Надпись на могиле гренадера хемпширского полка

 

 

Я, гренадер, лежу в земле сырой.

Я простудился, выпив кружку пива.

Не пейте пива жаркою порой,

А пейте спирт — и будете вы живы!

 

 

Маленькая неточность

 

 

Под этой скромной насыпью в могиле

Спит вечным сном покойный Джексон Вилли…

Признаться, Джоном назывался он,

Но не рифмуется с могилой имя «Джон».

 

 

Новая и старая

 

 

Новая церковь,

Свободная церковь,

Церковь без колокольцев.

 

Старая церковь,

Холодная церковь,

Церковь без богомольцев.

 

 

Святой Георгий

 

 

Георгий — наш святой — во время оно,

Спасая девушку, убил копьем дракона.

 

Дракон был выдуман. Святой Георгий тоже.

Но, может, девушка жила на свете все же?..

 

 

О пьянстве

 

 

Для пьянства есть такие поводы:

Поминки, праздник, встреча, проводы,

Крестины, свадьба и развод,

Мороз, охота, Новый год,

Выздоровленье, новоселье,

Печаль, раскаянье, веселье,

Успех, награда, новый чин

И просто пьянство — без причин!

 

 

ИЗ АНГЛИЙСКОЙ И ШОТЛАНДСКОЙ НАРОДНОЙ ПОЭЗИИ

 

Три баллады о Робин Гуде

 

Рождение Робин Гуда

 

 

Он был пригожим молодцом,

Когда служить пошел

Пажом усердным в графский дом

За деньги и за стол.

 

Ему приглянулась хозяйская дочь,

Надежда и гордость отца,

И тайною клятвой они поклялись

Друг друга любить до конца.

 

Однажды летнею порой,

Когда раскрылся лист,

Шел у влюбленных разговор

Под соловьиный свист.

 

— О Вилли, тесен мой наряд,

Что прежде был широк,

И вянет-вянет нежный цвет

Моих румяных щек.

 

Когда узнает мой отец,

Что пояс тесен мне,

Меня запрет он, а тебя

Повесит на стене.

 

Ты завтра к окну моему приходи

Украдкой на склоне дня.

К тебе с карниза я спущусь,

А ты поймай меня!

 

Вот солнце встало и зашло,

И ждет он под окном

С той стороны, где свет луны

Не озаряет дом.

 

Открыла девушка окно,

Ступила на карниз

И с высоты на красный плащ

К нему слетела вниз.

 

Зеленая чаща приют им дала,

И прежде чем кончилась ночь,

Прекрасного сына в лесу родила

Под звездами графская дочь.

 

В тумане утро занялось

Над зеленью дубрав,

Когда от тягостного сна

Очнулся старый граф.

 

Идет будить он верных слуг

В рассветной тишине.

— Где дочь моя и почему

Не поднялась ко мне?

 

Тревожно спал я в эту ночь

И видел сон такой:

Бедняжку-дочь уносит прочь

Косматый вал морской.

 

В лесу густом, на дне морском

Или в степном краю

Должны вы мертвой иль живой

Найти мне дочь мою!

 

Искали они и ночи и дни,

Не зная покоя и сна,

И вот очутились в дремучем лесу,

Где сына качала она.

 

«Баюшки-бáю, мой милый сынок,

В чаще зеленой усни.

Если бездомным ты будешь, сынок,

Мать и отца не вини!»

 

Спящего мальчика поднял старик

И ласково стал целовать.

— Я рад бы повесить отца твоего,

Но жаль твою бедную мать.

 

Из чащи домой я тебя принесу,

И пусть тебя люди зовут

По имени птицы, живущей в лесу,

Пусть так и зовут: Робин Гуд!

 

 

______

 

Иные поют о зеленой траве,

Другие — про белый лен.

А третьи поют про тебя, Робин Гуд,

Не ведая, где ты рожден.

 

Не в отчем дому, не в родном терему

Не в горницах цветных, —

В лесу родился Робин Гуд

Под щебет птиц лесных.

 

 

Робин Гуд и мясники

 

 

Спешите на улицу, добрые люди,

Послушайте песню мою.

О славном стрелке, удалом Робин Гуде,

Для вас я сегодня спою.

 

В лесу на рассвете гулял Робин Гуд.

Вдруг слышит он топот копыт.

