Если первого января ваш потолок украшен колбасой, морковкой и зелёным горошком, значит, конфетти лежали слева.

(Новогодняя примета)

 

ПЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ СУПЕРКОРА.

Кают- компания Капсулы Времени. 03.05 пополудни.

 

-Прочитали? Предельно доступно, не так ли?- дон сделал вкусный глоточек кальвадоса.- Как вам перевод, уважаемый Елисей? Он - моя искренняя гордость!

Мы были приятно усталые, выспавшиеся, сытые и довольные, словно на следующий день после недели рафтинга.

 

Выведя нас из «гробницы» через запасную дверь-лифт, Дракон дал Диего свою визитную карточку и, послав на прощание Кёко воздушный поцелуй, удалился в темноту.

Потом мы не отказали себе в удовольствии прогуляться вдоль новых линий Великой Китайской Стены. Дышали свежей ночной прохладой и вновь переживали всё то, что происходило с нами на протяжении девяти часов. Смаковали догадки, делали друг другу реверансы… И вдруг Фишер заявил, что тактика тактикой, но нам всем не грех расслабиться, получая удовольствие ещё и от стратегии.

-Скоро наступит завтра. И завтра я предлагаю поступить по схеме Ивана Царевича: не спеша помыться, покушать и поспать.

-Есви Ганс-сэнсэй не будет против,- напомнила Кёко.

-Ганс-сэнсэй только что связался со мной, спросил, где нас носит, и напомнил, что по возвращении в Капсулу нас ждут для начала хамам, сауна и парная, а потом пряная свинина по-сычуаньски, копчёный лосось и китайские фруктовые вина. Твоя идея, чадо?

-Меня давно подмывало устроить тематическую вечеринку,- фыркнул шеф-повар Капсулы.- А тут такой повод. Китай.

-Слушай, Младшенький. Боюсь показаться тупее, чем я есть, но всё-таки, как вы с Капитаном догадались про снег? Вы ведь даже загадки не знали,- Андрей покрутил в пальцах дукат.

-Ну, это-то, как раз, проще простого,- улыбнулся Стажёр.- Хотя моя заслуга только в том, что я правильно передал пожелания синьора Векши капитану Игораси. Я имею в виду недостающее звено мировой гармонии, которое можно найти на кухне.

-У меня разбовевась говова, я зашва на камбуз за вьдом…- Кёко потёрла висок, будто бы вспоминая.- И свучайно усвышава, как Диего думает всвух. Мы севи и начави прикидывать.

-Прикидывали до тех пор, пока у синьоры Капитана не растаял лёд, и я не полез в морозильник за новой порцией.

-Я увидева иней на стенках камеры…

-Вернёмся в Будущее – надо будет разморозить…

-…и вспомнива, что товько вода имеет четыре состояния. При чём, у твёрдого несковько вариантов.

-Можно было, конечно, иней захватить…

-Но мы решиви перестраховаться и светави на Фудзи.

Они перевели дух.

-А нас-то почему не предупредили?- нахмурился Каскадёр.

-Мы до конца не быви уверены в правивьности решения. Вряд ви кто-нибудь в Прошвом мог вот так запросто найти в этих краях хотя бы одну снежинку.

-А после того, как ты ржал над нашими рефлекторами у Ворот, мне, вообще, ничего не хотелось тебе рассказывать. Извини, Лю.

-Всё равно, не понял. Почему «Пространство во Времени» и так далее,- это именно снег?

-Не снег, а снежинка.- поправил Диего и почесал макушку.- Как бы это попроще объяснить? Синьора Капитан, может, вы?

-Попроще?- Кёко задумчиво посмотрела на Луну.- Попробую. Представьте себе, Андрей-сан: родивись как-то в одном обваке снежинки-сестрички. На чём они зародивись – на пыви иви на ионах,– без разницы: все они имеют одинаковую шестиуговьную форму. Вот вам и Постоянство. Но давьше, передвигаясь вверх и вниз в обваке, они попадают в усвовия с разной температурой и концентрацией водяного пара. Их форма меняется, до посведнего оставаясь шестиуговьной. Но двигавись-то они по-разному и путь до земви у каждой свой, и дововьно довгий - в среднем снежинка падает со скоростью оково кивометра в час. А значит, у каждой своя история - вот вам Пространство во Времени и Время в Пространстве - и своя форма, Неодинаковая в Постоянстве.

-А то, что в мире за все времена не найдено двух похожих снежинок, знаю даже я. Вот тебе – и «в мире не счесть», Старший. Уподобиться Богу несложно, если всё сделано за тебя.

-Ничего себе, попроще,- крякнул Каскадёр.

-Ладно, Андрюх, не засоряй башку,- я похлопал его по плечу.- Ты у нас по технике специалист, а не по технологии.

-Но, согваситесь, Андрей-сан,- красиво придумано.

