Глава 1. 7 от философии жизни К герменевтике

 

 

Философия жизни

 

При всем обилии философских школ и направлений многие из них обладают общими чертами, что позволяет проводить определенную классификацию. Выше уже проводилось различие между материализмом и идеализмом, эмпиризмом и рационализмом. Начиная с середины XIX в. в философских исследованиях произошли существенные новации, давшие основания в противовес классической философии ввести понятия неклассической философии. Классическая философия от античности до Гегеля и Маркса была "разумной", она опиралась на силу разума и считала определяющим моментом действительности сущность. Учение о воле, например, у Канта, о практике у Маркса дополняло разумно-рассудочное существо философских построений. Классические философские построения не удовлетворяли многих философов ввиду, как они считали, потери в них человека. Специфичность, многообразие субъективных проявлений человека, полагали новые философы, не "схватываются" методами разума, науки. В противовес рационализму стали развивать неклассическую философию, в которой в качестве первичной реальности стали представлять жизнь (философия жизни), существование человека (экзистенциализм). Когда обращаются к феномену жизни, то имеется в виду некий органический процесс. Поэтому поворот от классического рационализма к философии жизни стал еще и реакцией на преимущественно механическое объяснение явлений в классической философии. В основе возникновения неклассической философии находится интерес к тем сторонам жизни и жизнедеятельности человека, которые не выражались ставшими традиционными к середине XIX в. философскими тенденциями. В этом смысле появление неклассической философии было вполне закономерным явлением.

Во многих отношениях начало новому типу философствования положил немец Артур Шопенгауэр. Все, что существует, Шопенгауэр понимает как волю, волю к жизни. Воля понимается как универсально-космический феномен, а каждая сила в природе — как воля. Всякая телесность есть "объективность воли", инстинкты и порывы животных — это тоже действие воли, наконец, и человек есть проявление воли, его природа поэтому не рациональна, а иррациональна. Разум вторичен по отношению к воле, она безосновна, истоки всего остального находятся именно в ней. Мир есть воля и ее манифестация. Все, в том числе и человек, навеки приковано к вертящемуся колесу воли. Шопенгауэр, очевидно, видел мир под весьма специфическим углом зрения, что позволяло ему создавать противовес чрезмерно рационалистической философии.

Французский философ Анри Бергсон понимал жизнь в космологическом плане. В основе всего он видел творческий порыв, развертывание жизненного процесса, поток непрерывных качественных изменений, творение, длительность, бренность. Осмысливаемый в науке, этот творческий процесс, считает Бергсон, огрубляется, разбивается на отдельные стадии, якобы предсказуемые, в результате вместо длительности получаем время науки, нечто опространствленное и обезжизненное. Так, в специальной теории относительности время начинают толковать как всего лишь еще одну четвертую координату пространственного континуума. Обладавший математическим образованием Бергсон считал научные методы недостаточными для действенного разрешения познавательных задач. Где же выход? Способ постижения длительности, бренности — интуиция. Интуиция выступает как род интеллектуальной симпатии, слияния с невыраженным в человеке. Интуиция — общая основа философии и науки. От интеллекта невозможно идти к интуиции, а вот обратный путь — от интуиции к интеллекту — возможен. Философия идет от интуиции к понятиям, тем самым она выявляет их подлинное значение. Философия, а она есть в первую очередь интуитивное знание, похожа больше на искусство, чем на науку. Ясно почему.

Для немца Фридриха Ницше в основе всего находится не воля к жизни, как у Шопенгауэра, а воля к власти. Он сторонник сильных личностей, таких, как герой его книги "Так говорил Заратустра", живущий высоко в горах, т. е. выше обычных людей, со своими ближайшими друзьями — мудрой змеей и гордым орлом. Чем дальше от природы до человека, тем больше затухает импульс к жизни, а сам человек — это уже прямое проявление болезни. Выход один — воспитывать сильных личностей, способных вести за собой слабовольные массы людей. Лозунг Ницше — "Живи опасно".