Мясник молодой на лошадке гнедой

На рынок рысцою трусит.

 

— Скажи, молодец, — говорит Робин Гуд, —

В какой ты живешь стороне

И что за товар ты везешь на базар?

Ты больно понравился мне.

 

— Мне некогда, сударь, рассказывать вам,

В какой я живу стороне,

А мясо на рынок везу в Ноттингам

Продать там по сходной цене.

 

— Послушай-ка, парень, — сказал Робин Гуд,

А сколько возьмешь ты с меня

За все целиком: за мясо с мешком,

Уздечку, седло и коня?

 

— Немного возьму, — отвечает мясник, —

Чтоб в город товар не везти.

За мясо с мешком и коня с ремешком

Пять марок ты мне заплати.

 

— Бери свои деньги, — сказал Робин Гуд, —

Бери заодно с кошельком

И пей за меня, чтобы с этого дня

Счастливым я был мясником!

 

Верхом прискакал Робин Гуд в Ноттингам,

Проехал у всех на виду,

К шерифу пошел — и деньги на стол

За место в торговом ряду.

 

С другими купцами он сел торговать,

Хоть с делом он не был знаком,

Не знал, как продать, обмануть, недодать.

Он был мясником-новичком.

 

Но шибко торговля пошла у него.

Что хочешь плати — и бери!

За пенни свинины он больше давал,

Чем все остальные за три.

 

Он только и знал — зазывал, продавал,

Едва успевал отпускать.

Он больше говядины продал за час,

Чем все остальные за пять.

 

— Дворянский сынок, — мясники говорят, —

В убыток себе продает.

Он, видно, отца разорит до конца,

Бездельник, повеса и мот!

 

Подходят знакомиться с ним мясники.

— Послушай, собрат и сосед,

На рынке одном мы товар продаем.

Должны разделить и обед.

 

— Мы все мясники, — отвечал Робин Гуд, —

Одна небольшая семья.

Сочту я за честь попить и поесть

И чокнуться с вами, друзья!

 

Толпою к шерифу пришли они в дом,

Садятся обедать за стол.

— А младший наш брат, — мясники говорят, —

Молитву за нас бы прочел.

 

— Помилуй нас, боже, — сказал Робин Гуд, —

Дай хлеб нам насущный вкусить

И выпить винца, чтоб согрелись сердца!

Мне нé о чем больше просить.

 

— А ну-ка, хозяйка, — сказал Робин Гуд, —

Друзей угостить я хочу.

Давай нам вина, и по счету сполна

За всех я один заплачу.

 

— Вы пейте и ешьте, — сказал Робин Гуд, —

Пируйте весь день напролет.

Не все ли равно, что стоит вино!

Беру на себя я расчет.

 

— Дворянский сынок! — говорят мясники, —

Он продал именье отца

И весь свой доход за будущий год

Решил промотать до конца.

 

— Давно ль, — говорит Робин Гуду шериф, —

Ты в наши приехал места?

Как жив и здоров и много ль голов

Рогатого держишь скота?

 

— Рогатого много держу я скота —

Две сотни голов или три, —

А впрочем, наведайся в наши места

И сам на него посмотри.

 

Пасется мой скот по лесам, по лугам,

Телята сейчас у коров.

И, если захочешь, тебе я продам

Задешево сотню голов!

 

Садится шериф на гнедого коня,

Три сотни червонцев берет

И едет верхом за лихим мясником

В леса покупать его скот.

 

В Шервудскую чащу въезжают они,

Охотников славных приют.

— Спаси меня, боже, — воскликнул шериф, —

Коль встретится нам Робин Гуд!

 

По узкой тропе они едут вдвоем.

И вдруг увидал Робин Гуд:

Лесные олени меж темных ветвей

От них врассыпную бегут.

 

— Вот здесь и живет рогатый мой скот!

Тут несколько сотен голов.

Коль можешь купить, тебе уступить

Я сотню-другую готов!

 

Протяжно в рожок затрубил Робин Гуд, —

И разом явились на зов

С двух разных сторон и Маленький Джон,

И семеро лучших стрелков.

 

— Что скажешь? — спросил его Маленький Джон. —

Каков твой приказ, Робин Гуд?

— Пожаловал к нам Ноттингамский шериф.

Пускай ему ужин дадут!

 

— Что ж, милости просим, почтенный шериф,

Тебя поджидаем давно.