-Так, мастера,- Преподобный достал из кармана пискнувший коммуникатор и посмотрел на экран.- Ганс Адамович прислал сообщение, что он дважды нам ничего разогревать не будет. Пойдёмте-ка домой.- Он пропустил вперёд всех, кроме меня.- Ну, как вам Суперкор, уважаемый Елисей? Я же сказал, что скучно не будет. Теперь «добро пожаловать» в пятнадцатый век!

 

- «Туда, где белый становится красным,

Но не меняет при этом имя.

Туда, где опасное сменится ясным,

И взвесится разница между ними.

Туда пойдёт идиот, но тут

Одиннадцать одного не ждут».

 

Мало ли где белое перекрашивали в красный цвет,- я в приятной истоме откинулся на диван.- Почему Кремль? Почему московский? Или вы имеете в виду материал сооружения. Так, кирпича и здесь, на Великой Стене, больше, чем где бы то ни было. «Всех размеров и цветов», как говорил Пушкин.

Забыл сказать, что мы по-прежнему находились в Китае.

Мисс Хотеп испросила у Спонсора разрешения на мнемосъёмку старых стен и валов, коль уж «всё равно сегодня день стратегии».

Фишер не стал возражать. Судя по его интонациям и жестам, ему самому было жуть, как лениво, что либо делать. Думать - да, но только не делать. Всё равно, при сломанном Таймбэке двигаться куда либо, кроме уже обозначенных Лучей, мы не могли. А вернуть нас обратно в этом случае могла только Служба Вердиктов Прокуратуры.

Поэтому Кёко накрыла Капсулу «невидимкой», защитным от глаз полем, сделала пол прозрачным, и теперь под нашими ногами проплывала Великая Стена во всём своём великолепии.

Великолепие, впрочем, представлялось мне довольно условным. Земля и камни, утрамбованные до оборонной плотности, особой красоты не представляли. Да и сторожевые башни были уже не в той форме, чтобы вызывать восторг. Впечатляло лишь безумие размаха. Ладно. Это - дело Аркололы. Может, и мне что сгодится.

«Тематическая вечеринка» не состоялась: после захода в баню (девочки - налево, мальчики – направо) нас хватило только на пиво с лососем горячего копчения. Диего даже не возмутился – глядя на него, можно было подумать, что он вспахал пару гектаров суглинка столовой ложкой. Проснувшись к обеду, мы чинно съели всё то, что осталось от ужина, и занялись каждый своей «стратегией».

Игораси ушла в рубку писать отчёт в бортовом журнале и искать удобный Луч для перемещения в январь 1485-го года.

Арколола тихо бродила по Капсуле, снимая Стену в различных ракурсах через прозрачный пол.

Суфлёр вызвал де Сен-Пьера на реванш в бильярдной.

А Диего колдовал на камбузе. Я пытался его отговорить,- что уж там греха таить, парень натерпелся больше нашего. Однако Стажёр загадочно покачал головой и со словами «потом спасибо скажете» удалился творить.

В Кают-Компании остались только я, дон Хесус и Андрей.

-Уважаемый Елисей. Я три года готовился к этому Суперкору. И я говорю: ничего более подходящего, чем московский Кремль, для этой загадки в Европе не было и нет.

-Европе?

-Позор джунглям, Белкин,- зевнул Андрей.- Вулкан Лаки, он же - Четвёртое Окно, не в Африке, не в Азии живёт, правда?

-И Ключ от него в Европе, соответственно.- Фишер налил себе уже третью рюмочку кальвадоса и тоже зевнул.- Андрей, вы вновь поражаете меня своей наблюдательностью.

-Рад стараться, экселенс…- Каскадёр закинул ноги в домашних тапочках на подлокотник дивана.

-Пока что мы имели дело с сооружениями непонятного времени. Возможно, и допотопного. Но Кремль? Атланты не могли…

-Атланты не могли.- Дон согласно кивнул.- Но я ведь вам уже говорил тогда, за ужином, что Стражи передавали Ключи друг другу. И только тогда, когда жарко становилось, прятали их.

-Поэтому, Белкин, чтобы не пугать Стража, мы опасное сделаем ясным. Явимся к нему не с алебардой наперевес, а с мозгами, в пенсне и на плюмаже. Ха!

-И что из себя представляет этот Страж?

 

ШЕСТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ СУПЕРКОРА.

1485-ый год н.э. Москва. Белый Кремль. 21.20. Время местное.

 

«Белокаменным» старый московский Кремль мог бы назвать, ну, разве что, дальтоник.

То есть… Да… Конечно… Во времена Дмитрия Донского, он, как и планировалось, действительно, был ослепительно-белым.

Тогда отшлифованные до зеркальной тщательности глыбы из мячковских каменоломен сверкали на солнце, будто свежий сугроб в ясное Рождественское утро.

Но то было до первых окрестных, слишком частых пожаров. А после почти сотни лет литовских осад и ордынских набегов «белокаменный» красавец приобрёл и вовсе мышастый цвет. Не спасала даже побелка. Она линяла от ливней, трескалась на морозе и тускнела при самовозгораниях соседних слобод и посадов.

И всё же… Не смотря ни на что, старый Кремль выглядел, как породистый, серый в яблоках скакун, облюбовавший водопой на северном берегу Москвы-реки.