Ницше прекрасный филолог и музыкальный импровизатор, к тому же страдающий от болезненных недугов. Все это переплавляется у него в своеобразную философскую форму, где яркие литературные эссе, проповеди, афоризмы, декларации, написанные подчас в музыкальных ритмах, то и дело противоречат друг другу. Ницше принято считать декадентом, т. е. представителем, причем ярчайшим, того направления в культуре конца XIX в. которое отмечено индивидуалистическим пессимизмом, аморальностью, эстетизацией кризисных явлений. Принято считать также Ницше нигилистом, т. е. человеком, отрицающим все устоявшееся и не предлагающим новых позитивных ценностей. Впрочем, немало и таких авторов, кто обвиняет Ницше в культивировании фашизма, ибо, мол, "белокурая бестия" Ницше — это прообраз фашистского молодчика. В таком случае Ницше уже не столько нигилист, сколько приверженец фашизма. Думается, приведенные характеристики Ницше страдают явной односторонностью.

Ницше, подобно любому философу, занимается переоценкой существующих идеалов, но делает это он во многих отношениях ярче и резче других. Для Ницше философия есть форма критики устоявшегося, традиционного, которое игнорирует становящееся, целостное, органичное по своему характеру стремление к власти, которое не поддается научному изучению, а лишь истолковывается человеком. Науку, в которой, кстати, Ницше не силен, он не любит. Наука — это в основном средство стремления к власти, то и дело ведущее к заблуждениям. Довольно часто "воля к истине" есть лишь выражение бессилия "воли к творчеству". Само понятие истины Ницше ставит под сомнение. Откуда известно, что истина есть? Человек интерпретирует настоящее, но здесь понятие истины малопригодно.

Ницше решительно воюет против "малокровных" идеалов христианства, морали, науки. Но он поддерживает мораль и религию инстинкта (воли к власти). В этом весь Ницше со всей его неординарной философией. Отрицая, Ницше утверждает, но то, что он утверждает, он тут же готов отрицать. Вечные порядки, в том числе и фашистские, он не собирается устанавливать. Конечно же, по Ницше, "бог умер: и мы хотим — пусть живет сверхчеловек", но идеал сверхчеловека довольно неопределен. По Ницше, все умирает и все расцветает вновь, только в этом смысле можно говорить о чем-то вечном.

Но Ницше мечтал, как об этом свидетельствует одно из его писем, "о неслыханном синтезе". Осуществить его философу не удалось. В целом философия Ницше — яркий вариант философии жизни, противопоставляемой рационализму.

 

Экзистенциализм

 

Философия жизни к 30-м годам XX столетия постепенно стала сходить на нет, уступая свое место экзистенциализму, в котором более органично, нежели в философской жизни, описываются многообразные стороны бытия человека в мире. Философия жизни, считают экзистенциалисты, перегружена психологизмами.

Экзистенция в позднелатинском языке буквально означает существование. Само это существование понимается в экзистенциализме как непосредственное единство субъекта и объекта, направленность субъекта вовне, открытость перед иным и движение к этому иному. В религиозном варианте экзистенциализма (Ясперс, Марсель) этим иным является Бог, к нему движется личность в своей свободе. В атеистическом варианте экзистенциализма (Хайдеггер, Сартр, Камю) иное выступает как ничто, это означает, что человек спонтанно самосоздает себя, осуществляя свою свободу. Перед человеком — бездна последствий, он вынужден сделать свой выбор. Осуществляя его, человек творит свободу. Он ответствен за свой выбор прежде всего перед самим собой, и совсем нелегко постоянно нести бремя этой ответственности, сознавая, что, "самосозидая" себя, ты тем же самым актом творишь других, мир в целом. В своем подлинном существовании человек "заброшен" в мир, он постоянно находится перед лицом будущего, в том числе смерти, в ситуации ответственности за свои действия. Экзистенция выступает как страх, экзистенциональная тревога, ожидание, иначе говоря, как пограничная экзистенциональная ситуация, в которой, по Камю, основным философским вопросом является вопрос о самоубийстве. Быть или не быть в условиях, когда и страшно, и скучно, и абсурдно?