Отличным жарким мы тебя угостим.

А ты нам плати за вино!

 

Дрожащий шериф протянул кошелек,

Не молвив ни слова в ответ.

И так же без слов отсчитал Робин Гуд

Три сотенки звонких монет.

 

Потом он шерифа повел за собой,

Опять посадил на коня

И крикнул вослед: — Поклон и привет

Жене передай от меня!

 

 

Робин Гуд и шериф

 

 

^{Двенадцать месяцев в году,}

^{Считай иль не считай.}

^{Но самый радостный в году}

^{Веселый месяц май.}

 

^{Вот едет, едет Робин Гуд}

^{По травам, по лугам}

^{И видит старую вдову}

^{При въезде в Ноттингам.}

 

— Что слышно, хозяйка, у вас в городке? —

Старуху спросил Робин Гуд.

— Я слышала, трое моих сыновей

Пред казнью священника ждут.

 

— Скажи мне, за что осудил их шериф?

За что, за какую вину:

Сожгли они церковь, убили попа,

У мужа отбили жену?

 

— Нет, сударь, они не виновны ни в чем.

— За что же карает их суд?

— За то, что они королевскую лань

Убили с тобой, Робин Гуд.

 

— Я помню тебя и твоих сыновей.

Давно я пред ними в долгу.

Клянусь головою, — сказал Робин Гуд, —

Тебе я в беде помогу!

 

 

^{Вот едет, едет Робин Гуд}

^{Дорогой в Ноттингам}

^{И видит: старый пилигрим}

^{Плетется по холмам.}

 

— Что слышно на свете, седой пилигрим? —

Спросил старика Робин Гуд.

— Трех братьев у нас в Ноттингамской тюрьме

На смерть в эту ночь поведут.

 

— Надень-ка одежду мою, пилигрим.

Отдай-ка свое мне тряпье,

А вот тебе сорок монет серебром —

И пей за здоровье мое!

 

— Богат твой наряд, — отвечал пилигрим, —

Моя одежонка худа.

Над старым в беде и над нищим в нужде

Не смейся, сынок, никогда.

 

— Бери, старичок, мой богатый наряд.

Давай мне одежду свою,

И двадцать тяжелых монет золотых

Тебе я в придачу даю!

 

Колпак пилигрима надел Робин Гуд,

Не зная, где зад, где перед.

— Клянусь головой, он слетит с головы,

Чуть дело до дела дойдет!

 

Штаны пилигрима надел Робин Гуд.

Хорошие были штаны:

Прорехи в коленях, прорехи с боков,

Заплата пониже спины.

 

Надел Робин Гуд башмаки старика

И молвил: — Иных узнают

По платью, а этого можно узнать,

Увидев, во что он обут!

 

Надел он дырявый, заплатанный плащ,

И только осталось ему

Клюкой подпереться да взять на плечо

Набитую хлебом суму.

 

 

^{Идет, хромая, Робин Гуд}

^{Дорогой в Ноттингам,}

^{И первым встретился ему}

^{Шериф надменный сам.}

 

— Спаси и помилуй, — сказал Робин Гуд. —

На старости впал я в нужду.

И если ты честно заплатишь за труд,

К тебе в палачи я пойду!

 

— Штаны и кафтан ты получишь, старик,

Две пинты вина и харчи.

Да пенсов тринадцать деньгами я дам

За то, что пойдешь в палачи!

 

Но вдруг повернулся кругом Робин Гуд

И с камня на камень — скок.

— Клянусь головою, — воскликнул шериф, —

Ты бодрый еще старичок!

 

— Я не был, шериф, никогда палачом,

Ни разу не мылил петлю.

И будь я в аду, коль на службу пойду

К тебе, к твоему королю!

 

Не так уж я беден, почтенный шериф.

Взгляни-ка на этот мешок:

Тут хлеба краюшка, баранья нога

И маленький звонкий рожок.

 

Рожок подарил мне мой друг Робин Гуд.

Сейчас от него я иду.

И если рожок приложу я к губам,

Тебе протрубит он беду.

 

— Труби, — засмеялся надменный шериф, —

Пугай воробьев и синиц.

Труби сколько хочешь, покуда глаза

Не вылезут вон из глазниц!

 

Протяжно в рожок затрубил Робин Гуд,

И гулом ответил простор.