Гордый. С виду, абсолютно неприступный.

Однако, на этот счёт, у Антона Фрязина было особое мнение.

Оказавшись в фаворе не за лизоблюдство, а за многочисленные таланты, приглашённый итальянец стал истинно «московским» царедворцем, да почище иных бояр.

За пятнадцать с лишним лет он оказал Ивану Третьему столько услуг, что на него доносил каждый второй чуть ли не ежедневно.

Этим интересным статусом следовало разумно воспользоваться. И вот: якобы случайно подкинутая Фрязиным идея по поводу создания принципиально новой системы безопасности после недолгих (года три) раздумий была принята Великим Князем Московским «на ура».

Но с оговоркой: ты, Антон, сначала одну башню поменяй, а там видно будет. Антонио Джиларди тут же взялся за дело.

Он наладил поточное производство твёрдого красного кирпича.

Нашёл не слишком жадных субподрядчиков и более-менее ответственных прорабов.

Самолично выполнил приблизительный макет сооружения, набросал чертёж тайных коммуникаций…

Всё бы ладно. Но… Сегодня он делил вечернюю трапезу с нежданным и очень необычным визитёром.

Слепой дворянин из предместий его родной Виченцы был слишком хорошо осведомлён: как о самом Джиларди, так и о строительстве нового Кремля. Это настораживало.

Зато беседа была, мягко говоря, интригующей. И Антонио, сам - прожжённый интриган, заинтересовался беседой не только из любопытства, но дабы и не отвыкнуть.

-Намерен возвести нечто нетленное. Неподвластное Времени,- молвил зодчий, чокаясь подаренным серебряным кубком со слепцом.

-Да пребудут с вами, почтеннейший, наивысшее озарение и бесконечное везение, как в начинаниях, так и в свершениях.

Суфлёр, что говорится, «отрывался» на Джиларди. Чёрный с серебром камзол, чёрная же полароидная вуаль, изысканный уродливый шрам поперёк через всё лицо и традиционная суфлёрова патетика вполне соответствовали духу времени.

-Не угодно ли синьорам отведать суп из крупных раков по-кардинальски?

Фрязин в очередной раз покосился на дворянского поводыря с лёгким раздражением.

Мало того, что рыжий отрок с лоснящимися от лампадного масла волосами встревал в разговор, когда ему вздумается, так он ещё и говорил на безупречном итальянском, хотя Антон готов был поклясться, что место этого «поводыря» - на заднем дворе в ближайшей слободке. Между тем, дворянин лишь благосклонно кивал на каждое предложение своего конфидента.

Джиларди заподозрил, было, пару в грехе содомском, но, по здравому разумению, отмёл эту нелепую мысль, глядя на невольницу-мавританку ростом в царскую сажень. Та уже битых полчаса зачем-то исполняла для своего незрячего господина какой-то варварский танец, заходя, то справа, то слева, то, припадая ниц, то, заглядывая чуть ли не в тарелку.

А дворянин и при этом оставался спокоен и улыбался, «глядя» на Антонио.

 

-Вы уверены, что они справятся, Ганс-сэнсэй? По свовам Фишера-сан, Стражи Четвёртого Окна наибовее строптивые из всех Семей,- Игораси поплотнее запахнула беличью шубку.- К тому же это первый прямой контакт с цививизованным Прошвым. Я не беру в расчёт наши мексиканские похождения. Вы, как Дирижёр, не боитесь возможных освожнений?

-Кёко-сан. После ваших прриключений в грробнице я перрестал доверрять своей и только своей интуиции. И начал не доверрять случайностям. Если геррр Векша сказал мне, что они принесут Зерркало любой ценой, кроме Смеррти, значит, так тому и быть. Уж даже не знаю почему, но я в этом почему-то уверрен,- де Сен-Пьер вдохнул острый крещенский морозный аромат.- К тому же, согласитесь, два дворрянина и две невольницы на одну данную единицу площади – это уже черресчурр. Хе-хе-хе…

-Не считая наших с вами акцентов, Ганс-сэнсэй. Не так ви?

Они прогуливались по торговым рядам в образах заморского купца и его молодой иноземной жены, постоянно болтая о пустяках и не только; пытаясь тем самым сбить напряжение. Ни один из делегатов к Фрязину не выходил на связь уже сорок минут, и это не то чтобы настораживало, но вызывало абсолютно естественный мандраж.

-Я бывал в этих врременах, когда был помоложе. Где-то здесь должны варрить потррясающий сбитень. Вы прробовали когда-нибудь сбитень, дррагоценная Кёко?

-А гвинтвейн здесь не подают? Очень хёвёдно, Ганс-сэнсэй…

 

ШЕСТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ СУПЕРКОРА.

1485-ый год н.э. Москва. Белый Кремль. Несколько раньше.

