Речь председателя советской делегации M. M. Литвинова на заседании 6- й политической комиссии лиги наций

23 сентября 1938 г.

Я имею очень мало прибавить к тому, что я сказал на пленуме о политическом и практическом значении  ограничения действия ст. 16. Сделанные здесь да*

271

кларации вызывают у меня лишь следующие замечания.

В одной из этих деклараций говорится, что «текст, структура и юридический эффект Устава должны оставаться без изменений».

До сих пор считалось, что в случае агрессии санкции, предусмотренные в ст. 16, за исключением военных, обязательны для всех членов Лиги. Если бы было иначе, т. е. если бы общей обязательности не было и каждому члену предоставлялось бы право произвольно определять размеры своего участия в санкциях, то беспредметными были бы известное движение за изменение данного положения и сделанные здесь декларации. Подтверждая, что юридическое значение Устава остается неизменным, авторы деклараций, очевидно, хотят заявить, что они впредь оставляют за собой право в известных случаях нарушать юридические обязательства, вытекающие для них из Устава. Мы, конечно, не можем препятствовать представителям государств-—членов Лиги делать здесь любые заявления об их политике, об их отношении к своим обязательствам и воспроизведению этих заявлений в протоколах Лиги наций, но такие односторонние заявления лишены всякого юридического значения и упираются скорее в область международной морали, верности принятым на себя обязательствам. Я полагаю, что предварительное оповещение о возможности несоблюдения обязательств ни в коей мере не смягчает политического и морального значения такого несоблюдения обязательств.

Я считаю своим долгом лишь обратить внимание на те выводы, которые напрашиваются из подобных заявлений:

1. Нарушение международных обязательств, считавшееся до сих пор привилегией агрессивных стран, исповедующих лишь веру в право силы, издевающихся над всеми принятыми международными принципами права и морали и одалживающих эти принципы, когда они даже носят ненавистный им штамп демократических, лишь в тех случаях, когда это им выгодно, отныне присваивается и другими государствами, продолжающими провозглашать свою верность идеалам Лиги наций. Это положение получило на днях блестящее подтверждение со стороны этих государств и вне Лиги наций. Таким обра-80м, принцип святости и нерушимости международных

272

обязательств должен как будто отойти в область прошлого.

2. Поскольку некоторые государства оставляют за собой право самим определять свое отношение к санкциям, открывается широкое поле для всякого рода сделок и торга между агрессором и членом Лиги и сами санкции могут стать предметом такой сделки и торга.

3. Некоторые малые страны и раньше испытывали некоторый страх перед гневом международных хищников, к которым должны были применяться санкции. Эти страны имели хотя некоторое прикрытие в обязательности для них санкций, которое позволяло им ссылаться на необходимость выполнения ими своего долга перед Лигой. Этого прикрытия они теперь лишаются, ибо участвовать в санкциях они могут лишь в силу добровольного решения, вследствие чего они могут подвергаться еще большему давлению и терроризированию со стороны агрессоров.

4. Ст. 16 перестает быть фактором, удерживающим агрессора или заставляющим его колебаться. Получая возможность сговориться с одним из членов Лиги, запугать других и таким образом влиять на определение ими своего отношения к санкциям, он может заранее предотвратить какое-либо применение к нему санкций.

5. Провозглашение принципа, что каждый член Лиги может дать произвольное толкование ст. 16, противоречащее ее смыслу и признаваемому формальному ее значению, открывает возможность таким же образом обращаться и с другими статьями Устава Лиги. Спрашивается, какая же польза тогда от предлагаемого укрепления этих статей? Спрашивается, какая польза от постановления, что ст. 11 требует единогласия, если любой член Лиги может по-своему толковать эту статью?

Я предлагаю на ваше усмотрение эти выводы, дабы каждый из вас отдавал себе отчет в смысле и значении дискуссии, которая здесь происходит.