И видит шериф: полтораста коней

С окрестных спускаются гор.

 

И снова в рожок затрубил Робин Гуд,

Лицом повернувшись к лугам,

И видит шериф: шестьдесят молодцов

Несутся верхом в Ноттингам.

 

— Что это за люди? — воскликнул шериф.

— Мои! — отвечал Робин Гуд. —

К тебе они в гости явились, шериф,

И даром домой не уйдут.

 

В ту ночь отворились ворота тюрьмы,

На волю троих отпустив,

И вместо охотников трех молодых

Повешен один был шериф.

 

Король и пастух

 

 

1

 

Послушайте повесть

Минувших времен

О доблестном принце

По имени Джон.

Судил он и правил

С дубового трона,

Не ведая правил,

Не зная закона.

 

Послушайте дальше.

Сосед его близкий

Был архиепископ

Кентерберийский.

Он жил-поживал,

Не нуждаясь ни в чем,

И первым в народе

Прослыл богачом.

 

Но вот за богатство

И громкую славу

Зовут его в Лондон

На суд и расправу.

Везут его ночью

К стене городской,

Ведут его к башне

Над Темзой-рекой.

 

 

2

 

— Здорóво, здорóво,

Смиренный аббат,

Получше меня

Ты живешь, говорят.

Ты нашей короне

Лукавый изменник.

Тебя мы лишаем

Поместий и денег!

 

Взмолился епископ:

— Великий король,

Одно только слово

Сказать мне позволь.

Всевышнему богу

И людям известно,

Что трачу я деньги,

Добытые честно!

 

— Не ври понапрасну,

Плешивый аббат,

Для всякого ясно,

Что ты виноват,

И знай: навсегда

Твоя песенка спета,

Коль на три вопроса

Не дашь мне ответа.

 

Вопросы такие:

Когда я на троне

Сижу в золотой

Королевской короне,

А справа и слева

Стоит моя знать, —

Какая цена мне,

Ты должен сказать.

 

Потом разгадай-ка

Загадку другую:

Как скоро всю землю

Объехать могу я.

А в-третьих, сказать

Без запинки изволь:

Что думает

Твой милосердный король.

 

Тебе на раздумье

Даю две недели,

И столько же будет

Душа в твоем теле.

Подумай, епископ,

Четырнадцать дней, —

Авось на пятнадцатый

Станешь умней!

 

 

3

 

Вот едет епископ,

Рассудком нетверд.

Заехал он в Кембридж,

Потом в Оксенфорд[4].

Увы, ни один

Богослов и философ

Ему не решил

Королевских вопросов.

 

Проездил епископ

Одиннадцать дней

И встретил за мельницей

Стадо свиней.

Пастух поклонился

Учтиво и низко

И молвил: — Что слышно,

Хозяин епископ?

 

— Печальные вести,

Пастух, у меня:

Гулять мне на свете

Осталось три дня.

Коль на три вопроса

Не дам я ответа,

Вовеки не видеть

Мне белого света!

 

— Милорд, не печалься.

Бывает и так,

Что умным в беде

Помогает дурак.

Давай-ка мне посох,

Кольцо и сутану,

И я за тебя

Перед троном предстану.

 

Ты — знатный епископ,

А я — свинопас,

Но в детстве, мне помнится,

Путали нас.

Прости мою дерзость,

Твое преподобье,

Но все говорят,

Что мое ты подобье!

 

— Мой верный пастух,

Я тебе отдаю

И посох, и рясу,

И митру мою.

Да будет с тобою

Премудрость господня.

Но только смотри

Отправляйся сегодня!

 

 

4

 

Вот прибыл пастух

В королевский дворец.

— Здорóво, здорóво,

Смиренный отец,

Тебя во дворце

Я давно поджидаю.

Садись — я загадки

Тебе загадаю.

 

А ну-ка послушай:

Когда я на троне

Сижу в золотой

Королевской короне,

А справа и слева

Стоит моя знать, —

Какая цена мне,

Ты должен сказать!

 

Пастух королю

Отвечает с поклоном:

— Цены я не знаю

Коронам и тронам.

А сколько ты стóишь,

Спроси свою знать,

Которой случалось

Тебя продавать!

 

Король усмехнулся:

— Вот ловкий пройдоха!

На первый вопрос

Ты ответил неплохо.

