И здоровое тело испустило здоровый дух.

(Занимательная мифология)

В приёмную Дирижёра Времени де Сен-Пьера мы с Диего вошли без четверти полдень.

Изящная, как терракотовая статуэтка, Кёко Игораси (ассистентка Ганса Адамовича; грех таких профи «секретаршами» называть) учтиво беседовала с рельефной футболкой «индиго», заправленной в угольные джинсы.

-Бон жур...- промурлыкал Диего.

-Доброе утро, Кёко-сан,- поклонился я.

Кёко церемонно качнула ресницами.

-Вы пвёхо спави, Евисей-сан.- у Кёко очаровательный акцент. «эР» вместо «эЛь» она не произносит из принципа. А «эЛь» не выговаривает. Получается элегантное «вь», как во французском «уи».- Я сдеваю вам горячий шоковад, как вы вюбите.

Игораси грациозно выплыла из-за стола и исчезла за дверью ассистентского будуара.

-А со мной, значит, здороваться не надо?!- густо осведомилась футболка «индиго».- Как был Белкин «хамом всея полушария», так и остался.

Последний раз я слышал голос Каскадёра года четыре назад.

 

АНДРЕЙ ЛЮ. ЧАСТНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА.

 

Вечные сто семьдесят пять сантиметров.

Постоянные семьдесят пять килограммов.

Неизменные сивые разнокалиберные «ёжики» на голове и подбородке.

А также, чуть раскосые пронзительно-зелёные глаза над безупречно переломанной переносицей.

Андрей - единственный человек в мире, называющий меня запанибрата «Белкин», и я не обижаюсь. Ибо...

Количество горячих, тёплых и прохладных точек, в которых он решал конфликты, не поддаётся официальному счёту. Для меня, как немного писателя, это «многоточие» потянет на приличный двухтомник.

Лю - гиперэксперт по выживанию в ЛЮБОМ Времени.

Посреди библейской пустыни он добудет огонь и воду с «манной небесной», а вы и понятия не будете иметь: «откуда-таки это всё и так быстро»...

Четыре года (да, точно, четыре) назад, во время съёмок Первого Крестового Похода десяток сарацинов в полном боевом вооружении был раскидан на моих глазах. Лю прошёлся сквозь них, как шар для боулинга через кегли. Не насмерть, конечно. Убийство во Времени - Табу.

Андрей покорял все Восемь Вершин и даже жёлоб Марианской впадины.

Управлял всеми самоходными средствами - от ишака до крейсера орбитальной обороны.

Охранял фараонов, императоров, королей, президентов…

И за это: его знают, его ценят, его уважают, его любят.

Андрея Лю, по прозвищу «Каскадёр».

***

-Бон жур!- гаркнул Диего.

Именно, гаркнул. То ли инстинктивно, то ли интуитивно.

-Вольно, Младший!!!- срезонировало так, что закачалось хрустальное пресс-папье, а «Младшего» хватил временный столбняк.

Лю присел на край дивана и начал детально изучать новоиспечённого Стажёра. С ног до головы. Вдоль и поперёк. Включая, видимо, даже чакры.

Я с полминуты понаблюдал за дуэлью синих и зелёных глаз, потом пожал руку Каскадёру и присел рядом с ним:

-Привет, Андрюх... (тут же вскочил) Благодарю, Кёко-сан!

Горячий шоколад с ванилью и корицей, действительно,- мой любимый бодрящий напиток. А Кёко делает его просто божественно, хотя и из обычных порошковых ингредиентов.

-Вот, смотрю я, Белкин, на твоего Стажёра, и думаю...

-Доминик Шарль Станислав Парелли, мсье!!!- взыграло-таки племянниково самолюбие.

-Да, уж я в курсе. В курсе, что вы... кгм... Доминик.

Судя по ухмылке Андрея, дон Хесус и тут не поскупился.

Теперь моим Стажёром мог быть кто угодно: Давид Шамиль Сигизмунд Парелли, Дуглас Шота Сатъясай Парелли. Даже Доберман Шарпей Сенбернар Парелли.

Лишь бы под этим «ДюШеСом П» стояла подпись одного из трёх Прокуроров Времени.

-Итак. В нашей паре, Старший - я, Младший - ты. Ну, или «ВЫ». На твоё-ваше усмотрение. Моя задача проста: охрана тела до конца дела. И до завершения дела бренное тело не должно наделать делов и беспредела. Ха!

Это Андрей так шутил и так смеялся. Говорят, что сии невинные привычки он перенял в восемнадцать лет у одного центуриона при осаде Сиракуз. Об Андрее многое говорят.

-Я предпочитаю на «ТЫ», мсье,- развязность тона подразумевала только одно: Диего нашёл своего поля ягоду.

-Добро!- прогудел Каскадёр и с уважительным удивлением оценил рукопожатие.- Тогда хватит «месьекать». Переходим на взаимное «ТЫ». Но! Для тебя я - либо Старший, либо Лю. «Андрюх» и «Дюшек» не люблю. Ха!

-А, вот, мсье Векша только что...