В связи с первым из перечисленных мною выводов я позволю себе сделать маленькое отступление. После заявления, сделанного мною в Ассамблее об отношении Советского правительства к чехословацкой проблеме, мне приходилось слышать замечания, что, поскольку Советское правительство ставит условием своей помощи

273

Чехословакии такую же помощь со стороны Франции, оно как будто также нарушает советско-чехословацкий пакт о взаимной помощи. Люди, которые делают такие замечания, очевидно, не знают или делают вид, что не знают, что советско-французский и советско-чехословацкий пакты о взаимной помощи явились результатом акции в пользу создания регионального пакта о взаимной помощи с участием Германии и Польши, основанного на коллективной помощи. Вследствие отказа этих двух стран Франция и Чехословакия предпочли вместо одного советско-франко-чехословацкого пакта заключить два двусторонних пакта. Как раз чехословацкое правительство при этом настаивало на том, чтобы советско-чехословацкая взаимная помощь была обусловлена помощью Франции, что нашло себе выражение в соответственном договоре. Таким образом, Советское правительство свободно от всяких обязательств перед Чехословакией в случае безучастного отношения Франции к нападению на нее. В этом смысле Советское правительство может прийти на помощь Чехословакии лишь в порядке добровольного решения либо в силу постановления Лиги наций, но никто не вправе этой помощи требовать по праву; и действительно, чехословацкое правительство не ставило вопроса о нашей помощи независимо от французской и не только по формальным, но и по практическим соображениям. Уже после принятия им германо-англофранцузского ультиматума оно запросило Советское правительство, какова будет позиция последнего, иначе говоря, будет ли оно еще считать себя связанным чехо-словацко-советским пактом в случае предъявления Германией новых требований и неудачи англо-германских переговоров и решения Чехословакии защищать свои границы с оружием в руках. Этот вторичный запрос вполне понятен, ибо после принятия Чехословакией ультиматума, включающего эвентуальное денонсирование советско-чехословацкого пакта, Советское правительство, несомненно, имело моральное право также немедленно отказаться от этого пакта. Тем не менее Советское правительство, не ищущее предлогов, чтобы уклониться от выполнения своих обязательств, ответило Праге, что в случае помощи Франции в указанных чехословацким правительством условиях вступит в силу советско-чехословацкий пакт. Я позволил себе это отступление по тем соображениям, что выступать здесь, как я это делаю,

274

может лишь представитель правительства, имеющего чистую совесть и чистые руки в области выполнения международных обязательств. Я должен прежде всего отвести от Советского правительства всякие несправедливые, основанные на незнании или злостные упреки, а потом уже заявить, что советская делегация не сможет принять доклад комиссии, предлагающий пленуму «принять к сведению ситуацию, созданную сделанными здесь односторонними декларациями», и в данном случае, я уверен, советская делегация действует в интересах Лиги и в интересах всех народов, в интересах мира.

Печах, по газ. «Известия» № 224 (6691). 24 сентября 1938 г.

176. Из протокольной записи о чрезвычайном заседании правительства ЧСР

28 сентября 1938 г.

[...] В соответствии с докладом председателя правительства и министра иностранных дел на заседании было констатировано, что английский цГремьер-министр Чем-берлен уехал от канцлера Гитлера • ни с чем из-за невыполнимости требований канцлера и что французское и английское правительства 23 сентября, после 5 часов дня, сообщили чехословацкому правительству, что до сих пор они были против мобилизации и подобных мер, однако в данной ситуации они должны предоставить чехословацкому правительству пра^о самому решать вопрос, только рекомендуют, по возможности, тактично провести эти меры².

Франция направляет на границу 22—25 дивизий, и премьер-министр Даладье заявил депутации радикал-социалистической партии, что в случае нападения на Чехословакию Франция вступит в войну для оказания ей помощи.

Союз Советских Социалистических Республик предупредил Польшу, что в случае ее нападения на Чехословакию советско-польский договор о ненападении потеряет свою силу.

После анализа всех соображений совещание у президента республики пришло к заключению, что единственной оставшейся надеждой сохранить мир являются именно военные меры и что для безопасности Чехословакии необходимо провести мобилизацию.