Теперь догадайся:

Как скоро верхом

Могу я всю землю

Объехать кругом.

 

— Чуть солнце взойдет,

Поезжай понемногу

И следом за солнцем

Скачи всю дорогу,

Пока не вернется

Оно в небеса, —

Объедешь ты в двадцать

Четыре часа!

 

Король засмеялся:

— Неужто так скоро?

С тобой согласиться

Я должен без спора.

Теперь напоследок

Ответить изволь:

Что думает

Твой милосердный король.

 

— Что ж, — молвил пастух,

Поглядев простовато, —

Ты думаешь, сударь,

Что видишь аббата…

Меж тем пред тобою

Стоит свинопас,

Который аббата

От гибели спас!

 

 

Мельник

 

 

1

 

Вернулся мельник вечерком

На мельницу домой

И видит: конь под чепраком

Гуляет вороной.

 

— Хозяйка, кто сюда верхом

Приехал без меня?

Гуляет конь перед крыльцом,

Уздечкою звеня.

 

— Гуляет конь,

Ты говоришь?

— Гуляет,

Говорю!

— Звенит уздечкой,

Говоришь?

— Уздечкой,

Говорю!

 

— С ума ты спятил, старый плут,

Напился ты опять!

Гуляет пó двору свинья,

Что мне прислала мать.

 

— Прислала мать,

Ты говоришь?

— Прислала,

Говорю!

— Свинью прислала,

Говоришь?

— Прислала,

Говорю!

 

— Свиней немало я видал,

Со свиньями знаком,

Но никогда я не видал

Свиньи под чепраком!

 

 

2

 

Вернулся мельник вечерком,

Идет к своей жене

И видит новенький мундир

И шляпу на стене.

 

— Хозяйка, что за командир

Пожаловал в мой дом?

Зачем висит у нас мундир

И шляпа с галуном?

 

— Побойся бога, старый плут,

Ни сесть тебе, ни встать!

Мне одеяло и чепец

Вчера прислала мать!

 

— Чепец прислала,

Говоришь?

— Прислала,

Говорю!

— И одеяло,

Говоришь?

— Прислала,

Говорю!

 

— Немало видел я, жена,

Чепцов и одеял,

Но золотого галуна,

На них я не видал!

 

 

3

 

Вернулся мельник вечерком,

Шагнул через порог

И видит пару щегольских

Начищенных сапог.

 

— Хозяйка, что за сапоги

Торчат из-под скамьи?

Свои я знаю сапоги,

А это не мои!

 

— Ты пьян как стелька, старый плут!

Иди скорее спать!

Стоят под лавкой два ведра,

Что мне прислала мать.

 

— Прислала мать,

Ты говоришь?

— Прислала,

Говорю!

— Прислала ведра,

Говоришь?

— Прислала,

Говорю!

 

— Немало ведер я видал

На свете до сих пор,

Но никогда я не видал

На ведрах медных шпор!

 

 

Графиня-цыганка

 

 

Цыгане явились на графский двор,

Играя на тамбурине.

Так звонко гремел их веселый хор,

Что в замке проснулась графиня.

 

Танцуя, сбежала она на крыльцо,

И громче цыгане запели.

Увидев ее молодое лицо,

Они ее сглазить успели.

 

— Шелка дорогие снимите с меня,

Подайте мне шаль простую.

Пускай от меня отречется родня, —

С цыганами в степь ухожу я.

 

Вчера мне служанки стелили кровать

У мужа в богатом доме.

А нынче в амбаре я лягу спать

С цыганами на соломе!

 

— Пойдешь ли со мною, — спросил ее Джек,—

Скитаться в ненастье и стужу?

Клянусь я ножом, не вернешься вовек

Ты в замок оставленный — к мужу!

 

— С тобою я рада весь мир обойти

И плыть по морям-океанам.

С тобою готова погибнуть в пути,

С моим кареглазым цыганом!

 

Дорога бежит по лесам, по горам,

То низко бежит, то высóко,

Но вот выбегает она к берегам

Шумящего в скалах потока.

 

— Бывало, я в воду спускалась верхом,

И лорд мой был рядом со мною.

Теперь перейду я поток босиком

С тяжелым мешком за спиною!

 

Покинутый граф воротился домой.

Скликает он нянек и мамок.

Ему говорят: «На шатер кочевой

Она променяла твой замок».

 

— Седлайте живей вороного коня.

