Основ философии часть первая. О теле

[...] Глава I. [...] 2. Философия есть познание, достигаемое посредством правильного рассуждения (recta ratiocinatio) и объясняющее действия, или явления, из известных нам причин, или производящих оснований, и, наоборот, возможные произво­дящие основания — из известных нам действий.

Чтобы понять это определение, нужно учесть, во-первых, что хотя восприятие и память (способности, которыми чело­век обладает вместе со всеми животными) также доставляют нам знание, но так как это знание дается нам непосредственно природой, а не приобретается при помощи правильного рас­суждения, то оно не есть философия.

Во-вторых, следует помнить, что, поскольку опыт целиком основывается на памяти, а предусмотрительность, или предви­дение будущего, является не чем иным, как ожиданием вещей, подобных тем, которые уже встречались нам в нашей практике, предусмотрительность не должна быть причислена к филосо­фии (Г, стр. 52).

6. Цель, или назначение, философии заключается, таки! образом, в том, что благодаря ей мы можем использовать к на шей выгоде предвидимые нами действия и на основании наши; знаний по мере сил и способностей планомерно вызывать эт] действия для умножения жизненных благ.

Ибо одно преодоление трудностей или открытие наиболее
сокровенной истины не стоит тех огромных усилий, которьс
требует занятие философией; я считаю еще менее возможным
чтобы какой-либо человек усердно занимался наукой с целья
обнаружить перед другими свои знания, если он не надеется
достигнуть этим ничего другого. Знание есть только путь к силе
Теоремы (которые в геометрии являются путем исследования)
служат только решению проблем. И всякое умозрение в конеч!
ном счете имеет целью какое-нибудь действие или практически!
успех (I, стр. 55—56). J

8. Предметом философии, или материей, о которой она
трактует, является всякое тело, возникновение которого мы|
можем постичь посредством научных понятий и которое мы]
можем в каком-либо отношении сравнивать с другими теламиЛ
иначе говоря, всякое тело, в котором происходит соединение;!
и разделение, т. е. всякое тело, происхождение и свойства κοτοί
рого могут быть познаны нами. \

Это определение, однако, вытекает из определения самой
философии, задачей которой является познание свойств тел из
их возникновения или их возникновения из их свойств. Следо­
вательно, там, где нет ни возникновения, ни свойств, филосо-¹
фии нечего делать. Поэтому философия исключает теологию,;
т. е. учение о природе и атрибутах вечного, несотворенного и
непостижимого бога, в котором нет никакого соединения и раз­
деления и в котором нельзя себе представить никакого воз-;
никновения.;

Философия исключает также учение об ангелах и о всех тех вещах, которые нельзя считать ни телами, ни свойствами тел, так как в них нет соединения или разделения большего и меньшего, т. е. по отношению к ним неприменимо научное ί рассуждение.

Она исключает также историю, как естественную, так и политическую, хотя для философии обе в высшей степени по­лезны (вернее, необходимы), ибо их знание основано на опыте или авторитете, но не на правильном рассуждении.

Она исключает и знание, имеющее своим источником бо­жественное внушение, или откровение, да и вообще всякое зна­ние, которое не приобретено нами при помощи разума, а мгно­венно даровано нам божественной милостью (как бы через сверхъестественный орган чувства).

Она, далее, исключает не только всякое ложное, но и всякое плохо обоснованное учение, ибо то, что познано посредством правильного рассуждения, или умозаключения, не может быть ни ложным, ни сомнительным; вот почему ею исключается астрология в той форме, в какой она теперь в моде, и тому подобные пророческие искусства.

Наконец, из философии исключается учение о богопочита-нии, так как источником такого знания является не естествен­ный разум, а авторитет церкви, и этого рода вопросы состав­ляют предмет веры, а не науки.

9. Философия распадается на две основные части. Всякий кто приступает к изучению возникновения и свойств тел, на­талкивается 'на два совершенно различных между собой вида последних. Один из них охватывает предметы и явления, кото­рые называют естественными, поскольку они являются продук­тами природы; другой — предметы и явления, которые возникли благодаря человеческой воле, в силу договора и соглашения людей, и называются государством. Поэтому философия распа­дается на философию природы и философию государства. Но так как, далее, для того, чтобы познать свойства государства, необходимо предварительно изучить склонности, аффекты и нравы людей, то философию государства подразделяют обычно на два отдела, первый из которых, трактующий о склонностях и нравах, называется этикой, а второй, исследующий граждан­ские обязанности, — политикой или просто философией госу­дарства. Поэтому мы, предварительно установив то, что отно­сится к природе самой философии, прежде всего будем тракто­вать о естественных телах, затем о склонностях и нравах лю­дей и, наконец, об обязанностях граждан (I, стр. 58—59).

Глава II. [...] 4. Отсюда вытекает следующее определение

имен.

Имя есть слово, произвольно выбранное.нами в качестве метки, чтобы возбуждать в нашем уме мысли, сходные с преж­ними мыслями, и одновременно, будучи вставленным в пред­ложение и высказанным кем-либо другим, служить признаком того, какие мысли были и каких не было в уме говорящего. Вкратце замечу только, что я считаю возникновение имен ре­зультатом произвола, что является, по моему мнению, предпо­ложением, не подлежащим никакому сомнению.