275

Министр общественных работ подчеркнул неизбежность мобилизации и выразил надежду, что в этом случае мы выдержим удар.

На вопрос министра юстиции министр иностранных дел снова обрисовал международную обстановку и сделал вывод, что теперь мы не будем одиноки.

Франция советовала согласиться на значительные уступки территории, так как одной только ее помощи было бы недостаточно. Английское общественное мнение уже подготовлено к мысли о том, что нельзя держать 3,3 млн. немцев в нашем государстве против их воли, а когда мы выразили согласие на пересмотр границ, оба правительства взяли на себя обязательство, что это будет осуществлено без осложнений. Когда Гитлер отверг и это, они поняли, что речь идет вообще о существовании государства. Поэтому они уже не отговаривают нас от мобилизации.

Это сенсационный поворот обоих этих правительств³.

Франция сама направила на границу 25 дивизий, и Даладье заявил, что в случае нападения на Чехословакию Франция вступит в войну во что бы то ни стало.

У Англии свои интересы.

В Польше расценили сегодняшнее заявление СССР как прямую поддержку Чехословакии; и в стране уже якобы меняются античешские настроения и прекращается пропаганда, как подтверждает наш посланник д-р Славик.

СССР первоначально настаивал на том, что он придет на помощь Чехословакии, если Франция это сделает, затем он потребовал, чтобы большинство Лиги наций поддержало [заявление] о том, что на Чехословакию совершается нападение. Теперь же он заявляет, что для оказания им помощи достаточно, если подвергшаяся нападению Чехословакия внесет протест в Лигу наций.

Румыния приняла обязательство прийти на помощь в случае нападения Венгрии на Чехословакию.

У Югославии более тяжелое положение, но Стояди-нович заявил, что Югославия якобы также придет на помощь. Этому нельзя полностью верить, но югославская общественность возмутилась бы, если бы Югославия покинула нас.

Министр иностранных дел не может сказать, что это будет полностью выполнено, но ситуация серьезно изме-

276

нилась именно в результате последнего акта прежнего правительства, которое в этой обстановке и не могло действовать по-иному⁴.

Теперь нельзя колебаться. И все присутствующие на совещании у президента это признали.

Если Гитлер хочет войны, этому нельзя помешать, но защищаться мы сможем гораздо лучше после мобилизации и на существующих границах. Проведя мобилизацию, мы не спровоцируем войну, но, если она начнется, мы будем вести ее в лучших условиях.

Не исключено, что мобилизация является единственным средством предотвратить войну.

Без нее наше положение было бы ужасным.

Председатель правительства подчеркнул, что английский посланник сообщил, что Гитлер предъявил Чем-берлену невыполнимые требования, поэтому они и не договорились⁵.

Председатель правительства рекомендует провести мобилизацию в качестве единственно правильной меры.

Он сожалеет, что правительство в день начала своей деятельности вынуждено принять такое тяжелое решение. [...]

Печат. по сб. «Документы н материалы по истории советско-чехословацких отношений», т. 3. М., 1978, с. 526—527.

¹ В результате действий чехословацкого правительства запланированные на 21 сентября 1938 г. переговоры Чемберлена с Гитлером были начаты в Годесберге на день позже, 22 сентября. Гитлер предъявил в отношении Чехословакии новые требования, значительно возросшие по сравнению с теми, которые он выдвигал на переговорах в Берхтесгадене. Это касалось прежде всего размеров требуемой им территории и сроков передачи ее. Более того, германские требования были расширены за счет польских и венгерских требований. Первый день переговоров показал, что требования Гитлера возросли настолько, что они могли бы быть отрицательно восприняты английской общественностью и, вероятнее всего, отвергнуты правительством Чехословакии, ибо оии далеко выходили за рамки принятых им англо-французских предложений от 19 сентября. Эти соображения иашли отражение в письме, направленном Чемберленом Гитлеру 23 сентября, в котором английский премьер-министр призывал фюрера к умеренности. Однако письменный ответ Гитлера был отрицательным, что означало провал поездки Чемберлена, результатом чего явилось англо-французское сообщение в Прагу относительно мобилизации (см. док. № 178, 179). В итоге возросшие требования Гитлера были обобщены в так называемом годесбергском меморандуме, который премьер-министр Великобритании обещал передать правительству Чехословакии (см. док. № 186).