 

Антонио Джиларди давно разучился бояться кого или чего-либо в Московии. Незаурядный ум позволял ему тягаться на равных с самыми коварными друзьями Великого Князя. А умелые руки скульптора и архитектора могли с одинаковой лёгкостью лепить из твёрдой голубой глины свистульки для боярской ребятни и сворачивать скулы недостойно ведущим себя: как обычному быдлу, так и кое-кому повыше званием.

Возможно, смог бы и этому. Полуседому, с ведьмиными глазами, громиле, который вкрался, аки тать нощной, в его личную потайную рабочую камору; и, небрежно бросив в угол почти двухпудовый (на глаз) холщёвый мешок, проговорил на ломаном старославянском:

-Великому от начинающих – многая лета.

Приветствие было столь витиеватым, что Антон решил повременить и со сворачиванием скул и с дёрганьем секретных колокольцев.

«Начинающие» появились мгновение спустя.

Сначала: вельможно, но не по погоде, одетый нездешний слепец, ведомый под руку курносым вьюношем. Затем: необычайного роста темнокожая дева в ярких одеждах с чалмой на вороных локонах. И, напоследок: неуклюжий и неприметный белобрысый слуга в, как ни странно, атласной рубахе, несущий серебряный кубок изящной работы.

-Синьор Парелли приветствует синьора Джиларди, прося при том извинения за отсутствие доклада с пожеланием попутного благополучия в разрешении всех без исключения, различной степени, обстоятельств!

Эту реплику с подачей кубка я репетировал минут тридцать.

Придумал её, понятное дело, Суфлёр. При чём далеко не с ходу. После чего удалился на создание «голографического имиджа». А режиссурой занимался Лю, придираясь то к поклону, то к неправильно поставленным при этом глазам, то ещё к какой-нибудь этикетной мелочёвке…

 

(Белкин! Ты не у своего патрона на приёме! И не в гробнице! Прогиб спины должен быть вот таким!)

Всё это время Диего Шон Сванте Парелли с довольным видом паковал будущий подарочный ужин в берестяные коробы и холщёвый мешок, как и положено в пятнадцатом веке на Руси. Он три раза кряду выиграл в короткие нарды, а Суфлёру, вообще, на-гора устроил «домашний марс».

Потенциальной «Жертве Семи Кровей» везло невероятно: зары падали, как по заказу. После трёх игр Суфлёр стал «синьором Парелли», Каскадёр – «влачащим вечерю», а ваш покорный слуга стал «слугой» в прямом смысле этого слова. Играли-то на сценарий. Потому что, к нашему общему стыду, мы были здесь и в этом Времени впервые.

И только мисс Хотеп сразу сказала, что у неё всё продумано.

ЗЕРКАЛО ВЕЧНОСТИ N1.

-Как ты посмел отдать им Зеркало?- грандиозная фигура Софьи Палеолог, второй жены Ивана Третьего и Великой Княгини Московской, нависла над Антонио Джиларди.- Ты же наверняка знал, кто они такие!

-Не знал. Хотя и догадывался, скрывать не буду,- Антон Фрязин непочтительно поковырял в зубах золотой зубочисткой.- Но ведь они угадали! А это было основным условием ваших предков.

-Чёрта с два они угадали!!!- всегда набожная Софья сейчас даже не перекрестилась.- Этот щенок не дал полного решения. Он дошёл только до второго взвеса.

-До второго взвеса при первом неуравновешенном! Учтите это... Учтите также и то, что он дошёл до этого своим, может быть, пока и не зрелым, но всё-таки, умом. И не важно, чем он там поклялся, но ВТОРУЮ «шестёрку» было невозможно подсказать так, чтобы я этого не заметил. Посему я уверен: он сам додумался. За четверть часа. Как и было условлено. Опять-таки вашими предками,- Джиларди поднялся, и, мягко взяв за плечи Великую Княгиню, усадил её подле себя.

-Отведайте-ка, государыня, напиток сей!- начал он тоном заправского сомелье, наливая в дарёное серебро «папулиной».- Настоятельно рекомендую и соучаствую, ибо убивает гнев и возвращает мысли на благоразумные круги своя.

Племянница последнего императора Византии присмотрелась, принюхалась, выдохнула и от души пригубила. Но легче на душе не стало. Стало подозрительно.

-Ты пьян, Антонио?

-А кто в Московии не пьёт?- Фрязин иронически пожал плечами.- Хотя… Даже если я и пьян, то только от удачного стечения обстоятельств. И весьма удачного.

-Почему стрельцов не крикнул?

-Крикнул бы, если б не угадали.

-Надо было кричать, как вошли!

-А к чему бы это привело, Софья Фоминична?- Джиларди снова пожал плечами. Но и только.- Я же сначала не знал истинной цели их прихода. Да и сам факт, с какой лёгкостью они миновали и внешнюю и внутреннюю хвалёную государеву стражу, навёл меня на мысль, что, если я сейчас крикну стрельцов, то в этих стенах разыграется побоище, похлеще «Ледового». Результатом которого, вне всяких сомнений, явится гора трупов. Среди которых: я был бы априори, а труп Великой Княгини Московской вполне вероятно.

-Не забывайся, холоп!!! – Софья Фоминична самолично подлила, грянула и недобро взглянула на Фрязина.