За ним не угнаться гнедому.

Пока ее нет на седле у меня,

Дорогу забуду я к дому!

 

Дорога бежит по лесам, по горам,

То низко бежит, то высóко.

Но вот выбегает она к берегам

Шумящего в скалах потока.

 

— Вернись, молодая графиня, домой.

Ты будешь в атласе и в шелке

До смерти сидеть за высокой стеной

В своей одинокой светелке!

 

— О нет, дорогой! Не воротишь домой

Меня ни мольбою, ни силой.

Кто варит свой мед, тот сам его пьет.

А я его крепко сварила!

 

 

Три девушки и рыцарь

 

 

Три девушки шили в саду над водой,

Джéннифер, Джентль и Розмари.

К ним рыцарь приехал гостить молодой,

А в роще поют соловьи до зари.

 

Одна усадила его у огня, —

Дженнифер, Джентль и Розмари, —

Другая овсом накормила коня.

А в роще поют соловьи до зари.

 

Постель приготовила третья сестра, —

Дженнифер, Джентль и Розмари, —

И сна пожелала ему до утра.

А в роще поют соловьи до зари.

 

Но девушкам рыцарь сказал перед сном:

— Дженнифер, Джентль и Розмари,

Загадки мои разгадайте втроем! —

А в роще поют соловьи до зари.

 

— Что в мире звучнее, чем рог егерей?

Что в мире колючек терновых острей?

 

Что слаще, чем хлеб, утоляет сердца?

И что на земле тяжелее свинца?

 

Что в мире длиннее дороги мирской?

Что глубже на свете пучины морской?

 

Продумали сестры всю ночь до утра,

Дженнифер, Джентль и Розмари.

И вот что придумала третья сестра.

А в роще поют соловьи до зари.

 

— Звучнее молва, чем рога егерей,

А голод колючек терновых острей.

 

Для совести грех тяжелее свинца,

И хлеба дороже нам слово отца.

 

Длиннее дороги лишь ветер один,

И глубже любовь всех подводных глубин!

 

Загадки разгаданы все до одной, —

Дженнифер, Джентль и Розмари, —

Отгадчица рыцарю станет женой.

А в роще поют соловьи до зари.

 

 

Королева Элинор

 

 

Королева Британии тяжко больна,

Дни и ночи ее сочтены.

И позвать исповедников просит она

Из родной, из французской страны.

 

Но пока из Парижа попов привезешь,

Королеве настанет конец…

И король посылает двенадцать вельмож

Лорда-маршала звать во дворец.

 

Он верхом прискакал к своему королю

И колени склонить поспешил.

— О король, я прощенья, прощенья молю,

Если в чем-нибудь согрешил!

 

— Я клянусь тебе жизнью и троном своим:

Если ты виноват предо мной,

Из дворца моего ты уйдешь невредим

И прощенный вернешься домой.

 

Только плащ францисканца на панцирь надень.

Я оденусь и сам, как монах.

Королеву Британии завтрашний день

Исповедовать будем в грехах!

 

Рано утром король и лорд-маршал тайком

В королевскую церковь пошли,

И кадили вдвоем и читали псалом,

Зажигая лампад фитили.

 

А потом повели их в покои дворца,

Где больная лежала в бреду.

С двух сторон подступили к ней два чернеца

Торопливо крестясь на ходу.

 

— Вы из Франции оба, святые отцы? —

Прошептала жена короля.

— Королева, — сказали в ответ чернецы,

Мы сегодня сошли с корабля.

 

— Если так, я покаюсь пред вами в грехах

И верну себе мир и покой!

— Кайся, кайся! — печально ответил монах.

— Кайся, кайся! — ответил другой.

 

— Я неверной женою была королю.

Это первый и тягостный грех.

Десять лет я любила и нынче люблю

Лорда-маршала больше, чем всех!

 

Но сегодня, о боже, покаюсь в грехах,

Ты пред смертью меня не покинь!..

— Кайся, кайся! — сурово ответил монах.

А другой отозвался: — Аминь!

 

Зимним вечером ровно три года назад

В этот кубок из хрусталя

Я украдкой за ужином всыпала яд,

Чтобы всласть напоить короля.

 

Но сегодня, о боже, покаюсь в грехах,

Ты пред смертью меня не покинь!..

— Кайся, кайся! — угрюмо ответил монах.