277

²  См. док. № 178, 179.

³ Подобное утверждение не соответствовало действительности. Для британского и французского правительств, принимая во внимание общественное мнение и угрозу конфликта, который мог возникнуть при вступлении гитлеровцев на передаваемую территорию, важно было лишь то, чтобы передача Судетской области прошла спокойно.

⁴ Речь идет о принятии правительством Годжи 21 сентября 1938 г. англо-французского ультиматума.

⁶ См. док. № 180.

177, Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР в НКИД СССР, из Женевы

23 сентября 1938 г.

Немедленно вручить и послать в Кремль.

По поручению своего правительства английские делегаты— хранитель печати лорд де ла Варр и товарищ министра иностранных дел Батлер — только что имели со мной в присутствии Майского беседу на следующую тему.

Переговоры Чемберлена с Гитлером превратились в переписку \ что принимает такой оборот, что можно ожидать срыва переговоров, вследствие чего Англия и Франция могут быть поставлены перед необходимостью принять солидные меры. Английское правительство хотело бы знать нашу позицию. Я ответил, что наша позиция изложена в заявлении, сделанном мною в Женеве 21-го и сегодня, когда огласил официальные ответы, данные нами на соответственные запросы французского и чешского правительств. Я в свою очередь просил сообщить мне подробности чемберленовских переговоров, но мои собеседники отвечали, что им ничего пока неизвестно. Я им указал, что до сих пор, несмотря на то что на карту поставлена судьба Европы, а может быть, и больше, нас игнорировали, а теперь хотят от нас получить ответ, не давая нам никакой информации. Мы также хотели бы знать, что Англия и Франция намерены делать. Я напомнил о нашем предложении касательно конференции великих держав. На вопрос де ла Варра о месте конференции я сказал, что это нам безразлично — пусть будет в Лондоне или Париже, но не в Женеве, ибо разговоры здесь будут рассматриваться как обычный лигонационный обмен мнениями и никакого впечатления на Германию не произведут. Независимо от кон-

278

ференции в другом месте должен быть поставлен вопрос и в Лиге наций. Де ла Варр спрашивал, при каких условиях двинем мы свои войска, будем ли мы ожидать предварительного движения со стороны Франции и решения Лиги, на что потребуется значительное время, причем Гитлер ждать не будет. Я ответил, что войска отнюдь не двигаются и не мобилизуются быстрее, чем можно принять решение в Женеве, но что мы, во всяком случае, раньше Франции выступать не будем, в особенности после того, что произошло за последние дни. Де ла Варр дальше допытывался, есть ли у нас войска наготове, представляются ли удобными железнодорожные пути через Румынию, имеются ли у нас уже аэропланы в Чехословакии, призваны ли запасные. На это я ответил, что эти вопросы относятся к компетенции военного ведомства и я ничего сказать не могу, тем более что я уехал из Москвы больше двух недель тому назад.

До этой беседы Батлер рассказывал, что по частным сведениям ему известно, будто Гитлер потребовал от Чемберлена передачи ему контроля над внешней политикой и промышленностью Чехословакии. Для вашего сведения сообщаю, что де ла Варр относится к той группе молодых членов кабинета, которые до сих пор возражали против политики Чемберлена. Он вчера еще подтверждал несогласие в кабинете и подтвердил то, что говорил мне вчера член английского парламента, что оппозиция в кабинете возлагала некоторые надежды на Даладье и Бонне, но последние, в особенности Бонне, заняли в Лондоне более капитулянтскую позицию, чем Чемберлен. Он просил нас воздействовать на Чехию и Францию, чтобы они заняли более непримиримую позицию.

