержанной ноты, врученной Ньютоном в Праге Далее, в половине одиннадцатого Фиппс вручил Бонне ноту, согласно которой ЧСР, по мнению Гамелена, одна не сможет долго сопротивляться и немедленно будет захвачена германскими войсками Англия прямо заявила, что нападение на ЧСР не должно вызвать ни немедленного, ни автоматического ответа со стороны Франции. Поскольку Франция и Англия не смогут тотчас же ликвидировать захват ЧСР, поскольку для этого понадобится длительная война, Англия требует, чтобы Франция не объявляла всеобщей мобилизации и не начинала наступления без предварительного соглашения с Англией. Слабым утешением, безусловно, является то, что Чемберлен в своем публичном выступлении использовал особую форму, сказав, что, если в результате договоренности Франция окажет активную военную помощь подвергшейся нападению Чехословакии, Англия ее поддержит. Сравните это с тем, что через Гораса Вильсона Гитлеру было сообщено, что Франция выполнит свои обязательства в отношении ЧСР, и если она вмешается в военные действия, то Англия будет вынуж-

321

дена ее поддержать. На основании этого можно заключить, сказал Бонне, что Англия в печати говорит одно, а в официальных сообщениях — другое. Поэтому ему следует быть осторожным и нам тоже.

Осуский Примечание отдела В: Выделенное слово искажено.

Печат. по арх.

¹ Имеется в виду выступление Н. Чемберлена в палате общин английского парламента 28 сентября 1938 г.