О подбитом зайце, проковылявшем мимо меня

 

 

Стыдись, бесчеловечный человек!

Долой твое разбойничье искусство!

Пускай твоей душе, лишенной чувства,

Не будет утешения вовек.

 

А ты, кочевник рощ, полей, лугов,

Где проведешь ты дней своих остаток?

Конец твой будет горестен и краток.

Тебя не ждет родной зеленый кров.

 

Калека жалкий, где-нибудь в тиши,

Среди заросшей вереском поляны

Иль у реки, где свищут камыши,

Ты припадешь к земле кровавой раной.

 

Не раз, встречая над рекою Нит

Рассвет веселый или вечер трезвый,

Я вспомню о тебе, приятель резвый,

И прокляну того, кем ты убит!

 

 

Сова

 

 

О птица ночи! Жалобу свою

Ты изливаешь в полночь скорбным стоном —

Не оттого ль, что в северном краю

Родится холод — смерть росткам зеленым?

 

Не оттого ль, что, облетев, листва

Тебя лишит укромного навеса?

Иль зимних бурь страшишься ты, сова,

Ночной тоски безжизненного леса?

 

Твой стон летит в неслышащую тьму.

Всегда одна, зловеща и угрюма,

Ты не вверяешь в мире никому

Своих тревог, своей бессонной думы.

 

Пой, плакальщица ночи! Для меня

Твой грустный голос — тайная утеха.

В полночной тьме без звука и огня

Твои стенанья продолжает эхо.

 

Неужто лик земли не так красив,

Когда природа плачет в час ненастья?

Бедней ли сердце, горе пережив,

И от участья меньше ль наше счастье?

 

Нет, одинокий стон из тишины

Мне пó сердцу, хоть он рожден тоскою.

Он не похож на голоса весны,

На летний щебет счастья и покоя.

 

Пусть днем не слышно песен из гнезда

И самый день заметно стал короче,

Умолкла трель вечерняя дрозда,—

Ты в сумраке не спишь, певица ночи.

 

С высокой башни где-нибудь в глуши,

Где ты ютишься в тайном закоулке,

Где лес и стены древние в тиши

На каждый звук рождают отклик гулкий,—

 

Твой хриплый голос для меня звучит,

Как трели соловья чете влюбленной.

Так ловит тот, кто всеми позабыт,

Унылый отзвук песни отдаленной.

 

 

Послание к собрату-поэту

 

 

1

 

Пусть ветер, воя, точно зверь,

Завалит снегом нашу дверь,—

Я, сидя перед печью,

Примусь, чтоб время провести,

Стихи досужие плести

На дедовском наречье.

 

Пусть вьюга в щели будет дуть

И громоздить сугробы,

Я не завидую ничуть

Вам, знатные особы, —

 

Ни дому

Большому,

Ни жару очагов.

Проклятья

Послать я

Вам, гордецы, готов.

 

 

2

 

Когда глядишь со стороны,

Как все дары поделены,

Нельзя не рассердиться.

Тех, кто получше, гнет нужда,

А богатеют без труда

Невежда и тупица.

 

Но, Дэви, парень, что роптать

На жребий наш суровый!

Нам не придется голодать,

Покуда мы здоровы.

 

Мы с горем

Поспорим.

Нам старость — нипочем!

Да и нужда

Нам не беда.

И с ней мы проживем.

 

 

3

 

Ночлег в амбаре на земле,

Когда нуждается в тепле

Скудеющая кровь, —

Конечно, горькая беда,

Но все же радость и тогда

Нас посещает вновь.

 

Кто сердцем чист, душою прям

И прожил так, как надо,

К тому в беде по временам

Приходит и отрада.

 

Смотри же,

Найди же

В себе над страхом власть,

Беду забудь

И счастлив будь,

Что некуда упасть!

 

 

4

 

Пускай, лишенные жилья,

Как птиц пролетная семья,

С тобой скитаться будем,

Но ширь полей, и листьев свод,

И даль долин, и ясность вод

Открыты вольным людям.

 

Когда цветут луга весны

И трель выводит дрозд,

Мы честной радости полны,

Бродя с утра до звезд.

 

На склонах

Зеленых

Случайно подберем

Мотив мы,

А рифмы

Придут к нему потом.