-А, вот, попрыгаешь по Времени, как он, тогда, может быть...

Редко курю. Но сейчас я, не извиняясь, вышел из приёмной с чашкой недопитого шоколада и достал портсигар.

Ностальгия - не грех. Но что-то от гордыни в ней всё-таки присутствует…

 

ТАЙМКОР. ЧАСТНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА.

НОСТАЛЬГИЯ N1.

 

Немногие люди современности могут похвастаться тем, что появились на свет в «энном» году до Рождества Христова. Елисей Векша иногда себе это позволяет.

Мама была на «девятом месяце», когда папа решил единолично уйти в принципиальный суперкор, чтобы подловить скульптора Фидия при общении с Зевсом Олимпийским.

Это называется: «Туда-сюда год... Туда-сюда день... Туда-сюда минута... этсетера»

Чертовски дорого и сложно. Но... Зато... Если уж... То...

Мама (в то время Куратор отдела Специальных ТаймТуров) решила по-другому. И, как говорится, втихаря, двинула вслед за папой.

Смысл поступка влюблённой беременной женщины Ма не может объяснить до сих пор.

То ли боялась ЗА папу, то ли за… кгм-кгм… естественные человеческие искушения.

(Есть в таймкоровской работе такой пунктик: слишком уж много искушений накопилось во Времени вообще, а в «золотых» веках тем паче. Некоторых спецов приходилось вынимать из римских борделей, китайских опиекурилен, парижских подвалов с абсентом… Иногда даже лечить от первородного сифилиса, подхваченного в Северной Америке доколумбовой эпохи. Во как…)

Как бы то ни было, но мама пошла за папой по, как она говорит, «вешкам любви».

Вроде: «Опять не там, но вновь с тобой! 03.05.458 до н.э., 18.45 по местному времени»

«Буду своевременно или несколько позжеJ 05.07.458 до н.э., 03.18 по местному времени»

Короче: папа подловил Фидия, мама — папу, а Елисей Векша...

 

-Ты доволен, Зевс? - спросил Фидий у своего Чуда.

Грянул гром, и ослепительная пурпурная молния расколола пол у подножия божественного трона. Зевс был доволен. Фидий скупо расплакался от счастья, а Елисей Векша начал толкаться в мамином животе, чтобы вылезти и посмотреть на потревожившего его Бога.

-Вас ли я имею честь лицезреть, о, дражайший Таймкор?- проворковало контральто за моей спиной.– Не позволите ли мне присоединиться к вашему препорочнейшему занятию?

-Рад созерцать вас поблизости, сиятельный Суфлёр,- я резко обернулся и поклонился с максимальной галантностью: целовать или пожимать руку человеку неопределённого пола, согласитесь, странновато. И хотя деликатесные словеса ещё вчера набили мне оскомину, язык непроизвольно довершил аляповатый «салям».– Ваше предложение нарушить моё суетное одиночество столь любезно, что я расцениваю его, как одолжение с вашей стороны.

Похоже, импровизация удалась, потому что Суфлёр поклонился не менее церемонно и выдохнул:

-Суета всё еси и томление духов,- судя по дыму, курил он далеко не табак.- Однако… Вскорости блистательный де Сен-Пьер примет нас у себя, раздавая инструкции, а я до сих пор не знаю об истинной цели возложенной на нас миссии. Вы, как глава команды, не в курсе ожидающих нас событий?

«Миссия»… Ведь именно так сказал Диего сегодня ночью, имея в виду Суперкор. Выходит, все попытки Фишера сохранить секретность – заведомый пшик? Или это простое совпадение, а у меня приступ паранойи после вчерашнего? То есть, сегодняшнего.

-Предвосхищая ваши сомнения по поводу моей компетентности относительно проекта, спешу оповестить вас, дражайший Таймкор, что эквилибристика с инициалами вашего Стажёра и пиететные связи его дядюшки меня интересуют меньше всего,- Суфлёр криво улыбнулся и перешёл на прохладный баритон.- Но, держу пари: вы тоже задавались вопросом, откуда в Тайницкой башне Кремля могут взяться доказательства палеовизитов.

Ох, Фишер, Фишер… Неужели, этот пройдоха умудрился каждому, включая меня, втюхать персональную фальшивую легенду происходящего. Если так, то Суфлёр – не последний, кто будет задавать мне «пару вопросов» на перекуре. Что ж… Тем интереснее будет узнать, ради чего даже Прокуратура пошла на подлог.

-Я, разумеется, могу проявить своё любопытство публично. В кабинете благородного де Сен-Пьера. Но, боюсь, это вызовет излишний нездоровый резонанс у наших достопочтимых партнёров. Ибо великолепный Лю ещё вчера озадачил меня вопросом: какого Иблиса пятерых «динозавров тайминга» несёт к Кроносу на рога в компании псевдостудента и квазитуриста? Только скрепя сердце, я сослался на плохую связь и ушёл от ответа.

Щелчком наманикюренных пальцев он, не целясь, отправил свою сомнительную «самокрутку» точно в утилизатор и погрузил ладони в рукава роскошного перламутрового кимоно. Ноздри аристократического носа под фиолетовой вуалью развернулись в мою сторону, как двуствольный калибр линкора.