Экзистенциализм — это онтология, учение о бытии, о существовании. Для экзистенциалиста человек существует в мире, вопрос о самостоятельном существовании природы для него малоинтересен. Природа дана человеку изначально. Исходная реальность целостна, она не делима на субъект и объект. И поскольку наука делит мир на объект и субъект, она не способна выразить существование, которое постигается в особом акте экзистенции. Экзистенция — это не просто переживание, а переживание бытия-в-мире.

Уже отмечалось, что в экзистенции человек свободен. Быть свободным — это значит быть самим собой, не ориенироваться на "посторонних".

Значение общества для личности состоит в том, что в лучшем случае оно может дать предпосылки экономических, политических и других свобод. Чаще же общество ограничивает личность. По Хайдеггеру, общество есть сфера безличного, усредненного. Прорыв этой усредненности совершается опять же в экзистенции, применительно к которой неуместны содержательные нравственные критерии. Будь подлинным — вот главный призыв экзистенциализма. Во внешнем мире, по отношению к другим, это вряд ли вообще возможно, но чем отношение к другим является более, личностным, тем оно подлиннее. То же относится и к художественному, религиозному, философскому творчеству, в котором человек разрывает путы внешности, объективности.

В центре внимания экзистенциалистов — не природа, не Бог, а человек. Это обстоятельство позволило Сартру утверждать, что экзистенциализм есть гуманизм. Рассуждения Сартра Хайдеггер дополнил утверждением, что нет необходимости возрождать стершийся "изм". Все разновидности гуманизма, от античного до постхристианского, замыкают человека в определенную философскую систему. Но при этом упускают, что человек впервые реализуется в экзистенции. Бытие открыто человеку, и оно непременно получает от него ответ, но не на языке понятий, а посредством простого, естественного экзистенциального языка. В этом смысле язык — дом бытия и жилище человека. По Хайдеггеру, даже гуманизм несколько потусторонен человеку, экзистенциализм же занимается самим человеком, его экзистенцией.

Действительно, экзистенциализм сумел обратиться к таким интимным сторонам человеческого бытия, которые отчасти невыразимы на языке науки. Важное значение имели предупреждения экзистенциализма против безоглядной веры в науку и технику, против недобросовестности приспосабливающегося к реалиям сознания (т. е. против конформизма). Экзистенциализм поновому и весьма продуктивно поставил и разрешил проблему свободы человека, выбора жизненных путей. Экзистенциалисты разработали новый способ философствования, который усвоен новейшей философией.

 

Феноменология Гуссерля

 

Одним из основных философских направлений XX в. является феноменология, что буквально означает учение о феноменах. Основателем феноменологизма в том виде, в котором он культивируется в XX в., считается немец Эдмунд Гуссерль. Под феноменом в философии обычно понимают явление, постигаемое в чувственном опыте. Гуссерль же понимает под феноменом возникающие в сознании смыслы предметов. Такова исходная установка, на которой строится философская система.

Гуссерль недоволен жестким противопоставлением субъекта объекту. При таком противопоставлении "выпячивают" либо субъект, что приводит к субъективизму, либо объект, что характерно для натурализма. Гуссерль стремится избежать этих крайностей. Субъективизм обычно приводит к психологизму, он не может дать правильную интерпретацию содержанию науки, он релятивен, т. е. все для него относительно, между тем как наука выявляет общезначимые истины. Натурализм понимает знание и сознание как пассивное отражение реальности. Противопоставление друг другу субъекта и объекта привело к забвению человека, его жизненного мира, кризису европейской цивилизации. Выход из всех этих бед Гуссерль видит в последовательном философском феноменологизме.