 

 

5

 

Ни громкий чин, ни важный ранг,

Ни лондонский богатый банк

Блаженства не дают,

Ни многолистые тома,

Ни эти парки и дома,

Ни слава, ни уют.

 

Когда для счастья места нет,

Простора нет в груди,

Объехать можешь целый свет,

Но радости не жди.

 

Успехи,

Утехи

Не стóят ни гроша.

Ты прав иль нет,—

Пусть даст ответ

Тебе твоя душа.

 

 

6

 

Неужто, Дэви, я и ты,

Трудясь с утра до темноты,

Несчастней тех господ,

Одетых в шелк или в атлас,

Что еле замечают нас —

Простой, честной народ?

 

Людей людьми не признают

Хозяева палат.

Удел одних — тяжелый труд,

Удел других — разврат.

 

В безделье,

В похмелье

Они проводят дни.

Ни в райский сад,

Ни в чортов ад

Не веруют они.

 

 

7

 

Зачем же, Дэви, милый друг,

Нам скорбью омрачать досуг,

Покоя краткий час?

А коль в беду мы попадем,

И в ней мы доброе найдем,

Как видел я не раз.

 

Пускай беда нам тяжела,

Но в ней ты узнаёшь,

Как отличать добро от зла,

Где правда и где ложь.

 

Напасти,

Несчастья —

Суровый нам урок,

Но годы

Невзгоды

Порой идут нам впрок.

 

 

8

 

Собрат мой милый по судьбе,

Послушай, что скажу тебе.

(Чужда мне ложь и лесть!)

С тобой мы радости нашли.

За все сокровища земли

Таких не приобресть.

 

Они дают покой, уют,

Какого нет в раю.

Твою отраду Мэг зовут,

А Джин — зовут мою.

 

Довольно

Невольно

Мне вспомнить имя Джин, —

Тепло мне,

Светло мне,

И я уж не один.

 

 

9

 

Того, кто создал плоть и кровь,

Того, кто есть сама любовь,

В свидетели зову,

Что эта радость мне милей

Всех благ земных, души моей,

Всего, чем я живу.

 

Когда тревоги терпкий яд

Мою сжигает грудь,

Довольно вспомнить милый взгляд,

Чтоб силы мне вернуть.

 

В несчастье,

В ненастье

И в солнечные дни

Ее ты

Заботой

Своею осени!

 

 

10

 

Моя награда из наград —

Слеза любви, участья взгляд,

Улыбка добрых глаз!

Давно бы где-нибудь в пути

Я свой конец успел найти,

Не будь на свете вас.

 

Делю я с другом юных дней

Невзгод тяжелый груз.

Но узы есть еще нежней,

Чем дружеский союз.

 

Милее,

Светлее

Теперь мне этот свет,

Где Джин — моя

Любимая —

И Дэви — друг-поэт.

 

 

11

 

Назвал я Джин, и вот ко мне

Несутся строчки в тишине,

Жужжат, сбегаясь в строй,

Как будто Феб и девять муз,

Со мной вступившие в союз,

Ведут их за собой.

 

И пусть хромает мой Пегас,

Слегка его пришпорь,—

Пойдет он рысью, вскачь и впляс,

Забыв и лень и хворь.

 

Но потное

Животное

Я должен пожалеть.

Пора в пути

С коня сойти

И пот с него стереть.

 

 

Мэгги с мельницы

 

 

Ты знаешь, что Мэгги намедни нашла?

Ты знаешь, что Мэгги намедни нашла?

Нашла жениха, дурака и бездельника,

И сердце разбила у бедного мельника.

 

Был мельник хорош и в труде, и в беседе,

Отважен, как лорд, и прекрасен, как леди.

Другой был невзрачный, пустой паренек,

Но туго набит был его кошелек.

 

Один обещал ей любовь и заботу,

Другой посулил посерьезнее что-то:

Гнедую лошадку с коротким хвостом,

С уздечкой в колечках, седлом и хлыстом.

 

Ох, деньги имеют изрядную силу,

Коль можно девицу купить за кобылу.

Приданое — важная в жизни статья,

Но дай мне любовь, дорогая моя!

 

 

Свадьба Мэгги

 

 

Ты знаешь, что Мэгги к венцу получила?

Ты знаешь, что Мэгги к венцу получила?

С крысиным хвостом ей досталась кобыла.

Вот именно это она получила.