Я – мягкий человек. Практически плюшевый. Но прессовать себя позволяю только своему патрону (и то не всегда), да двум-трём матерям моих детей. А Суфлёр вёл себя откровенно не по-партнёрски. Да, что там. Он просто по-хозяйски давал понять: либо я ему прямо сейчас рассказываю то, что он хочет (а он сам не знает, что именно), либо он сорвёт Суперкор. И если бы я не знал всей правды про Окна Тартара… Всей ли?.. Да и правды ли?..

Ох, Фишер, Фишер… Чтоб у тебя на лбу выросло…

-Сиятельный Суфлёр!- возвестил я, улыбаясь почище Чеширского кота.- Не имея дурной привычки изучать чужие карманы, я, тем не менее, более чем уверен, что ваш гонорар, равно, как и гонорар великолепного Лю, немногим отличается от моего. И вряд ли в меньшую сторону.

Полные губы оппонента превратились в сиреневые небезопасные лезвия. Я решил сбавить обороты, и мой рот дипломатически затрещал по швам.

-Поверьте. Мне лично за такую сумму достаточно знать только о пунктах назначения. Не лучше ли нам с вами предоставить суждения о целесообразности проекта Гансу Адамовичу? А мы уж с вами, как профи, сумеем отделить дерьмо от повидла. По ходу мероприятия, так сказать. Не так ли? Меня, знаете ли, тоже не особо греет идея абстрактных перемещений. И не факт, что все репортажи будут удачными. Но стоит ли плевать в руку платящего авансом?

Суфлёр задумчиво покивал. Видимо, армейские пируэты по поводу дерьма с повидлом выбили его из обычного политеса. Я взял это на заметку.

-Мои коллеги думают не о том.

Баскетбольная фигура Аркололы Хотеп выросла из-за угла, как пиратский бушприт из тумана.

-Мои коллеги ищут смысл, не видя подоплёки.

Она продефилировала мимо, на ходу раскуривая портативный кальян. Сухости её тона мог позавидовать пожилой саксаул.

-Коллега Кор? (буль-буль… пых-пых…) Я рада.

-Взаимно, мисс Хотеп! -

-Коллега Суф? (буль-буль… пых-пых…) Я польщена.

-Эквивалентно, возвышенная коллега Ар,- парировал Суфлёр. Молодец!

Арколола задумчиво пожевала губами. Кивнула. Булькнула. Пыхнула. Продолжила.

-Банк «ТРИ ВЭ» был ограблен пять дней назад. Коллега Дон предложил мне контракт позавчера. Сегодня утром я выяснила, что коллега Дон – один из соучредителей ограбленного банка. Вот о чём стоит подумать моим коллегам.

(буль-буль… пых-пых…)

В переводе на детсадовский язык это звучало бы так: «Не боись, малышня. Я с вами в прятки сыграю. Но только тогда, когда вы куличики научитесь делать».

Она подавала себя.

И был в этой менторской, изысканно-хамской подаче неопределённый шарм. Настолько привлекательный, что невольно хотелось пару минут побыть сопливым мазохистом из «мыльной оперы».

В другое время я бы простил ей эту подачу, как женщине, как профессионалу, как партнёру. Даже, как… кгм… «коллеге». Но за последние тридцать часов мне, кто ни попадя, и слишком часто указывал: что, зачем и почему я должен делать. Поэтому моя реакция была, как сказал бы Суфлёр, эквивалентна: за подачей последовала сдача.

-Мисс Хотеп! А с чего вы взяли…- начал я, но Суфлёр «вежливо» отпихнул меня в сторону локтём под ребро…

(буду иметь в виду его навыки)

-…что мы с дражайшим Таймкором не столь проницательны, как вам это могло бы показаться на первый взгляд?

(видать, тоже не любит, когда его прессуют)

-Я подслушивала. И сделала выводы. Мне будет с вами… (буль-буль… пых-пых…) интересно.

Она подавала себя.

-Интересно,- повторила Хотеп.- Если мы с вами будем думать в одну и ту же сторону. Как с утра обо всём этом подумал коллега Ганс во время моего звонка.

Вот те на! Она, оказывается, на короткой ноге с де Сен-Пьером. И с утра звонила ему. Как Лю звонил Суфлёру. Как Диего звонил своей матушке. Как дон Хесус звонил в Круг Глобального Храма.

Как… Неужели они все?... И это всё?... А я, как полный…

 

НОСТАЛЬГИЯ N 2.

 

-Всё ещё сомневаешься, Посланник? Не веришь в Промысел? Или думаешь, Великий Инквизитор мухлюет? – Торквемада снова захохотал и с хрустом преломил баранье рёбрышко. Партия была разгромной.