Ввиду возможности дальнейшего развития событий и приглашения меня на совещание в Париж или в Лондон прошу указаний.

Литвинов

Печат. по арх. Опубл. в сб. «Документы внешней политики СССР», т. XXI. М., 1977, с. 520-522.

¹ См. док. № 176, прим. 1,

279

178. Запись заведующего политическим отделом МИД ЧСР о визите посланника Великобритании в ЧСР

23 сентября 1938 г.

23 сентября 1938 г. в 17 час. 15 мин. английский посланник сообщил мне следующее:

«We have agreed with the French Government that the Czechoslovak Government be informed, that the French and British Government can't continue to take the responsibility of advising them not to mobilize» ^l.

Следующее дополнение английский посланник зачитал мне по своим записям:

«It should be poined out that such action may very well precipitate action by others and therefore the Czechoslovak Government may think it well to avoid unnecessary publicity» ².

Посланник Ньютон добавил, что он пока еще не исключает ни одной из возможностей достижения соглашения в Годесберге. Однако положение остается весьма сложным.

Крно

Печат. по арх. Опубл. в сб. «Das Abkommen von München 1938». Pra-ha 1968, S. 249—250.

¹ «Мы пришли к соглашению с правительством Франции, что правительство Чехословакии будет информировано о том, что правительства Франции и Англии не смогут нести в дальнейшем ответственность, связанную с рекомендацией Чехословакии ие проводить мобилизацию» (англ.).

² «Следовало бы подчеркнуть, что подобные действия могли бы в значительной степени ускорить действия других. И поэтому чехословацкое правительство, возможно, согласится, что было бы желательным избежать ненужной огласки» (англ.).

179. Запись заведующего политическим отделом МИД ЧСР о визите посланника Франции в ЧСР

23 евнтября 1938 е.

23 сентября 1938 г. в 18 час. 16 мин. французский посланник сообщил мне следующее:

«Le Gouvernement français ne peut plus assumer la responsabilité de maintenir le conseil qu'il lui avait donné pour la durée des négociations franco-britanniques. Il appartient donc désormais au Gouvernement tchécoslovaque

280

de décider lui-même librement des mesures qu'il jugerait nécessitées par une aggravation nouvelle de la situation» '.

Посланник добавил, что г-н Леже сообщил ему в качестве замечания:

1) что французское правительство не располагает сведениями, вызывающими «particulièrement alarmantes» ² с военной точки зрения;

2) что он посоветовал бы провести необходимые мероприятия «avec autant de discrétion que possible» ³.

Д-р Крно, посланник

Печат. по арх. Опубл. в сб. «Das Abkommen von München 1938». Рга-ha 1968, S. 250.

¹ «Французское правительство не может больше нести ответственность, настаивая иа рекомендациях, которые оно дало на период проведения англо-французских переговоров. Следовательно, отныне чехословацкому правительству следует самостоятельно принимать решения, которые оио сочтет необходимыми в связи с новым обострением обстановки» (фр.).

² — «особую тревогу» (фр).

⁸ — «со всей возможной скрытностью» (фр.).

180. Запись беседы заведующего протокольным отделом МИД ЧСР с посланником Великобритании в ЧСР

23 сентября 1938 г.

Британский посланник г-н Ньютон просил меня сегодня, 23 сентября, вечером в половине девятого повидаться с ним, так как у него есть важное сообщение из Годесберга.

В первом письме, копию которого г-н Ньютон дал мне, г-н Гитлер высказывает мнение, что Чехословакия вызывает смуту и что единственно возможным средством сохранения мира является оккупация судето-немецкой территории германской армией. Это свое предложение г-н Гитлер называет миролюбивым решением. Если его предложение не будет принято, то, как он дает понять, дело дойдет до решения вопроса посредством военных действий, однако в этом случае речь уже будет идти не об этнографической границе, а о военной и стратегической.

При первой встрече г-н Гитлер показал карту Чехословакии, на которой были указаны новые границы.