 

Ты знаешь, во что влюблена она пылко?

Ты знаешь, во что влюблена она пылко?

У Мэгги всегда под подушкой бутылка.

В бутылку давно влюблена она пылко.

 

А знаешь, как с Мэгги жених обвенчался?

А знаешь, как с Мэгги жених обвенчался?

Псаломщик был пьян, а священник качался

В то время, как суженый с Мэгги венчался.

 

А знаешь, чем кончилось ночью веселье?

А знаешь, чем кончилось ночью веселье?

Жених у постели свалился с похмелья.

Вот так и окончилось это веселье.

 

 

Молитва святоши Вилли

 

 

О ты, не знающий преград!

Ты шлешь своих любезных чад —

В рай одного, а десять в ад,

Отнюдь не глядя

На то, кто прав, кто виноват,

А славы ради.

 

Ты столько душ во тьме оставил.

Меня же, грешного, избавил,

Чтоб я твою премудрость славил

И мощь твою.

Ты маяком меня поставил

В родном краю.

 

Щедрот подобных ожидать я

Не мог, как и мои собратья.

Мы все отмечены печатью

Шесть тысяч лет —

С тех пор как заслужил проклятье

Наш грешный дед.

 

Я твоего достоин гнева

Со дня, когда покинул чрево.

Ты мог послать меня налево —

В кромешный ад,

Где нет из огненного зева

Пути назад.

 

Но милосердию нет меры.

Я избежал огня и серы

И стал столпом, защитой веры,

Караю грех

И благочестия примером

Служу для всех.

 

Изобличаю я сурово

Ругателя и сквернослова,

И потребителя хмельного,

И молодежь,

Что в праздник в пляс пойти готова,

Подняв галдеж.

 

Но умоляю провиденье

Простить мои мне прегрешенья.

Подчас мне бесы вожделенья

Терзают плоть.

Ведь нас из праха в день творенья

Создал господь!

 

Вчера я был у Мэгги милой…

Господь, спаси нас и помилуй

И осени своею силой!..

Я виноват,

Но пусть о том, что с нами было

Не говорят.

 

Еще я должен повиниться,

Что в постный день я у девицы,

У этой Лиззи смуглолицей,

Гостил тайком.

Но я в тот день, как говорится,

Был под хмельком.

 

Но, может, страсти плоти бренной

Во мне бушуют неизменно,

Чтоб не мечтал я дерзновенно

Жить без грехов.

О, если так, я их смиренно

Терпеть готов!

 

Храни рабов твоих, о боже,

Но покарай как можно строже

Того из буйной молодежи,

Кто без конца

Дает нам клички, строит рожи,

Забыв творца.

 

К таким причислить многих можно…

Вот Гамильтон — шутник безбожный.

Пристрастен он к игре картежной,

Но всем так мил,

Что много душ на путь свой ложный

Он совратил.

 

Когда ж пытались понемножку

Мы указать ему дорожку,

Над нами он смеялся в лежку

С толпой друзей, —

Господь, сгнои его картошку

И сельдерей!

 

Еще казни, о царь небесный,

Пресвитеров из церкви местной.

(Их имена тебе известны.)

Рассыпь во прах

Тех, кто судил о нас нелестно

В своих речах!

 

Вот Эйкен. Он — речистый малый.

Ты и начни с него, пожалуй.

Он так рабов твоих, бывало,

Нещадно бьет,

Что в жар и в ходод нас бросало,

Вгоняло в пот.

 

Для нас же — чад твоих смиренных —

Ты не жалей своих бесценных

Даров — и тленных и нетленных,

Нас не покинь,

А после смерти в сонм блаженных

Прими. Аминь!

 

 

Надгробное слово ему же

 

 

Святого Вилли жалкий прах

Покоится в могиле.

Но дух его не в небесах —

Пошел налево Вилли.

 

Постойте! Мы его нашли

Между землей и адом.

Его лицо черней земли.

Но кто идет с ним рядом?

 

А, понимаю: это чорт

С девятихвостой плеткой.

Не согласитесь ли, милорд,

На разговор короткий?

 

Я знаю, жалость вам чужда.

В аду свои законы.

Нет снисхожденья у суда,

И минул день прощеный.

 

Но для чего тащить во мрак

Вам эту жертву смерти?

Покойник был такой дурак,

Что засмеют вас черти!