Феномен — это структура сознания. Но в нем же дан и объект, так что в феномене субъект и объект слились воедино. Конечно, это слияние не надо понимать буквально. Гуссерль ничуть не сомневается в том, что телесный мир существует сам по себе и в случае, например, природных явлений, независимо от сознания человека. По Гуссерлю, сознание всегда направлено на объект, оно интенциально (латинский термин "интенцио" означает стремление). Но сознание не только направлено на объект, оно еще имеет дело с его смыслом, смысл объекта явлен сознанию. Сознание — это временной поток, внутренне организованный и независимый от объекта

Анализ сознания может идти в двух направлениях. Можно "заключить в скобку" — на время анализа — внешний мир и обнаружить структуры "чистого сознания", те трансцендентальные формы, которые у Канта выступали априори данными, а у Гуссерля выявляются в результате особого рода анализа — его он называет феноменологической редукцией. Редукция — это латинский термин, он означает возвращение, отодвигание назад. В философии редукция понимается обычно как сведение сложного к простому. Феноменологическая редукция Гуссерля — это переход от феноменов к структурам "чистого сознания", например к научным идеализациям. Другое направление философского анализа ведет к смыслам внешнего мира. На этом пути и преуспел Мартин Хайдеггер, бывший одно время учеником Гуссерля. Экзистенциализм (Хайдеггер, Сартру Ясперс и др.) выявил смысл существования человека, страх, заботу, ответственность. Таким образом, экзистенциализм, явившийся продолжением философии жизни, вместе с тем вырос на основе феноменологической методологии.

Феноменологический метод весьма популярен в мировой философии и науке. В нем видят гаранта от сползания в крайности науки, оперирующей понятиями, за которыми не видно красок, тонов, запахов жизненного мира, что, мол, характерно для европейских наук, находящихся поэтому в кризисе, в тисках формализма, сциентизма и техницизма. Гуссерль рассматривает научные идеализации (типа точки, прямой) как некоторые предельные субъективные творения. Наиболее полно жизненный мир дан субъекту не в идеализациях и вообще в понятиях, а в эйдосах, образующих поток сознания. Феноменология зовет вернуться "назад к вещам", не подвергать забвению жизненный мир. Гуссерль считал, что преодоление кризиса наук возможно не иначе как на основе феноменологических рецептов.

Что касается недостатков феноменологии, то их в основном видят в узком понимании проблемы практики, которая во многом сводится к сопоставлению феноменов сознания. Действительно, в марксизме, в прагматизме, в фундаментальной онтологии Хайдеггера проблема практики получила более обстоятельную разработку, чем в феноменологической философии. Часто феноменологов критикуют за "эклектичность" — имеется в виду, что они недостаточно четко отделяют друг от друга чувственные и рациональные формы познания.

 

Герменевтика

 

Рассмотрение феноменологии подвело нас вплотную к герменевтике. Согласно древнегреческим мифам, посланник богов Гермес должен был разъяснять людям смысл божественных вестей. Герменевтика — способ философствования, главным центром которого является истолкование, понимание текстов.

Философы с незапамятных времен видели свое призвание в разъяснении себе и другим глубинного смысла существующего и происходящего. Их излюбленным делом от Сократа и Платона до Хайдеггера и Гуссерля было постижение сокровенного, таинственного. Но как достичь понимания?

Герменевты озабочены жестким противопоставлением субъекта объекту, науки искусству. Особенно их раздражают крайности натурализма, неспособного усвоить своеобразие человека. Более всего их завораживает все та же тайна человека. Вильгельм Дильтей, представитель рассматривавшейся выше "философии жизни", выделял науки о природе и науки о духе. Науки о природе используют методику объяснения (подведения частных явлений под понятие). Науки о духе, а именно такова философия, не могут довольствоваться объяснением. Духовная целостность — жизнь — должна постигаться непосредственно. Понимание тогда выступает как непосредственное проникновение в жизнь. Понимание собственного духовного мира достигается в процессе самонаблюдения, понимание чужого мира — путем вживания, сопереживания, вчувствования. Дильтей в своих размышлениях опирается на психологию, но интерпретирует ее по-своему, имея в виду особую психологию — понимающую. Тем не менее философы пришли к выводу, что у Дильтея многовато психологического, что не адекватно содержанию гуманитарных наук. Исследования Дильтея стимулировали герменевтическую проблематику.