-Смотри,- желтоватые зубы порвали мясо и разгрызли хрящ.- Вот эти «кости», что упали «шестёрками» вверх. И те кости, что в руках держу. И даже те «кости», что вопят под моим окном… Все они лягут только так и только там, как указал Промысел. А уж, от Бога сей Промысел или от дьявола, решают те, кто сидят в моём кресле или вопят под моим окном. Сомненье же в истинности Промысла есть ересь. Ты – еретик, Посланник? По рукам вижу, что нет… Полкубка расплескал… Ещё вина моему гостю! Из моих личных запасов!!- грянул он в полумрак.

Идея сыграть в «кости» принадлежала Елисею Векше: в Будущем – серебряному таймкору, в Настоящем – Посланнику Небесного Воинства имени Торквемады Справедливого. «Рычаг тщеславия» сработал безотказно. Лютый Великий Инквизитор, не моргнув глазом, принял дары от непонятной организации «имени Себя», и вот уже вторые сутки развлекал своего временного конфидента-Посланника винами из одних подвалов и воплями из других.

Даже будучи публичным аскетом, личный духовник кастильской инфанты в присутствии необычного, а потому, потенциально опасного гостя, решил вести себя по-детски непосредственно. То есть, весело и жестоко…

-Не сомневайся! – Торквемада швырнул бараньи кости на стол рядом с «игральными».- Я ведь в тебе не сомневаюсь. Если бы я в тебе сомневался, Елисей, ты бы давно гулял по Елисейским полям. Ха!

Векша вежливо выслушал эту остроту уже раз в двадцатый, но холодок по коже всё же пробежал (издержки таймкоровской деятельностиL).

-Запомни, Посланник! И передай своему Воинству,- Великий Инквизитор саркастически усмехнулся,- …Воинству имени Меня. Запомни и передай: сомнение порождает недоверие, а недоверие порождает подозрение. Простенькая, казалось бы, ситуация: отмети подозрение, уничтожь его. Да, и дело с концом. Но, в том то всё и дело, что – УНИЧТОЖЬ!

Несмотря на количество выпитого, вещал он с безукоризненной дикцией.

-Куда как проще уничтожить источник беспокойства, чем отказаться от своих заблуждений на его счёт. А стоит отсечь голову одному подозрению, как на его месте вырастают новые, ещё более страшные. И приходится рубить направо и налево. Но несть числа сей Гидре Лернейской. И вот ты уже сомневаешься во всех и вся. И в самом себе. И в своих деяниях. И в мыслях. И в предназначении. Сомневаешься даже в своих сомнениях. И впадаешь в ересь! Да! Именно так!!!

Неприятное жутковатое эхо раскатывалось под сводами зала-кабинета, напоминающего чем-то келью, каземат и интимные дворцовые покои одновременно.

Руки Великого Инквизитора впились в подлокотники так, что побелели костяшки. Губы пузырились. На лбу блестели крупные капли пота, а закатившиеся глаза обнажили лимонные белки в алых разводах.

Вдавленный в кресло, будто бы прессом, побелевший от такой экзальтации, Посланник судорожно поправил синхромнемотрон за левым ухом.

Уголки волчьего рта вздрогнули, показав хищные клыки, но Торквемада неожиданно спокойно закончил:

-Запомни, Посланник. И передай всем. Сомнение есть привилегия сильных мира сего. Удел же прочих – предвидеть сомнения Сильных и со смирением принимать неизбежное.

Он залпом допил кубок и промокнул лоб кружевным платочком.

-Заигрался я с тобой, Елисей. А дел, между тем, по самый купол. Таких, как ты, сомнительных и сомневающихся, на «карачках» до Авиньона не переставить. Тебя же прощаю, ибо вижу в тебе сильный, хоть и странный, стержень. А уж чем ты этот стержень сделаешь – вязальной спицей или шампуром для свиней и баранов – лучше решить тебе самому. Без моей…кгм…помощи.

Великий Инквизитор, грузно поднимаясь и массируя костистые жилистые кисти, заговорщически подмигнул оплывшим глазом:

-Ну-ка, пойдём-ка, сын мой. Взглянем на последнее чудо техники. Мне тут горбатый Джузи обещал «испанский сапог» модернизировать, а у меня на примете, как раз, пара несговорчивых ведьмочек. Из богатых мещаночек. Ставлю пять золотых, сегодня они у меня покаются во всех возможных прегрешениях. Вне всяких сомнений. Эй! Кто там!! Тазик Воину-Посланнику!!! Ха…Кгм…

 

Полдень. Кабинет-холл Главного Дирижёра Времени.

 

-Пррошу пррощения, доррогие дррузья, но, похоже, у нас непрриятности… Два часа назад Вторрой Пррокуррорр Врремени Ибррагим Джозеф Шамлиди скончался от серрдечно-сосудистой недостаточности. Повторрное рразррешение на суперркорр будет обсуждаться только черрез неделю, после избррания Вторрого Пррокуррорра.

Если бы де Сен-Пьер не зевнул посреди этого грустного во всех смыслах монолога, то было бы, о чём кручиниться, но…

-Насколько мне известно,- дон Хесус неприятно хрустнул суставами пальцев.- Уважаемый Шамлиди не скончался, а пребывает в коме. А, значит, его подпись на Контракте Времени действительна. Кроме всего прочего, Сектора и Лучи перемещения оплачены Глобальным Храмом трое суток назад. И придут в действие через двенадцать часов реального времени. Мне искренне интересно: кто конкретно возместит убытки по этому, с позволения сказать, «форс-мажору»? Не считая неустоек по Контрактам с нашими уважаемыми «квалификантами»?