-Ах, я уже и холоп? Ну-ну… ну-ну…- итальянец Антон покатал в ладони виноградины из «правильного» «второго» взвеса, с хлопком отправил их в рот и подпёр щёку кулаком.

-Что если Я сейчас стрельцов крикну?- тон второй жены Ивана Третьего не сулил ничего хорошего.- Ты ведь только что совершил государственное преступление, архитектон.

«Архитектон» усмехнулся.

-А я всегда думал, что сильные мира сего умеют подбирать эпитеты. Особенно для преступлений.

Он взглянул в глаза женщине, которая никогда бы не стала той, кем сейчас, если б не он.

-Начнём с того, что, будь преступление, действительно, имело бы место, то оно было бы отнюдь не государственным. Даже ваш великомудрый супруг не имеет представления о ваших древне-семейных тайнах и таинствах. Не так ли? Так что, по поводу государственности, я полагаю, вопрос закрыт.

-Извини, Антонио. Но фамильная реликвия ушла в неизвестные руки. И в этом твоя вина,- Великая Княгиня отвела взгляд.

-Фамильная?!! Реликвия?!! Да уж, это точно - «фамильная»!!!

Джиларди расхохотался, как филин на болоте, – со злорадным предостережением. Софья Палеолог поёжилась.

СОННОЕ ЦАРСТВО №5/1

 

Ухокрыл вышел из забвения рывком. Он понял, КТО мог бы себе всё это приснить. Но он так и не вспомнил – в КОГДА.

Решив пока не волновать своими подозрениями Страха, а также не задавать каверзных вопросов Огнеплюю, Двуклювый сел перед зеркалом и начал прикидывать планы на сегодня.

Во-первых: информация. Её могли дать только те, кто был ему по Апокалипсис должен. Но при этом они должны были ещё и знать предмет вопроса. Если среди Воспоминаний сыскать таковых не составляло труда, то среди Предчувствий это казалось просто-таки нереальным. Содержимое пакета с лапшой за подписью «Полный П» имело расплывчатый и поверхностный характер. Нужен был информатор, который лично знал Полного и смог бы подробно рассказать о стиле, в котором чаще всего работал П.

Во-вторых: вопрос – имеет ли смысл снить себя сегодня Каскадёру и Спонсору, если нужно всего лишь подтвердить догадку, а затем собрать компромат? Думай, Ослина, думай…

В-третьих: Сонмище. Сегодня будет ежемесячное заседание, где председателем будущий тесть. А он-то подревнее многих будет. Может, и расскажет про Полного с Любовью то, о чём Двуклювый ни ухом длинным, ни рылом поганым.

Значит, следует приодеться.

Из наушников Ухокрыл выбрал самые парадные: гадюжей кожи с оторочкой из крысиных хвостов. Ручная работа третьего века до людишкинской эры.

С накопытниками было сложнее: Двуклювый не был в Сонмище почти двести лет и за это время когти выросли на три размера. Но он стоически срезал драгоценный копытный маникюр, понимая, что сейчас время дороже.

Прицепив ритуальный хвост, Ухокрыл критически посмотрел на себя в зеркало:

«Эх, панцирь бы на грудь, и настоящий Грифосёл».

Он минуты две поупражнялся в изменении оттенков косых бельм и направился к обрыву. До заседания Сонмища ещё час, а значит ему можно слетать в «Кафе-Шайтан» - заведение, где, как пить дать, обитают те информаторы, которые требуются.

Первым, кого он заметил, была Несчастливая Любовь. Две из. Этот клан снился на подряде, поэтому нередко его члены брали отгулы и даже отпуска. В отличие от Несчастной Любви, которая работала масштабно и в одиночку, Несчастливые Любови снились типажами. При чём, обычно одним и тем же людишкам. Те себя жалели и впадали в депрессию, а большего от Несчастливых и не требовалось.

Полная Безнадёга была не их профилем.

У стойки посасывала через стебель веха тухлый просроченный йогурт пара Несчастливых Любовей: худющий, как пересушенная вобла, персонаж в чёрном трико и фиолетовом парике; и сальная полудама со следами кетчупа на футболке какого-то университета. Издалека она напоминала богиню войны: глаза – лазеры, уши – локаторы, а бюст, как торпедный аппарат.

Худого Ухокрыл знал лично. Это был Прыщавый Пирсинг, звезда местных подиумов и вполне приличное сновидение.

-Здорово, Пирс,- Двуклювый спланировал прямо к его ногам.- Как шизнь?

-А-а-а, Ушкин!!!- Прыщавый был немногим, кому Ухокрыл давал возможность потаскать себя за уши.- Ты куда пропал? Тут без тебя тоска неадова. Представляешь: к «зелёным чертям» «белочка» пришла. «Ещё раз, говорит, сунетесь на мою территорию – рога поотшибаю»!

-Весело. Отмечаешь чего?- копыто застучало по стойке.

