Внутренняя политика российского самодержавия в 80-90-х гг. XIX в. Александр III. Начало царствования Николая II.

После гибели Александра II от бомбы террориста на трон в возрасте 36 лет взошел император Александр III. Честный, волевой и трудолюбивый, Александр Александрович был в то же время довольно ограниченным человеком. Малознакомый с первыми успехами реформ своего отца, он застал уже эпоху разлада между властью и обществом, колебаний правительства, общественных потрясений. Идеалами наследника стали неограниченное самодержавие, строгая опека над обществом, укрепление сословных рамок, усиление русских начал на окраинах империи, самобытное развитие (без европейских заимствований). Первые дни после гибели Александра II в верхах царила растерянность. Сам царь на первых порах умалчивал о своем курсе, но вскоре стало ясно, что серьезная опасность для властей, миновала: общество было растеряно и испугано цареубийством, горстка террористов исчерпала свои силы; участники покушения на Александра II были арестованы и в начале апреля казнены. После эпохи "Великих реформ" 1860-70-х гг. страна вступила в следующий период своей истории, получивший название "контрреформ". При Александре III многие преобразования, проведенные правительством его отца, не только не получили дальнейшего развития, но были серьезно урезаны, а некоторые и прямо отменены. В 80-х - начале 90-х годов были воссозданы многие принципы, господствовавшие в русской жизни при Николае I. Здесь ярко проявился циклический характер русской истории, особенно характерный для XIX в.: вслед за прорывом вперед обычно следовал откат назад. Ушли в прошлое гласные политические процессы, где обвиняемые открыто отстаивали свои взгляды. Суд над заговорщиками (часто - военный) вершился теперь за закрытыми дверями, без газетных отчетов. В эпоху "твердой власти" 80-х - начала 90-х годов начальство зачастую не считалось с действующими законами: и мелкие чиновники, и губернаторы, и министры, и сам царь нередко действовали по своему усмотрению. На мнения Государственного совета Александр III часто не обращал внимания, принимая те меры, которые находил нужными. Новая политика не могла не столкнуться с либеральными установлениями 60-70-х годов - они были пересмотрены в ходе "контрреформ". Университетский устав 1884 г, покончил с автономией высшей школы: выборы профессоров, деканов и ректоров отменили, а университетскому Совету оставили лишь право присуждать медали и ученые степени. На несколько лет были закрыты высшие курсы для женщин. Духовные семинарии и кадетские корпуса, которые в 60-70-е годы сблизились с обычными гимназиями, вновь превращались в специальные, закрытые заведения. Для народа усиленно создавались церковно-приходские школы, призванные питать крестьянских детей "в простоте мысли", уберечь их от тяги к высшим ступеням образования. Не избежали перемен и органы самоуправления. В 1889 г. было издано "Положение об участковых земских начальниках". В подчинение к земским начальникам - чиновникам из поместного дворянства (к земству они отношения не имели) - входили деревенские сходы, старосты, волостные суды. Земский начальник был для крестьян и администратором, и судьей в одном лице. Он мог смещать старост и отменять решения сходов, арестовать и оштрафовать крестьянина, наказать его розгами. Новое положение о земстве, принятое в 1890 г., строже подчинило его надзору губернатора и одновременно усилило в нем роль дворян. Система выборов была реорганизована на строго сословной основе. Число гласных от крестьян заметно уменьшилось; их теперь назначал губернатор из кандидатов, выбранных крестьянством. Крестьянство же должно было оставаться таким, как при крепостном праве - патриархальным и монолитным: ограничивались разделы в крестьянских семьях, укреплялась власть общины над крестьянином, запрещалось продавать и закладывать крестьянские наделы. Несменяемость судей была ограничена; круг лиц, из которых назначались присяжные, сузился; из ведения суда присяжных изъяли ряд дел. Министру юстиции разрешалось закрывать двери суда для публики. И все же целостной судебной контрреформы провести так и не удалось. Особые права окраин империи строго ограничивались. В