Тишина, повисшая в кабинет-холле, напоминала утро перед артобстрелом: непонятно откуда, но сейчас начнётся.

Все присутствующие, включая Ганса Адамовича, не были заинтересованы в срыве Суперкора. И Ганс Адамович – в первую очередь. Поскольку Дирижёра Времени, как участника и куратора, по возвращении ждёт не только гонорар.

Андрей Лю крутил между пальцев и среди пальцев старый испанский дукат.

Суфлёр, шевеля губами, перебирал чётки чёрного оникса.

Д.Ш.С. Парелли, тихонько сидя в самом дальнем углу, внимательно изучал несуществующий маникюр на своих «корявках».

Я же просто переводил взгляд с Дирижёра на Спонсора и обратно (пинг-понг, ей-же-ей). А те…

Те, в свою очередь, прощупывали «квалификантов», то есть нас.

И только Арколола Хотеп, прикрыв глаза, сидела в уверенной позе египетской богини Уто, изредка пожёвывая мундштук потухшего кальяна.

Свой гонорар, а может быть, и славу не хотел терять никто.

И потому, спустя минуту… или несколько минут, Ганс Адамович нажал кнопку селектора.

-Кёко-сан! Зайдите ко мне, пожалуйста. С Перрсоналиями к Парраграфу «ПИ».

Тут все резко перестали крутить, перебирать, изучать, прощупывать и пожёвывать. Потому что, только ребёнок не знал (точнее, не имел права знать), что такое – Параграф «ПИ».

Параграф «ПИ» - это персональная ответственность за Время.

И ценой за нарушение Персоналии будет не карьера и не статус, даже не лицензия, а самоё – ЖИЗНЬ.

Де Сен-Пьер сделал ответственное лицо и прогремел:

-Пррошу поднять прравую рруку тех, кто не станет подписывать Перрсоналию Паррагррафа «ПИ», тем самым аннулирруя Контрракт, а, следовательно, не имея прретензий в ЛЮБОМ Врремени по указанному Суперкорру ни к Спонсорру, ни к Пррокуратурре Врремени!!!

-А если я – левша, мсье? – тихо осведомились из самого дальнего угла.

Диего, в его понимании, решил разрядить обстановку.

Все «динозавры» резко обернулись, даже Хотеп. Ганс Адамович начал темнеть. Обычно темнеют от прилива крови. Дирижёр де Сен-Пьер темнеет от её отлива.

Когда он дошёл до кардинально серого цвета; а его, и без того чёрные, глаза превратились в глазницы вещего черепа, он прошипел:

-Осссстрряк…Шшшлемазл…Шшшантррапа…Арршшшлоххх…

Он вгонял эти слова в Диего, как гробовщик гвозди.

-Я перрвый раз вижу дуррака, которрый шутит с Паррагррафом «ПИ». Вы хоть понимаете своей условной извилиной, чем гррозит ВАШЕ пррисутствие всем пррисутствующим? Вы! ДОМИНИК!

Имя Дирижёр буквально выплюнул по слогам.

Курносый нос перестал быть гордым, синие глаза - наглыми, а рыжий затылок - вызывающим. Диего Шон Сванте Парелли исчез. На его месте сидел затравленный щенок кокер-спаниеля, только что случайно обкакавший хозяйский ковёр.

-И вот что, геррр Векша!!! Елисейший вы мой!!! Если ВАШ стажёрр ещё хоть рраз открроет свою «шутилку» до входа в Перрвый Секторр… Я лично перресмотррю его участие в Суперкорре. А в довесок сделаю так, что он до седых бейцев будет любоваться кррасотами только Настоящего.

-Будет исполнено, Ганс Адамович! – я встал и поклонился, выставив за спиной средний палец в сторону Диего.

Дирижёр порозовел, выдохнул. Ещё раз прошёлся рентгеновским взором по несчастному со всех сторон Стажёру и негромко кашлянул.

Все взгляды вернулись к нему.

-Итак, господа и дррузья! Поднимите…кгм…рруку те, кто отказывается подписывать Перрсоналию? Нет таковых? Вот и славно. После форрмальностей перрейдём к полноценному инстрруктажу по поводу нашего ска-а-азочного Суперркорра.

При слове «ска-а-азочного» я вздрогнул…

 

ТАЙМАУТ N 3.

 

Ужин с препятствиями. Горячее. Около девяти часов назад.

 

-Если бы, миф,- вздохнул дон Хесус.- То, что на Земле – Семь Окон Тартара, знают многие. Но ни один из ныне здравствующих даже не представляет себе всю ту пакость, которая может оттуда вылезти. Всех этих «горгонозавров», «химеропоидов», «керберодонтов»… Нет-нет, уважаемый Елисей! Я, отнюдь, не против наших земноводных сопращуров! Однако коллективный разум человечества, засыпая, создавал, раз за разом, воистину невыносимые и очень опасные для разума сочетания форм. А мысль, знаете ли, весьма материальна. И однажды…

Фишер закашлялся и скорбно рассмеялся.