-Что может отмечать скромный Любов?- Пирсинг потёр синяки под глазами.- Я со своими «депресьон психикь» скоро сам психом стану. Повадились, понимаешь, со спиртного на наркоту прыгать. С зелёными чертями я уже сработался. Свои в доску. А вот собаки… Тоже, тля, зелёные. Но постоянно одеяло на себя тянут. Думают, что они, как ты, Кошмары. А сами даже на галлюцинацию уже не тянут. Ушкин! Ты сегодня крут. На первом плане работать будешь?

-Тяпнем?- Ухокрыл притормозил бармена.

-Есть за что?- улыбнулся Прыщавый, показав серо-жёлтые зубы.

-Ты же помнишь мой любимый тост: «Ни за что,..»

-…ни про что!- закончил Пирсинг.- Тогда тяпнем. Прошу любить мою новую знакомую – Мисс Жировик.

-Можно просто, Жира,- голос у сальной полудамы оказался очень приятный - без томности, но глубокий. И до боли знакомый.

Двуклювый удивлённо поиграл бельмами. Для своей внешности Мисс Жировик обладала нестандартным обаянием. Интересно, кто пропихнул её на кастинг?

-Два двойных мышиных токсина чумы и стрихнин со льдом.

Пирсинг стёр с лица синяки и прыщи, снял парик и положил его на стойку. Перед Ухокрылом сидел коротко стриженый блондин с ледяными голубыми глазами и волевым подбородком:

-Ядерный заказ. Неужели, всё так серьёзно?

-О чём это ты?

-Ушкин, я тебя знаю пять тысяч лет. Поверь: мне этого хватило, чтобы понимать, когда ты снишься, а когда на задании.

-Давай отлетим в уголок. Надеюсь, дама будет не против.

-Если ты по поводу Несчастной, то Жира тебе будет полезна.

-Очень полезна,- подтвердила полудама.

-Она – внебрачная дочь Несчастной,- улыбнулся Люцифер-Зарница.

 

ШЕСТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ СУПЕРКОРА.

1485-ый год н.э. Москва. Белый Кремль. 23.15. Время местное.

 

-Искренне польщён знакомством, синьор Парелли. Вы – редкий собеседник. Обычно говорю я, и слушают меня. Но вы заставили меня усомниться в моих риторских способностях.

Вряд ли в этой фразе Антонио кривил душой.

В тех случаях, когда Суфлёра «пробивало» на воспоминания о его похождениях во Времени, и Мюнхгаузен с Шахерезадой вели бы стенографию, выпучив глаза.

-Восхищён, взаимно, и трапезой. Никогда не вкушал ничего подобного. Ни у Папы, ни у Великого Князя. Будь у меня такой поводырь, я бы тоже с удовольствием закрыл на всё глаза,- риск реплики сводился к минимуму.

Для Стража уже всё встало на свои места.

В ответ Суфлёр лишь снисходительно сверкнул белоснежными, не по веку, зубами (отговаривали – упёрся). Если он «отрывался» исключительно на Джиларди, то настоящий «синьор Парелли» оттягивался на всех сразу. Даже Арколола сглатывала слюну.

В двухпудовом мешке, который Андрей Лю как бы «бросил» в угол каморы, оказались такие блюда и закуски, что стол Фрязина являл собой немыслимую помесь Валтасарова пира и ковбойской попойки конца девятнадцатого столетия.

 

«Я же говорил, Синьор, – спасибо скажете! Когда я не работаю спиной, предсказаниями занимается мой нежный ливер – начиная печенью и включая селезёнку. Атланты не могли Кремль построить. Значит, придётся иметь дело со Стражами. А такие обеды на скору руку не делаются. Потеря ли бы ещё один день. Сейчас же мы запросто в график уложимся, если не опередим. Я давно слышал, что Фрязин покушать вкусно не дурак. Ну, и путь к мужскому сердцу лежит, как известно…»

Помимо вышеупомянутого супа из крупных раков по рецепту кардинала де Крессе, живущего в следующем веке, подавались также и не только:

крылышки в банановом кляре по-юкатански, (Америку откроют только через семь лет);

заливные змеи из провинции Гуаньдун («Очень полезно зимой, синьор. Особенно, от ревматизма»);

охотничьи колбаски, лопнувшие на горящем коньяке, и облитые ананасовым сиропом (до коньяка и ананасов в этом веке, как до туманности Андромеды)…

В общем, Диего устроил кулинарно-временной шапито. И это не считая коронной «папулиной» граппы, жасминового зелёного чая под особо жирные перемены, аргентинского (урожая 1998-го года, из Будущего) «Каберне» и т.д. и т.п.

На ёрнический вопрос Каскадёра – «будет ли подан паштет из соловьиных языков?» – Стажёр ответил коротко, но крылато: «Птичку жалко».

-Не угодно ли синьорам фламбированные блинчики «Сюзетт»?

Фрязин невольно взялся за нить секретных колокольцев:

-Ваши истории воистину удивительны, синьор Парелли,- левой рукой он приподнял кубок изящной работы, то ли, намереваясь произнести тост, то ли, прицеливаясь.- И более всего меня удивило число историй. Их, ведь, ровно дюжина, если я не ошибся в подсчётах?