Прибалтике ввели общероссийский суд и полицию, все официальные дела и преподавание в школах стали вести на русском языке. Вводилось преподавание на русском языке и в польских школах. Современники по-разному оценивали 80-е - начало 90-х годов. Охранители прославляли Александра III - царя-"миротворца", в правление которого Россия не вела войн и отличалась относительной внутренней стабильностью. Однако критически настроенные наблюдатели уже замечали за могучим фасадом Российской империи немало изъянов. Ломка недавно введенных установлений 60-70-х годов вносила разлад в русскую жизнь; всеохватная полицейская опека била не только по революционерам, но и по мирным либералам. Попытки "остановить время" - возродить первенство дворянства, законсервировать патриархальность крестьянства - оказались утопией: "благородное сословие' разорялось, крестьянская община разлагалась. Не укрепили Россию и национальные, религиозные гонения - напротив, они порождали неприязнь к правительству. В царствование Александра III были завязаны многие узлы, которые пришлось распутывать его преемнику Николаю II.. В 1894 г. на престол в возрасте 26 лет взошел последний российский император Николай II. В отличие от отца новый император был прекрасно образован и воспитан, свободно владел пятью языками. В то же время больших государственных талантов он не имел и бремя управления нес как тяжкий крест, отдыхая от него в кругу семьи. Однако самодержавие Николай хранил как нерушимую святыню: он считал, что эта форма власти установлена самим Богом, что с ней связано все могущество России. Живя мыслями в допетровской Руси, Николай глубоко верил в преданность простого народа царю; требования реформ и социальные смуты, полагал он, исходят лишь от беспочвенной интеллигенции. Однако реальность начала XX в. постоянно опровергала эту схему: волнения и конфликты не прекращались, преобразования все-таки приходилось проводить, и правительственная политика все сильнее напоминала метания из стороны в сторону. Постепенно вокруг царя оставалось все меньше людей, веривших в его идеалы. Чувствуя это, Николай замыкался в узком кругу доверенных лиц; министрами все чаще становились люди, не опытом и знаниями, а личной преданностью царю. Глубоко религиозный человек, Николай не доверял официальной церкви, тянулся к вере "простого народа". С новым царем в либеральных кругах воскресли надежды на то, что общество освободится от жёсткой бюрократической опеки, а представительные органы расширят свои функции. Но на первой же встрече с представителями общества Николай заявил, что расчеты земств на "участие в делах внутреннего управления" являются "бессмысленными мечтаниями" (в черновике речи, написанной Победоносцевым, значилось "беспочвенные мечтания"; невольная оговорка прозвучала как оскорбление). С самого начала новое царствование пошло по пути конфликтов. Слово царя не расходилось с делом: внутренняя политика пошла по строго охранительному руслу. Недовольным земцам грозила высылка в глухие города, на север и в Сибирь. Одновременно принимались новые меры в поддержку поместного дворянства. Началось наступление на права Финляндии: ее сейму (парламенту) позволялось решать лишь чисто местные вопросы, производство предписывалось вести на русском языке, местные воинские части расформировывались. На другом конце Империи - в Закавказье - власти сурово расправились с религиозным движением сектантов-духоборов. Особую остроту к началу XX в. приобрел рабочий вопрос: его власти попытались решить с помощью вопрос политики "полицейского социализма", так называемой "зубатовщины". Высокопоставленный жандармский чин - начальник Московского охранного отделения С.В.Зубатов - предложил создать под эгидой правительства легальные рабочие организации, дабы перехватить инициативу у революционеров и поставить рабочее движение под правительственный контроль. Постепенно на всех направлениях внутренней политики правительство теряло инициативу, в стране усиливалось брожение. Казалось, что реформы вот-вот осуществятся: при обсуждении проектов два сановника даже расплакались от волнения. Но в последний момент царь вычеркнул из указа пункт о созыве в борных, вновь поставив заслон на пути преобразований.