А другой отозвался: — Аминь!

 

— Родила я в замужестве двух сыновей,

Старший принц и хорош и пригож,

Ни лицом, ни умом, ни отвагой своей

На урода отца не похож.

 

А другой мой малютка плешив, как отец,

Косоглаз, косолап, кривоног!..

— Замолчи! — закричал косоглазый чернец.

Видно, больше терпеть он не мог.

 

Отшвырнул он распятье, и, сбросивши с плеч

Францисканский суровый наряд,

Он предстал перед ней, опираясь на меч,

Весь в доспехах от шеи до пят.

 

И другому аббату он тихо сказал:

— Будь, отец, благодарен судьбе!

Если б клятвой себя я вчера не связал,

Ты бы нынче висел на столбе!

 

 

Женщина из Áшерс Велл

 

 

Жила старуха в Áшерс Велл,

Жила и не грустила,

Пока в далекие края

Детей не отпустила.

 

Она ждала от них вестей

И вот дождалась вскоре:

Ее три сына молодых

Погибли в бурном море.

 

— Пусть дуют ветры день и ночь

И рвут рыбачьи сети,

Пока живыми в отчий дом

Не возвратитесь, дети!

 

Они вернулись к ней зимой,

Когда пришли морозы.

Их шапки были из коры

Неведомой березы.

 

Такой березы не найти

В лесах родного края —

Береза белая росла

У врат святого рая.

 

— Раздуйте, девушки, огонь,

Бегите за водою!

Все сыновья мои со мной,

Я нынче пир устрою!

 

Постель широкую для них

Постлала мать с любовью,

Сама закуталась в платок

И села к изголовью.

 

Вот на дворе поет петух,

Светлеет понемногу,

И старший младшим говорит:

— Пора нам в путь-дорогу!

 

Петух поет, заря встает,

Рогов я слышу звуки.

Нельзя нам ждать — за наш уход

Терпеть мы будем муки.

 

— Лежи, лежи, наш старший брат,

Еще не встала зорька.

Проснется матушка без нас

И будет плакать горько!

 

Смотри, как спит она, склонясь,

Не ведая тревоги.

Платочек с плеч она сняла

И нам укрыла ноги.

 

Они повесили на гвоздь

Платок, давно знакомый.

— Прощай, платок! Не скоро вновь

Ты нас увидишь дома.

 

Прощайте все: старуха-мать

И девушка-служанка,

Что рано пó двору бежит

С тяжелою вязанкой.

 

Прощай, амбар, сарай и клеть

И ты, наш пес любимый.

Прости-прощай, наш старый дом

И весь наш край родимый!

 

 

Песня нищих

 

 

Вот так ночь! Ночь из ночей!

Вечная ночь за могилой.

Град и огонь и мерцанье свечей,

И господь твою душу помилуй!

 

Долго во мраке будешь идти —

Вечная ночь за могилой.

Тернии будут расти на пути.

Господь твою душу помилуй!

 

Если ты нищему дал сапоги, —

Вечная ночь за могилой, —

Сядь, натяни их и дальше беги,

И господь твою душу помилуй!

 

Если ж ты лишнюю обувь берег, —

Вечная ночь за могилой, —

Ты по колючкам пойдешь без сапог,

И господь твою душу помилуй!

 

Долго во мраке будешь идти —

Вечная ночь за могилой.

К мосту страстей ты придешь по пути,

Господь твою душу помилуй!

 

Только по страшному мосту пройдешь,

Вечная ночь за могилой, —

Прямо в чистилище ты попадешь,

Господь твою душу помилуй!

 

Если твоя не скудела ладонь,—

Вечная ночь за могилой, —

Ты невредимым пройдешь сквозь огонь,

И господь твою душу помилуй!

 

Если ж берег ты вино и харчи, —

Вечная ночь за могилой, —

Будешь гореть в раскаленной печи.

Господь твою душу помилуй!

 

Вот так ночь! Ночь из ночей!

Вечная ночь за могилой,

Град и огонь и мерцанье свечей,

И господь твою душу помилуй!

 

 

Песенка слепца

 

 

Подходит время к рождеству.

Жиреет белый гусь.

Кто целый гривенник мне даст,

За тех я помолюсь.

А если гривенника нет,

Подайте мне пятак.

А если нет и пятака,

Я помолюсь и так.