281

Г-н Чемберлен возразил, что эти новые границы отдают Германии слишком большую территорию, на что г-н Гитлер ответил, что в тех частях территории, которые не были бы признаны как несомненно немецкие, он готов согласиться на плебисцит. Этот плебисцит будет проведен через два или три месяца под международным контролем по образцу плебисцита в Сааре. Всякую территорию, население которой высказалось бы за Германию, он немедленно займет германскими войсками.

Г-н Чемберлен хотел высказать некоторые возражения г-ну Гитлеру по поводу его второго плана при втором Свидании, но кажется, что это второе свидание не состоялось, ибо г-н Чемберлен высказал свои возражения г-ну Гитлеру в письменной форме. В письме он говорит, что готов передать чехословацкому правительству предложение г-на Гитлера относительно тех областей, в которых плебисцит необходим, и тех, в которых он не нужен; однако трудность осуществления того, что предлагает г-н Гитлер, заключается в том, что все территории должны быть заняты немедленно.

При таких условиях было трудно вести дальнейшие переговоры, и г-н Чемберлен сомневается, чтобы план, предложенный г-ном Гитлером, ослабил напряжение, даже если бы он и был принят. Г-н Гитлер не вполне понимает, что г-н Чемберлен не в состоянии предложить план, который не одобрило бы общественное мнение в Англии и во Франции. Он уверен, что предлагаемая оккупация немецкими войсками этих территорий,— вследствие чего последние стали бы практически частью рейха,— была бы воспринята как символизирующая именно это. Г-н Чемберлен полагает, что чехословацкое правительство отклонит подобный план. В предложениях г-на Гитлера должны содержаться такие альтернативы, которые не могли бы вызвать возражений.

По желанию г-н Чемберлен мог бы запросить чехословацкое правительство, было ли бы для него приемлемым решение о том, чтобы передать судетским немцам ответственность за поддержание порядка на тех территориях, относительно которых не существует сомнений. Вместо германских войск судетские немцы создали бы на этих территориях свои собственные организации или воспользовались бы уже существующими организациями, которые действовали бы под надзором германских наблюдателей.  Г-н Чемберлен мог бы запросить чехо-

282

словацкое правительство о его мнении, и если бы такое предложение оказалось приемлемым для Праги, то Чем-берлен обратился бы к пражскому правительству с просьбой, чтобы оно отозвало войска и полицию из тех округов, в которых порядок мог бы поддерживаться судет-скими немцами. В своем ответе на письмо г-иа Чембер-лена г-н Гитлер настаивает на своих вчерашних условиях. Он делает единственное исключение, а именно, он не стал бы занимать германскими войсками те области, в которых должен быть произведен плебисцит.

Требования Гитлера могут быть резюмированы следующим образом:

1) Он требует немедленного отозвания военных и иных властей, а также полиции из тех частей судетской территории, которые он считает немецкими.

2)   Он требует военной оккупации этих территорий. Со своей стороны г-н Чемберлен требует, чтобы г-н

Гитлер вручил ему письменный меморандум с изложением этих требований. Если г-н Чемберлен получит этот меморандум, он пошлет его Ньютону, британскому посланнику в Праге, завтра самолетом. Г-н Чемберлен заявил также Гитлеру, что он не видит теперь никакого иного дальнейшего способа действий, как только переслать этот меморандум, а самому вернуться в Лондон.

Одновременно с этим г-н Чемберлен просит г-на Гитлера дать заверения, что он не предпримет никаких военных действий на чехословацкой территории, пока не получит ответа из Праги, ибо такие действия нанесли бы вред дальнейшим переговорам, если бы до них дошло дело.

Г-н Ньютон получил сначала информацию из Лондона относительно мобилизации (что нет возражений против чехословацкой мобилизации), а позднее вышеизложенное сообщение из Годесберга. Предполагалось, что он обратит внимание чехословацкого правительства на то, что объявление мобилизации может иметь своим последствием немедленный приказ германским войскам вторгнуться в Чехословакию.

Смутный