Суфлёр скептически покачал головой.

-Что ж это вы? Не стыдно? Впятером на одного,- Джиларди пренебрежительно оглядел незваных гостей.- Неужели среди наших Семей не осталось хоть капли самоуважения? Явились за Зеркалом - незачем было меня задабривать. Ключи не продаются ни за какие обеды!!!

Это был момент «икс». Дёргать за верёвочную сигнализацию было бесполезно: Андрей перерезал её ещё два часа назад. Кричать, впрочем, тоже: Лю поставил на камору акустическую блокировку. Как поведёт себя один из Главный Стражей Четвёртого Окна, не знал никто. И уж, тем более, никто, кроме Суфлёра, не знал, как поведёт себя в этой ситуации сам Суфлёр. А повёл он себя более чем странно.

Не по проигранному в нарды сценарию.

-Почтеннейший,- мягко произнёс густой бас, зачем-то приподнял переднюю часть вуали и тут же её опустил.- Мы пришли забрать по правилам. По ВАШИМ правилам. Любым.

Антон Фрязин, в свою очередь, приподнял брови и тоже повёл себя не совсем адекватно тому, что заявил до этого.

-Ну, раз, по правилам, так по правилам,- сказал он и положил обе руки на стол ладонями вверх.- Вот только задачу решать не вам, велеречивый слепец. И не вашему слуге, который изображает из себя убогого, а у самого на челе университет нарисован. И не охранителю вашему, кой, вместо порядочного и уместного ковыряния в носу, пялится на мои фрески, отнюдь не эротические. Твой танец, о, прелестная дева, был прекрасен,- обратился Джиларди к Аркололе.- Но и ты решать не будешь. Ибо не доверяю. Решать будет он,- указательный палец Фрязина уставился в Диего с неотвратимостью базуки.

-Он - значит он,- взмахнул ладонью Суфлёр.- Но и вас, благородный Страж, прошу быть честным, как велят правила.

-Я правила получше «охочих» ведаю. Эй, ты! Гастроном! Запоминай! Дано: двенадцать зеркал. По запаху, вкусу, размеру, цвету и прочая – на чувства неощутимые и на вид одинаковые. Но! Одно зеркало: либо легче, либо тяжелее прочих одиннадцати. У тебя есть только большие аптекарские весы. За три взвеса и четверть часа определить некондицию. Что медлишь, сопляк? Время пошло!!!

-Синьор, я – не математик!!!

Но неумолимый «архитектон» Антон Фрязин, Главный Страж Четвёртого Окна, уже поставил на стол песочные часы.

-И что б без подсказок: уши отвинчу!

ЗЕРКАЛО ВЕЧНОСТИ N2.

-Фамильная?!!! Реликвия?!!! Да уж, это точно - «фамильная»!!!- Джиларди расхохотался, как филин на болоте – со злорадным предостережением. Софья Палеолог поёжилась.

-Вы хоть помните, Государыня-Матушка, КАКИМ образом Зеркало Вечности попало к вашему двоюродному прадеду? Ваш венценосный родственник уложил в могилу две трети своей собственной фамилии, чтобы сначала найти Зеркало, а потом завладеть им! Сам не понимая, зачем оно ему нужно! Так. Традиции ради. И мы, после этого, ещё будем о преступлениях толковать?!! Испокон веков у Стражей Четвёртого Окна было условие: «кто угадал, тот и забрал; не угадал – жизнь прогадал». Ужели я не прав?

-Прав… Но…

-Никаких «НО»!- взвился «архитектон».- В отличие от вашего не слишком сентиментального пращура эти… ммм… незнакомцы пришли забрать положенное умом, а не топором. Так что, ничего не было: ни государственного, ни преступления. Была задача – и было решение. Всё!- Джиларди встал и упёрся горячим лбом в холодную стену.

-Хочешь: кричи стрельцов,- прошептал он.- Хочешь: вызывай Безумца – далеко они уйти не могли. Знаешь, Зоя... Когда-то... Хм… Теперь мне кажется, что целую вечность назад... Когда-то я поставил перед собой три цели: сделать тебя первой женщиной великого перспективного государства, даже ценой собственного лицемерия перед Папой, а, значит, и перед Богом. Отдать Зеркало Вечности в более надёжные, чем наши, руки. И построить красивую, самую прочную в мире крепость, невиданную доселе. Двух целей я достиг. Теперь решай ты.

Софья Палеолог решительно поднялась из кресла византийской работы и опять нависла над Фрязиным, но уже с приязнью.

-Ты настолько им доверяешь?- тяжёлая ладонь легла на плечо Джиларди.

-Они – учёные, а не убийцы. Им важны знания, а не власть.

-Тогда начинай новый Кремль, архитектон! Я рада, что у меня где-то появились подобные тебе, достойные и умные, теперь, к сожалению моему, неизвестные мне друзья.

-Как и мы: явно не отсюда и не от мира сего,- печально улыбнулся автор будущей Тайницкой башни.