-Извините. Так вот, однажды… Однажды количество перешло в качество. Сонные бредни обрели плоть. Бессмертную, разумную и агрессивную. И если бы атланты не изобрели Магию Времени, то мы бы с вами сейчас не беседовали.

-Перемещение во Времени для меня вещь очевидная, но про Магию Времени слышу впервые,- скептический настрой начал меня покидать.

-Немудрено. Это давно забытая технология. Как бы вам популярно объяснить?

На губах Его Г.-П. опять заиграла улыбка библейского Змея. Он озорно прищурился и спросил куда-то в сторону:

-Что, по-вашему, СОН, уважаемый Елисей?

-Треть жизни…

-Холодно. Это – философия,- дон пренебрежительно выпустил струйку дыма.

-Состояние человека?

-Уже теплее. Это – физиология. Ну-у-у?- он посмотрел на меня, как купленный экзаменатор на блатного студента в ожидании заранее подсказанного ответа.

-Функция человеческого организма!!!- вскипел я.

-ВООООООТ! Золотые слова! Именно, фун-кци-я. Это – математика. И, как всякую функцию (с математической точки зрения), сон можно ускорить и замедлить, прервать и развернуть в обратную сторону. Зациклить, в конце концов, или, вообще, обнулить. Вы меня понимаете?

-Почти.

-Время подобно Сну, уважаемый Елисей. И для бессмертных монстров, порождённых Сном, Время: единственное непонятное им оружие. Они, как танки, уверены в своей мощи, пока им не подобьют «гусеницы». Как «броненосцы», убеждены в своей непотопляемости, пока не нарвутся на правильное минное поле или серию торпед. Как самолёты-«невидимки», самонадеянны, пока не потеряли электронную защиту. Теперь вам понятно?

-Почти.

-Уффф…- Спонсор нервно выпил «папулиной» и, заложив руки за спину, начал мерить шагами мой кабинет.

-Тээк-с… Мифологию мы с вами прошли. Математику вспомнили. А в воинской науке, вы, безусловно, плаваете.

-Что поделать, я - пацифист!

-Все мы пацифисты. До первого нокаута,- фыркнул Фишер.- Займёмся историей. Когда последний царь Атлантиды Эдемиан почти победил бессмертных монстров Магией Времени, то загнал их фантомы в Тартар, а Окна закрыл Ключами. Боевыми Ключами: Зеркалом Вечности, Мячом Скорохода, Цепью Дружбы, Веером Безразличия, Бумерангом Постоянства и Часами Перемен. Последнее, Большое Окно царь Эдемиан закрыл собой, превратив Атлантиду в заснеженную пустыню – Антарктиду. Теперь бесплотные дубликаты тартаровых чудищ могут воевать с нами разве что во снах. Но ведь и это, согласитесь, может привести к летальному исходу.

-И эти… ммм… реликвии, хранятся под апокрифическими Чудесами?

-Вы чрезвычайно догадливы, Синьор,- передо мной возник «мраморный королевский» бифштекс со свитой из маринованных фруктов.

-И на их основе вы предлагаете сделать мой, простите, наш Суперкор?!- у меня аж дух захватило от подобной перспективы. Такого ни у кого не было и вряд ли у кого-нибудь будет.

-Вы ЧРЕЗВЫЧАЙНО догадливы, Синьор,- повторил Диего.- Но беда в том, что догадливы не только вы.

Он устало присел рядом со мной и начал водить пальцем по столу.

-Бумеранг Постоянства, единственный Ключ, дошедший до нашего времени, на днях был похищен из хранилища банка «ТРИ ВЭ». А, значит, Последний Охотник нащупал след. И не остановится, пока не найдёт остальные Ключи. Найдёт во Времени. И наша миссия – сыграть с ним на опережение.

-Охотник?

-Последний Охотник,- подчеркнул Диего.- Этой истории тысячи лет. Однажды Чёрный Жрец…- начал он в духе старославянского Баяна.

-Чадо! Займи рот бифштексом! Или руки посудой!

Тон Фишера не оставлял вариантов.

-У нас с уважаемым Елисеем курс истории, а не сказка на ночь. Излагать надо кратко и внятно. Кто из нас проповедник: я или ты?

-Ты, Ваше Глобально-Преподобие.

-Так вот и изыди на кухню, простите меня Все Вместе Взятые.

Диего подхватил с «доновой» тарелки ломтик ананаса, демонстративно снял его двумя пальцами с вилки и жонглёрским броском отправил себе в рот.

-Впадёте в детство, дядя Шива, я вам сказки на ночь читать не буду. Вот так вот! – заявил он и удалился на кухню, хрустя маринадом.