О новациях Гуссерля мы уже писали. Гуссерль считается классиком не только феноменологии, но и герменевтики. Он противник психологизма. Понимание у него есть постижение смыслов, оно достигается в результате анализа феноменов.

Решающий шаг по развитию герменевтики сделал Мартин Хайдеггер. Для него само бытие есть понимающее, реализующееся в своей открытости миру в языке. Язык — это данность бытия, а не просто способность отдельного человека. Язык — обиталище человека. Философия должна заниматься языком, поскольку ее интересует человек, а человек — это язык. Человек — не просто тело, объект, в его жилах не течет холодная кровь бездушных понятий. Именно в стихии языка осуществляется понимание людьми и окружающего мира, и самих себя, и других. Понимание выступает как языковая интерпретация прежде всего самого языка, а он, как известно, реализует тексты.

Ученик Хайдеггера Гадамер дал более конкретное, чем его учитель, истолкование пониманию. Он интерпретирует понимание на основе традиций и здравого смысла, а они задаются языком, образованием. Образование поднимает человека на ранее недоступные высоты. Вырабатывается то, что сродни музыкальному или художественному вкусу. То есть вырабатываются не просто отдельные чувства, а ориентиры всеобщего характера. Так, герменевтика стремится выразить в своей философии общее, то, чем гордится наука, избегая вместе с тем ловушек психологизма. Чем больших высот достигает человек, тем он истиннее, подлиннее. Что касается научных понятий, то они выступают следствием процесса понимания, не они объясняют понимание, а как раз наоборот, ключ к понятиям дает саморазвертывающееся, самопонимающее бытие. Понимание есть, по Гадамеру, универсальный способ освоения мира человеком, это его опыт, который включает практику и все типы диалога, присущие ей. Герменевты приветствуют диалог между верующими и неверующими, между теми, кто воюет друг с другом. Важнейшей особенностью понимания герменевты считают так называемый герменевтический круг: для понимания целого необходимо понять его отдельные части, но для понимания отдельных частей уже необходимо иметь представление о смысле целого. Так, слово, предложение и текст образуют целое, которое можно понять, если понятно, что есть соответственно слово, предложение, текст, причем в духе творческого наследия автора. В науке герменевтический круг образуют факты и теория: факты отбираются на основе теории, но и она сама интерпретируется на основе фактов. Согласно герменевтам, человек должен понять то, внутри чего он с самого начала находится. Выпадая из герменевтического круга, человек перестает быть человеком; как человек он всегда находится в герменевтическом круге, в круге понимания. С этой точки зрения предрассудок не есть просто заблуждение, которое должно быть отброшено, — то, что находится перед рассудком, "пред-рассудок" тоже есть форма понимания. Важно, находясь в герменевтическом круге, осуществлять свое бытие по-настоящему, по-истинному. Понимание есть прежде всего само бытие. Для герменевтов ответ на один из важнейших вопросов современной цивилизации "Что есть человек?" таков: "Человек — это понимающее бытие".

Таким образом, герменевтика выступает как своеобразный способ философствования — "от понимающего бытия". Такой подход весьма продуктивен в анализе различных сторон человеческой жизни. Понятно, почему. Потому, что человек действительно есть понимающее бытие. Но герменевты встречаются с трудностями при анализе природного. Им трудно выразить самостоятельность природы. Это указывает на недостаточную универсальность принципов герменевтической философии, описывающих в основном своеобразия человеческой жизни, к тому же не все.