Ибо тот, кто наблюдает, как ежедневно возникают новые имена и исчезают старые и как различные нации употребляют различные имена, кто видит, что между именами и вещами нет никакого сходства и недопустимо никакое сравнение, не может серьезно думать, будто имена вещей вытекают из их природы. Ибо если некоторые имена животных и вещей, которые употреб­ляли наши прародители, были установлены самим богом, то он ведь установил их по своему усмотрению. Да и эти имена позд­нее, во время постройки вавилонской башни, и вообще с тече­нием времени вышли из употребления, были забыты и заме­нены другими, произвольно изобретенными и применяемыми

людьми.

И наконец, каково бы ни было употребление слов в обы­денной жизни, во всяком случае философы, стремившиеся со­общить другим свои знания, всегда выбирали по собственному усмотрению имена для более отчетливого обозначения своих учений (I, стр. 62—63).

Глава til. [...] Язык, что паутина: слабые умы цепляются за слова и запутываются в них, а более сильные легко сквозь них прорываются.

Отсюда можно также заключить, что первые истины были произвольно созданы теми, кто впервые дал имена вещам, или теми, кто получил эти имена от изобретших их людей. Ибо, например, предложение человек есть живое существо истинно только потому, что людям когда-то пришло в голову дать оба этих имени одной и той же вещи (I, стр. 79).

Глава IV. [...] 13. [...] Для того чтобы строить правильные умозаключения, менее нужны правила, чем практика. В целях усвоения истинной логики гораздо целесообразнее изучать до­казательства математиков, чем тратить время на изучение установленных логиками правил силлогизирования. Дело тут обстоит точно так же, как с маленькими детьми, которые учат­ся ходить не при помощи правил, а путем частого упражнения (I, стр. 95).

Глава VI. [...] 4. Знание состоит в как можно более полном постижении причин всех вещей; причины же единичных вещей складываются из причин вещей общих или простых. А поэтому те, кто просто ищет знания, не ставя перед собой определен­ных целей, по необходимости должны познать сначала причины общих свойств, которые присущи всем телам, т. е. всякой ма­терии, и лишь затем причины вещей частных, т. е. тех свойств, или акциденций, которые отличают одну вещь от другой. И опять-таки, прежде чем познавать причины этих общих свойств, не­обходимо познать, чем являются сами эти общие свойства [универсалии]. Поскольку общие свойства содержатся в при­роде единичных вещей, они должны быть познаны при помощи рассуждения, т. е. путем анализа. Возьмем любое понятие, или идею, отдельной вещи, скажем понятие, или идею, квадрата. Этот квадрат следует разложить на его составные элементы, представив его как плоскость, ограниченную определенным чис­лом равных линий и прямыми углами. Посредством такого разложения мы получим в качестве общих свойств или того, что присуще всякой материи, линию, плоскость (в которой со­держится поверхность), ограничение, угол, прямоугольностъ, прямолинейность, равенство; к, будучи в состоянии установить причины или способы возникновения этих свойств, мы сможем составить из всех их причину квадрата. Далее, рассматривая понятие золота, мы придем путем анализа к идеям твердого, видимого, тяжелого [...]. Метод исследования общих понятий вещей есть метод чисто аналитический (I, стр. 106—107).

Из сказанного ясно, что у тех, кто занимается научным исследованием в широком смысле этого слова, не ограничивая своей задачи разрешением какого-нибудь определенного вопро­са, метод философствования отчасти аналитический, отчасти синтетический. Выведение принципов из чувственных восприя­тий осуществляется посредством аналитического метода, а все остальное — посредством метода синтетического (I, стр. 111).

Глава VII. [...] 8. Складывать пространства или времена — значит рассматривать их сначала последовательно, друг за дру­гом, а затем все вместе — как единство, и это подобно тому, что происходит тогда, когда кто-нибудь сначала перечисляет в отдельности голову, ноги, руки и тело, а затем обозначает со­вокупность всех этих органов словом человек. Таким образом, то, что представляет собой совокупность различных единиц, входящих в состав какого-нибудь единства, называется целым; когда же эти единицы по разложении целого предстают в их изолированности друг от друга, то их называют частями целого. Поэтому целое и совокупность всех его частей идентичны

(I, стр. 130).

Глава VIII. [...] 24. Общая всем вещам материя, которую философы, следуя Аристотелю, обычно называли первой мате­рией, не есть тело, отличное от всех других тел, но не есть и одно из этих тел. Что же это такое? Лишь имя, однако имя, имеющее полезное употребление, а именно обозначающее пред­ставление тела независимо от любой его формы и любых ак­циденций, за исключением величины или протяжения и спо­собности принимать формы и акциденции. Только постольку, поскольку мы можем употреблять выражение тело вообще, -мы имеем и право применять выражение первая материя. Если бы мы задали себе вопрос: что первичнее — вода или лед — и что из них — материя обоих,· то нам пришлось бы предположить третью материю, отличную от них. Точно так же тот, кто захо­тел бы найти материю всех вещей, должен был бы предполо­жить особую вещь, не являющуюся, однако, материей сущест­вующих вещей. Первая материя поэтому не является самостоя­тельной вещью. Вот почему ей и не приписывают никакой формы и никакой акциденции, за исключением количества, между тем как все самостоятельные вещи имеют свои формы и определенные акциденции. Первая материя есть, таким обра­зом, тело вообще, т. е. тело, рассматриваемое универсально, под которым мы подразумеваем не тело, лишенное всякой формы и всяких акциденций, а тело, каким оно представляется нам, ко­гда и поскольку мы абстрагируемся от его формы и акциденций, за исключением количества (I, стр. 148—149).