-Весь в мать,- дон Хесус покачал головой и принялся задумчиво нарезать мясо кубиками.- Охотники – дело серьёзное, уважаемый Елисей. Они – прямые потомки Гипноса, правой руки царя Эдемиана. Именно Гипнос напитал, или, выражаясь современным языком, загрузил Ключи Магией Времени. А потом, как всякий любознательный «ботаник» (шарики им всем за ролики) начал искать способы борьбы со своим собственным оружием. Хвала Всем Вместе Взятым, что царь Эдемиан успел закрыть последнее Окно, так и не показав Гипносу действие Компаса Тартара.

Поймав мой вопросительный взгляд, Фишер спохватился.

-Да-да… Я сейчас поясню. Ключи были розданы Стражам. Самым верным и преданным воинам Эдемиана. А Компас Тартара был создан для поиска этих Ключей, где бы они не находились. В случае опасности, разумеется.

-И у вас есть такой Компас?

-О, да!- рассмеялся дон Хесус.- Ещё какой!

-Тогда не вижу проблем с поисками.

-Не всё так просто, уважаемый Елисей. Компас Тартара – это, если можно так выразиться, всего лишь локальный навигатор поиска. Радиус его действия весьма мал. И только, находясь в непосредственной близости от Ключа, Компас начинает реагировать на Магию Времени. Территориальные справки о Ключах у меня есть. Но Стражи так старательно зашифровали точные местонахождения, что я чуть, простите, «бубном» не поехал, пока догадался, где они теоретически могут быть.

-То есть, точных координат нет?

-Увы.

-А зачем Стражи, вообще, прятали Ключи. Носили б с собой, да и дело с концом. Передавали бы по наследству.

-Они, видимо, так и поступали. Сначала. А потом: кто-то стал бояться Охотников. Кто-то глобальных исторических перемен. Кто-то катаклизмов. Кто-то собственного искушения. Ведь, согласитесь, так соблазнительно быть Властелином Вселенной и Повелителем Непонятного.

Я, как в старой доброй басне, «слушал да ел». Готовит Диего восхитительно, и, держу пари, цены ему в этом проекте будет не меньше, чем Суфлёру.

-Если Чёрный Человек соберёт Шесть Ключей,- мне показалось, что Его Г.-П. машинально перешёл на «рэп».- То он сможет открыть Большое Окно. Но лишь, приняв Жертву Семи Кровей, откроется оно. И выпустит оно… тех, кому до тебя всё равно. Но…

-Достаточно, дон Хесус!- я громко бросил вилку на стол.- Эта «страшилка» мне знакома с детсадовских времён. И я не вижу смысла воспринимать её, как инструкцию.

-Этой «страшилке», уважаемый Елисей, почти двенадцать тысяч лет! И попрошу вас более не относиться с таким демонстративным скепсисом ко всему, что я говорю. Я не стал бы вкладывать бешеные деньги в заведомо безнадёжный проект.

-Договорились,- я откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.- Но тогда три честных ответа на три прямых вопроса.

-Договорились. Только три?- преподобный ехидно приподнял брови.

-Пока меня смутило только три эпизода в вашей легенде. Первый: откуда вы узнали, как бы так повежливее выразиться, «апокрифическую» историю Атлантиды?

-Как откуда? От Платона, разумеется,- если Фишер и врал, то на голубом глазу.- Крутой, кстати, мужик. Я ему за реальные факты про Атлантиду амфору «критского» выкатил. Так он её за пару часов в одну бороду убрал, и хоть бы хны: продолжал выступать, как президент на конференции.

-Так, может, он под амфору и нафантазировал?

-О, нет!- расхохотался дон.- Платон – учёный фактический. За что купил, за то продал. Разве что чуть-чуть приукрасил. А что до его «Диалогов»?- опять скорбная усмешка.- Не всё, что историк говорит на кухне, расписано в его мемуарах. Хотя бы, из соображений безопасности. И не только своей. Впрочем, у вас было ТРИ вопроса.

-Охотник. Зачем ему Ключи?

-Ну, вы же помните «страшилку». Собрав Шесть Ключей и принеся Жертву Семи Кровей, Чёрный Человек откроет Большое Окно Тартара. И станет… Станет одним из бессмертных монстров Сна, только уже не бестелесным, а во плоти. И не первым среди равных, но единственным владельцем всего этого, так сказать, «бессмертного» пакета. Неприкасаемым, всемогущим владельцем. А вся прочая безумная шушера будет ему подчиняться.

-И что?

-Как это что?- на лице Фишера отразилось откровенное недоумение.- В этом случае всё тактическое и стратегическое вооружение мира можно отправлять либо на переплавку, либо на помойку. А затем покупать бессрочный абонемент в фитнес-клуб, дабы тренировать поясницу для усердных поклонов. Или, как вариант, изобрести наколенники для вечного припадания ниц.

-Это шутка?- вспылил Таймкор Второго Ранга с именным Жёлтым шевроном.

-Это ненужное Будущее!- отрезал Президент Глобального Храма.- Ещё вопросы?

С минуту мы играли в «гляделки». И только тогда, когда от взгляда Его Г.П. у меня засосало под «ложечкой», я понял, что дело, действительно, имеет неприятный аромат. Пахнет оно уже даже не керосином. А, как минимум, фосгеном.