 

***

-Отрок! Я заказывал решение, а не десерт,- Антонио с кривой улыбкой глядел на Диего.- Ты чего мне там ягоды раскладываешь?

-Выполняю заказ, синьор,- Стажёр даже не повернул головы.- Мне бы ещё одну минуту.

-По часам осталось две. Но если через эти две…

-Синьор. Как вы поступаете с теми, кто говорит вам под руку?- синие глаза смерили Фрязина с фирменной наглостью.

Джиларди осёкся.

-Между прочим, коль уж по-честному, с вас бы ещё секунд двадцать-тридцать сверху. За моё чрезмерное беспокойство,- Диего вернулся к решению.

-Он, что, и с вами себе подобное позволяет?- у Антонио было престранное настроение.

Пошла предпоследняя минута до последней песчинки, а незнакомцы будто бы находились вне времени: громила по-прежнему с удовольствием пялился на фрески; слуга подливал вино и подносил блинчики «Сюзетт» (пометка в памяти: «надо будет записать рецепт»); невольница кружила возле «поводыря», удивительно совмещающего в своих репризах и хамство, и вежливость; а слепец рассказывал пятнадцатую по счёту, недлинную, но весьма занимательную контрабандную историю про белую лошадь, которая не может быть лошадью, потому что лошадь может быть пегой, а белая лошадь – нет.

-Изредка… Изредка…- ответил, хмыкнув, гламурный баритон.

Не знаю уж, чему там Суфлёр ухмылялся, но это была обескураживающая гримаса полушулера-полугроссмейстера.

-Виноград для синьора Джиларди!!!- Стажёр подал тарелку. На ней лежало двенадцать ягод: четыре чёрных, четыре жёлтых и четыре зелёных.- Приступим?

 

Каюта Таймкора в Капсуле Времени.

Пятью часами ранее.

-Видите ли, уважаемый Елисей, у меня к вам просьба частного, я бы даже сказал, семейного характера,- за шестнадцать дней Суперкора я не видел Фишера таким… взволнованным, что ли.- Подстрахуйте Диего, пожалуйста.

-Куда уж дальше страховать. Я и без страховки вместо него «слуга» на подаче.

Появляться перед «архитектоном» в обносках мне не хотелось. Но и шокировать его какими-то экстремальными моделями тоже было нежелательно. Поэтому я прикидывал «голографический имидж» с особой осторожностью. А дон Хесус стоял «над душой» уже минут двадцать, говоря ни о чём. Со стороны, казалось бы, вроде как, «о чём», но изъяснялся он исключительно намёками. В общем, мешал.

-О чём всё-таки идёт речь, дон Хесус? В гастрономии я слаб, а чем ещё я могу помочь собственному Стажёру? Ага… Вот это уже – кое-что…- в каталоге наконец-то обнаружились вполне подходящие к современному стилю нейтрального цвета атласная рубаха и неброские морозостойкие лапти.

-Он категорически отказался выслушать решение загадки про зеркала.

Я посмотрел на Спонсора с удивлением:

-Зеркала? Вы, что, знаете, какую загадку подаст Джиларди?

-К счастью, или к сожалению, да. Я её уже решал. - Фишер обезоруживающе улыбнулся.- Просто, большинство не верит в её постановку вопроса. И отговаривается, что решения нет.

-И вы знаете ответ?

-Я вычислил алгоритм, если вам угодно. Месяц думал.

-Так какого же, простите, курсива, вам самому не отобрать Зеркало мозгами?- если бы кто-то изобрёл «шкалу недоумения», то мои баллы сейчас переплюнули бы «недоумённое цунами».

-Фрязин знает меня,- честно ответил дон Хесус.

Мы снова с вами, вы снова с нами – час от часу не легче. У дяди с племянником оказалась в наличии одна общая несносная черта: оба напоминали ходячий самоучитель игры на нервах.

Я сосчитал до десяти:

-Можно поинтересоваться: как это могло произойти?

Дон Хесус присел на мою койку и извинительно пожал плечами:

-Три года назад, когда я только начал собирать информацию по Ключам, меня то ли логика, то ли нелёгкая занесла в этот век. Я подумал так: если уж вычислил, ГДЕ Ключ, то и забрать его не составит труда… Вы бы слышали, как глумился Джиларди…

 

СКЕЛЕТЫ ПО ШКАФАМ №4.

 

-Считай, прохожий, что я сегодня добрый,- Антон Фрязин косо глянул на то, как пожилой черноглазый падре отчаянно шевелит губами, пытаясь решить простенькую задачку.- На всех колов не напасёшься, да и уважаю я любознательных.

-А если здесь вот так, то…ага…- промычал падре.

Фрязин перегнулся через стол и посмотрел на схему решения.

-Ммм? Знаете, святой отец, в чём ошибка ваша и вам подобных?

«Святой отец» отрицательно покачал головой, не отрывая глаз от листа с решением.

-Вы думаете, если вам дали на себе переносить знания, то вы не только носители, но и развивающий фактор. Отнюдь, падре. Вы всего лишь н