-С чего вы взяли, что нынешний Охотник – Последний?

Некоторое время Фишер молча перемалывал челюстями диеговы изыски. «Рифмуя», по выражению племянника, мясные кубики и параллелепипеды с маринованными абрикосами, сливами, грушами…

Наконец, он поиграл вилкой, положил её поперёк тарелки и сыто зевнул.

-Крысы,- констатировал он.

-Не понял.

-Яркий пример!- дон Хесус азартно потёр ладони, глядя в никуда.- Представьте себе: зрелый крысиный помёт. Разумеется, я имею в виду потомство, а не то, о чём за столом говорить не принято. Так вот, если этот помёт поместить в изолированную ёмкость… скажем… в ванну. Достаточно глубокую, чтобы из неё невозможно было выпрыгнуть или выбраться по трупам. Достаточно толстую и прочную, чтобы её невозможно было прогрызть идеальными челюстями с давлением в несколько тонн. И с достаточно скользкими стенами, покрытыми этакой суперэмалью, которую не то, что когтями, лазером не процарапаешь.

-То?

-То! На выходе останется только один. Универсальный Последний Охотник, обладающий навыками каннибала, воина и аналитика. Аналитика, впрочем, в первую очередь. Он по остроте ума, свирепости и хладнокровию на порядок будет превышать всех своих соплеменников.

-Если я вас правильно понял, а я думаю, что понял вас правильно: потомки Чёрного Жреца Гипноса убивали друг друга, чтобы стать Последними?

-Ну, не совсем убивали,- скривился преподобный.- Отбирали силу, энергию, способности, знания… Превращали, так сказать, себе подобных в «овощи». У них один обряд Танатоса чего стоит. Или проклятие Фобетора…

-А вы-то откуда знаете?- меня передёрнуло от его ухмылки.

-Я, что? Зря Платону «критское» выкатывал? Да, не волнуйтесь вы, уважаемый Елисей. Подробности сих пакостных экспериментов, к счастью, были известны только Охотникам. Хотя, может быть, и к сожалению. Однако, мы ушли в сторону от основного вопроса. С чего я взял, что нынешний Охотник – Последний? Так?

-Так.

-Только Последний Охотник смог бы взломать секретный сейф банка «Трёх Всех Вместе Взятых». Оставив после себя не трупы, а аккуратно разложенную по банку спящую охрану. Спящую, к слову сказать, летаргическим сном. Поверьте, не самое приятное зрелище.

На этот раз мы не чокнулись, а, выпив «папулиной», задумчиво закусили и продолжали бы закусывать, если бы меня не обожгла грустная, как свежий борщ на ширинку, и такая же болезненная мысль.

Никакой это не Суперкор! Это – операция прикрытия в охоте за Охотником. А, значит…

-Что такое «Жертва Семи Кровей»?- отчеканил я, глядя в упор.

-Всё-таки, четвёртый вопрос?- Фишер с усмешкой понюхал сигару и начал её неторопливо раскуривать.- А я, откровенно говоря, думал, что он будет первым.

На этот раз вежливое молчание длилось недолго. После того, как дон небрежно выпустил первое колечко дыма, он произнёс с небольшим, едва не отеческим, нажимом.

-Повторяю, и ещё раз повторяю, уважаемый Елисей: не волнуйтесь. Малопривлекательная роль Жертвы предназначена не вам. Вы, как я уже говорил, интересуете меня в качестве специалиста по нестандартным и нелогичным ситуациям. А ловить нашу «крупную рыбу» мы будем абсолютно на другого «живца».

Вот тут я сорвался окончательно. Плюшевый-то я плюшевый. Но, когда хомячка загоняют в угол, он превращается в вышеупомянутую крысу.

-Я – журналист! Корреспондент! Репортёр, шрифт побери! А не детектив и не спецагент! Меня зовут Елисей, а не Шерлок и не Эркюль! И фамилия моя – Векша, а не Бонд! Спасение мира – не репортаж! Я – всего лишь Таймкор!

-Всего лишь Второго Ранга?- насмешливо осведомились позади меня.

Диего со скрещенными на груди руками, стоял, прислонившись к косяку кабинетной двери. В его глазах переливался неприятный коктейль из иронии и презрения.

-Со «всего лишь» именным золотым шевроном? Ах! Простите! Запамятовал! Жёлтым шевроном? Да-да. Точно, жёлтым. В данном случае, «жёлтый» будет наиболее верным определением.

-Диего!- дон Хесус попытался условно предотвратить скандал.

-Отвянь, дядя Шива,- процедила рыжая чёлка, сжимая и разжимая «корявки».- Я с детства ненавижу это сочетание - «всего лишь». И не имею дела с теми, кто «всего лишь». «Всего лишь» - это значит «ничто»! Если Синьор считает себя «всеголишним», пусть посидит на скамейке запасных. А мы сами разыграем партию или найдём Синьору достойную замену.

Фишер всплеснул руками, а у меня почему-то задрожал подбородок.

Крыть было нечем. Наглый малец за полминуты размазал мою скромную гордыню, будто паштет по багету.